Глава 19
След кошачьей лапы
Христофора было тяжело удержать на месте, он рвался выполнять свои обязанности и, видно, испытывал сильнейшее чувство вины перед всеми. Хотя мы все прекрасно видели и понимали, что он находится не в самой лучшей форме сейчас. Его часто рвало и постоянно шатало. Головная боль так и не проходила у него, а шевелить своей правой рукой ему и вовсе было невмочь. Но как бы Весперия его не уговаривала, а я не угрожал, он не унимался и пытался помочь везде и вся, делая хуже не только себе, но и мешая нам. Ведь помимо основной работы приходилось приглядывать и за паладином. Он мог внезапно в самый неподходящий момент потерять сознание. Даже Мире было тяжело удержать его в палатке. Граф Хамбл примчался быстрее обещанного срока. По рассказам Миры, Христофора и прочих слухах, что мне удавалась о нем слышать, я ожидал увидеть надменного, чрезмерно самоуверенного в себе мужчину. Который не считает нужным считаться с кем-либо. Но в прочем мне было не до него. Надо было убрать всю разруху, убрать тела неизвестных монстров, обустроить братскую могилу. Радует одно: принцесса сама изъявила желание написать письма их родным и близким. Делов было много. Христофор было пришел на старую половину лагеря, для помощи. Но после того, как на него полилась отборная брань и двое гвардейцев по моему приказу силком его оттащи в ту половину, где главенства Мира, он больше не появлялся. Ну и слава Великим Богам, но скорее всего он обиделся. Работы было много, и она была не из приятнейших. Нам доводилось убирать не только тела мертвых, но и покалеченные и разорванные их остатки. Многих тяжело было опознать. Поэтому мы решили, что проще посчитать живых и раненых, и таким образом понять кого не хватает. Нежели часами разглядывать изувеченные, окровавленные тела. Мешала еще и вонь. Многих рвало и от вида, и от запаха. Мирное время им досталось. Когда империя набирала свою силу, такие картины украшали огромные поля. Битвы были страшные, люди, маги, нежить — все в одной куче. Крики, брань, вопли, лязг оружия и боевых колесниц, ржание коней — всё сливалось в единую кровавую симфонию. И вид месива после битвы не вызывал уже у меня отвращения. Видать, к этому я слишком привык. И пока все работали посменно, то помогая в лагере Миры, то приходили ко мне разбирать завал после битвы, я же неизменно оставался в старом лагере. Цветы, насаженные принцессой, я выжег с корнем. По крайней мере те, что нашел. В основном, работал наравне со всеми, не выделяя себя ни травмой, ни титулом. Рука жутко болела и ныла. Успокаивала лишь прохлада ручья, куда я ходил по вечам смывать грязь и вонь с себя. Ахерон тоже не упускал возможность подставить сильное плечо. Но чаще там, где была Весперия. А когда дела там заканчивались, и он понимал, что могут справиться и без него, приходил ко мне. Ахерон и еще несколько крепких лошадей вывозили останки монстров. С некоторым Ахерон справлялся и в одиночку. Выносливости коня поражались многие, если не все, и лишь трое знали кто в шкуре коня. Время перевалило далеко за полдень, близилось к вечеру. До ночи мы должны всё убрать. Работа кипела и шла полным ходом. Мы почти разобрали всё, на очередной разваленной палатке я обнаружил труп солдата. С голым торсом, в штанах и одним ботинком. Он был сложен вдвое. Словно ветку сломали и бросили. Сине-опухшие тело бедолаги. Не самый лучший конец. Голова его была между его лодыжек, и лицо, и пятки смотрели в одну сторону. Я поморщился, запах пробивал и платок, хорошо смоченный в травах. Но делать нечего, Гвардейца нужно похоронить с почестями. Я аккуратно, насколько это возможно, выпрямил несчастного и собирался оттащить к братской могиле. Взял его под мышки и потащил в сторону одной общей могилы для всех убитых. Парень оказался не из легких. Я его узнал, даже несмотря на синее опухшее лицо, покрытое засохшей кровавой коркой. Как-то я разговаривал с Томасом. Неплохой парнишка, выпускник академии. Дома его ждёт невеста. Ждала… Он так с теплотой о ней