The Mystery of Student No.18

Бакуго был до жути тихим, когда его передали полиции. Спасательная команда успела перегруппироваться после того, как паника начала стихать. После окончания операции они сняли костюмы и разошлись. Всё это время в голове Ииды кружилось множество вопросов, словно стервятники. Да, они успешно выполнили свою миссию по возвращению Бакуго в целости и сохранности, но в то же время на то, чем они давно должны были заняться, наконец-то пролился свет. Тайна ученика 18 — и призрак UA. Они были одним целым. Мидория Изуку, загадка которому, как чувствовал Иида, он стал близким другом, несмотря на то, что коматозный мальчик даже не мог услышать искренние слова, сказанные Иидой. Но теперь... Теперь все изменилось. Он слышал его! Все это время Мидория был рядом, молчал, но был рядом с ним, куда бы он ни пошел. И то же самое касалось Урараки и всех его одноклассников — их молчаливого защитника. Их спасательная операция заняла большую часть ночи. Иида вернулся домой и заставил себя немного отдохнуть, что было крайне трудно. Конечно, его семья понятия не имела, что он на самом деле делал, пока был достигнут последний рубеж Всемогущего, но это не остановило их от беспокойства. Зная о мальчике в коме, которого Тенья навещал время от времени, они предположили, что он оставался в больнице весь день, находясь с ним и другими ребятами, пострадавшими после нападения на летний лагерь. Это означало, что они будут все больше подозревать, если Иида немедленно отправится в больницу, как только примет душ и отдохнет. Он решил отложить визит на день или около того. Однако, когда он добрался до больницы на следующий день, он пожалел, что не приехал туда раньше. —Боюсь, Изуку Мидория сегодня днем ​​не принимает посетителей,— почтительно сказала медсестра. Она хорошо знала лицо Ииды, поскольку тот часто навещал Изуку. Он задался вопросом, не поднялись ли у кого-нибудь брови в связи отсутствие Урараки рядом с ним. —П-почему нет?— запинаясь, пробормотал Иида. Медсестра немного колеблясь открыла рот, чтобы ответить, но ее остановило появление кого-то нового. —Госпожа Мидория!— воскликнул Иида, поворячиваясь, только чтобы увидеть ее. Его радостное выражение от ее появления быстро исчезло, как только он увидел ее заплаканное лицо. —Госпожа Мидория, что случилось?!— —Я здесь, чтобы увидеть своего сына,— выдавила она на удивление спокойным голосом, несмотря на свой вид. —И-Иида п-пойдет со мной.— Медсестра вздохнула, но, похоже, не нашла в себе смелости сказать «нет». Она записала их имена в книгу посетителей и понимающе кивнула, когда госпожа Мидория повела Ииду по знакомым коридорам больницы к палате Изуку. Иида невероятно беспокоился за своего друга. Но он не стал выпытывать у госпожи Мидории информацию, решив смиренно подождать, пока они не дойдут до его палаты. Она открыла дверь, а затем закрыла ее за ним. Они сели на стулья, которые Иида и Урарака часто занимали во время своих визитов, и уставились на неподвижное тело Мидории. Иида сразу понял, что произошло что-то ужасное. Дыхание Мидории прерывалось с каждым вдохом. Электрокардиограмма, которая отслеживала его сердцебиение, казалось, показывала, что его частота была ненормальной, не с привычными интервалами, к которым Иида привык между его ритмичными ударами. Под глазами коматозного мальчика были тяжелые фиолетовые мешки, как будто он был лишен сна, несмотря на свое состояние. Более того, он, казалось, потел, как будто только что вернулся с пробежки в летнюю жару, несмотря на то, что не вставал с этой кровати чуть меньше пяти месяцев. —Его состояние н-намного ухудшилось, И-Иида,— едва выдавила Инко, сглатывая потоки слез. —Н-но почему?