В поисках тепла

      - Ты не должен этого делать, - сказала она, глядя на него застенчивыми глазами, как только они дошли до перекрестка, откуда он мог вернуться домой менее чем за пять минут.       - Все в порядке, - сказал он с дружелюбной улыбкой, его руки были надежно спрятаны в теплых карманах. Ракель улыбнулась, быстрым и мягким движением губ, которое произвело приятное впечатление на его жесткое холодное сердце.       - Тогда ладно, - она не стала настаивать дальше, как будто чувствуя, что он не передумает. Он хотел прогуляться с ней до ее района, она позволила ему.       Так они шли в приятной тишине, которую Серхио находил глубоко завораживающей. Вот он здесь, делит что-то такое обычное, как ночная прогулка, с кем-то таким необыкновенным, как Ракель. Если бы пару недель назад ему сказали, что он будет наслаждаться тишиной между ним и Ракель, он бы наверняка предложил пройти неврологическое обследование.       Но вот он здесь, спокойно прогуливается холодной ночью, слушая мягкое дыхание Ракель рядом с собой, эхо ее ботинок по бетону, обрамляющее сцену. В какой-то момент он осмелился взглянуть на нее и заметил, что она улыбается сама себе, ее глаза блуждают от одной тени к другой без какой-либо реальной цели.       Он кивнул сам себе и тяжело вздохнул. Затем Ракель подняла на него глаза, и ее улыбка стала немного ярче в темноте. - Еще раз спасибо, Серхио, - пробормотала она, ночной эмбиент повлиял на ее интонацию, как будто она могла разбудить весь город, если бы говорила слишком громко.       - Не нужно благодарить меня, Ракель. Я люблю гулять, - сказал он, пожимая плечами в своем тяжелом пальто. Ракель приоткрыла губы, мягко покачала головой и прикусила внутреннюю сторону щеки.       - Нет, я имела в виду... спасибо тебе... за то, что выслушал меня, - пояснила она, ее взгляд был тверд. Несколько уличных фонарей освещали ее лицо холодным ярким светом, который подчеркивал ее черты. Серхио понимающе промычал и склонил голову к земле.       - Спасибо, что рассказала мне, - сказал он, имея это в виду. Он был благодарен, потому что она выбрала его среди всех, чтобы рассказать что-то очень личное. Она доверила ему свою правду, не имело значения, было ли причиной влияние виски, даже сейчас, когда ее мозг протрезвел, она, казалось, не сожалела об этом. Наоборот.       - Я никогда не думала, что расскажу тебе, - призналась она в ночи. - Я думала, что вообще никогда ничего не скажу, - она замолчала на долгое мгновение, Серхио уже знал, что, когда она понижала голос и смотрела куда угодно, только не на него, она высказывала свои самые глубокие мысли, ей нужно было их высказать, а он не собирался останавливать ее. Он бы с уважением выслушал ее и собрал бы любую деталь о ней, которую она сочла бы достойной.       Он мог это сделать. Он хотел это сделать.       - Я покинула Мадрид в спешке, - собравшись с мыслями, она снова начала говорить. - Я ушла и устроила беспорядок, - она насмехалась над холодным ветром, который поднялся и теперь трепал ее каштановые волосы, было холодно, но не неприятно, и алкоголь, выпитый в течение ночи, все еще сопровождал ее на прогулке. - Я устроила беспорядок, и именно поэтому Алисия была такой неприятной..., - она горько усмехнулась сама с собой. - На самом деле она всегда такая, но мое недавнее поведение вывело ее из себя, - она покачала головой и тяжело выдохнула. - Она любит меня, я это знаю. Мы были друзьями более двадцати лет, такую связь трудно разрушить, - сказала она, глядя на него. Серхио кивнул, не смея ничего сказать. - Но все же... Я ушла, и она была взбешена... на самом деле напугана, - она поджала губы и нахмурилась. - Я понимаю, ты знаешь? Я бы сама испугалась, если бы она ушла, не сказав мне, где она, когда и собирается ли вернуться, - ее голос понизился до шепота, хотя Серхио годами учили улавливать даже малейший звук, его ученики были хороши в перешептывании взад и вперед правильных ответов во время важных экзаменов он развил эти навыки естественным путем. Он был очень благодарен за это сейчас, потому что, даже если Ракель была едва слышна, он мог четко разобрать каждое слово.       - Она бы никогда этого не сделала, - она ухмыльнулась. - Она, вероятно, надрала бы ему задницу сильнее, а затем убила бы его и сожгла его тело, - серьезно пробормотала она, кивая сама себе.       Серхио почувствовал, как дрожь пробежала вверх и вниз по его спине. Ему показалось, что в ледяных голубых глазах Алисии был какой-то смертельный блеск, но он думал, что это просто чувство, не более того. Серьезность в тоне Ракель подсказала ему, что, вероятно, это было нечто большее, чем простое впечатление. Эта женщина могла быть опасной, если была в настроении. Он сделал мысленную заметку попросить своего брата перестать беспокоить ее, если она когда-нибудь вернется. Он не хотел давать показания против лучшей подруги Ракель, если бы она случайно убила его.       - Теперь, когда я думаю об этом... Она вернулась в Мадрид, он вернулся в Мадрид, а я здесь, - ее голос затих, она моргнула, а затем покачала головой, горько усмехнувшись. - Я не смогла бы остановить ее, даже если бы захотела сейчас, - заключила она, тяжело вздохнув. Серхио нахмурился, не совсем понимая, что она имела в виду. Она посмотрела на него и игриво улыбнулась. - Я шучу, - сказала она, хотя он все еще должен был понять, о чем она шутила. - Алисия агрессивна, но она не убийца, - она остановилась, на мгновение посмотрела на темный бетон под своими ботинками, подняла брови и пожала плечами. - Насколько я знаю, - добавила она, прежде чем приятно улыбнуться. Серхио моргнул, все еще совершенно молча, и кивнул.       Она имела в виду, что ее лучшая подруга могла попытаться убить ее жестокого мужа? Идея, не считая незаконных последствий, действительно звучала привлекательно.       - Я надеюсь, что в этом не будет необходимости, - сказал он, улыбаясь ей. Ракель долго смотрела на него, глубоко вдохнула и тяжело вздохнула.       Она поняла смысл, стоящий за его заявлением. Если закон и система отправят ее мужа за решетку за то, что он сделал, у ее лучшей подруги не было причин выполнять свои смертельные угрозы. Печальный взгляд, которым сейчас были прикрыты ее глаза, сказал ему, что это вряд ли произойдет.       Тогда Серхио вспомнил, что она была частью системы, которая теперь подводила ее. Он знал, что она инспектор полиции, поскольку информация была раскрыта благодаря Силене и Агате и их абсолютному отсутствию надлежащих манер. Теперь он знал, что у нее было более одного пистолета, она имела степень по психологии и, вероятно, годами тренировалась, чтобы быть способной защищать свою страну и служить ей.       Он смотрел на нее, пока они продолжали свою прогулку, и не мог перестать думать о том, насколько сюрреалистичной казалась мысль о том, что эта женщина подвергалась насилию в течение стольких лет.       Он должен помнить, что никогда не следует предполагать что-то о ком-то только по выражению его лица, позе, которую он держал, и тому, как он говорил или вел себя с другими людьми. Ракель обучали защищать других, она училась годами, научилась держать оружие в руке, как использовать его при необходимости и, скорее всего, когда этого делать не следует. Она, вероятно, могла бы защитить свой дом от вора, если бы это было необходимо, и знала закон и как его применять. Но защищаться - это совсем другое дело. Тем не менее, у нее были знания, которые он получил только из-за своей ненасытной потребности учиться, у нее были навыки, которые ему никогда не были нужны, и она внезапно стала мучительно завораживающей.       Серхио и раньше знавал культурных женщин, но по какой-то причине навыки Ракель щекотали его мозг совсем по-другому. Он не знал почему, но все, чему она научилась за долгие годы службы в полиции, заставило его почувствовать любопытство узнать больше, открыть для себя. Все в ней заставляло его испытывать желание учиться, и, вероятно, именно это делало ее такой привлекательной.       Ракель дразнила его любопытство, дразнила его естественную потребность исследовать и раскрывать. Она действительно была прекрасной книгой, которую ему не терпелось прочитать и выучить наизусть, одно слово за другим. Он хотел перевернуть каждую страницу, запечатлеть каждое предложение в своем сердце, вспоминая его наизусть всякий раз, когда ему этого захочется.       Ракель посмотрела на него, казалось, чувствуя, что его глаза молча изучают ее, она улыбнулась, и новый румянец окрасил ее щеки.       Ты такая красивая. Он хотел сказать. Но не сделал этого. Ему не нужно было озвучивать эту конкретную мысль, он держал бы ее надежно запертой в своем собственном сознании и просто обдумывал бы ее снова и снова.       Ты такая красивая. Он снова подумал, когда она улыбнулась сама себе и приоткрыла губы, очевидно, ища, что сказать.       Твоя человечность так прекрасна. Ее глаза моргнули в темноте, она склонила голову к земле.       Твоя явная хрупкость делает тебя доступной, пусть и незначительно, это заставляет тебя выглядеть менее сюрреалистичной, менее недосягаемой. Его разум завертелся в вихре мыслей, которые он больше не знал, как контролировать.       Ты хрупкая и в то же время такая сильная. Посмотри на себя, ты все еще здесь, идешь со мной, улыбаешься, краснеешь, как подросток, независимо от того, какое зверство ты пережила за все эти годы. Ты выбралась, Ракель. Ты должна гордиться собой, твоя сила завораживает. Я даже не могу выйти из своего дома, если не сложу как следует пижаму, а ты покинула свой родной город и уехала из ужасного беспорядка, в котором оказалась.       Ты такая храбрая.       Ты такая свирепая.       Ты такая человечная, что мне хочется плакать.       Мне не нравится чувствовать себя так, обычно я не хочу чувствовать ничего больше, чем то, что необходимо, чтобы продвигать меня вперед в этой жизни.       Но ты...       Ты заставляешь меня задуматься, каково это - чувствовать больше, больше всего этого. Больше счастья, больше волнения, больше желания.       Ты так невероятно красива.       - Мы здесь, - пробормотала она, заставляя его разум замолчать, не давая ему еще больше потеряться в том океане обожания, в который он внезапно погрузился.       - О..., - прошептал он, глядя на голубовато-серый дом, спокойно стоящий на обочине дороги. - Я надеюсь, что Хельсинки не рассердится на..., - однако его слова застряли у него в горле прежде, чем он смог закончить предложение.       Ракель сразу же шагнула к нему, сократила расстояние между ними, положила руки ему на плечи, приподнялась на цыпочки и оставила мягкий, нежный, как перышко, поцелуй на его жесткой щетине на щеке. Тело Серхио на мгновение отключилось.       Его мозг перестал функционировать, кровь, казалось, перестала нестись по венам, каждый нерв под кожей перестал шипеть, и единственной частью его тела, все еще способной функционировать, было сердце, которое одновременно снижало и увеличивало ритм.       Это то, на что похож сердечный приступ? Он не мог не думать. Я умру? Он спросил себя.       Но затем, как это и началось, поцелуй закончился. Ее руки медленно отступили, губы отстранились, и ветер дразнил влажный след, оставленный ее прикосновением.       О, милая матерь Божья, я умру у нее на глазах, она будет так потрясена, так напугана. Пожалуйста, дай мне продержаться еще немного, дай мне пожелать спокойной ночи, я просто дойду до угла, и тогда я смогу спокойно умереть.       Он оглянулся на нее, она была так близко, что каждая деталь ее черт была отчетливо видна в темноте ночи. Она улыбалась так чисто и невинно, что Серхио почувствовал, как в нем вспыхнуло желание.       Поцелуй ее. Слабый голос прошептал в его затылке.       Что? Он спрашивал себя, в то время как Ракель молча смотрела на него.       - Спокойной ночи, Серхио, - прошептала она тихо и хрипло, ее глубокий голос прозвучал как нежное прикосновение в тихой темноте. - Еще раз спасибо, - пробормотала она и одарила его еще одной дружелюбной, женственной, щедрой улыбкой.       Поцелуй ее. И снова этот голос в самом дальнем уголке его мозга.       Ракель не стала дожидаться, пока он что-нибудь скажет в ответ, она кивнула и, склонив голову, ушла. Серхио стоял там на холоде, едва моргая глазами. Когда до него донесся звук закрывающейся ее входной двери, он внезапно с усилием вдохнул, осознав, что не дышал в течение всего разговора.       Он чуть не задохнулся от поцелуя в щеку.       Поцелуй ее. Его внутренний голос почувствовал необходимость сделать замечание. Он оглянулся на дом голубиного цвета, внизу зажегся мягкий янтарный свет, освещая тени, окутывающие сад.       Его спина была напряжена, тело неподвижно. Серхио почувствовал, что у него так пересохло в горле, что стало почти больно. Но ничто из этого не имело значения.       Ничто больше не будет иметь значения.       Бархатистые губы Ракель позаботились об этом.       Пока у него было воспоминание о ее поцелуе на его щеке, ничто другое не имело бы значения.       С этой мыслью Серхио развернулся и пошел обратно домой.       ****       Две парадные двери в ту ночь закрылись на двух разных дорогах Артеки, в два разных времени. Обе двери закрывали от остального мира те несколько часов сна, которые еще оставались у этой ночи.       Дверь в голубином сером доме закрылась первой. Ракель прижалась к ней с улыбкой на губах, ее сердце радостно стучало в грудной клетке. Ее руки широко раскрылись на белом дереве, чтобы поддержать ее внезапно ослабевшие конечности, она закрыла глаза и на мгновение замерла, наслаждаясь тишиной ночи, ее улыбка глубоко отпечаталась на ее щеках, оставляя след.              Когда она снова открыла свои карие глаза на мир, она испустила тяжелый вздох облегчения и прошла дальше внутрь. За пятнадцать минут она поблагодарила Хельсинки за его помощь, проверила, в какую кучу простыней была завернута Паула, и в конце концов вошла в свою спальню. Впервые за семь лет Ракель почувствовала себя легкой, как перышко.              Она сбросила свое тяжелое пальто на стул, сняла ботинки и провела рукой по волосам, каштановые шелковистые пряди сбились в узел из-за осеннего ветра, она терпеливо расчесала их, вернув им естественную гладкость, и вздохнула сама с собой.              Ее сердце было легким и тихо билось в груди, напоминая ей о том, как хорошо быть живым, быть в мире. Она почистила зубы с улыбкой на губах, прежде чем надеть ночную рубашку, занять место под одеялом и положить голову на большую подушку. Ее тело расслабилось на мягком матрасе, она закрыла глаза и улыбнулась, единственным воспоминанием о той ночи, прокручивающимся в ее мозгу, была текстура бороды Серхио под ее губами. Она инстинктивно поднесла руку ко рту и погладила кожу, ее глаза были закрыты, а улыбка ослепительной.       Пока ее сердце радостно пело в груди, Серхио шел домой.       Он шел медленно, склонив голову к земле, спрятав руки в пальто, его разум был спокоен. Единственное, что он чувствовал, двигаясь в темноте и холоде, было прикосновение ее губ к его щеке.       Такой простой, дружеский, нежный жест резко перевернул его реальность. Теперь он жил в мире, где такая женщина, как Ракель, улыбалась ему, рассказывала о своей жизни, предлагала ему стакан виски и целовала в щеку.       Все остальные аспекты мира не имели значения. Его не заботили его работа, его друзья, его брат, его книги или его обязанности. В тот момент единственное, о чем он заботился, была Ракель. Он бы с радостью перестал делать что-либо еще и просто задержался в воспоминаниях о ее губах на своей щеке до конца своей жизни.       Утром он, вероятно, придет в себя и поймет, насколько абсурдной была эта мысль, но сейчас ему было все равно. Осознание этого должно было вызвать у него тошноту, но он был слишком растерян, чтобы чувствовать или регистрировать что-либо еще. Он хотел просто сосредоточиться на этой мысли, снова и снова вспоминая тот краткий момент.       Когда входная дверь закрылась за его спиной, оставив остальную часть Артеки снаружи, он оказался в темноте. Его брат лег спать, в гостиной тихо потрескивал камин, угли медленно тлели под темными углями. Серхио снял пальто и ботинки и выпрямил спину. Он медленно направился в свою спальню и неторопливыми опытными руками снял свой повседневный костюм. Он схватил свою полосатую пижаму с ее обычного места на кровати, надел ее, а затем забрался в постель.       