отзывался, говорил, что она самая красивая девушка во всей их большой деревни. Сам Томас был сыном старосты деревни, что находится под столицей. Травмированная рука под тяжестью парня противно заныла. Тащить Томаса было всё тяжелее и тяжелее. Но помощь пришла откуда и не ждали. Молодой крепкий мужчина резво подбежал и подхватил обездвиженное тело под коленки и рывком оторвал его от земли. Кости покойного Томаса от такого громко и противно захрустели. Мужчина был в чистом и без «Спасательной маски». Он испуганно посмотрел на меня, но, когда понял, что и мне, и покойному всё равно, молча помог донести того до могилы. Единственное что я слышал за все время — это хруст костей Томаса и постоянные вздохи моего неожиданного помощника. Ему в глаза вечно лезли его не столь длинные как у Христофора волосы, но того же цвета. Пшеничные волосы помощника были ему до плеч, и передние пряди назло вылезли из тугой повязки, что их удерживала. Положив тело в общую могилу, я снова бросил взгляд на мужчину, что стоял рядом, и с явным разочарованием и тенью брезгливости осматривал тела несчастных и то, что от них осталось. Нос мужчины был наморщен, оно и понятно, вонь от могилы шла ужасная, огромное скопление мух и прочей мерзости кружило над ней. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять: предо мной сам Граф Хамбл. Он был до ужаса похож на Христофора. Если бы по воле судьбы я внезапно прекратил сейчас своё общение с Христофором и, скажем, через несколько лет встретил Хамбела старшего, то я непременно их бы спутал. Разве что старший брат был немного пониже или мне так показалось. В целом, почти всё было схоже: черты лица, цвет волос, глаз, губ. Всё! Я за свою жизнь впервые вижу такое сходство детей от разных отцов. Даже промелькнула мысль, что, может, мать ошиблась, и они от одного отца? Впрочем, своими размышлениями я делиться ни с кем не стал. Лишь молча отошёл от разрытой могилы и пошёл дальше убирать погром. На уборку пришло больше людей. Видать, граф выделил и своих людей для ускорения процесса. — Герцог, постойте. — послышались сзади торопливые шаги. — Я хотел бы представиться Вам лично и помочь чем могу. — Хамбл нагнал меня и стоял перед мной, смотря прямо в глаза. Может, он и является кровным братом Христофору, и внешность у них до ужаса схожа, но вот характеры явно разняться. Христофор боится смотреть в глаза и очень робкий — его брат же напротив. — Я граф Каин Хамбл. Хранитель здешних земель и их хозяин. Кстати говоря, Ваш ближайший сосед, — он широко улыбнулся и протянул мне открытую ладонь для рукопожатия. Я тянуть ему повреждённую кисть для крепкого рукопожатия не очень-то хотел, подать левую в перчатке слишком дурной тон. Поэтому я протянул правую, но подхватил Каина под локоть, а его кисть оказалась недалеко от моего локтя. С секунду он замешкался, но, бросив взгляд на перевязку, тут же немного сжал ладонь в знак рукопожатия. — Очень рад — сухо ответ я. Нет, не потому, что мне не нравился брат Христофора или то, что о нём говорят. Просто мне всё равно и на его соседство. А еще я вымотался за эти дни, и беседовать с кем-то по душам мне не хотелось. — Я привёз отличных целителей и лекарей, — тут же нашелся Каин, кивая на мою руку. — Просто чудесно, пусть займутся ранеными. Я в помощи не нуждаюсь. — Я не стал удручать себя беседой и пошёл дальше заниматься лагерем. Люди графа действительно помогли. К закату мы все закончили. И успели даже провести церемонию погребения. Возведя монумент над могилой. Саму церемонию провела Мира. Простившись с собратьями, уставшие гвардейцы и не менее уставшие люди графа пошли в лагерь для отдыха и поминальной трапезы. Я же привычным маршрутом, подхватив чистые приготовленные дочерью вещи, пошёл отмываться к ручью. Избавившись от грязной и пропахшей одежды, да и от повязки, что держала руку на ровной плоской деревяшке, что я нашел в разрушенном лагере, я зашёл в ручей. За всё время стоянки я нашёл в нем глубокое место, где стоя вода мне доходила чуть выше