А если так?

Что же они бесконечно пили воду, Людмила отправилась на кухню, чтобы разогреть что-то из вчерашней еды, которой осталось довольно много. Исключительно вкусный салат тоже еще был достаточно неплох. Налив кипяток в заварочный чайник, она направилась за Анатолием, которого обнаружила в спальне. Он рассматривал фотокарточки в рамках, стоящие на полках шкафа. Вчера, разумеется, они не попали в поле его зрения. - Все готово, пойдем. – С улыбкой позвала его Люда, не спеша подойдя. – Узнал меня? – Она обратила взгляд на фотографию в руках мужчины. - Красавица моя. – Ласково произнес Анатолий, любуясь снимком, на котором была семнадцатилетняя девушка, тогда уже студентка МГУ. - Там, или сейчас? – Кокетливо спросила она. Анатолий не скупился на комплименты ее обворожительной внешности, но Людмила все равно очень часто нуждалась в подтверждении того, что ему нравится ее внешний вид. - Товарищ Калугина, Вы потрясающая! – Он слегка приподнял хозяйку квартиры и немного прокружил по комнате. - Новосельцев, поставьте меня на место! – Смеясь, сказала она, крепко обхватив его плечи. Когда Толя осторожно опускал ее обратно, их губы на миг оказались чрезвычайно близко, что едва ли не пересекало грани их самообладания. Еще пару секунд непрерывного зрительного контакта, и Анатолий припадает к ее губам. Боже, он думал об этом весь сегодняшний день, именно с этими мыслями заходил в ее кабинет, еще не подозревая, что желанный поцелуй не состоится. Целуя мягкие, влажные губы Людмилы, Анатолий не мог насладиться, желая ощутить каждую их долю миллиметра. Она же, в свою очередь, чувственно провела рукой от его щеки, переходя к шее. Ближе прижимаясь к нему, Калугина ликовала внутри, что он снова ее, он рядом, ничего не угрожает и не препятствует их союзу. Новосельцев задал направление, не отпуская любимую из объятий и продолжая поцелуй, он повел ее в сторону кровати. Она запускала пальцы в его волосы, иногда несильно царапая ноготками голову. Повалив любимую женщину на кровать, Анатолий прервал поцелуй, чтобы они могли вдохнуть полной грудью и посмотреть в сияющие от счастья и наполненные желанием глаза друг друга. Достаточно. Он снова впился губами в ее губы, пока ее руки свободно блуждали по его спине. Рубашка, конечно, во многом ограничивала возможности, которые могли бы быть. Мужчина, преисполненный страстью, стал более жадно целовать Людмилу. Она только сильнее затрепетала и, ощущая его стремительные движения языком, отвечала тем же, углубляя их поцелуй. Рукам Новосельцева хотелось иметь абсолютную свободу, которую он им и дал, когда одна из них остановилась на груди, слегка сжав ее. Женщина почувствовала, как резко прервалось дыхание, и без того напряженное от их умопомрачительных взаимодействий друг с другом. Анатолий прервал поцелуй, став целовать ее лицо, спускаясь к шее, оставляя дорожку душещипательных прикосновений губами к ее бархатной коже. Наличие одежды, ограничивающей площадь их соприкосновений друг с другом, стало изрядно раздражать. Людмиле казалось, что она испытывает невозможное количество эмоций и ощущений сразу. Внутренняя дрожь только прибавляла желание, в голове происходило приятное головокружение, это словно добровольное с ума схождение, которое не хочется останавливать. Чувствуя то, как он хаотично сжимает своими сильными мужскими руками разные участки ее тела, как он близко и тесно рядом с ней, она просто улетала в другую Вселенную, ту, где мир только для них двоих. Людмила Прокофьевна не то, чтобы забыла, она и не знала, что можно испытывать подобное, когда ты уже не руководитель, не ответственный человек, вообще не сотрудник и не часть этого общества, ты исключительно женщина, позволяющая иметь над собой власть любимому мужчине. Это особенный вид удовольствия, когда, хотя бы на какое-то время, она