Он лежал на спине, молча уставившись в потолок. Он поднес руку к щеке, но остановился, прежде чем смог коснуться кожи. Если бы он случайно стер ощущение ее губ на своей коже, что тогда? Он понятия не имел, собирается ли она когда-нибудь сделать это снова. Это могло быть единичным случаем, импульсивным жестом, который она не контролировала, жестом, о котором она уже сожалела, пообещав себе никогда не делать этого снова.       Серхио снова положил руку на живот, молча уставившись в темноту, спрашивая себя, случится ли это когда-нибудь снова. Желая, чтобы это случилось снова.       Ах.       В то время как Ракель сидела с закрытыми глазами, ее губы мягко растянулись в довольной улыбке, а руки раскинулись на подушках, Серхио продолжал смотреть в потолок, сложив руки на животе.       Сон пришел к Ракель быстро, подарив ей серию приятных теплых снов в течение ночи.       Сон не приходил к Серхио, заставляя его пересмотреть все решения, которые он принимал в своей жизни с того момента, как ему позволили позаботиться о себе, и до сих пор.       В ту ночь две парадные двери закрылись перед двумя разными людьми, в двух разных частях Артеки, в два разных времени. На следующее утро обе эти двери снова откроются, позволяя их владельцам вернуться в мир. Одна собиралась встретить новый день с улыбкой на губах и легким сердцем в груди. Другой бы шел холодным утром с усталыми глазами и мысленно подсчитывал, сколько шансов у конкретной женщины предложить ему еще один из этих легких, как перышко, поцелуев в щеку.       Две парадные двери были открыты и закрыты в течение часа или около того, когда оба их владельца снова оказались лицом к лицу друг с другом, по другую сторону двери, которая вела в местный бар.       ****       Когда Серхио вошел в Ханой в то субботнее утро, его недосыпающий разум все еще перебирал глубоко личные мысли, все касающиеся одного человека. Того же человека, на которого он наткнулся, когда развернулся, чтобы не врезаться в старую добрую женщину, которая была занята, прижимая к груди свежие кусочки торта, чтобы заметить его.       Извинение, уже вертевшееся на кончике его языка, замерло в ошеломленной тишине, как только его глаза сфокусировались на ней. Она улыбалась, почти сияла, глядя на него своими любопытными карими глазами. - Egun on, - сказала она, ее голос был ясным, поза расслабленной, вероятно, прошлой ночью она смогла довольно быстро заснуть, к сожалению, ему в этом не повезло. Он моргнул за стеклами очков и приоткрыл губы. Затем, когда он понял, что его пальто внезапно стало очень теплым, он посмотрел вниз и заметил, что ее руки покоятся на его груди. Она была застигнута врасплох внезапным столкновением с его телом и ухватилась за него для поддержки.       На нее, казалось, этот жест не подействовал, Серхио был загипнотизирован тем, как его кожа, казалось, внезапно пробуждалась от прикосновения. Его тело зашипело и дернулось, достаточно слабо, чтобы Ракель не заметила. Он снова посмотрел на нее, глубоко вздохнул, а затем покачал головой. Ракель моргнула и наклонила голову, она была готова расспросить подробнее о его поведении, но, как ни удивительно, его мозгу удалось составить правильное предложение, прежде чем она смогла спросить его, все ли с ним в порядке, и он выпалил бы, как на него подействовал ее поцелуй.       - Egun on, - пробормотал он, ее улыбка снова расцвела, и она убрала руки.       - Все в порядке? - спросила она. Потому что, конечно, как бы хорошо он ни старался восстановить хоть какой-то контроль над своим уставшим разумом, она все равно задала вопрос, на который он не знал, сможет ли ответить, не выдав своего внутреннего смятения.       - Да, - ему удалось сказать, кивая - он был так горд собой в этот момент, что хотел похлопать себя по спине. - Как дела? - спросил он, делая осторожный шаг назад, ему нужно было быть по крайней мере в трех или четырех шагах от нее, меньше, и его тело начало дрожать в ожидании, его кожа была настолько чувствительна даже к одной мысли о ее прикосновении, что это определенно смущало.       - Все очень хорошо, - сказала она, протянула к нему руку и погладила рукав его пальто, ее улыбка была яркой, как полярная звезда.       Его кожа зашипела, задрожала и загорелась, все одновременно. Боже мой.       - Я рад, - прошептал он, чувствуя, как сжимается горло, а легкие с трудом функционируют должным образом. К счастью для него, его коронарных сосудов, дыхательной системы и его бедного сердца, Ракель убрала руку и решила, что на данный момент с нее хватит убивать его прикосновениями.       Серхио покачал головой и склонил ее до земли, когда она повернулась, чтобы поприветствовать бармена. Пожалуйста, не дай мне умереть вот так, я даже еще не выпил свой кофе.       - Не хочешь присоединиться ко мне за завтраком? - внезапно спросила она, он поднял глаза и приоткрыл губы, пытаясь придумать предлог, чтобы не присоединяться к ней ни сейчас, ни когда-либо.       Может быть, я мог бы сбежать из страны и никогда не возвращаться.       - Конечно, - сказал он. Потому что, очевидно, то, что он думал, и то, что он сказал, были две совершенно разные вещи, и его мозг был идиотом, который не мог функционировать так, как должен был.       - Давай найдем столик, - сказала она, уже направляясь дальше в бар. Именно тогда Серхио понял, что она сказала "ко мне", а не "к нам", когда предложила разделить завтрак. Его глаза осмотрели окрестности, но он заметил, что крошки Паулы, следовавшей прямо за ней, не было.       Ракель была одна, и он только что согласился позавтракать с ней, дочери не было видно, чтобы помешать его мозгу разгуляться и свободно ходить по запретным путям.       Что ж, это просто фантастика.       - Тебе нравится этот? - внезапно спросила Ракель, указывая на маленький круглый столик в дальнем углу бара, из большого окна которого открывался вид на океан. Серхио кивнул, поджав губы, и она счастливо улыбнулась, снимая пальто.       Она положила тяжелую одежду на стул, а затем постояла еще мгновение, просматривая меню, одетая в длинный белый свитер, доходящий до колен, и пару темных джинсов, настолько обтягивающих, что был виден каждый мускул ее ног.       Ну, конечно, на ней мог быть мешок из-под картошки, и чувство абсолютного изумления было бы таким же. Подумал он про себя, пораженный, направляясь к столу.       Как только он снял свое пальто и занял свое место перед ней, он тяжело вздохнул, и Ракель коротко взглянула на него. Их взгляды встретились, и он улыбнулся, она ответила взаимностью, а затем с интересом начала изучать меню.       - Я умираю с голоду, - прокомментировала она, в то время как ее глаза жадно просматривали список тортов и деликатесных блюд, которые она, вероятно, уже знала наизусть. Серхио смотрел на нее в совершенной тишине, его лицо ничего не выражало, руки были крепко сжаты на столе. Его разум кричал в панике, но если вы посмотрите на него в этот момент, он казался совершенно спокойным, в каком-то нервирующем холодном напряжении.       - Что ты будешь? - спросила она, ее карие глаза моргали, глядя на него, утреннее солнце нежно ласкало ее черты, и она вопросительно выгнула бровь.       - Кофе подойдет, - пробормотал он, не доверяя своему голосу, чтобы говорить больше, чем необходимо, ему было трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы вести разговор длиннее предложения.       - Не голоден? - спросила она, в то время как ее внимание быстро вернулось к меню в ее руках.       О, я умирал с голоду, когда встал с постели этим утром, но потом я увидел тебя, и мой желудок упал, и я думаю, что он испарился из моего тела. Я больше никогда в жизни не буду есть.       - Нет, - сказал он, ободряюще улыбаясь. Ракель кивнула, затем ее брови нахмурились, пока ее мозг пытался выбрать что-нибудь, что достаточно дразнило ее пустой желудок. Через несколько секунд она с довольной улыбкой положила меню на стол.       - Я все равно всегда заказываю одно и то же, - призналась она, ее глаза искали официанта в толпе, когда она заметила его, она подняла руку и кивнула в молчаливом согласии. Затем она снова обратила свое внимание на него и прислонилась щекой к руке, мягко улыбаясь.       Серхио не знал, что происходит у нее на уме, но она казалась такой умиротворенной, такой счастливой и такой довольной. Он завидовал ее способности просто продолжать вести себя как нормальный человек после того, как тебя чмокнули в щеку.       Он никогда не станет нормальным снова.       - Тяжелая ночь? - спросила она, когда он слишком долго молчал. Он моргнул и проклял свою неспособность быть лучшим лжецом, когда внезапно у их столика появился официант, дав ему время собраться с мыслями и решить, что ответить.       Ракель заказала для обоих, как будто они делали это ежедневно и ей не нужно было, чтобы он заменял ее. И на самом деле они уже несколько раз завтракали вместе, но никогда наедине, никогда только вдвоем. Когда официант был удовлетворен, он вернулся к своим обязанностям, и Ракель сосредоточилась на нем, все еще ожидая его ответа.       - Я мало спал, - он признался. Это была ложь, он вообще не спал, но ей не обязательно было это знать.       - О, мне очень жаль, - пробормотала она, слегка нахмурившись, ее улыбка рассеялась. - Мне не следовало убеждать тебя попробовать этот виски, - сказала она с сожалением в голосе. Серхио захотелось дать себе пощечину. Он не хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой за его неспособность нормально спать, это была не ее вина, если его тело не смогло воспринять дружеский жест без сбоев.       - О нет, это было не из-за алкоголя, - сказал он, стараясь звучать ободряюще, мягко улыбаясь. Ракель моргнула и наклонила голову, по-видимому, пытаясь прочесть по выражению его лица, правда ли то, что он говорил.       - О... и что это было? - спросила она, затем расширила глаза и покачала головой. - Нет, извини, я не должна спрашивать тебя о твоем графике сна, - она вздохнула и закрыла лицо руками. Серхио молча смотрел на нее, бесстрастный, как холодный мраморный камень. Она нервно усмехнулась и вздохнула. - Я такая катастрофа в этом, - пробормотала она, прочищая горло, переплетая пальцы и робко улыбаясь. - Я прошу прощения за то, что была шумной, - сказала она, вздыхая.       Серхио моргнул, наклонил голову, и тут его осенила мысль. Она заинтересована во мне. Это было странно.       - Не волнуйся, - сказал он. - Я просто недостаточно устал, иногда это случается, - он снова солгал. Раньше у него никогда не было проблем со сном.       Ну... по крайней мере, до того, как она вошла в его жизнь.       - О, так ты страдаешь бессонницей? - спросила она и снова закрыла глаза с тяжелым вздохом. - Я снова это делаю, - пожаловалась она, качая головой. Ее смущенная улыбка была особенно милой, и усталый мозг Серхио перестал беспокоиться о своем внутреннем смятении и начал выдавать новые мысли о полном восхищении и загипнотизированном удивлении.       Посмотри на это. Кто бы мог подумать, что смущенная Ракель будет выглядеть так красиво?       - Может быть, нам стоит сменить тему, - сказала она, уклоняясь от его пристального взгляда. Серхио даже не вздрогнул от ее слов, слишком очарованный десятками оттенков красного, которые в настоящее время окрашивают ее нежные щеки.       - Я нет, - сказал он низким голосом. Ракель моргнула, нахмурилась и наклонила голову. - Я имею в виду, я не страдаю от бессонницы, - уточнил он. Понимание пришло, и Ракель мягко улыбнулась. - Но я в порядке, - уточнил он, чувствуя необходимость облегчить морщины беспокойства, отпечатавшиеся на ее лбу.       - Надеюсь, сегодня ты сможешь отдохнуть, - пробормотала она, мягко улыбаясь и давая его мозгу еще один повод поразмыслить над формой ее губ или тем, как ее кожа любовно растягивается в стороны.       - Сегодня суббота, у меня будет достаточно времени, чтобы отдохнуть, - сказал он, выдавив улыбку. Ракель ухмыльнулась и кивнула.       Ей не нужно было знать, что обычно в свой выходной Серхио тренируется, гуляет по городу, читает и выполняет все те задачи, на выполнение которых его еженедельный график не оставлял ему достаточно свободного времени. Ей не нужно было ничего об этом знать.       - Где Паула? - он почувствовал необходимость спросить, чтобы заставить свой мозг сосредоточиться на чем-то другом, кроме ее рассеивающегося румянца или красивого контраста ее темных волос с белой тканью свитера.       При упоминании о своей дочери Ракель просияла. - О, она ушла с друзьями, - она объяснила, подмигнув. Серхио слегка нахмурился, и она усмехнулась. - Агата, Силена и Моника предложили сводить ее куда-нибудь утром, - сказала она, ее губы растянулись в бесконечной улыбке, от которой сердце Серхио затрепетало.       - О, - он с любопытством поднял брови. В этот момент снова появился официант, прервав их зрительный контакт. Он оставил перед ним чашку с дымящимся кофе "кон лече" и Баскский пирог перед ней. Ракель широко улыбнулась при виде своей сладости и посмотрела на него сияющими глазами.       - Давай приступим, - прошептала она, прежде чем поднести лакомство ко рту и откусить щедрый кусок. Как только сладость теста достигла ее вкусовых рецепторов, она издала тихий нежный стон. Она не была грубой или невежливой, но факт был в том, что Серхио был чрезмерно сосредоточен на ней, а стол был такой крошечной поверхностью, что звук все равно достигал его ушей, и его сердце перестало биться на секунду или две.       На сколько минут твое сердце может остановиться без того, чтобы ты умер?       Она закрыла глаза, с энтузиазмом наслаждаясь мягкой текстурой маслянистой сладости и улыбнулась сама себе.       Дети обычно всегда наслаждаются едой гораздо больше, чем взрослые. Он видел, как многие местные дети сходили с ума из-за сладкого пончика или куска торта. Сама Паула всегда с огромным удовольствием наслаждалась всем, что ее мать совала ей под нос. Дети обычно громко выражали свою признательность за что-то, их голоса были высокими, глаза широко раскрыты от удивления, и они всегда делали широкие жесты, чтобы подчеркнуть свое удовлетворение.       Чего Серхио никогда раньше не замечал, так это того, как женщина за сорок наслаждается чем-то сладким. Он никогда не проявлял особого интереса к чрезмерному анализу других компаньонок, с которыми делил трапезу. Его не слишком заботило, наслаждался ли кто-то другой едой в тишине или достаточно громко, чтобы слышали все в баре.       Но поскольку это была Ракель, и он был совершенно ошеломлен, ее реакция медленно и надолго запечатлелась в каждом уголке его методичного мозга.       Сладкий звук ее удовлетворения творил с его телом вещи, которые, он был уверен, не считались подобающими, возможно, даже не законными.       Ты не должна выглядеть так соблазнительно, когда завтракаешь. Это безумие, это безумие.       Когда она открыла глаза, возвращаясь в реальный мир, на ее лице все еще были следы благодарности за удовольствие, которое она только что испытала.       Я и ты. Он хотел сказать, но явно не сказал. Он был идиотом, но не настолько.       - Прости, - пробормотала она, заметив, как он смотрит на нее, его глаза так упрямо прикованы к ее лицу, что она, вероятно, подумала, что он думает грубо в своем сонном мозгу.       Грубый - это не то слово, которое я бы использовал.       - Видишь ли, я обычно не ем сладости, - она начала объяснять, взяв в руки дымящуюся кружку и медленно потягивая ее. - Но, когда я это делаю, ну что ж... Мне это нравится, - призналась она, застенчиво улыбаясь. И снова это был тот румянец, который он находил таким очаровательным.       - Не нужно извиняться, я рад, что тебе понравилась наша традиционная еда, - сказал он, возясь со своей чашкой кофе, пытаясь найти в темной жидкости силу, необходимую ему, чтобы выдержать этот завтрак, не рухнув на стол или еще чего похуже...       - Мне понравилось, - сказала она, с энтузиазмом кивая. - Мне действительно нравится ваша еда, ваш город, ваш язык... твое взгляд..., - последнее слово слетело с ее языка тихим шепотом, что заставило Серхио оглянуться на нее. Ее глаза были темными, большими и красивыми, они пристально смотрели на него, в то время как ее губы были приоткрыты, как будто она хотела добавить что-то еще, но пыталась точно определить, что за мысль была у нее в голове секунду назад. Затем она моргнула и опустила взгляд, поднося чашку к губам, хмурясь в сторону окна, глядя на океан, простирающийся на горизонте.       - Я должен признать, что Артека расположена в очень удобном месте? - сказал он, пытаясь найти что-нибудь еще, о чем можно было бы поговорить, потому что молчание в данный момент было некомфортным, это давало ему время поразмыслить и удивиться, и он не мог подвергать свой мозг такому сильному давлению, ему пришлось остановить свои мысли, которые постоянно крутились вокруг этой женщины.       - Да, ты определенно должен, - прошептала она морю, которое, казалось, смотрело на нее с пляжа. Затем она нахмурилась, ее кружка повисла в воздухе, губы приоткрылись. Серхио проследил за ее взглядом, любуясь видом, на который она в данный момент разинула рот.       - Что случилось? - он почувствовал необходимость спросить. Ракель моргнула, позволила кружке громко упасть на стол, а затем - поскольку Серхио был наблюдательным, а она явно не могла скрыть свои эмоции - она расширила глаза и сделала глубокий вдох.       Она выглядела испуганной.       - Все в порядке? - спросил он, отставляя свою чашку в сторону, сосредоточив все свое внимание на женщине перед ним.       Нервы на ее шее были так напряжены, что он мог видеть, как они напряглись под ее кремовой кожей, ее щеки покраснели, но это был неприятный оттенок пунцового. Ее руки крепко сжимали стол, глаза были устремлены на недоеденный пирог. Она не осмеливалась оглянуться за окно. Серхио попытался взглянуть на то, что могло заставить ее окаменеть на своем месте.       На мгновение его настойчиво осенила мысль. Это из-за мужа? Он здесь? Нашел ли он ее? Он моргнул и снова сосредоточился на ней, Ракель не встретилась с ним взглядом.       - Ракель... что случилось? - он спросил еще раз, понизив голос, пытаясь компенсировать ее новорожденное беспокойство успокаивающим спокойным тоном. Она снова моргнула и с ужасом уставилась на него в леденящей тишине, которую Серхио счел глубоко тревожащей.       - Я сейчас вернусь, - не дав ему времени обдумать ответ, она встала и вышла из бара большими быстрыми шагами.       Серхио смотрел, как она выбегает из Ханоя, и беспокойство поселилось у него в животе, затем он снова обратил внимание на стул, который она оставила свободным, и сразу заметил ее длинное пальто, спокойно лежащее на нем.       Да ладно. Он собирался встать и последовать за ней, чтобы упрекнуть ее в неспособности должным образом прикрыться, когда в уголках его глаз мелькнул белый вихрь, и он выглянул в окно. Он моргнул и сосредоточился на безошибочно узнаваемой фигуре Ракель, медленно идущей в то же место, на которое они смотрели всего несколько секунд назад.       Серхио забыл о пальто и наблюдал за ней. Она окаменела на ногах, ветер нежно трепал ее длинные каштановые волосы, но, казалось, ей не было холодно, несмотря на то, что на ней было мало одежды. Перед ней стоял мужчина, ненамного выше ее, борода цвета соли с перцем закрывала половину его лица, а его вьющиеся черные волосы трепал тот же ветер, который сейчас пробирался под свитер Ракель. На нем был длинный черный пиджак, накинутый на его внушительную фигуру, и пара очков, криво сидевших на носу.       Они смотрели друг на друга, оба, казалось, окаменели на ногах.       Серхио нахмурился и придвинулся ближе к стеклу, как будто таким образом он мог уменьшить физическое расстояние между ними. Он наблюдал за позой Ракель, пытаясь оценить уровень беспокойства, в котором она находилась в данный момент. Мужчина перед ней... кем он был? Может ли он быть мужем? Он не казался агрессивным, то, как он держался, говорило об удивлении, изумлении, даже шоке. Он приоткрыл губы, но, казалось, с него не сорвалось ни звука, Серхио заметил, как его руки вытянулись по бокам. Он переставлял одну ногу перед другой, его спина выглядела напряженной, пальцы двигались мягко, и казалось, что он хотел дотянуться до Ракель и прикоснуться к ней.       Почему ты хочешь прикоснуться к ней? Ты жестокий муж? Ты здесь, чтобы забрать ее?       В этот момент Ракель поднесла руку ко рту, и Серхио только тогда заметил, что она плачет.       Почему ты плачешь? Минуту назад ты казалась такой счастливой, кто этот человек? Ты в опасности? Должен ли я выйти и помочь тебе?       Затем, без предупреждения, Ракель быстро сократила расстояние между ней и незнакомцем и заключила его в свои объятия. Сердце Серхио пропустило пару драгоценных ударов. Он пытался не обращать внимания на боль в груди или неприятный скрут в животе, он моргал и молча наблюдал, пытаясь избежать всех нахлынувших на него ощущений.       Ракель явно плакала, незнакомец обхватил ее дрожащее тело руками и сжал так крепко, что Серхио испугался, что он сломает ее. Он стиснул челюсти и почувствовал, как тяжесть легла на его пульсирующее сердце.       Все в порядке. Это не ее муж. Отвернись. Она в безопасности.       Но какие бы приказы его мозг ни отдавал телу, ни один мускул не подчинялся, ни один нерв не реагировал, он стоял неподвижно и продолжал смотреть.       Ракель все еще держала этого человека без имени, ее руки сжимали его куртку, как будто от этого зависела ее жизнь. Мужчина надежно удерживал ее в своих объятиях, и казалось, что он вот-вот поднимет ее с улицы и утащит прочь.       Отпусти ее. Он не мог не умолять.       Через несколько секунд или минут, время, казалось, тянулось бесконечно в данный момент, они разорвали объятия и сделали шаг назад соответственно.       Как только между ними было восстановлено приличное расстояние, Серхио тяжело вздохнул, осознав, что все это время задерживал дыхание.       Ракель вытерла слезы со щек и усмехнулась, он увидел, как ее плечи дрожат, а губы растягиваются в стороны. Мужчина перед ней мягко улыбнулся, глядя на нее тоскующими глазами. Он был слишком далеко, чтобы анализировать каждую реакцию, но Серхио был настолько хорошим наблюдателем, что не пропустил выражение его лица, как бы далеко он ни был. Во взгляде его глаз было что-то почти знакомое.       Ракель теперь что-то говорила и отчаянно двигала руками в воздухе, ее тело придавало форму ее внутреннему смятению. Мужчина перед ней кивнул и продолжал глупо улыбаться, но ничего не сказал. Она все говорила и говорила, а он продолжал смотреть. Серхио нахмурился и почувствовал, как новое беспокойство вторгается в его организм.       Затем, когда Ракель указала на бар, мягко пожав плечами, мужчина кивнул, прежде чем посмотреть в том же направлении. Серхио знал, что это невозможно, но казалось, что он смотрел прямо на него. Он почувствовал, как кровь застыла в жилах, когда внезапно Ракель откинула голову назад и обхватила себя руками. Она направилась обратно к бару, незнакомец шел сзади, не сводя с нее глаз.       Серхио моргнул, с большим усилием сглотнул и занял свое место, глядя прямо перед собой на пустой стул, на котором висело только длинное пальто Ракель.       Он сосредоточился на случайном пятне на темной ткани и изо всех сил старался не отводить глаза, не поворачивать голову, не искать ее в толпе людей, заполняющих бар.       Он ждал несколько долгих секунд, пока, к его полному отчаянию, на стол не упала тень, за которой сразу же последовала другая.       - Серхио, - сказала она, ее голос был низким, а тон - хрупким. Она плакала, и ее голосовые связки все еще восстанавливались. Он моргнул и повернул к ней свою напряженную шею.       Она смотрела на него сверху вниз затуманенными печальными глазами, и Серхио пришлось бороться с каждой унцией сил, оставшихся в его измученном теле, чтобы не встать и не заключить ее в утешительные объятия.       Затем его взгляд переместился в ее сторону, и он заметил того же мужчину, которого она только что обнимала, который глядел на него с хмурым выражением, настолько глубоко запечатлевшимся в его чертах, что Серхио был уверен, что это оставит довольно уродливый след.       - Привет, - пробормотал он, и Серхио напрягся еще больше.       - Серхио, это Анхель. Анхель, это Серхио, - сказала Ракель, тихо шмыгнув носом, на мгновение отвернув голову, чтобы спрятаться от их глаз, вытирая оставшиеся слезы со щек.       - Приятно познакомиться, - вежливо сказал Серхио, его голос был холодным и бесстрастным, он протянул руку, и незнакомец по имени Анхель неохотно взял ее.       Он просто кивнул ему, а затем его внимание снова переключилось на Ракель. Она вздохнула и мягко улыбнулась. Официант прервал момент, принеся новый стул, который мог использовать неизвестный друг Ракель. Она кивнула ему в знак благодарности, а затем села на другую сторону стола.       - Хочешь чего-нибудь поесть или выпить? - спросила она Анхеля, намеренно игнорируя Серхио, явно избегая смотреть ему в глаза.       Серхио пытался не чувствовать себя оскорбленным отсутствием надлежащих манер, но, если быть честным с самим собой, это не то, что заставляло его чувствовать себя неловко. Это был этот мужчина, этот мужчина, и это объятие, свидетелем которого он только что стал, и печаль, которая теперь наполняла ее глаза.       - Кофе, - сказал ее новый компаньон. Ракель кивнула и подняла руку, снова привлекая внимание официанта.       Серхио смотрел исключительно на нее, намеренно игнорируя его, который, казалось, изучал его так же, как и он, наблюдая за их предыдущим обменом. Единственное отличие состояло в том, что Серхио смог сделать это без его ведома. Анхель бесстыдно смотрел на него, как будто Серхио был не более чем странной картиной, с которой он не совсем знал, что делать.       Как только заказ был сделан, Ракель, наконец, полностью повернулась к нему и подняла глаза.       Обмен взглядами был кратким, ее карие глаза встретились с его, и они некоторое время смотрели друг на друга.       Ты в порядке? Он попытался спросить обеспокоенным взглядом.       Да, да, я в порядке. Она, казалось, ответила, почти незаметно кивнув.       Серхио хотел расспросить об этом побольше, выяснить, что происходит, кто этот человек, почему она плакала и почему они обнялись. Но он знал, что не сможет ни о чем спросить ее, пока он здесь, поэтому он молча отложил свои вопросы на другое время, терпеливо ожидая подходящего момента, чтобы озвучить их.       Ракель сглотнула, ее руки нервно забарабанили по столу в небольшом пространстве между двумя дымящимися чашками. Она посмотрела на свой кофе и поднесла керамическую кружку к губам, на мгновение прикрыв глаза и, по-видимому, ища утешения в горячей жидкости. Она снова поставила кружку, ее взгляд на мгновение дрогнул, прежде чем ее внимание снова полностью сосредоточилось на Анхеле. Она слабо улыбнулась ему.       - Ты в порядке? - спросил Анхель, его рука потянулась к ней, и Серхио сразу заметил, как покалывает его пальцы, как будто потребность протянуть руку и прикоснуться к ней была слишком сильной, чтобы бороться. Ракель посмотрела на свои собственные дрожащие руки и кивнула, поджав губы.       Было ясно, что она сдерживает слезы, ее горло, вероятно, сжимается, Серхио мог сказать это по тому, как ее дыхание внезапно превратилось из расслабленного в прерывистое. Она чувствовала явный дискомфорт, и этот человек и его вопросы не помогали.       - Да, я в порядке, - Ракель удалось прошептать, кивая, новые слезы выступили в уголках ее глаз. Анхель грустно улыбнулся ей и убрал руку, как будто передумал.       Хорошо. Оставайся там. Не прикасайся к ней. Оставь ее в покое. Он думал странно собственнически.       Анхель продолжал наблюдать за ней с тем взглядом, который Серхио не знал, как определить, но который казался таким странно знакомым, таким близким ему по какой-то причине. - Что случилось? - спросил он, понизив голос и мягко наклонившись к ней. Как будто Серхио не сидел за тем же столом и не мог слышать каждое слово, которое они произносили друг другу.       Карие глаза Ракель метнулись к нему, Серхио выдержал ее взгляд, мягко кивнул, как бы говоря: "Все в порядке, давай, скажи ему", и по какой-то непостижимой причине действительно казалось, что она просит его одобрения, его поддержки.       Она посмотрела на своего друга и робко улыбнулась. - Ты знаешь, что произошло, - пробормотала она, когда официант вернулся, оставив на столе новую чашку кофе. Быстрое прерывание, похоже, их не беспокоило. Они продолжали смотреть друг на друга, и казалось, что они вели неслышный разговор только через взгляды.       Серхио чувствовал себя очень неуютно. Он не знал этого человека и, конечно, не мог сказать, что знал Ракель так хорошо, но, увидев своими глазами, как она, казалось, смогла заставить этого незнакомца понять ее, то, как они, казалось, глубоко знали друг друга, это затронуло что-то внутри него, он не знал, как справиться.              Его желудок скрутило, сердце болезненно забилось, и кровь почему-то начала закипать. Что это за штука росла у него внутри?       Анхель качал головой и тяжело вздыхал, признавая свое поражение. - Мне очень жаль..., - пробормотал он, Ракель с усилием улыбнулась ему, ее глаза наполнились слезами. Казалось, ее не беспокоили его извинения, но, казалось, чем больше она смотрела на него, тем больше чувствовала собственное отчаяние.       Серхио изо всех сил старался сидеть неподвижно, не двигая ни единым мускулом. Так, может быть, он мог бы помешать им вспомнить, что он тоже был там. Внезапно он вообще не захотел здесь находиться. Он хотел вернуться в свой дом, спрятаться в тишине своей спальни и просто смотреть в потолок.       Но он не вернулся домой, он не мог спрятаться, он не мог притвориться, что ничего не происходит. Ракель и Анхелю, казалось, было все равно, они продолжали этот безмолвный разговор, выражавшийся в тоскующих взглядах, которые Серхио начинал находить глубоко сводящими с ума.       - Почему ты мне не сказала? - теперь говорил Анхель, его голос был чуть громче шепота, он сидел так близко к Ракель, что на мгновение Серхио подумал, что ему будет удобно устроиться прямо у нее на коленях.       Он моргнул и попытался стереть мысленный образ.       - Что я должна была сказать? - пробормотала она, качая головой, ее тело явно сигнализировало, что она не согласна с тем, что он подразумевал. - Я даже Алисии не сказала, - она пробормотала, затем нахмурилась и, казалось, что-то поняла, что-то, что она оставила при себе.       - Алисия была здесь, не так ли? - спросил он, глядя на нее обиженными глазами. Он выглядел огорченным. Он выглядел обиженным.       Ракель подняла блестящие глаза на друга и кивнула, поджав губы и громко шмыгнув носом. - У меня больше никого не было, - она задохнулась, безошибочный звук ее отчаянной печали заставил сердце Серхио упасть в желудок. - Я не знала, что делать, - она прошипела, из-за чего Серхио - и, по-видимому, Анхелю тоже - стало трудно держать руки друг на друге и не потянуться, чтобы обнять ее.       Единственная проблема здесь заключалась в том, что у Серхио были границы, у него были ограничения, у него был функционирующий мозг - даже если в последнее время казалось, что это не так - и он знал, что ему не позволено идти вперед и обнимать ее, когда ему захочется. Однажды она обняла его, да, она была той, кто переступил все возможные границы самым интимным образом. Она сделала это, потому что нуждалась в каком-то человеческом контакте, в какой-то поддержке. Серхио не был обычным человеком, поэтому это потрясло его до глубины души, но обычный парень, любой другой, смог бы справиться с этим жестом с гораздо меньшим беспокойством и драматизмом.       Там, где у Серхио были границы, продиктованные его методичным умом и неспособностью обрабатывать человеческие эмоции, Анхеля, казалось, никоим образом не волновали последствия обращения к ней, так что в конце концов, он это сделал.       Его мозолистые руки дотянулись до дрожащих пальцев Ракель, он бережно обхватил их, словно баюкая младенца, который только что увидел дневной свет. Этот деликатный жест, казалось, потряс ее до глубины души, она ахнула и в шоке приоткрыла губы, ее плечи напряглись, а глаза были такими опухшими и красными, что Серхио почувствовал необходимость пойти и принести ей коллириум. Анхель незаметно кивнул, и лицо Ракель исказилось, и выражение ее лица сменилось с печального на отчаянное, она втянула воздух, ее горло сжалось так сильно, что ее дыхание стало опасно неровным, Серхио испугался, что она задохнется, если не начнет правильно вдыхать и выдыхать.       Но затем, к его полному отчаянию, Анхель сделал единственное, чего Серхио желал каждой клеточкой своего существа, и наклонился вперед, сокращая разрыв, обхватив своими большими руками ее крошечное тельце.       