пупка. Холодный, бодрящий поток воды смывал грязь, пот и усталость с меня. Рука чувствовала себя хорошо в прохладе ручья. Надо бы всё-таки наведаться к лекарю по приезде в город. Чары Астры с такими травмами справляются, но очень долго. Одно дело синяки и порезы, другое — сломанные кости. Небо покрывала огненная пелена заката. Лучи золотого солнца, пройдя сквозь облака, придавали им всевозможные цвета: от бледно-золотого до кроваво-алого. Где-то вдали слышались звуки шумевшего лагеря. Трель птиц с другого берега разносилось эхом над каменистым берегом глубокого ручья или небольшой реки, я всё-таки еще не разобрался. Я стоял в ручье, запрокинув голову, наслаждаясь спокойствием и остужающим ручьем. Мысли куда-то улетучились, долгожданное спокойствие. Но позволить себе я это надолго не мог. Ручей всё-таки забирал тепло тела, и приходилось быстро ополаскиваться и вылезать на берег греться. Но сегодня хотелось задержаться в нём подольше. От чего-то в голову лезли мысли, которые я гнал от себя на протяжение всего времени после разговора с Мирой. Неужели монстры действительно прошли сквозь Грозовой Придел? Тогда чары спали, и мне оставалось надеяться, что мои люди смогли себя защитить от Темных Земель. Почему-то при мысли о доме в голове рисовалась карта. Где Империя Солярис граничит с Темными Землями, куда мы выгнали всех нелюдей и прочих негодных Миражанне. А на границе стоит мой Грозовой Придел, по другую сторону, — сторону империи, — земли графа Каина, а с другой — устрашающие Темные Земли. Малоизвестные и, по сути, непригодные для житья людей. Своего рода Грозовой Придел. Придел являлся острогом Соляриса, уберегавшие его широкие земли от нападения тех, кто обитал в Тёмных Землях. Но если монстры его прошли. Тогда мой Придел пал? И эти мысли я старательно отгонял от себя, надеясь на то, что мое заклятие не стало пустышкой. Я гнал эти мысли в той надежде, что монстры смогли обойти мои земли другим путём. Через соседние государства. На карте Грозовой Придел выглядел как Стрела. С одной стороны — Империя Солярис, по другие две — соседние небольшие страны, а прямо — Тёмные Земли. Да, Монстры прошли мимо. Это точно. Через моё заклинание никто бы не смог пройти. Ведь все утверждают, что купол стоит до сих пор. И войти в него невозможно. Даже люди графа тихо перешёптывались у меня за спиной, что из города, забравшись на самую вершину домов, можно увидеть его. Сейчас я от Грозового Придела в семи днях спокойного, конного хода. Если пришпорить и поторопиться, то можно постараться дойти за пять. Но стоит ли сейчас? Я так устал от всего этого… — Может, всё же целителя? — раздался голос Каина. Он стоял и нагло рассматривал меня, слегка наклонив голову. Такое ощущение, что он выбирает себе раба на торгах. Казалось, что он внимательно рассматривал каждый синяк, каждую ранку на мне. Я лишь вопросительно посмотрел на него. Мне интересно: насколько долго хватит его наглости? — Ты меня намеренно искал или так, по воле случая сюда забрёл? — видно, львиная доля наглости досталась старшему брату. Каин лишь усмехнулся и присел на каменистый берег. Но глаз всё не сводил, а продолжал дальше меня изучать. Не люблю я, когда так на меня смотрят мужчины. Была бы это, скажем, сестра Христофора, было бы приятнее. Пристальный, изучающий взгляд мужчины ничего хорошего за собой не ведёт. Под этим самым взглядом я быстро ополоснулся и поспешил выйти из воды. Я думал, что настырный граф продолжит за мной следить, но взор он оставил на том месте, где я стоял. Каин молча сидел на берегу и, по-видимому, ждал меня. Я быстро насухо вытер тело и натянул теплые вещи на себя. Ночь обещает быть достаточно прохладной. Закат на небе сменили первые вечерние звезды. — И всё-таки я представлял тебя несколько иначе, чем ты есть. Ты разрушал все мои детские представления о славном герое. Я ожидал увидеть невероятно здорового мужика, с ужасающим басом и горящими глазами, в прямом смысле этого слова. Покрытого разимыми боевыми письменами и