— спросил Иида, и морщины беспокойства, казалось, навсегда проступили на его лоб, когда он переводил взгляд с Инко на Изуку. —В-врачи не понимают,— пробормотала она. Иида протянул ей платок из кармана, который она с благодарностью приняла и вытерла глаза. —Они думали, что ему становится л-лучше! Но потом они сказали, что он в- внезапно заплакал — —Когда это было?— —Вчера во время боя Всемогущего. Я ему еще не говорила об этом. Он всегда был т-таким большим ф-фанатом— Глаза Ииды расширились, а сердце упало. Неужели Мидория начал плакать, пока они разговаривали? Это была его вина? Эти мешки под глазами... покраснение кожи — как будто он неудержимо плакал. Возможно ли это для пациента в коме? С другой стороны, Мидория был не в обычной коме, как недавно обнаружил Иида. Казалось таким странным видеть его лежащим там после всего, что произошло, и всего, что он сказал.   —П-потом это случилось снова— —Что случилось?— спросил Иида, и в его тоне отчетливо слышалась паника. —У него был еще один припадок…— всхлипнула она, а затем громко высморкалась. Если бы Иида был подключен к этой электрокардиограмме, он бы не удивился, если бы она записала остановку его сердца с пронзительным звуком. Паника, овладевшая его разумом, казалось, проигрывала этот гипотетический шум снова и снова, хотя он не достигал ушей никого из окружающих. —О-он набросился, как будто ему приснился плохой сон... Пинал и ёрзал... У них н-нет способа остановить его, поэтому всё, что они могут сделать, это стоять и смотреть, пока всё не закончится,— объяснила она, уставившись на Изуку. Она положила руку ему на лоб. Это закрыло большую часть его лица. Остальное было закрыто кислородной маской. Это действие подчеркнуло для Ииды, каким маленьким и хрупким он казался, несмотря на то, что он знал, что тот в одиночку победил Мускула в тренировочном лагере и помог Всемогущему победить Всех за Одного. Невероятно было думать о том, сколько силы было накоплено в таком больном, маленьком теле. Насколько большое сердца вмещало это тело — или, возможно, души. Он был готов пожертвовать собой ради блага других, независимо от причины или цены. Наряду со своим братом, Иида видел в Мидории одно из своих величайших вдохновений на героизм. Ему было больно думать о том, что случилось с ними двумя за то, что они следовали за своими мечтами. Хуже всего было то, что он помнил, как сказал призраку, настолько забыв, кем он был на самом деле и что он сделал для них. —Он опять непреднамеренно использовал свою причуду,— добавила госпожа Мидория, прерывая ход мыслей Ииды.—«С-сначала они думали, что припадки были его п-попыткой выйти из комы. Но это не может быть правдой. Потом он начал плакать и, ну, я не знаю, что и думать— —Но ведь слезы, они, показывают эмоциональную реакцию на что-то!— признал Иида. —Разве это не говорит о том, что ему становится лучше? Даже если это рефлекс на боль — то, по крайней мере, это рефлекс! Это подразумевает мозговую активность и то, что он все еще здесь!— Инко громко шмыгнула носовым платком Ииды и скомкала его в кулаке. —С-спасибо, Иида— Они еще некоторое время сидели в тишине. Звук тикающих часов смешивался с шумом электрокардиограммы. Это стало почти больно слышать. Иида попытался отвлечь себя на что-то другое. Он мог слышать деятельность больницы за пределами этой комнаты. Звуки людей, спешащих с места на место, не обращая внимания на ситуацию за закрытой дверью, их панические шаги и скрип инвалидных каталок, спешащих мимо. Даже в отделении интенсивной терапии больница была ульем активности. Но все равно это не могло сравниться с жужжанием ума Ииды. Ничто не работало, ничто не могло отвлечь его. Было так трудно поверить, что всего лишь день назад Изуку был там – разговаривал с ним. Он был призраком , полумертвым, но все еще отчаянно желавшим протянуть руку помощи любым возможным