Со своего места Серхио теперь мог довольно отчетливо видеть лицо Анхеля, и он заметил каждую его эмоцию, они четко отразились на его незнакомых чертах. Он увидел облегчение от того, что смог прикоснуться к ней, осознав, что она не собирается его отталкивать, морщинки, украшающие его глаза, и те, что выгравированы на лбу, смягчились, оставив после себя лишь слабый след его беспокойства. Затем он увидел, как поджались его губы под бородой цвета соли с перцем, как будто он хотел что-то сказать ей, но передумал и держал свои мысли в секрете, давая ей место и время поплакать у него на плече. Потом было то, как он закрыл глаза и его брови изогнулись одна к другой, то, как его левая рука обхватила ее голову, а пальцы заплясали между ее темными прядями. Правая рука была скрыта от его взгляда, но Серхио мог представить, как она сжимает ее белый свитер с яростным отчаянием, как будто боится, что она может раствориться в воздухе, если он отпустит ее. Наконец Серхио заметил его глаза, закрытые от внешнего мира, как будто он хотел раствориться в этих объятиях, убаюканный тяжелым дыханием Ракель, пока она пыталась восстановить контроль над своими хрупкими легкими.       Серхио моргнул, понимая, что этот обмен жестами не закончится так быстро, и склонил голову, уставившись в свою едва тронутую чашку кофе, жалея, что у него нет способности телепортироваться и исчезнуть с лица земли.       ****       Так не должно было случиться.       Та суббота началась самым приятным образом, она проснулась с новообретенной энергией, с надеждой, дразнящей нежные струны ее сердца, она была так безмерно счастлива. Теперь она выплакивала все слезы, на какие было способно ее тело, уткнувшись лицом в рубашку Анхеля.       Анхель.       Она не могла поверить, как быстро все изменилось со вчерашнего вечера. То, что произошло всего двенадцать часов назад, было настоящей поездкой, она уже привыкла к этим эмоциональным американским горкам, но это не означало, что они больше не влияли на нее. Она просто знала, как лучше ориентироваться в них, не давая себе полностью упасть в обморок. Она не планировала слегка напиваться, подталкивать Серхио давать ей частные уроки Эускеры, предлагая ему виски, и вдобавок ко всему флиртовать с ним, в конечном итоге раскрывая всех своих личных демонов, плача, как ребенок.       Это была действительно настоящая поездка.       Но ей удалось выйти совершенно новой, каким-то образом разговор с ним помог. Раскрытие этой ужасной правды, озвучивание ее страхов, казалось, превратило их из призраков в не более чем реальные факты. Они были доказательством того, что ей пришлось пережить и от чего она сбежала. Она должна была сказать вслух о том, что произошло, она поняла, что это был единственный способ перестать жить во всем этом аду в одиночестве.       Серхио был там, сказала она себе, это была единственная причина, по которой она решила открыться ему. Она выпила слишком много, чтобы ее организм не мог нормально переваривать, он был рядом с его добрыми глазами, его глубоким голосом, его успокаивающим присутствием, и она все выпалила.       Хорошо... не все, не каждую деталь каждого зверства, совершенного Альберто, но этого было достаточно. Как только вы раскроете информацию о том, что вы избегаете жестокого брака, вам не нужно ничего больше добавлять. Этого и так достаточно.       Затем Серхио, как джентльмен, которым он действительно казался, в совершенной тишине предложил проводить ее домой. Это была такая короткая прогулка. Ракель хотела, чтобы это продлилось немного дольше, потому что каким-то образом разделить с ним тихую ночную тишину было гораздо приятнее, чем вернуться домой и спать в темном доме.       Она не привыкла спать одна. Больше нет. Несмотря на насилие, страх, Альберто был постоянным в ее повседневной жизни, напоминанием о том, что она могла бы иметь, если бы только он был порядочным человеком. Думать об этом было ужасно, но, несомненно, она привыкла делить с ним свое пространство.       К счастью, несмотря на расстояние от всего, что она знала столько лет, люди в Артеке в конце концов открылись, пытаясь дать ей почувствовать себя частью настоящего сообщества. Она почти убедила Агату признаться ей, почему она и ее друзья пользуются названиями городов. В конце концов она узнает, ей просто нужно было чувствовать себя среди них немного как дома.       Но сколько бы приятных ужинов, завтраков и вечеров только для девочек они ни провели с тех пор, как она приехала сюда, она все равно чувствовала себя одинокой.       Например, она скучала по своей матери. Ее присутствие, несмотря на ее недавнюю неспособность помнить даже самые обычные вещи, было успокаивающим. В конце концов, она была ее матерью, во всем мире не было никого, кроме Паулы, о ком она так заботилась.       Затем было отсутствующее присутствие Алисии. Ее невыносимое отношение, ее постоянная горечь и ее способность всегда злиться на что-то были оттенками ее подруги, к которым Ракель привыкла на протяжении всей их жизни, и она ужасно скучала по ней. Вернувшись в Мадрид, они не видели друг друга каждый день. Да, они работали в одном районе, но чаще, чем нет, они находили друг друга, работая над разными делами, с совершенно противоположными задачами. Это все еще давало им меньше времени, чтобы проводить вместе... знание того, что они обе были в пяти минутах езды друг от друга, сделало отсутствие другого менее трудным для восприятия.       Теперь они были в 7 часах езды на машине в хороший день друг от друга. Это был другой уровень дистанции, очень трудный и очень неприятный. Их разделяло так много миль, так много часов отсутствия, что Ракель чувствовала слезы на глазах всякий раз, когда думала об этом.       Конечно, у нее была Паула, единственный человек из дома, которого Ракель не собиралась оставлять. Все остальное не имело значения, когда она смотрела в глаза своей дочери и видела ее улыбку, яркую, как звезда.       Однако одиночество, в котором пряталась Ракель, начинало сказываться на ней. Она была женщиной, которая бежала из своей страны, которая вышла из жестокого брака, спасаясь от опасного окружения, стараясь как можно больше дистанцироваться между собой и насильником, которого она столько лет называла своим мужем. Независимо от того, сколько плохих вещей произошло, она все еще оставалась женщиной, которая в конце дня обнаружила, что бродит по тихому дому, в темноте, совсем одна.       Она скучала по присутствию взрослого, с которым она могла свободно поговорить, кого-то, кто хорошо ее знал, кого-то, кроме голоса Алисии на другом конце линии. Она скучала по своей матери, подруге и даже по коллегам. Она почти скучала по теплому телу Альберто на другой стороне кровати. Она скучала по всему и всем, кого использовала в Мадриде, чтобы сохранить рассудок, в то время как ее брак все больше катился в пропасть, и она боролась за то, чтобы удержаться на плаву, боясь утонуть и оставить дочь на попечении только ее отца.       Она вернулась на поверхность, темные волны не смогли столкнуть ее в пустоту, пока она в безопасности.       Так вот почему, - сказала она себе еще раз, - вот почему присутствие Серхио было таким успокаивающим, приятным.              Прежде всего, он был очень умным человеком, а ее от природы привлекали блестящие умы. Она знала, что он был учителем, и одного этого было достаточно, чтобы свидетельствовать о его способности учиться, а также об огромном культурном багаже, которым он обладал. Он читал, он любил читать, она могла с уверенностью предположить, что видела его в библиотеке, по тому, как он удерживал взгляд на книге, с непринужденной позой человека, который действительно мог сказать: "Я прочитал их все" и, вероятно, процитировать вам предложение или два.       Она кое-что слышала от других. То, как он мог быть настоящей занозой в заднице, очень строгим и методичным, очень жестким и суровым. Он многого требовал от своих учеников, но он также был очень хорош в объяснении новых тем и в том, чтобы заставить вас почувствовать желание узнать больше самостоятельно. Она восхищалась его способностью направлять молодые умы и формировать их для будущего. Быть учителем было скорее призванием, чем чем-либо другим, и он, казалось, был рожден для этого.       Серхио замечал в ней детали, но и она замечала в нем детали. Она была такой же наблюдательной, как и он, они просто работали на разных уровнях. У нее была степень по психологии, по роду своей работы она специализировалась на криминологии и провела годы в академии, обучаясь ведению переговоров, что сформировало из нее особенно чуткого и здравомыслящего человека. У нее были хорошие навыки, ее уважали в полиции, и она хорошо справлялась со своей работой. Она могла проникать в сознание преступников и медленно взламывать каждый код, чтобы получить доступ к их внутреннему смятению, смыслу их безрассудных жестов и преступлениям, которые они совершили.       Она работала над многими сложными делами, сталкивалась лицом к лицу с очень опасными преступниками, ей всегда нравились острые ощущения от хорошей охоты. Поскольку Ракель была именно такой на работе, она была охотницей, ищущей следующую добычу, которую она могла бы поймать и упрятать за решетку. Она любила свою работу, она была рождена для этого. Ей ужасно не хватало этого острого ощущения. Вот почему она чувствовала себя очарованной этим незнакомцем, который незнакомцем больше не был. Она хотела узнать его получше и понять, кто скрывается за очками и вежливой улыбкой. Как будто он был криминальным авторитетом, а она - инспектором, приставленным к его делу.       Что больше всего очаровывало ее в Серхио, так это его явная неспособность читать эмоции. Она могла сказать, что он был очень умным человеком, это мог сказать каждый, казалось, у него был ответ на каждый вопрос, он знал так много, что иногда это казалось почти смешным. Ей все еще предстояло проверить каждую область, в которой распространялись его знания, но она была почти уверена, что он, вероятно, сможет процитировать наизусть конституцию Испании, будучи слегка навеселе. Потому что именно на таком уровне был умен Серхио. Но каким бы ни был его великий ум, его кажущиеся бесконечными знания и его увлекательный мыслительный процесс, он был совершенно туп, когда дело доходило до эмоций.       Она должна была признать, что они предупреждали ее. Девочки предупредили ее. Парни предупредили ее. Серхио был патологически неспособен нормально общаться, заводить новых друзей или существовать среди других людей. Он действовал в окружении своих учеников, он действовал в окружении горожан, но каждая его реакция была просчитана и взвешена. Он приспособился к окружающей обстановке, он знал, что такое обычная вежливость. Он мог завязать беседу практически с кем угодно, благодаря своему развитому уму и всем тем годам, которые он провел, глубоко погружаясь в каждую книгу, с которой сталкивался.       Но если бы вы присмотрелись как следует, если бы вы обратили внимание, вы могли бы ясно увидеть его полный дискомфорт, когда он находится рядом с кем-то, кого он не знает. Ракель почувствовала его напряжение, как только смогла как следует посмотреть ему в глаза. Она могла чувствовать определенные вещи. Конечно, она была не в лучшем психическом состоянии, но это не лишило ее способности разбираться в людях.       Ракель знала, как проникать в сознание людей, как достучаться до их подсознания. Там, где он был умен, она была проницательна. Там, где он был блестящим и расчетливым, логичным и статистически точным, она была энергичной, обученной работать под давлением и мотивированной добраться до источника каждой мысли и чувства.       Его интеллект был основан на его исследованиях и расчетах, ее - на опыте и сочувствии. Он был старательным, она была страстной. Он был эгоцентричен, она была открытой.       Там, где он смог объяснить свою точку зрения, заставив вас поверить, что вы действительно заинтересовались тем, о чем он говорил, и даже убедив вас в желании узнать больше о конкретном аргументе, который он объяснял, она смогла выслушать и тщательно уловить каждый маленький оттенок вашей личности, проникнув в ваш разум и заставить вас подчиняться ее воле.       Они были двумя прекрасными асимметричными, синхронизированными, уравновешенными душами. Два ума, такие похожие и в то же время такие разные. Сформированные разными стимулами, разным опытом и очень разными жизнями. И все же, независимо от того, как далеко друг от друга они жили на протяжении всей своей жизни, они были идеально синхронизированы.       Их умы работали в одной мелодии, в диссонирующей гармонии, которая заставляла их тянуться друг к другу.       Ракель не знала почему, как и когда именно, она просто знала, что каким-то образом, в какой-то момент, они начали сближаться. Прошлая ночь стала окончательным доказательством этого предположения. Она открылась, он принял ее честность, внимательно выслушал, даже предложил помощь и поддержку.       Никто из ее коллег не смог ее выслушать, никто, кроме Алисии, этого не заметил. Ему даже не нужно было видеть ни единого доказательства, он просто принял ее правду такой, какая она была. Она никогда не чувствовала себя более понятой, чем прошлой ночью, в баскском баре при свечах, с алкоголем в венах и слезами на глазах.       Затем он проводил ее домой, она поделилась еще чем-то о себе, он начал смотреть на нее своими прекрасными темно-карими глазами, и она почувствовала, как внутри нее поднимается такая невероятная волна благодарности, что, когда она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, она даже не думала ни секунды "Может, мне не стоит", она просто последовала за необходимостью показать ему, что она благодарна, поцелуй в щеку казался самым невинным, искренним, дружеским способом показать это.       Алисия, вероятно, не согласилась бы.       Он застыл на месте, она ясно почувствовала это - она действительно была проницательной, - но выражение его глаз сказало ей, что он не жаловался, он просто был совершенно шокирован. Этот умный человек был так равнодушен к человеческим эмоциям, которые возникали в его блестящем мозгу.       Ракель пришлось подавить желание снова подняться на цыпочки, дотянуться до его щек, притянуть его обратно к себе и...       Когда она втянула воздух так сильно, что одно из ее легких, казалось, пронзило грудную клетку и выплеснулось на пол, Ракель высвободилась из удушающих объятий, в которые ее заключил Анхель, и восстановила некоторую дистанцию между ними.       Она чувствовала жар на своих щеках, она, вероятно, была красной, как вишня, а ее волосы были такими спутанными и растрепанными, каскадом ниспадая на плечи, что ей пришлось подавить желание расчесать их пальцами. Она моргнула и вытерла последние слезы, пытаясь восстановить хоть какой-то самоконтроль.       Анхель смотрел на нее своими обычными щенячьими глазами. Большую часть времени он был невыносим, но, увидев его за пределами Ханоя ранее, что-то сдвинулось внутри нее.       Он был частью прошлого, от которого она убежала, он был частью системы, которая подводила ее. Он был частью головоломки, из которой состоял Мадрид, он был таким в течение пятнадцати лет. Это было огромное количество времени. Слишком много, чтобы просто игнорировать это. Ракель заботилась о нем, о своем коллеге, о своем друге, о своем любовнике на одну ночь, который, казалось, не мог перестать смотреть на нее одним и тем же взглядом снова и снова.       Она все еще помнила ту ночь, то, как она просто ослабила бдительность, потому что в тот момент ей хотелось делать все, что угодно. Она была измотана работой, она была на грани того, чтобы рухнуть на пол и просто лежать там, не двигаясь. Алисия предложила пойти куда-нибудь выпить, но потом по какой-то причине разозлилась. Она даже не могла вспомнить, из-за чего они поссорились. Она была одна, алкоголь в ее венах успокаивал и соблазнял, нашептывая ей на ухо запретные секреты и обещания.       Анхель был там, как обычно, сопровождая ее в повседневной жизни. Он был забавным, они понимали друг друга, он уважал ее, она уважала его.       Теперь она вспомнила, что ее повысили до инспектора, и именно из-за этого она поссорилась с Алисией. Они спросили ее, не хочет ли она переехать из Мадрида в Валенсию, потому что им нужен кто-то на место там. Она хотела согласиться. Она думала, что нет причин отказывать себе в переменах хоть раз в жизни.       Ее мать была здорова, ее сестра не была кем-то, кого она чувствовала необходимость видеть каждый божий день, и она в конце концов вернется. Мадрид был просто городом, ее коллеги были просто коллегами. Алисия не была счастлива, когда услышала, что она рассматривает возможность перевода.       