устрашающими рисунками по всему телу. Так нам рассказывали о тебе, — усмехнулся Каин, смотря на меня снизу вверх. — Какая жалость, что я не оправдал твоих ожиданий. Ты не первый, и навряд ли будешь последним. — лишь саркастически хмыкнул я. — А он тобой восхищается… Только непонятно — чем? Что в тебе такого, что зануда Христофор прибывает в диком восторге от тебя? Может, твои письмена в низу живота? Они ведь от нежелательных бастардов и разных заболеваний, что разносят шлюхи, верно? Каин всё-таки заметил набитый рукой ведьмы круг защиты. Хотя в сумраке его тяжело заметить. — Её сиятельство Принцесса Мира, да и не только она, отметила, что вы очень сильно сблизились, даже ночуете в одном шатре. — Каин с силой швырнул камень в воду. Слова его звучали презрительно. — Мой брат несомненно красив, получше многих девиц. Не правда ли? Граф резко вскочил на ноги и очень близко подошёл ко мне. Его слова, его намёки были омерзительны и оскорбительны. Только за них я мог здесь и сейчас убить его. Но от чего-то мне стало смешно. Интересно, это ревность как к брату или нечто иное? — Ревнуешь? — брови мои изогнулись, а губы расплылись в ухмылке. Лицо же Каина, напротив, искривилось в презрении. — Что-то не так, сосед? — я старательно подчеркнул обращение к молодому графу. — Тебя не устраивает моя кандидатура? Ты ищешь для брата здоровенного мужика? — Только за эти слова я могу вызвать тебя на дуэль и даже глазом не моргну, что ты герой, — Каин сделал ещё один угрожающий шаг в мою сторону, и теперь мы стояли вплотную друг к другу. — Я специально поднял эту тему в надежде, что ты опровергнешь все слухи. Хотя бы для меня. Он был в бешенстве, его ноздри широко раздувались, лицо побагровело, дышал он очень глубоко. Всё тело его напряглось, готовясь к схватке. Еще немного, и он действительно бросится на меня за честь своего младшего брата. Я лишь отошёл от него и взял с большого плоского камня привычную мне повязку с деревянной, обломочной реечкой. И так же, как обычно, стал перевязывать свою многострадальческую кисть. — Не переживай, я множество раз посылал твоего братца к очень милым и хорошим куртизанкам. Ему, вроде как, понравилась. Особенно та, из таверны, что помогла ему стать мужчиной. Сиял он поярче небесных светил после того, как навестил её. Да я сам больше предпочитаю мягкие округлости, нежели нечто иное, — В голове сразу всплыли воспоминания о гостинице, где за завтраком Христофора было не узнать, и о приятных женских частях тела. — Поздравляю, Христофор, великолепный притворщик, и куртизанкам твоим он заплатил вдвое больше тебя, лишь бы те сказали, что провели с ним веселую ночь. — Каин быстро смог унять свою злость, но всё ещё оставался недовольным. — Ты хочешь сказать, что он всё-таки… — Холодок пробежал по спине. Нет, убивать Христофора я не стану за такой обман, но и в правду верить не очень-то хочется. — Христофор кто угодно, но не мужеложец, наивный дурка, романтик, однолюб, но не это! Нет! — Упрямо повторял я, то ли себя успокаивал, то ли пытался доказать Каину. — Я тоже в это не верю. Я видел, как он смотрел на принцессу Миру. Надеюсь, это только слухи, и что скоро они развеяться. — он снова присел на камни. — Нет, так оно и будет! Христофор, после того, как вернётся домой и поправится, поедет за своей невестой. И это всё решит, — утвердительно говорил граф, но голос предательски дрожал. — Христофор не продолжит свою службу? Да и к тому же то, что младший брат жениться раньше старшего, может породить ещё больше слухов. — От самого же огненного паладина я знал, Каин, хоть и обрёл титул графа, но сам еще не женился и не обременил себя потомством. — Принцесса Мира скоро выйдет замуж и не будет больше являться частью имперской семьи, уедет во владения своего супруга, а значит и Христофору больше некого будет оберегать. В столице делать ему будет нечего, и он вернётся домой, где я его и женю. — Какая несчастная пара, — саркастически протянул я, — принцесса и её верный паладин, что не познали