способом. В нынешнем состоянии Изуку, Иида сомневался, что он хотя бы частично в сознании. Иида вспомнил, как Мидория объяснял, что его причуда имеет ограничение по времени, во время их разговора в поезде на Камино. Это означало, что он не мог вечно оставаться вдали от своего тела и всегда должен был в него возвращаться в конце концов. Иида задавался вопросом, сможет ли он вообще покинуть свое тело после инцидента. Опять же, было очевидно, что призрак и Мидория Изуку - один и тот же человек, и - это правда. А сейчас он даже не верит, что Изуку осознает присутствие его и его матери. Он сейчас ближе к смерти, чем когда-либо. Иида не должен был его отпускать! Он должен был остановить его – как-то. Должен был быть способ. Чувство вины начало его разъедать. Он знал, что это бесполезно, что он ничего не мог реально сделать, чтобы остановить бестелесное существо. Он знал, что это чувство никому не принесет ничего хорошего. Но по какой-то причине он просто не мог от него избавиться. Он стиснул зубы и сжал кулаки, опустив голову и пытаясь сдержать подступающие к глазам слезы, в то время как комок неуклонно поднимался к горлу. —Мне сказали подумать об отключении системы жизнеобеспечения— —…Что?— —Нет... нет, вы не можете...— —Я не знаю, что делать!— всхлипнула Инко, хватая ртом воздух между возобновляющимися рыданиями. —Я-я знаю, что ты его друг, Иида. Но у него больше никого нет. Никто его не навещал, только ты и эта милая девушка Урарака. Один старый д-друг, с нашей улицы, тоже приходил однажды, но он не такой, как вы двое. Вы были такими добрыми, бескорыстными и оптимистичными во всем. Я не могу достаточно отблагодарить вас, но… но я не знаю, как долго я смогу с этим справляться. Я не знаю, как долго он сможет с-справляться. Е-если он не проснется в ближайшие несколько недель, то у U-UA не будет иного выбора, кроме как исключить его— Звуки больницы размылись в белый шум. Статика заполнила разум Ииды. Все, что он мог видеть сейчас, было сломанное тело Мидории. Становясь все слабее и слабее. Он должен был рассказать матери о его призраке, но... Но Иида не был уверен, почему Изуку не рассказал ей об этом раньше. Он не хотел отнимать это у него — это был его выбор, а не Ииды. Но мог ли Мидория вообще покинуть свое тело? Неужели он так перестарался? Что, если — Подергивание. —Госпожа Мидория!— внезапно воскликнул Иида. И вот снова это произошло. —И-Изуку?!— закричала она, бросившись вперед, чтобы схватить дрогнувшую руку. Движение повторилось. Сокращение и расслабление мышц. Белый шум исчез, вернув Ииду в реальность — яркий луч надежды проник в самые темные мысли Ииды, когда его друг начал шевелиться. —Изуку?— повторила Инко. Подождите, нет, здесь что-то не так. Сокращения его мышц стали быстрыми, нескоординированными, паническими... …неестественными. Иида нащупывал кнопку вызова врача. Нажимая ее снова и снова, он болезненно ощущал все более частые интервалы между звуками, которые издавала электрокардиограмма. Все, что мог сделать Иида, это наблюдать и сдерживать госпожу Мидорию, поскольку движения Изуку становились все более хаотичными и пугающими. Врач прибыл с поразительной скоростью. Иида не отрывал взгляда от Изуку, когда прибыла медицинская бригада. Он не слышал, как они заикались, задавая вопросы о том, почему их вообще впустили. Статика снова заполнила его разум, когда медсестра с сожалением на лице осторожно вытолкнула его из комнаты. Ее слова влетели в одно ухо и вылетели из другого. Он был уверен, что это были слова сострадания, но они ничего не значили для него. Все, что он успел уловить, когда дверь закрылась, и его друг исчез из виду, было: «Все будет хорошо» Так ли это? В ту ночь ему приснился ритмичный писк. Пиип… пиип. Пока это не прекратилось. И он проснулся.