Что ты имеешь в виду под Валенсией? Ты что, блядь, с ума сошла? Черт, Ракель!       Она была так зла. Тогда, в тот момент, Ракель не могла видеть общую картину. Она не могла чувствовать страх своей лучшей подруги. Алисия боялась, что ее забудут. Она боялась, что Ракель уйдет из их совместной жизни. Что их дружба не выдержала бы расстояния. Валенсия и Мадрид были почти в четырех часах езды друг от друга. Это было не так далеко, но и не так близко. Алисия боялась, но не за километровое расстояние или часы езды, которые понадобятся, чтобы снова собрать их вместе. Она боялась, что Ракель найдет что-нибудь другое, что-нибудь получше. Кого-нибудь получше.       Алисия осознавала свою неспособность функционировать как любой другой человек. Большую часть времени она была невыносимой. Она даже раздражала себя, Ракель была единственной, кто, казалось, понимал ее. Каким-то образом она, казалось, смогла заглянуть внутрь ее, по другую сторону ее стоического фасада, ее горьких оскорблений, ее холодного тона.       Вот почему они ссорились. Вот почему Ракель той ночью отправилась в поход на холме за пределами Мадрида в компании Анхеля. Вот почему она напивалась и смеялась над каждой его шуткой. Вот почему, когда он набрался храбрости, в которой нуждался, чтобы наконец подойти к ней, она не стала уклоняться.       Они вместе упали в спальный мешок, в какой-то момент она была голой, а он возвышался над ней. Он продолжал повторять: "Такая красивая, такая, такая красивая" снова и снова. Она продолжала бормотать бессвязные мысли. Это было не так уж плохо. Это тоже было не так хорошо. Это был момент. Одна ночь. На один глоток слишком много. Ссора, которую она не знала, как разрешить.       В конце концов, она не согласилась ехать в Валенсию. Она уладила свой конфликт с Алисией. Она сказала Анхелю забыть об этом, они были коллегами, и между ними ничего не получилось бы.       Затем Альберто пригласил ее выпить.       Остальное было кошмаром, от которого она в настоящее время пыталась убежать. - Итак..., - Анхель с усилием вдохнул, изо всех сил борясь с явной потребностью, которую он, казалось, испытывал, снова протянуть руку и погладить ее по щеке.       Пожалуйста, перестань так на меня смотреть.       - Мне жаль, - сказала Ракель, ее глаза не двигались к мужчине по другую сторону стола, мужчине в безупречном аккуратном костюме, который спокойно смотрел в свою чашку. Но ее извинения предназначались исключительно ему. Анхель не заметил, он не был таким проницательным, как она, поэтому он посмотрел на нее, снова сверкнув своими щенячьими глазами, и покачал головой.       - Нет, Ракель, я понимаю, - сказал он, заставив ее нахмуриться. У нее не было сил объясняться, она не хотела быть грубой, поэтому промолчала и притворилась, что ее извинения были доставлены Серхио и он принял их.       Она не была уверена, за что она извинялась.       Прости, что взяла этого человека, которого ты не знаешь, со мной внутрь. Прости, что заставила тебя сидеть здесь с нами, пока я выплакивала все свое сердце. Извини за доставленные неудобства. Прости, что не смотрю на тебя, я хочу, но я просто не знаю, как контролировать свои эмоции в данный момент, и твои добрые темные глаза не принесли бы мне ничего хорошего.       Она ничего подобного не сказала и просто смотрела на Анхеля в напряженном молчании, которое давило ей на сердце.       - Какой теперь план? - спросил Анхель, как будто она имела какое-то представление о том, что она делает и как собирается действовать. Она усмехнулась и горько посмеялась сама с собой.       - Я не знаю, - призналась она, пожав плечами, очевидно, признав вслух, что понятия не имела, и что она смирилась с этим. Она шла по случайному пути, события разворачивались прямо у нее на глазах, и она не собиралась навешивать ярлыки на кого-либо из них.       Затем она инстинктивно поискала взгляд Серхио и, наконец, заметила, как он смотрит на нее. Он был таким неподвижным, что можно было подумать, что он сделан из камня, если бы вы не знали лучше. Но Ракель знала лучше. Она знала, что он сделан из плоти и костей, у него были теплые мягкие щеки и идеально подстриженная борода, которую она находила странно очаровательной. Она мягко улыбнулась.       Его темные глаза переместились на ее рот, он молча наблюдал за линией ее губ, затем кивнул сам себе и снова посмотрел в свою чашку, поднося ее к губам и медленно отпивая.       - Ты связалась с ним? - внезапно спросил Анхель, заставив Ракель прервать соревнование взглядов, которое она вела с мужчиной, в данный момент занятым тем, что пьет свой чуть теплый кофе.       - Ммм? - промурлыкала она, не проявляя особого интереса к тому, что он спросил. Адреналин, который струился по ее венам при новой встрече с ним, испарился. Тревога оставила такую оцепенелую боль в ее сердце, что ей захотелось просто схватить свое пальто, взять Серхио за руку и прогуляться по городу, чтобы прояснить мысли и забыть о Мадриде.       Глядя на своего коллегу в этот момент, она почувствовала тошноту в животе.       - Альберто. Ты звонила ему? - снова спросил Анхель. Имя ее, как она надеялась, скоро бывшего мужа творило с ее желудком то, что ей не нравилось. Уголком глаза она заметила, как Серхио, казалось, вздрогнул, крепче сжимая чашку.       Он не вмешивался в разговор, но она была уверена, что его блестящий и опытный ум собирал каждое сказанное ими слово, сохраняя их на будущее. Вероятно, у него была невероятная память, и он смог бы вспомнить весь этот разговор наизусть. Ей нравилась мысль о том, что он был таким тщательно наблюдательным.       Ей понравилась идея, что он хочет что-то помнить о ней. Она не чувствовала, что он грубо вторгается в ее жизнь, в конце концов, именно она привела Анхеля обратно с собой. Она могла бы сказать ему, чтобы он проваливал, подождал, пока она закончит с тем, что она сейчас делает, она могла бы дать ему свой новый адрес и сказать, чтобы он встретил ее там позже.       Но она просто пригласила его присоединиться к ним, буквально выложив на стол свою личную жизнь, поделившись ею с Серхио, с которым она в данный момент не разговаривала, но который слушал и внимательно изучал сцену, как будто он был неотъемлемой частью разговора.       Правда заключалась в том, что Анхель не знал этого человека, и ему было все равно, кто он, пока он был тем, кто ее утешал, с ним все было в порядке.       Грустно было об этом думать. Серхио был никем для Анхеля и, вероятно, по его мнению, не вписывался в ее жизнь. Потому что для Анхеля ее жизнь была в Мадриде. Ее жизнь была в полицейском участке, она была дома с жестоким мужем и маленьким ребенком. Для Анхеля Ракель была не кем иным, как инспектором Мурильо, женщиной, за которой он следовал, как нуждающийся ребенок, долгие пятнадцать лет.       Думать об этом было утомительно. Ее заставили участвовать в схеме, частью которой она больше не хотела быть. Алисия это понимала. Она всегда видела картину в целом, она всегда видела ее за пределами их рабочей среды и их рутины, которые были вокруг них. Алисия увидела женщину за униформой и титулом. Анхель увидел, что женщина, которую он отчаянно желал, может полюбить его в ответ. Сузить всю себя до роли его начальника было простым способом жить день за днем рядом с ней и игнорировать эту отчаянную потребность в том, чтобы она отвечала взаимностью на его чувства.       Он создал ее образ в своей голове, который не соответствовал реальной Ракель. Она нахмурилась и вздохнула, когда он продолжал смотреть на нее своими грустными глазами, ожидая, что она предоставит ему больше деталей, с которыми он мог бы работать, чтобы разобраться в этом, как будто он мог решить ее проблемы одним из своих неоспоримых предложений.       - Да. Я действительно звонила ему, - в конце концов она ответила, ее лицо стало стоическим и холодным, она надеялась, что он поймет, что она не хочет говорить о нем. Альберто был ее проблемой, она пришла к осознанию того, что дома никто не может помочь, и ей вдруг больше не нужна была их помощь, ей было все равно. Она могла бы сделать это одна. Кроме того... у нее был Серхио, он предложил помощь и поддержку. Она мысленно улыбнулась этому воспоминанию.       - Что он сказал? - спросил Анхель, явно не понимая смысла ее жесткого тона. Хорошо... он уже начинал действовать ей на нервы, а они сидели здесь меньше получаса.       Вероятно, это был новый рекорд.       - Что ты думаешь? - спросила Ракель, укоризненно подняв бровь. - Я позвонила адвокату, она сейчас ведет все необходимые переговоры, - в заключение она повернулась на своем месте, поднесла чашку с напитком к губам и медленно выпила, стараясь занять себя как можно дольше.       Ей действительно нужно было выбраться отсюда. Ее баскский пирог, казалось, звал ее по имени с маленькой тарелки, на которой он лежал, она взяла его в пальцы и начала нежно кусать.       Ее карие глаза метнулись к Серхио, он снова смотрел на нее, пара темных глаз за его очками наблюдала и изучала, она почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине, и она внезапно почувствовала необходимость выпрямить спину и поправить прическу.       Казалось, он сохранял мысленный образ ее прямо в этот момент, спокойно поедающей свой завтрак, целенаправленно игнорируя ее старого друга.       - Ты позвонила адвокату? - спросил Анхель, и это привлекло внимание Ракель и Серхио. Они смотрели на него, сохраняя молчание. В конце концов она вздохнула, положила пирог обратно на тарелку, медленно отпила из чашки, затем щелкнула языком и подняла бровь.       - Конечно, я это сделала, - она строго заявила. - Он избивает меня, он жестокий и опасный. Что именно я должна была сделать? - спросила она, склонив голову набок, ожидая, что он просветит ее о том, как она должна была действовать в соответствии с его жалким наивным умом.       Ладно, да, она начинала злиться, а Анхель просто был рядом, она могла выплеснуть на него часть своего напряжения, так что она, вероятно, слишком остро реагировала, но это было не главное.       - А как же Прието? Ты связалась с ним? - спросил он, делая большой глоток кофе. Он продолжал смотреть на нее, но его челюсть была сжата, а голос таким слабым, что его едва было слышно.       - Да, - сказала она, выражение ее лица было таким жестким, что она почувствовала начало головной боли, дразнящей ее виски.       - И? - Анхель нахмурился. Ракель поджала губы и горько усмехнулась.       - И ничего, Анхель. Как я уже сказала, этим занимается адвокат. Я плачу за ее услуги и ожидаю, что она будет говорить, угрожать и делать все, что нужно. Хорошо? - резко заявила она, прежде чем раздраженно фыркнуть и поднести руки к голове. Теперь головная боль усилилась, и ей очень хотелось просто встать и уйти.       - Я понимаю..., - пробормотал Анхель в свою чашку кофе, по-видимому, обдумывая, что он должен сказать дальше, как вернуть ее внимание без внезапного приступа ярости.       - Как ты вообще меня нашел? - спросила Ракель, нахмурившись и снова посмотрев на него. УУ нее не было времени спросить себя, как ему удалось определить ее местоположение. Алисия, конечно же, не была бы той, кто раскрыл бы эту информацию. Она бы сожгла дотла всю станцию, прежде чем даже подумать об этом. Она не была согласна с ее решением остаться в стороне, но, по крайней мере, уважала ее потребность спрятаться еще немного. Она также презирала этого мужчину всеми фибрами своей души, он был вторым по невыносимости коллегой, который у них был, согласно ее списку, и ее список был довольно длинным. Альберто, очевидно, был первым.       Анхель на мгновение побледнел, его руки крепче сжали чашку, он поджал губы и избегал ее вопросительного взгляда.       О, это будет очень плохо. Ракель уже чувствовала, что все, что он собирался сказать, сильно разозлит ее.       На мгновение она подумала о том, чтобы попросить Серхио уйти, просто чтобы защитить его от вида действительно сердитой Ракель Мурильо. Она хотела произвести на него хорошее впечатление о себе, ее психические срывы уже достаточно испортили ее имидж.       - Ну..., - сказал Анхель, быстро откашлявшись, тихонько шмыгнул носом и покачал головой. - У меня есть свои источники, - сказал он, все еще не встречаясь с ней взглядом.       - Твои источники? Кто я? Преступница в бегах? Какие источники? О чем, черт возьми, ты говоришь? - спросила она на одном сердитом вдохе. Она чувствовала, как кровь все сильнее разогревается в ее венах, кожу покалывает, нервы напрягаются.       Анхель ответил не сразу, он еще мгновение смотрел в свою чашку с кофе, а затем сокрушенно вздохнул, глядя на нее с покорностью. - Твой телефон, Ракель, - сказал он.       На мгновение Ракель понятия не имела, о чем он говорит. Она нахмурилась, шестеренки в ее мозгу медленно вращались вокруг его заявления, пытаясь понять смысл его слов. - Что насчет этого? - спросила она, он продолжал молча смотреть на нее, ожидая, пока она сама придет к выводу.       - Нет..., - прошептала она, с крайним отвращением осознав, что он имел в виду. - Я не верю, - она усмехнулась и провела пальцами по волосам. - Пожалуйста, скажи мне, что ты на самом деле не отслеживал мой гребаный телефон, Анхель, - прошипела она, склонив голову к столу.       Если бы она обратила внимание, то заметила бы, как выражение лица Серхио изменилось с внимательного на шокированное и возмущенное. Он не мог поверить в то, что слышал, и, казалось, был оскорблен информацией, которую выдал Анхель, как будто этот жест был адресован лично ему. Она могла бы найти утешение в том, как он поддерживал ее в полном молчании, но она была занята тем, что качала головой и мысленно проклинала своего коллегу за то, что он уделял ей слишком много внимания.       - Слушай, Ракель..., - начал бормотать Анхель, но она подняла голову и сверкнула на него своим лучшим горящим взглядом, передавая во взгляде своих глаз всю ярость, которую она чувствовала в данный момент, накапливающуюся в глубине ее живота.       - Даже не пытайся. Ты серьезно облажался, Анхель, - пробормотала она таким серьезным и горьким тоном, что даже Серхио слегка вздрогнул и отодвинулся на дюйм назад на своем сиденье. - Ты отследил мой гребаный телефон, в словаре недостаточно слов, чтобы выразить, насколько это полный пиздец, - она зарычала и агрессивно сделала глоток своего кофе.       Ей нужно было успокоить свои нервы и восстановить душевное равновесие. Весь этот разговор начинал заставлять ее сожалеть о том, что она вышла из бара и, как идиотка, разрыдалась в его объятиях. Такая идиотка.       - Я волновался, - сказал он, его тон был оскорбленным и униженным. Ракель не собиралась попадаться в эту ловушку, слишком много раз она обходила стороной его манеры по отношению к ней, чувствуя себя виноватой за то, что оттолкнула его, а затем согласилась пойти на свидание с другим коллегой только потому, что он был очарователен и рассмешил ее. На этот раз она не собиралась наивно игнорировать его поведение, она уже слишком далеко отошла от точки невозврата.       - Это не оправдание. Алисия тоже волновалась, она могла отследить мой телефон и следить за мной, ты же знаешь ее, Анхель. И все же... она ждала, что я протяну руку и скажу ей, где я нахожусь. Потому что так поступают друзья, Анхель. Они слушают, они уважают ваше желание не обращаться за помощью, они не отслеживают телефоны, чтобы определить ваше местоположение, а затем приходят и устраивают засаду, пока вы пытаетесь избежать жестокого брака, - ее голос достиг высокого невежливого тона. Теперь весь бар начал бросать на нее странные любопытные взгляды.       Серхио сжал челюсти и не сводил с нее глаз, он наблюдал за ее реакцией, чтобы она не взорвалась и не устроила сцену на публике. Ради него самого? Ее? Или по привычке? Она не знала. Но если бы у нее было время взглянуть на него вместо того, чтобы сосредоточиться только на своей ярости, она, вероятно, нашла бы хоть каплю спокойствия в темноте его пристальных внимательных глаз.       Она не смотрела на него, хотя, она продолжала следить за пылающим гневом, пока он рос внутри нее, сжигая каждую унцию оставшегося покоя, заставляя ее кипеть на грани возгорания.       Она была чертовски зла.       - Извини… - только и смог сказать Анхель, его голос был слабым, а выражение лица грустным и пристыженным. Ракель поджала губы и покачала головой, ее сердце колотилось в груди.       