любви. — Думаешь, это смешно? Уж лучше пусть ходит слух о том, что Христофор не заинтересован в женщинах, чем когда принцесса разделит ложе со своим женихом и окажется не самой то невинной девушкой. Ведь могут подумать на брата. Но про него ходят не самые приятные слухи, а значит, подумают на кого угодно, но не на него. — Этого дурака словно Боги берегут! Я буду рад, если он это сделает, и рад вдвойне, если ему за это ничего не будет! Каин смотрел на меня и сквозь полумрак я заметил его игривую улыбку. Что ж, у нас с моим соседом всё-таки есть что-то общее, и это радует. Ещё немного побеседовав, мы вернулись в лагерь и разошлись каждый по палаткам. В моей уже мирно посапывала Весперия, крепко прижимая к себе мою подушку. День был непростым. Радовало одно: я ожидал увидеть ненавидящих друг друга братьев, но вместо этого смог разглядеть заботу старшего о младшем, всё как полагается. Утром мы собрали лагерь и отправились во владения Каина. На пыл больного Христофора всё же нашлась управа. Он беспрекословно слушался своего старшего брата, и там, где не справлялись ни Мира, ни я, справлялся с легкостью Каин. И мы смогли быстро отстранить паладина от всех его обязанностей, которые он покорно передал своему брату. Его всю дорогу утешала Весперия. Но все же загнать его в карету или в повозку мы не смогли, и он ехал верхом. Хоть и давалось ему верховая езда с трудом. До города Гемутликайт и замка Спокойствия графа Хамбл оставалось меньше полудня. Путь был длинным и долгим, раненым особо тяжело дались эти четыре дня. Мы все были уставшие и измотанные. Даже свежие силы людей графа не придали нам много скорости. До нападения на лагерь мы рассчитывали на три дня пути, а прошли все четыре. Я бодрил себя приятными мыслями. Главная из них: в городе есть храм Богини Гроз. Первый за всё время моего путешествия! К тому же я обещал Весперии наречь её своей дочерью, а это немаловажно. Мне очень любопытно на него посмотреть. Ну, остальные и так понятны: горячая ванна, тёплая постель и сытный ужин. Может быть, прогулка по здешнему рынку и, конечно же, не забыть зайти в таверну или хороший бордель. С этими мыслями я уверенно смотрел в продвигающуюся линию горизонта, где понемногу прорисовались очертания города. Солнце стояло высоко в небе и дарило осеннее тепло. Небо было непривычно чистым. Прекрасный день! Но вовремя я свёл свой взор на расстилающуюся передо мной дорогу. В нескольких метрах по самой середине дороги сидел белоснежно пушистый кот. С очень большими глазами, цвет я их мог разглядеть даже с такого расстояния! Небесные голубые кошачьи глаза. Его белая шерсть переливалась на солнце как самый дорогой самоцвет, как первый январский снег в лучах самого прекрасного рассвета. Несомненно: это был он! Ахерон резко встал, он, как и я, понял кто преградил нам путь! Я резко поднял руку, останавливая всю колонну. Колонна остановила свой ход. Принцесса, граф и Христофор в недоумении смотрели на меня в ожидании ответа, почему я всех остановил. На их немой вопрос я лишь кивнул в сторону кота. — Это просто кошка, — Мира лишь махнула рукой вперёд, указывая на белоснежного кота. Она говорила это так, будто я глупый и пугливый ребенок. — Он сам уйдет с дороги, как только мы подъедем. Я настолько был поражён, что за мою жизнь довелось впервые его увидеть, что даже говорить не мог. Руки мои затряслись, а в горле пересохло. Я слез с Ахерона и прошел лишь на два шага вперёд, чтобы пройти дальше мне явно не хватало смелости. Это я мог признать хотя бы сам себе. Насколько бы я не считал себя сильным, с этим котом мне точно не тягаться. Кот поднялся и, подняв пушистый, почти как беличий, хвост трубой посеменил прямо на нас. Ахерон неистово ржал, как и остальные лошади. Они-то точно понимали, какая угроза движется на нас, с такой грациозностью и легкостью. Кони бились под всадниками, которые едва могли их успокоить и ругались на их внезапное буйство. Я сам невольно сделал несколько шагов назад. Сохраните нас Великие Боги! Лошади едва