может совсем отключить контроль над ситуацией, вверяя себя ему, зная, что он не сделает плохо, не перейдет грани, бережно относясь к такой степени доверия. Когда Анатолий, терпение которого уже выходило за все границы, стал расстегивать ремень ее платья, вернее пытался это сделать - из-за торопливости и резкости движений, выходило не очень. Калугина, разум которой уже собирал вещи и вот-вот собирался ее покинуть, вдруг пришла в себя. Она остановила мужчину, взяв его руки в свои. Он вопросительно посмотрел ей в глаза, не ожидая такого исхода. - Толя, Толя, нам ведь уже скоро ехать на работу. – Произнесла она, понимая, что если бы еще мгновенье, она и себя бы уже прервать не смогла. - Людмила Прокофьевна, Вы что, издеваетесь надо мной? – Спросил Новосельцев, вновь припав к ее шее, рассчитывая все-таки свести с ума вдруг воспрепятствовавшую их общему душевному и телесному счастью женщину. Но не тут-то было, Людмила уперлась ладошками в его грудь, упорно отодвигая от себя искусителя. Ей и самой было тяжело прерывать их невероятную близость, однако, зная, что еще предстоят дела, она хотела поскорее завершить все эти обязательства, чтобы потом, располагая полной свободой и легкой душой, можно было окончательно забыться в объятиях друг друга. Ну, вот такой она человек, желающий отдаваться на все сто процентов как работе, своему делу, так и отдыху тоже, если уж выдыхать, то полностью. Она испугалась, что если они сейчас доведут начатое до конца, то, в первую очередь, ей самой уже не захочется останавливаться, не захочется отрываться друг от друга. Сегодня, ко всему прочему, Людмила не выспалась, а потому, вероятность, что она заснет на плече у возлюбленного мужчины, была слишком велика. - Толя, тебе же потом еще детей нужно забрать? – Пыталась аргументировать Калугина. - Мы же должны были идти в цирк вечером, я договорился с отцом, он заберет их к себе. Дедушку эти сорванцы покладистее слушают. – С частичкой досады ответил Анатолий Ефремович и улегся на спину, устремив взгляд в потолок. - Ну, тогда мы можем съездить на работу, навести порядок, забрать вещи, глядишь, и билеты в цирк не пропадут! – Стараясь выделить рационализаторское решение в своем поступке, оптимистично сказала Людмила, повернувшись на бок и оперев голову на согнутую в локте руку. - Мало того, что поверила этому швейцарскому негодяю, обожгла меня своим недоверием, так еще и намеренно мучает меня! Я крайне обижен! – Нахмурившись, продолжал негодовать Анатолий. Недолго думая, Людмила приблизилась к нему. - А если так? – Сверкнув глазами, сказала она, и едва ощутимо провела языком сначала по нижней, а затем по верхней его губе, увлекая мужчину в нежный поцелуй. Надо сказать, это был первый раз, когда она сама поцеловала Анатолия. Да, она отвечала на все его действия с не меньшим желанием, но проявление инициативы, что являлось для нее смелым и значительным шагом, было впервые. Закончив поцелуй, она несколько секунд смотрела на него. В глазах Калугиной читалась такая внутренняя наполненность, умиротворение и безусловное счастье. Разве мог Анатолий злиться на эту обладательницу самых волшебных в мире глаз, которые могли убедить его в чем угодно и заставить пойти абсолютно на любое безумие. - Легче мне, конечно, не стало. – Все-таки улыбаясь от приятного ее действия, сказал мужчина и обреченно встал с кровати. – Тогда мне просто необходимо принять душ, прохладный, желательно. – Заявил он, уже направляясь в ванную комнату. - Твое полотенце на месте. – Ответила Людмила Прокофьевна, с лица которой тоже не сходила улыбка. Она откинулась на кровать, и, лежа на спине, просто наслаждалась моментом, до сих пор воспринимая все происходящее, как какую-то сказку или сон. Каждый раз осознавая, что это реальность, она радовалась, предвкушая то, что же ждет их в дальнейшем.