Ее ярость внезапно превратилась в безошибочный страх. Теперь она чувствовала, как нарастает ужасающая тревога, сменяясь закипающим гневом и сменяясь неистовой яростью. Теперь ее мозг начинал соединять точки. Если бы Анхель смог отследить ее телефон, Анхель, посредственный младший инспектор, что бы сделал ее муж, старший инспектор отдела судебной экспертизы и самый популярный парень во всей станции?       Она расширила глаза и затаила дыхание, осознавая, что происходит. - Ты кому-нибудь рассказал? - она спросила его, ее горло болезненно сжалось от ее дрожащего вопроса.       - Нет, конечно, нет, - сказал Анхель, качая головой, его тон был оскорбленным, как будто ее предположение глубоко ранило его.       Невероятно.       - Если я узнаю, что кто-то, кто-нибудь еще знает о моем местонахождении, да поможет мне Бог..., - она оставила свою угрозу висеть в воздухе между ними, ее глаза не отрываясь смотрели на своего старого друга и коллегу. Мужчину, которому она предложила свою близость, пожалев об этом сразу же на следующее утро после этого. Мужчину, которого она считала достаточно заботливым, чтобы быть хорошим другом, если она проигнорирует его постоянную потребность указать, насколько он поглощен ее вниманием и насколько нуждается в ее одобрении.       - Клянусь, Ракель, больше никто не знает, - сказал он, глядя ей в глаза, пытаясь удержать ее взгляд, потерпев неудачу со вздохом поражения.       - Пятнадцать лет, - пробормотала она, глядя на случайное пятно за окном, ее руки агрессивно сжимали чашку кофе, выражая все свое разочарование в этом жесте, чтобы не разбить стул о его голову. - Пятнадцать лет работать бок о бок, быть друзьями... Я не могу поверить, что ты мог сделать что-то подобное со мной. Это возмутительно, - пробормотала она, видя, какой эффект произвели на него ее слова. Она почувствовала трепет удовлетворения, заметив его явный стыд и дискомфорт.       - Ты не отвечала на мои звонки, - сказал он шепотом. - Я волновался, - сказал он, глядя на нее бегающими глазами. Ракель даже слегка не тронул его хрупкий тон. Она была в бешенстве. Она была чистым огнем, а он был крошечным сухим листочком, который она легко могла сжечь дотла.       - Для этого была причина, - сказала она, ее тон был серьезным и низким. Она действительно хотела выбраться отсюда. - Я не хотела, чтобы меня нашли, - она пробормотала, наклонившись немного ближе, как будто шепотом это могло заставить его понять, до какой степени ее гнев усилился. - Я все еще не хочу, чтобы меня нашли, это ясно? - спросила она, ее глаза горели и были ледяными одновременно.       Серхио продолжал наблюдать в оцепенелом молчании. Он был странно очарован сценой, разворачивающейся перед ним, но также ужасно напуган ее психическим состоянием.       - Я понимаю, - пробормотал он, глядя на нее тоскующими глазами, которые Ракель находила просто бесящими.       Даже когда она набросилась на него, он все еще не мог перестать бросать на нее те взгляды, которые красноречиво говорили о том, насколько глубоко он все еще был влюблен после всех этих лет.       - Теперь ты покинешь это место и никогда не вернешься. Я буду той, кто протянет руку помощи, когда мне захочется. Ты понимаешь, что я говорю, Анхель? - спросила она, ее тон из яростного превратился в холодный, спокойный, ровный. Она хотела дать ему понять, что все, что она говорит, было не предложением, а настоящим приказом.       Она перешла на его руководящую роль, она больше не была его другом, она не была женщиной, с которой он когда-то спал, она не была полицейским офицером, с которым он тренировался бок о бок в течение многих лет, наблюдая, как она превосходит всех остальных своих коллег, чтобы получить повышение, которого они все ждали. Она была женщиной в форме, с титулом, женщиной, которая имела право отдавать приказы, заставлять всю полицию во всем Мадриде делать то, что она приказывала.       Она обладала властью над ним, у нее было больше власти, больше успеха, больше навыков. Она вложила всю свою уверенность в тон своего голоса, чтобы дать ему понять, что, если он снова сделает хоть один неверный шаг, она лично возьмет на себя ответственность за его казнь.       - Ответь мне, - зарычала она, ее голос превратился в свирепое рычание, она была так зла, что ее собственное тело начало дрожать в ожидании. Вся кровь бросилась к ее кулакам, если бы она могла, она, вероятно, ударила бы его по лицу, но она знала лучше и сумела вдохнуть полной грудью, чтобы восстановить контроль над своими нервами и легкими. Она должна была быть превосходящей в этой борьбе, наброситься на него только разрушит цель.       - Ты понимаешь, что я говорю, Анхель? - она снова спросила, глядя на него широко раскрытыми яростными глазами, ее руки так яростно сжимали чашку, что она боялась, что она треснет. Она была сделана из керамики, но ее ярость была настолько сильной в тот момент, что все ее физические способности внезапно усилились. Она становилась опасно злой.       - Да, - слабо ответил он, таким слабым шепотом, что Ракель усмехнулась и агрессивно облизнула губы.       - Приедешь снова? - пробормотала она, наклоняясь еще ближе. Она была так близко, что чувствовала горьковатый запах его кофе. Вероятно, он почувствовал запах ее собственных духов, потому что на мгновение закрыл глаза, а его ноздри широко раскрылись. Ей хотелось засунуть ему в рот свой пирог и позволить ему задохнуться от него.       - Да, я понимаю, - сказал он, глядя на нее и повышая голос до более ровного тона. Они долго смотрели друг на друга. Карие от ярости глаза встретились с темными радужками. Она почувствовала, как внутри поднимается желание дать ему пощечину, поэтому она снова повернула голову и вздохнула, закрыв глаза, ища утешения, которые обычно давал ей ее инспекторский тон.       - Теперь я была бы очень признательна, если бы ты встал и ушел, - пробормотала она, ее голос был таким странно тихим и ровным, что она начала пугать даже саму себя.       Если бы она обратила хоть какое-то внимание на мужчину, сидящего перед ней, она бы заметила, с каким шокирующим благоговением он смотрел на нее. Его глаза были такими наблюдательными, что он мог бы годами вспоминать всю эту сцену с дотошной точностью. Он изучал ее так пристально, что каждое изменение в выражении ее лица внезапно запечатлелось в его памяти, каждое из которых определяло разную степень гнева.       - Ракель..., - Анхель прошептал ее имя, в его голосе прозвучал такой нуждающийся тон, что Ракель сжала челюсти и вдохнула через ноздри, чтобы не дать своим рукам агрессивно схватить его за воротник.       - Я сказала, уходи, - она зарычала, ее шея так напряглась, что мышцы запротестовали.       После этого последнего приказа Анхелю потребовалось около тридцати секунд, чтобы встать и уйти. Он оставил пару евро на столе.       Серхио смотрел на него, пока он вставал, в совершенной тишине. Они смотрели друг на друга долгое напряженное мгновение, прежде чем Анхель развернулся и вышел на улицу, его плечи поникли, ноги неохотно тащили его из здания.       Ракель закрыла глаза и начала с усилием вдыхать и выдыхать. Над столом воцарилась тишина, и уютная болтовня в баре слабым эхом отдавалась вокруг них. Ракель собрала все свои силы, чтобы снова приоткрыть веки, и когда ей это удалось, она встретилась взглядом с Серхио.       Он пристально смотрел на нее, оценивая уровень гнева, все еще кипящего в ее венах. Ракель смотрела на него, не произнося ни слова, она просто выдерживала его взгляд, и они смотрели и смотрели.       Затем, когда она почувствовала, как последняя капля ярости покидает ее тело, она мягко улыбнулась и пожала плечами.       - Мне жаль, - пробормотала она. Серхио не ответил, его голова слегка повернулась в стороны, он качал головой так тихо, что она бы не заметила этого, если бы ее глаза не наблюдали за ним так пристально.       - Мне жаль, что тебе пришлось быть свидетелем этого, - она нахмурилась, облизнула губы, снова пожала плечами и сделала большой глоток кофе. Она моргнула, глядя на него, она ждала, что он признает, что только что произошло, но он, казалось, был слишком погружен в свои мысли, чтобы что-то сказать.       Так что она не давила на него. Полностью осознавая его трудности, когда дело доходило до человеческих взаимодействий, она просто дала ему время переварить события, которые разворачивались у него на глазах, уверенная, что он бы уже встал и ушел, если бы чувствовал себя некомфортно.       Казалось, он обдумывал, анализировал и запоминал фрагменты информации. Затем, после того, что казалось бесконечными часами, но, скорее всего, было всего лишь парой секунд, он кивнул ей и отхлебнул кофе.       Он поднес чашку к губам и смаковал темную горькую жидкость, не сводя с нее глаз. Он проглотил, а затем поставил кружку обратно на стол, его глаза все еще смотрели ей в глаза. Затем он одарил ее улыбкой.       - Тебе лучше? - он прошептал так тихо, его голос был таким глубоким. Ракель задрожала на своем месте.       - Да, - она слабо ответила, кивнув и неуверенно улыбнувшись в ответ. Серхио кивнул и удовлетворенно вздохнул.       - Хорошо, я рад, - прошептал он, его губы постоянно растягивались в вежливой доброй улыбке. Ракель почувствовала внезапное желание обойти стол и снова поцеловать его в щеку.       Может быть, тебе стоит перестать представлять свои губы на его щеке. Голос в ее голове подсказал.       - Он был коллегой. Другом..., - она посмотрела на свою чашку, она была почти пуста, и она внезапно почувствовала необходимость пополнения.       Хватит на сегодня кофеина. Ее здравый смысл упрекал ее.       - Я так и думал, - сказал Серхио, кивая сам себе.       - Он не должен был делать то, что он сделал. Это непрофессионально и, конечно же, нелегально, - сказала она, оправдывая свою реакцию. Она внезапно почувствовала, что ее гнев нуждается в объяснении, как будто то, что она сделала, было непонятно со стороны. Серхио покачал головой.       - Нет необходимости объяснять. Я понимаю. Ты спасалась от жестокого брака, ты хотела быть как можно дальше от своего мужа и своей жизни. Он должен был уважать это, - сказал он, его тон был суровым и ровным, с упреком, но не по отношению к ее поведению, а к поведению Анхеля. Ракель приоткрыла губы, она была готова сказать что-то в ответ, что именно, она не была уверена, но его понимание и абсолютное доверие к ее причинам для выпада - все это заставило ее почувствовать себя слегка озадаченной.       - Я..., - она глубоко вдохнула. - Спасибо, - пробормотала она, искренне улыбаясь, ее сердце трепетало в довольной благодарности в груди. - Спасибо, что не осуждаешь меня, - прошептала она, слезы грозили потечь из ее глаз, но она умело сдержала их.       - Это не тебя я сужу, - сказал он, снова поднимая свою чашку и небрежно отхлебывая из нее. Ракель посмотрела на него с удивлением и благоговением, мерцающими в ее стеклянных глазах.       Затем, из ниоткуда, из ее легких вырвался смешок. Это было инстинктивно, она ничего не могла с собой поделать, это просто выросло из ее желудка, поднялось к горлу и расцвело в тишине между ними. Она спрятала лицо в ладони.       Ее внезапное веселье, должно быть, было заразительным, потому что Серхио внезапно улыбнулся ей в ответ, его щеки пытались бороться с ухмылкой, но безуспешно.       И вот это случилось.       Они громко рассмеялись.       Слезы усталого веселья текли по их щекам, их завтрак был забыт в чашках, они смеялись, пока у нее не заболел живот, а его щеки не покраснели.       Утреннее солнце ярко сияло в небе, и Ракель и Серхио смеялись до тех пор, пока их голоса не затихли, а легкие не потребовали передышки. Они тихонько хихикнули еще пару раз, прежде чем замолчать раз и навсегда.       Их глаза искрились новообретенной радостью. Совместное переживание такого катастрофического момента сблизило их, они придерживались этой идеи так долго, как только могли, на их губах отпечатались две одинаковые глупые улыбки.       Ракель впервые за долгое время почувствовала себя счастливой, ее сердце чуть не остановилось. Она оперлась одной щекой на кулак и наклонила голову, молча глядя на него, улыбка без усилий растянулась на ее губах.       Теперь Серхио заметно покраснел, ее легкий и счастливый взгляд подействовал на него, заставив его настолько застенчиво относиться к себе, что его социальные навыки начали подводить его. Ракель ухмыльнулась еще шире. Она испытывала странный трепет, глядя на то, как он теряет самообладание рядом с ней.       Я могла бы часами улыбаться тебе, а ты бы неловко страдал в тишине. Ей хотелось громко рассмеяться над его дискомфортом. Не потому, что ей нравилось заставлять его так страдать, а потому, что он вообще не должен был чувствовать себя неловко.       Если она предложила ему улыбку, поцелуй в щеку, нежное слово... это было потому, что он заслужил этого. Он заслуживал того, чтобы кто-то проявлял к нему благодарность всякий раз, когда он предлагал свою помощь, свое утешительное присутствие. Он заставлял ее чувствовать благодарность за то, что она здесь, он заставлял ее чувствовать себя замеченной и защищенной, ее прошлое не могло коснуться ее, пока он был на ее стороне.       Это было смешно. Она практически ничего не знала об этом человеке, и все же... Она хотела еще немного побыть в этом прекрасном чувстве.       Она продолжала смотреть на него так долго, как позволял ей ее милосердный мозг. Затем она опустила взгляд, сосредоточившись на последней капле кофе в своей кружке, быстро выпила его и удовлетворенно облизнула губы. Серхио заметно расслабился, когда соревнование глаз закончилось. Ей хотелось громко рассмеяться, но она сдержалась.       - Мы должны пойти и позволить другим клиентам насладиться завтраком без того, чтобы женщина средних лет психовала, - пошутила она, положив руки на стол, склонив голову набок, наблюдая за тем, как быстро дернулись его губы от ее выбора слов.       - Им бы не помешала драма, - он пошутил в ответ, на что ее ухмылка стала глубже, а глаза ярче. Он пристально посмотрел на нее, и она кивнула.       - Ну что ж, значит, они нашли свою девушку, - признала она, он тихо вздохнул, и она заметила, как он коротко кивнул головой.       - Это за мой счет, - объявила она, вставая, прежде чем он успел возразить, направляясь к прилавку с бумажником в руке.       Серхио не последовал за ней, он еще мгновение смотрел в свою чашку, пока она расплачивалась за их завтрак. Затем она развернулась и обнаружила его в нескольких шагах позади себя. Она улыбнулась ему и указала на дверь.       - Пойдем? - спросила она, он кивнул с мягкой улыбкой на губах.       - Пойдем, - прошептал он.       Они оба покинули Ханой бок о бок, с негласным соглашением провести остаток утра вместе, витающим в воздухе над их головами.       ****       И снова Ракель и Серхио нашли друг друга, идя бок о бок по улицам Артеки, на этот раз не окутанные темнотой и тишиной, а объятые утренним ярким светом солнца. Их уютная тишина была окрашена голосами проходящих мимо людей, сопровождаемых звуками активного дня, поглощающего ежедневные часы. Они пошли к пляжу и, соответственно, решили прогуляться по тропинке на песке.       Воздух был прохладным, но таким приятным. Тот ноябрьский день был на удивление теплым, и Серхио закрыл глаза, наслаждаясь запахом океана в соленом воздухе. Ракель смотрела на него, наслаждаясь его обострившимися чувствами, но он не смотрел и поэтому не заметил довольной улыбки, окрасившей ее губы.       Когда он снова посмотрел на нее, она уже сосредоточилась перед собой, на пляже, простиравшемся насколько хватало глаз. Она чувствовала на себе его взгляд, тяжесть его взгляда уже была успокаивающим знакомым чувством, которое ей быстро нравилось.       Она не знала, что делать с этой информацией, поэтому решила проигнорировать ее, прочистив горло и слегка покраснев, пытаясь избежать его старательно наблюдательного взгляда.              Серхио, со своей стороны, находил каждое выражение ее лица завораживающим. Всего десять минут назад он был свидетелем такой вспышки гнева в баре, что казалось почти нереальным, что она была тем же самым человеком. Он чувствовал, что у этой женщины, о которой он так мало знал, было гораздо больше граней, чем просто то, что он видел до сих пор. Он хотел открыть их все, одну за другой. Это настойчивое желание всплыло снова, оно больше не удивляло его, напротив, ему казалось, что он настолько с ним ознакомился, что было бы странно вообще его не чувствовать.       