смогли справиться с ужасом и замерли, глядя на кота, который мурлыкал, словно колдовал спокойствие. Словно крысы перед змеем, застыли кони. И я сам старался не шевелиться. Слезла принцесса, вслед за ней Каин и огненный паладин. — Люцифер, ты кошки испугался? — Засмеялся Каин. — Пасть прикрой… — я говорил как можно тише, дабы не разозлить великого кота, — ты понятия не имеешь кто перед тобой. На меня смотрели как на сумасшедшего. — Тащите золото, надо от него откупиться, — всё так же полушёпотом говорил я. — Ну же! — мной овладевал страх, я чувствовал, как испарина покрыла мое лицо, а по спине ужасным холодком пробегали капли пота. — Бегом, если жизнь дорога. Ближайший гвардеец, развернувшись, пошёл строевым шагом куда-то к повозкам. Принцесса и братья Хамбл всё так же смотрели на меня в полном недоумении. Лишь несколько шагов нас разделяли от ужасающей силы всего бела дня. И если мы от него не откупимся, все поляжем тут, как один. Я старался дышать глубоко и приструнить свою трусость перед невероятной красоты котом. Кот сидел и смотрел на нас изучающе, словно решая, что же с нами делать. Откуда-то из его нутра доносилось громкое мурлыканье, которое смогло приструнить всю конницу нашего каравана. Никогда вблизи не видел подобной силы, и лучше бы я её не видел и дальше. «Боги, пусть минует нас эта опасность!», обычно я молился лишь своей Богине Гроз, но тут от невыносимого страха взмолился всем Великим Богам. — Золото кошке? Люцифер, ты случайно головой как Христофор не ударился? Может, ты не заметил? — надменность Миры меня сейчас ой как злила, но у меня уходила вся моя воля, чтобы справиться с нагло прилипшим страхом. — Люцифер, ты вообще меня слышишь? Принцесса подошла ко мне и пытливо пыталась посмотреть мне в глаза со своей стороны. Мира стояла по мою левую руку, как братья Хамбл в это время находись справа от меня. Неожиданно мимо нас проскочила Весперия, я инстинктивно двинулся за ней, дабы удержать. Но поймал на себе взгляд Хозяин Дня. Я замер, не в силах пошевелиться. Теперь я дрожал всем телом. Я был не в силах справиться со своим страхом! Весперия припала на коленки перед белоснежным котом. И что-то протянула ему в сомкнутых, раскрытых ладонях. Что она протянула и что она шептала ласково коту, я не в силах понять и увидеть. Со своей стороны я заметил, что кот опустил свою большую морду в ладони девочки. Кажется, сердце мое остановилось… Нет, я не переживу ещё одной потери своего дитя! Да и в битве против Хозяина Дня у меня нет и малейшего шанса! Даже если я сумею повторить тот ужасающий трюк, которым стер с лица земли целую страну. В голове диким роем пчел крутились и жужжали самые страшные мысли. Весперия же напротив, не зная об опасности, весело смеялась над прекраснейшим котом на всём белом свете. Ребенок видать не знает о таившейся угрозе. Страшнее Хозяина Дня только его сестра — Хозяйка Ночи. Черная, как сама тьма, гладкошёрстная кошка. Которая, как и ее брат, блестит шерстью, словно самыми драгоценными камнями, а в глазах её будто звезды горят. День и Ночь! Хозяева мира всего! Нет могущественнее их… И если уж они прегради путь, то тут либо откупиться, либо они проглотят тебя, словно и не было. И вот один из них преградил нам путь, моя дочь кормит Хозяина Дня с рук и ласково смеётся с ним. Кот мурлыкал всё громче, а кровь в моих жилах становилась холоднее. Вскоре кот, наевшись и широко облизнувшись, показывая свою устрашающую пасть, лениво потянулся, растворился в воздухе, распадаясь на сотни белых сияющих песчинок, развеянных по ветру. Вот только ветра не было. Лишь после этого сильно удивившись, охнули мои спутники. Я тут же на всей скорости ринулся к застывшей на месте Весперии. Она по-прежнему сидела на коленях, глаза её сияли радостью и были полны слёз, на лице играла озорная детская улыбка. В её раскрытых ладонях лежал камень… Печать Дня! Драгоценный голубой камень с белыми вставками подушечек кошачьей лапы. Весь камень выглядел как след кошачьей лапы.То было благословение!