Он чувствовал, что эта жажда знаний растет с каждой минутой, и только ее присутствие могло удовлетворить его настоятельную потребность. Быть рядом с ней, казалось, было проблемой и решением одновременно. Он был так очарован всей этой новой концепцией, что не мог оторвать глаз. Однако Ракель была разумным человеком, она не была безжизненной книгой, на которую он мог пялиться часами, в конце концов она заметила бы его настойчивый взгляд на себе.       Вот почему она посмотрела на него на мгновение, мягко ухмыляясь, а затем покачала головой, вздохнув.       - Ты пялишься, - пробормотала она, не совсем уверенная, откуда взялось мужество признать это вслух. Она моргнула, не узнавая эту новую волну смелости, которая текла по ее венам, и изо всех сил старалась не думать об этом.       - Прости, - прошептал он в ответ, отводя глаза и склоняя голову. Он не смотрел на свои ботинки со стыдом, хотя его глаза покраснели, он явно улыбался. Ракель сразу заметила это, ее глаза постоянно бросали быстрые взгляды на мужчину, тихо идущего рядом с ней.       Что здесь происходило? Они оба наивно спрашивали себя.       Как будто было недостаточно ясно, что движется и перемещается между ними. Было безошибочно, что между ними было притяжение. Не обязательно физическое, речь шла не об этом, по крайней мере, не совсем. Это было притяжение, которое тянуло их друг к другу, подталкивая их к сближению, так или иначе. Они вращались вокруг друг друга, как две планеты без определенного места для вращения, они искали свое собственное место во Вселенной, и, как ни странно, казалось, что каждая сила во всем космосе убеждала их, что каким-то образом их место рядом.              В какой-то момент Ракель облизнула губы и посмотрела на небо, но, прежде чем ее мозг смог придумать, что сказать, Серхио удивил ее, заговорив первым.       - Итак, этот Анхель... ты знаешь его пятнадцать лет? - спросил он, явно имея в виду ее предыдущие слова. Тогда он внимательно слушал, как она и предполагала.       Эта мысль согрела ее в очень скрытых и очень приятных местах.       - Да, - подтвердила она, мягко улыбаясь. - Мы встретились после академии, - начала она говорить, наблюдая за парой чаек, гоняющихся друг за другом на открытом воздухе. - Мы начали вместе с самого начала, Алисия была со мной с самого начала. Мы сблизились, я думала, что он надежный друг..., - ее голос затих. Серхио посмотрел на нее краем глаза, он чувствовал, что она умалчивает о деталях, которыми не хотела делиться. Он уважал ее решение не раскрывать все свое прошлое сразу. Но он все еще надеялся - и это было потрясающей новостью само по себе, - он все еще надеялся, что она в конце концов откроется.       - Он, вероятно, думал, что поступает правильно. Ты знаешь... цель оправдывает средства, - сказал он, сам не веря в это, но пытаясь дать Ракель что-то еще, а не гнев, за который можно держаться. Он понятия не имел, как долго она собирается там пробыть, если в конце концов она вернется домой, где прожила всю свою жизнь, к своему прежнему распорядку, своей работе и своей семье. Итак, поскольку он считал, что она заслуживает того, чтобы жить бок о бок с людьми, которым она могла доверять и которые глубоко любили ее, он попытался очистить имя Анхеля, как будто он был ей этим обязан.       Он не был.       И все же.       - Он абсолютный мудак, - сердито выплюнула она. Это вызвало трепет в его сердце, трепет, которого не должно было быть с самого начала. Он просто хотел, чтобы она помирилась со своим другом и не жила с этим горьким воспоминанием в голове, и все же мысль о том, что она все еще злится на него, заставляла его думать, что она не вернется к своей жизни так быстро, чтобы он мог провести с ней еще немного времени, будучи ее единственным спутником в ненависти, которую она испытывала к нему. В конце концов... он и Ракель были единственными, кто знал о том, что только что произошло.       Он был счастлив от мысли поделиться с ней таким секретом. Это заставило его почувствовать, что его присутствие в ее жизни имело значение, выходящее за рамки того, с кем она могла разделить завтрак.       - Прости, - Ракель в конце концов добавила, слабо улыбаясь. - Я не должна говорить о нем с тобой. Ты уже должен был видеть... все это, - она вздрогнула от явного дискомфорта и стыдливо закрыла глаза. Серхио покачал головой.       - Я спрашивал тебя о нем. Не извиняйся за мое невежливое любопытство, - сказал он, мысленно ругая себя. - Мне не следовало возвращать его к разговору, - сказал он, качая головой в сторону песка, бегущего на мили под их ногами.       - Тебе интересно узнать больше об Анхеле? - спросила она, игривая улыбка окрасила ее губы. Серхио посмотрел на нее с приоткрытыми губами, на мгновение опешив от такого намека. Он, конечно, не испытывал ни капли любопытства к этому невыносимому человеку. Он моргнул в ее сторону, а затем заметил, как она смотрит на него, он заметил мерцание в ее темных радужках. Она издевалась над ним.       - О да, я бы очень хотел, чтобы он вернулся сюда и рассказал мне все о своей жизни. Я абсолютно очарован этим твоим другом, - он решил подыграть, кивнув на горизонт и пряча ухмылку. Ракель прикусила нижнюю губу и промурлыкала.       - Ах, я понимаю. Ну, я всегда могу устроить вам свидание. Я не знаю, в его ли ты вкусе, но мы, безусловно, можем попробовать, прежде чем называть это безнадежным делом, - сказала она, склонив голову набок. Ее темные волосы танцевали на ветру, и Серхио на мгновение потерял ход своих мыслей.       Он должен был ответить на ее шутку, они должны были смеяться над этим, но внезапно он мог только смотреть в ее темные глаза, считая, сколько вдохов он может задержать, прежде чем ему нужно будет наполнить легкие новым кислородом. Она выжидающе подняла бровь, и Серхио моргнул.       - Я должен признать... - он мягко наклонился к ней, сокращая расстояние между ними, внезапно ускорив ритм своего сердца - Он на самом деле не в моем вкусе, - сказал он, его глаза были так близко к ее глазам, что, когда они смотрели друг на друга, он мог разглядеть каждую из ее длинных ресниц, он почти видел свое отражение в темных радужках ее глаз. Ракель приоткрыла губы, подняла еще выше любопытную бровь, а затем резко вдохнула.       - О..., - выдохнула она в маленьком промежутке между ними. Серхио смело улыбнулся ей и кивнул, прежде чем восстановить дистанцию, которую они должны были соблюдать всякий раз, когда оказывались рядом друг с другом, он чувствовал, как его тело сдается от внезапной близости. Его сердце бешено подпрыгивало в груди, в горле было так сухо, что казалось, будто он только что выпил два стакана морской воды. Но острые ощущения, которые доставляла ему близость, вызывали почти привыкание, не имело значения, как страдал его организм после каждой встречи, мурашки, пробегающие по его коже, делали все это стоящим того.       Что здесь происходит?       То, что здесь происходило, было довольно просто объяснить с биологической точки зрения. Мы называем их феромонами и используем их для объяснения того, что сексуальное возбуждение иногда просто кажется происходящим между двумя людьми. Это химическое вещество, и это научно объяснимо. Это безопасный способ описать, что происходит с телом, когда мы чувствуем влечение к другому человеческому существу. Как будто такая вещь должна быть обозначена и объяснена, разделяя каждую реакцию на конкретное определение в словаре.       Иногда влечение - это просто влечение. Мозг Серхио, однако, как обычно, должен был обозначить каждое ощущение в его теле, придав значение шипящим нервам под кожей, мурашкам на руках, учащению ритма его жизненно важного органа, приливу крови, обжигающей его изнутри. Все должно было быть определено и объяснено, тщательно изучено, а затем сохранено для дальнейшего использования.       Однако он ни разу за всю свою жизнь не испытывал того, что чувствовал сейчас. Это было то, что сводило его с ума. Это было то, из-за чего его график сна пошатнулся и рухнул. Именно это делало Ракель такой интересной.       Она была вопросом и ответом на его внутреннее смятение. Она была тем фактором, который требовался для решения его мысленных уравнений. Она была единственной причиной, по которой все его поведение казалось ему незнакомым. Его тело реагировало, его разум остался без ориентиров. Не было книги, которую он мог бы прочитать, чтобы узнать, что с ним происходит. Он мог бы попытаться прочитать в учебниках по медицине и биологии о дофамине или норадреналине. Он мог бы прочитать о реакции, которую эти химические вещества на высоком уровне вызывают в человеческом организме, но он все равно не смог бы остановить это.       Знание биологического объяснения химических реакций в его организме никогда не помешало бы им произойти. Он не мог остановить неизбежное, разворачивающееся прямо у него на глазах. Не тогда, когда улыбка Ракель вызывала бабочек в его животе, или когда ее глаза сверкали ярче, чем звезды ночью. Он не мог заставить свое сердце биться немного быстрее, когда тепло ее тела достигало его кожи, а ее рука случайно касалась его руки. Он не мог контролировать свой желудок, чтобы тот не выполнял акробатические прыжки, когда она смеялась.       Серхио Маркина не мог остановить реакцию своего тела, он не мог задушить до смерти свое внезапное влечение.       И он начал понимать, что даже не хотел этого.       Он чувствовал себя живым, по-детски легкомысленным, энергичным. И это было волнующе, увлекательно, опьяняюще так, как он никогда раньше не испытывал.       Даже самый дорогой изысканный травяной чай не мог вызвать у него столько разных ощущений одновременно. Даже самый интересный роман, который он когда-либо имел удовольствие прочесть, не мог составить ему компанию так, как ее голос по другую сторону крошечного столика, пока они пили кофе и ели пирог.       Серхио Маркина был увлечен Ракель, и ему это начинало нравиться. Вероятно, ему это начинало слишком сильно нравиться.       Но почему мы должны мешать нашим телам чувствовать себя живыми? В этой жизни так мало времени, почему кто-то должен идти против такой вещи, как влечение?       У Серхио не было на это ответа, но Ракель в данный момент подмигивала ему с вопросом, дразнящим кончик ее языка, поэтому он заставил свой разум замолчать и просто наслаждался тем, что уровень дофамина в его организме достиг рекордно высокого уровня.       - Итак, у тебя есть типаж? - спросила она невинным голосом, ее слова дразнили. Серхио посмотрел на нее, подумал о последствиях ее вопроса, а затем промычал, оглядываясь на пляж перед ними.       - Я думаю, что у каждого есть свой типаж. Может быть, мы даже не осознаем, что принимаем решения в соответствии с нашими собственными стандартами, но мы определенно это делаем, - сказал он, находя утешение в объяснении своей точки зрения с логической точки зрения и намеренно игнорируя ее карие глаза, чтобы не ляпнуть что-то вроде: "Ты в моем вкусе. Честно говоря, я даже не могу представить другую одинокую женщину на земле, более красивую, чем ты прямо сейчас".       - Мы могли бы подумать, что выбираем человека, с которым хотим провести время, основываясь на том, как он к нам относится, как он разговаривает. Если он забавный, умный или интересный. Мы можем сказать себе, что у нас нет определенного типа, и, безусловно, со временем мы сможем это осознать. Но когда речь идет о физическом влечении, что ж... Нельзя отрицать, что стандарт каким-то образом существует, есть что-то, к чему мы стремимся инстинктивно, даже не задумываясь, - сказал он, осмелившись украдкой взглянуть на нее. Ракель смотрела на него широко раскрытыми от любопытства глазами, это зрелище заставило его сердце запеть в груди, он снова сосредоточился на горизонте. - Это может быть цвет волос, было изучено, что светлые волосы вызывают, например, какое-то нервирующее чувство наивности. Мы склонны видеть блондинок и молодых женщин как беззаботных кукол, с которыми мы не можем поговорить по-настоящему, - он попытался привести все факты, которые он читал на протяжении всей своей жизни во многих блогах в Интернете. В основном все они, вероятно, были довольно неточными.       - Короткие волосы могут вызвать у некоторых из нас, говоря с мужской точки зрения, чувство смелости, которое мы могли бы найти почти угрожающим. Длинные волосы обычно ассоциируются с женщинами, это женская черта, которой не хватает большинству мужчин. Итак, мы нашли длинные волосы очаровательными. Рыжие волосы могли бы заставить нас думать о страсти, красный - это цвет агрессивности и любви, но кто будет считать себя достаточно мужчиной, чтобы приблизиться к рыжей, которая говорит то, что думает, и смотрит на тебя ледяными глазами? - сказал он, и его мысли сразу же обратились к лучшей подруге Ракель.       Он заметил, как она ухмыльнулась в уголках его глаз. Они оба сразу подумали об Алисии, и эта мысль обожгла его сердце.       - Существует также фактор фамильярности. Мы могли бы найти женщину красивой, потому что она чем-то напоминает нам нашу мать, в удобном смысле, а не в странном, не пойми меня неправильно, - быстро объяснил он, когда заметил, как она сузила глаза на него. - Или, может быть, мы могли бы полностью избегать брюнеток, потому что у той девочки из старшей школы, которая разбила нам сердце, были длинные темные волосы, - сказал он, пожимая плечами, как будто его точка зрения уже была ясна.       Ракель была полностью захвачена его речью, и когда он замолчал, ей потребовалась почти целая минута, прежде чем она поняла, что он не собирается добавлять больше ни слова.       - Итак... кто в твоем вкусе? Поскольку кажется очевидным, что Анхель - нет, - сказала она, игриво улыбаясь, когда он закатил на нее глаза. - Ты считаешь светловолосых женщин глупыми куклами, а, я не знаю... шатенок очаровательными? - спросила она так невинно и беспечно, что Серхио почти не почувствовал, как по спине пробежала дрожь.       Почти.       - На самом деле у меня его нет, - пробормотал он, поджимая губы и целенаправленно избегая ее пытливого взгляда.       - Значит, вся эта речь была напрасной? - спросила она, неистово двигая руками в воздухе, ее тон был недоверчивым. - Давай, если ты скажешь мне свой, я расскажу тебе свой, - сказала она, одарив его широкой улыбкой.       Серхио почти остановился на месте, хотя его мозг быстро выдал команду продолжать идти, поэтому он просто сглотнул и прочистил горло, хихикая, затаив дыхание.       Он не хотел знать ее тип. Он боялся обнаружить, что ее бывший муж - помимо жестокого поведения - был высоким светловолосым греческим богом с искрящимися голубыми глазами и ослепительной улыбкой, который мог заставить женщин пожертвовать собой ради поцелуя в губы. Он посмотрел на нее, она широко ухмылялась, и ее глаза были нежными и наблюдательными.       - Я… Я встречался с недостаточным количеством женщин, чтобы выбрать настоящий типаж, - признался он, чувствуя себя хорошо, раскрывая одну настоящую правду о себе. Ракель усмехнулась и покачала головой.       - Да, точно, - она спрятала руки в карманах пальто и агрессивно посмотрела на пару, держащуюся за руки в нескольких футах от них.       - Я не лгу, - сказал он, пожимая плечами, как будто было совершенно очевидно, что он совершенно не способен дать ей ответ.       - Да ладно тебе, - сказала она, глядя на него, нахмурив брови. - Я не куплюсь на это ни на секунду, - она сплюнула, щелкнув языком в отчаянии.       - Я, честно говоря, оскорблен твоим недоверием к моему скудному опыту в любовных делах, - сказал он, вызвав у нее тихое хихиканье. - У меня было не так много встреч, поэтому, когда я получу ответ, я обещаю, что дам тебе знать, - заключил он. Ракель посмотрела на него с улыбкой на губах, а затем моргнула.       - Ты говоришь мне, что встречался с недостаточным количеством женщин, чтобы знать, кто тебе нравится? Ты всю свою жизнь прожил на необитаемом острове или как? - спросила она, ее тон был искренне смущенным.       - Я просто не хотел, - сказал он, вспоминая немногих, очень немногих женщин, с которыми он встречался за свои сорок два года жизни. Ракель на мгновение замолчала рядом с ним.       - Это место населено слепыми женщинами или ты настолько придирчив? - спросила она почти рассеянно, ее голос затих в конце предложения. Должно быть, она осознала, что только что сказала, слишком поздно, потому что внезапно замолчала и больше не встречалась с ним взглядом.       Подождите секунду. Серхио моргнул, шестеренки в его мозгу остановились и перемотали последние десять секунд их разговора.       Это место населено слепыми женщинами или ты настолько придирчив?       Он снова моргнул и проверил свой мозг на предмет любого неправильного толкования того, что она только что сказала.       Нашла ли она его, случайно, достаточно привлекательным, чтобы у него была изрядная доля поклонников, из которых он мог выбирать?       Он посмотрел на нее, но Ракель не смотрела на него, ее щеки были пунцовыми, и она прятала подбородок в воротнике пальто, потому что она, очевидно, оставила свой шарф дома, в конце концов, она была такой безрассудной.       Серхио продолжал молча наблюдать за ней, и его мозг еще мгновение вспоминал ее последние слова, прежде чем с трудом сглотнуть и сохранить информацию в самом безопасном уголке своего мозга.       Некоторое время они шли молча, прежде чем он решил нарушить молчание. - Я предпочитаю длинные волосы, и мне нравятся женщины, которые интересуются тем, как устроен мир. Я люблю говорить на интересные темы, не имеет значения, совпадают ли у нас вкусы, пока мы можем с уважением обмениваться мнениями, я чувствую заинтересованность в поддержании разговора, и это то, что привлекает меня больше всего, - сказал он, не добавив пару деталей здесь и там, потому что Ракель была слишком умна для ее же блага и раскритиковала бы его за его чушь за 0,2 секунды..       Она молчала, переваривая его слова, а затем прочистила горло. - Я сапиосексуал, - сказала она затем, вдалеке запела чайка, и ребенок засмеялся, играя с холодным мокрым песком под его ботинками. Серхио затих, он считал свое дыхание и прислушивался к ритмичному биению своего сердца.       - Это... интересно, - пробормотал он, собирая последнюю унцию силы воли в своем теле, чтобы не остановиться на месте, взять ее за руку и потащить к своему дому.       Зачем? Он не был уверен, но он был умным человеком, он что-нибудь придумает.       Он просто должен был вытащить их оттуда, слишком много людей, шумов и посторонних входов. Ему нужно было, чтобы она осталась с ним наедине, ему нужно было больше узнать об этой женщине, которую он чувствовал такой странно очаровательной. Она только что призналась, что чувствует умственное и физическое влечение к умным людям. Она только что, по сути, выложила ему его запретные мечты и заявила, что они были у нее самой. Она была единственной женщиной, которую он знал, которая знала это слово и использовала его, чтобы определить себя.       Он был абсолютно загипнотизирован и мысленно молился, чтобы она рассказала ему больше об этой своей черте.       Но внезапно, к его и ее полному отчаянию, они оказались лицом к лицу не с кем иным, как с Анхелем.       ****       Ради любви к Богу.       Ракель была так погружена в атмосферу, созданную вокруг нее разговором с Серхио, что, оказавшись в нескольких футах от Анхеля, чуть не рухнула на него. Ее единственной связной мыслью в тот момент было бесконечное нытье.       Оставь меня в покое. Ей хотелось кричать во всю силу своих легких. Но она передумала и снова проделала впечатляющую работу, удерживая свои кулаки подальше от его пухлых щек.       В тот момент ей так отчаянно хотелось выбить из него дух, что это начинало казаться почти смешным.       Анхель посмотрел на нее и застыл на ногах. Она смотрела на него с такой яростью, что на мгновение ей показалось, что она действительно может поджечь его.       Не повезло. Он был почти цел и невредим, когда полностью развернулся и посмотрел на нее печальными глазами.       Перестань так на меня смотреть, это смущает.       Она действительно хотела, чтобы он мог понять серьезность того, что он сделал, как это привело ее в ярость, и тот факт, что ей, вероятно, потребуется по крайней мере от двух до пятнадцати лет, чтобы прийти в себя.       Она просто хотела, чтобы он ушел. Она так приятно проводила время, она флиртовала с этим высоким мужчиной с его темными глазами и глубоким голосом, и ей было наплевать на Мадрид, полицейский участок, ее разрушенный брак, ее больную мать, ее глупую сестру или даже ее дочь, развлекающуюся с тремя местными женщинами. Она просто хотела сосредоточить свое внимание на том, как напрягся Серхио, когда она рассказала эту деталь о себе.       Она хотела вызвать у него еще много неожиданных реакций, это было весело. Ей было весело. Почему этот человек должен был появиться и навсегда испортить настроение?       - Ракель..., - прошептал он тихо, так тихо, что полуденный воздух украл последние буквы ее имени и столкнул их в океан. Она даже не вздрогнула и просто продолжала смотреть на него, чувствуя, как лед собирается в ее венах. Она начинала уставать от этого. Она начинала уставать от него.       - Анхель, - пробормотала она, прежде чем продолжить прогулку, не боясь показать ему, как сильно она имела в виду, чтобы он ушел и никогда не возвращался. Но, прежде чем она смогла сделать хоть что-то, чтобы превзойти его, он сделал шаг в сторону, не давая ей двигаться дальше. Она бросила на него такой свирепый взгляд, что он на мгновение вздрогнул.       - Ракель, пожалуйста, - пробормотал он, как будто у него было какое-то право мешать ей возобновить ее приятную прогулку, как будто у него вообще было какое-то право в мире находиться здесь. Он должен был вернуться в Мадрид и жаловаться Алисии на то, что она выключила свой телефон и не берет трубку. Он не должен смотреть на нее с тоской и отчаянием в глазах, как будто он был одиноким ребенком, а она была строгой матерью, которая не давала ему угощения.       Учитывая, что лакомством для него, вероятно, была она обнаженная под ним в постели, она была рада лишить его такого удовольствия.       - Я же сказала тебе уйти, не так ли? - спросила она, почувствовав изменение в воздухе позади нее. Серхио подошел к ней, он был готов последовать ее примеру, куда бы она ни пошла, он последует за ней. Эта мысль послала в ее организм новый вид энергии, она почувствовала, как ее кровь снова приливает к жизни, на этот раз целеустремленно. Ей хотелось взять его за руку и просто оставить Анхеля позади них.       - Ракель..., - ее имя в третий раз сделало свое дело. Она сорвалась.       Честно говоря, это было совсем не удивительно, учитывая, что она накопила нужное количество ярости еще в баре, она просто сдерживала свой собственный гнев, потому что не хотела портить свою репутацию в единственном баре в городе. В конце концов, ее дочь заслужила позавтракать там, чтобы другие клиенты и владелец не думали о ее матери как о ненормальной, которая набросилась на неизвестного мужчину посреди завтрака в мирную субботу.       - Заткнись! - выпалила она, чувствуя, как сила проходит через нее на высокой высоте, которой достиг ее голос.       Да, это было приятно. Она знала, что это было абсолютно невежливо, и она, вероятно, зря устраивала сцену, но она не могла отказать своей жадной стороне в удовольствии наконец немного поорать на этого невыносимого человека и его неспособность принять "нет" в качестве ответа.       - Я сказала тебе уйти, и я ожидаю, что ты подчинишься. Прими это как приказ своего начальника. От инспектора к младшему инспектору. Просто оставь меня в покое, Анхель, - она снова понизила голос, пытаясь восстановить самообладание, потому что Серхио был прямо за ней, и она, в конечном счете, хотела, чтобы он видел в ней леди, а не психопатку.       Если бы только Ракель могла видеть лицо мужчины за ее спиной. Если бы только она могла проникнуть в его прилежный разум, она была бы потрясена, увидев лишь крайнее восхищение по отношению к ней. Если даже не что-то еще, о чем она никогда не должна была узнать, пока он дышал.       - Раке..., - он собирался снова произнести ее имя, она знала, что просто потеряет всякое чувство общепринятой вежливости, поэтому она сделала единственное, что, как она знала, заставило бы его замолчать навсегда, она подняла правую руку и громко и с удовлетворением ударила его по щеке. Удар отдался в кончиках ее пальцев, и она почувствовала, как быстро закипает ее кровь, так быстро, что она чуть не потеряла сознание.       Но она не упала в обморок. Она абсолютно твердо стояла на ногах, ее лицо было каменно-холодным, губы сжаты в тонкую линию, сердце целеустремленно колотилось в грудной клетке.       Хорошо, это было даже лучше.       Анхель внезапно был поражен, он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами и, сбитый с толку, поднес руку к покрасневшей щеке и просто уставился на нее, как будто одна ее пощечина могла лишить его легких всего кислорода.       Если бы только.       - Теперь... - она понизила тон и сделала опасный шаг к нему, - я не хочу повторять это снова, так что выслушай меня на этот раз, потому что в следующий раз я не буду использовать свою руку, чтобы прояснить ситуацию, - ее угроза витала в воздухе, он полностью понял, что она имела в виду. Ей нравилось сильное возбуждение, гудящее под ее кожей, слишком сильное, чтобы это можно было считать здоровой привычкой. - Уходи из Артеки, не возвращайся, не протягивай руку помощи. Я не хочу, чтобы ты был здесь, мне не нужна твоя помощь. Я способна позаботиться о себе и своей дочери. Я хочу, чтобы ты собрал свои вещи и убрался к чертовой матери из этого города. Я достаточно ясно выразилась, или ты хочешь, чтобы я снова показала тебе, как сильно я хочу, чтобы ты оставил меня в покое? - наконец она зарычала, ее глаза пробуравили дыру в его лбу.       Анхель моргнул, его горло, казалось, сдавило само по себе, из легких не вырвалось даже слабого шепота. Ракель ледяно улыбнулась, а затем сделала единственное, что она действительно хотела сделать, то, что она хотела сделать с тех пор, как оттолкнула его после того, как выплакала все свое сердце там, в баре.       Она потянулась назад, ее рука сразу же нашла запястье Серхио, затем она развернулась, осторожно бросив на Анхеля последний убийственный взгляд с обещанием еще большей жестокости, если он хотя бы еще раз протянет руку, и бросилась прочь от него. Серхио последовал за ней чисто инстинктивно, его тело повиновалось ее примеру, ее хватка на рукаве его пальто была сильной, но не болезненной.       Ракель не оглядывалась назад, она просто следовала за приливом чистого адреналина, поднимаясь по деревянной лестнице, которая вела обратно в город, Серхио был позади нее, она никогда не отпускала его руку.       ****       Когда она свернула в уединенный переулок, то наконец отпустила его запястье. Серхио посмотрел вниз, туда, где собственнически сжались ее пальцы, он был абсолютно шокирован и поражен тем, что только что произошло. Он моргнул и посмотрел на нее затем, она улыбалась сама себе, тихо дыша, кружась на ногах, как будто ее тело пыталось растворить прилив адреналина и энергии, в который она оказалась погружена.       Серхио не сказал ни слова и просто смотрел, пораженный и абсолютно захваченный этой дикой стороной ее натуры. Она была видением, и у него были все намерения наслаждаться этим, пока это продолжалось. Затем внезапно Ракель перестала неистово двигаться и посмотрела на него, уперев руки в бедра, она издала хриплый смешок.       - Это было... это было..., - она покачала головой, посмотрела на небо и вдохнула свежий холодный воздух. Серхио моргнул, а затем, повинуясь этому чистому инстинкту, который, казалось, могло пробудить в нем ее присутствие, заменил ее.       - Удивительно, - сказал он на одном долгом вздохе. Ракель моргнула и посмотрела на него, ее губы приоткрылись, затем она начала кивать и улыбаться.       - Я знаю, верно? - сказала она, энтузиазм окрасил богатый звук ее бархатистого голоса. Серхио кивнул в ответ и не смог удержаться от того, чтобы его губы не растянулись в легкомысленной радостной улыбке. - Боже мой, это было так хорошо, - сказала она небу, разводя руки в стороны.       - Ты не представляешь, как долго я ждала, чтобы сделать это, - сказала она, имея в виду часть ее прошлого, о котором он не знал. Но ему это было не нужно. Он был доволен, видя ее такой. Находящейся в восторге от того, что она наконец-то отвесила этому человеку пощечину. Что он сделал, кроме того, что пришел сюда сегодня, он не знал, но был уверен, что тот заслужил это. Если Ракель чувствовала, что он должен был получить пощечину, она имела право предаваться такому приятному занятию.       Ее щеки были цвета майских роз, и Серхио почувствовал внезапную острую потребность взять ее лицо в ладони и просто вдохнуть тот же воздух, который она выдыхала от чистого счастья. Он хотел почувствовать такой же прилив энергии в своих венах, поэтому, по логике вещей, вдыхание ее абсолютно наполнило бы его таким же весельем.       Однако, прежде чем он смог последовать примеру своего бредящего мозга и совершить такой возмутительный поступок, Ракель подошла ближе и сложила руки перед ртом, улыбаясь так же ярко, как всегда, ее глаза сияли такой заразительной радостью, что Серхио почувствовал себя легким как перышко.       Сможешь ли ты взлететь в небо, если будешь достаточно смеяться?       - Мне жаль, что тебе пришлось быть свидетелем даже этого, - сказала она, громко хихикая, не в силах перестать явно наслаждаться собой. Серхио нахмурился и поджал губы.       - Теперь... это ложь, - сказал он, наклонив голову. Ракель посмотрела на него, перестала хихикать, а затем громко расхохоталась.       - Боже мой, ты прав, я абсолютно рада, что ты был там и стал свидетелем этого. Такое шоу было бы потрачено впустую, если бы там никого не было, - она недоверчиво покачала головой, как будто то, что только что произошло, не могло быть возможным. Но это было возможно. Серхио обязательно напоминал ей о том, насколько это возможно, всякий раз, когда ей хотелось посмеяться над тратами бедного человека.       - Я рад, что был там с тобой, - честно сказал он, чувствуя, как его сердце дрожит от чистого восторга.       Что эта женщина делала с ним?       Ракель прикусила нижнюю губу и сделала еще один шаг к нему. - Я рада, что тебе это нравится. Я не знаю, что бы я сделала, если бы потеряла своего учителя Эускеры из-за младшего инспектора Анхеля, блядь, Рубио, - сказала она, глядя на него с такой милой ухмылкой, окрашивающей ее губы, что Серхио пришлось очень сильно бороться со своим разумом, чтобы оторвать взгляд от ее рта.       - Я никуда не собираюсь, - сказал он, быстро улыбнувшись и сложив руки за спиной. Ракель перестала смеяться, наклонила голову, и ее взгляд смягчился.       - Я рада. Я действительно очень рада, - сказала она приглушенным тоном. В тот момент она выглядела такой умиротворенной, что Серхио не мог заставить свой мозг думать об одном и том же снова и снова.       От тебя захватывает дух, когда ты веселишься.       Эта мысль продолжала эхом отдаваться в его голове, и он продолжал бесстыдно пялиться на нее, его взгляд медленно перемещался от ее глубоких карих глаз к форме губ, затем снова вверх, пока не достиг линии ее волос и не потек вниз по ее темным прядям, представляя каково было бы прикоснуться к ее шелковистым волосам, сжать их в кулак и просто притянуть ее к себе, и посмотреть, что произойдет, если он приоткроет губы, а она не оттолкнет его.       Ракель заставила его замолчать, когда она вздохнула и улыбнулась. - Мне пора идти, - сказала она, разрушая чары, предлагая его мозгу прекратить выяснять возможности, которые он никогда бы даже не попытался получить, потому что он был трусом, а она была здесь не в поисках кого-то, кого можно поцеловать, по крайней мере, не так.       Ракель спасалась от жестокого брака, она искала утешения, помощи и поддержки. Он собирался дать ей это. Он собирался стать ее самым большим сторонником, ее поклонником номер один, он был бы рядом на всех этапах пути. Его губы почтительно отодвинулись от ее губ. Потому что это было то, в чем нуждалась Ракель, и это было то, что он мог ей дать.       - Могу я проводить тебя туда... куда тебе нужно идти? - спросил он затем, смягчая голос, подстраиваясь под ее слабый тон. Улыбка Ракель стала еще шире, она кивнула и покраснела, буквально покраснела под его взглядом. О, разве это не было возвышенным видением, которое можно увидеть вблизи?       - Пойдем, - пробормотала она, склонив голову набок, он улыбнулся и последовал за ней, направляясь туда, куда они направлялись. Счастливый быть там, пока она собиралась наслаждаться его обществом, он решил, что предложит это ей.       И это было обещание, которое он никогда не нарушит.