В поисках тепла

      Впервые Артека почувствовалась настоящим домом в ночь Хэллоуина.              Улицы были окрашены в оранжевые и желтые тона, а пылающие огни согревали каждый темный переулок и узкий угол. Воздух был наполнен ароматом засахаренных фруктов и свежеобжаренных чуррос. У каждого жителя города в руках была чашка горячего шоколада, их щеки были цвета вишни, а губы растянуты в довольных улыбках.              Каждый ребенок в городе был одет по-своему, от призрака до кошки, проходя мимо ведьм и монстров из новых комиксов, о существовании которых все старше 40 лет даже не подозревали. Ракель счастливо улыбалась, загипнотизированная множеством людей, идущих вокруг нее, пока она мягко вела Паулу вперед к Ханою.              В тот вечер Агата пригласила их на празднование Хэллоуина, которое должно было пройти по всему городу. Дети собирались ходить от магазина к магазину, собирая как можно больше конфет, а родители задерживались на пару часов только для взрослых, наслаждаясь чем-нибудь теплым, желательно алкогольным, в баре.              Ракель удалось заставить Паулу выглядеть действительно убедительной ведьмой, с огромной черной шляпой, небрежно свисающей с ее головы, парой фальшивых атласных перчаток и очень длинным платьем, о которое она постоянно спотыкалась. Она выглядела довольной в своем темном костюме, и этого было достаточно, чтобы Ракель почувствовала, что выполнила свою материнскую задачу еще на один год.              Когда она завернула за угол и оказалась перед Ханоем, она сразу поняла, что люди в Артеке относятся к этому празднику довольно серьезно. - Вот вы где! - приветствовала Агата, прищурившись на них из-под своей гигантской шляпы, с веселыми черными глазами и сияющей улыбкой на губах.              На ней было красивое темно-фиолетовое платье, которое было слишком длинным даже для ее впечатляющего роста, Ракель хихикнула, когда она крутанулась на ногах, чтобы продемонстрировать довольно праздничный и в то же время пугающий выбор наряда. - Смотри, мама! Она тоже ведьма! - Паула радостно закричала, ее указательный палец бесстыдно указывал на атласное платье, сверкающее в свете уличных фонарей.              - Я больше, чем простая ведьма, - сказала она, подходя к ним с веселым блеском в глазах. - Я единственная и неповторимая Малефисента, так что тебе лучше вести себя со мной прилично, потому что я самая лучшая королева из всех ведьм, которые когда-либо ходили по этой земле, - с гордостью заключила Агата, демонстрируя длинную черную палку, которую она, вероятно, попросила Хельсинки изготовить для нее.              - Ооооо, - изумленно выдохнула Паула, ее рука выскользнула из защитной хватки Ракель. Она подошла к Агате и посмотрела на нее сияющими глазами, полностью очарованная сложными деталями костюма, который был на ней надет. Ракель сделала мысленную пометку расспросить ее об этом подробнее, ей могла бы понадобиться помощь, если бы она только знала.              - Несомненно, Паулита, несомненно, - Агата гордо подняла подбородок и позволила ей полюбоваться мягкой тканью фиолетового платья, струящегося по ее ногам. Ракель покачала головой и хихикнула, пряча руки в перчатках в карманах пальто.              - Не удивляйся, она носит этот костюм годами, - новый голос раздался у нее за спиной. Ракель повернулась и была встречена одной из диких ухмылок Силены. Она улыбнулась в ответ и одобрительно кивнула.              - Это все еще впечатляет, - призналась Ракель, счастливо улыбаясь Пауле, которая начала накладывать заклинания на толпу проходящих мимо людей под пристальным гордым взглядом Агаты.              - Паула выглядит счастливой в своем костюме, - пробормотала Силена, как будто чувствовала необходимость уточнить, что она сделала достаточно, не нужно беспокоиться, ее ребенку понравилось бы, даже если бы она накинула на голову белое одеяло, утверждая, что это идеальный костюм призрака.              И Ракель сделала это, когда та была достаточно маленькой, чтобы не помнить, во что была одета год назад. Однако через некоторое время ей пришлось смириться с неизбежным развитием гиппокампа ее дочери, и поэтому год за годом Ракель обнаруживала, что отчаянно бегает из одного магазина в другой, лихорадочно ища одежду, которая, по мнению ее дочери, подойдет ей лучше всего.              Она могла бы попросить о какой-нибудь помощи, если бы только рядом с ней был достойный отец и муж. К сожалению, как стало ясно после первых двух лет, они могли жить в одном доме, но вся ответственность, с которой обычно связано отцовство, легла только на ее плечи.              Ее разум начал погружаться в запретные мысли, на которых она не должна была задерживаться, к счастью для нее, Силена, казалось, была особенно проницательной и сразу почувствовала изменение атмосферы. Она толкнула ее локтем в бок и предложила чашку горячего шоколада.              - Давай, пойдем, присоединимся к остальным, поскольку на тебе нет никакой одежды, ты будешь судьей в этом году, - сказала Силена с ухмылкой, ее красные дьявольские рожки сверкали на макушке.              Ракель улыбнулась и взяла дымящуюся чашку, от души смеясь и вдыхая сладкий едкий аромат. Она поднесла чашку к губам и попробовала горячую жидкость. Затем она нахмурилась. - Почему у меня такое чувство, что это не просто шоколад? - скептически спросила она, подозрительно подняв бровь в сторону молодой брюнетки, которая просто пожала плечами и подняла свою чашку к небу, громко смеясь, обращаясь к остальным.              Ракель покачала головой и сделала еще один глоток, она должна была признать, что это было не так уж плохо. Мгновение она стояла там, наслаждаясь приятным контрастом холодного воздуха, кружащегося вокруг нее, и теплоты жидкости, оседающей в животе, вызывая серию мурашек и дрожи, пробегающих по ее рукам и вниз по шее. Она была полностью погружена в обнадеживающее чувство, что, когда он заговорил, она чуть не вскрикнула от шока.              - Не фанат костюмов? - его глубокий голос прошептал позади нее, вызвав новую серию мурашек, пробежавших по ее спине, и они, конечно же, не имели ничего общего с холодом. Ракель ухмыльнулась в свою чашку и на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь новым неожиданным, но долгожданным чувством, прежде чем взглянуть на него через плечо.              - Я полагаю, ты сам не фанат? - спросила она, оглядывая его с ног до головы, принимая во внимание его обычное темное пальто и черный шарф, плотно обернутый вокруг шеи.              - Я одет как скучный библиотекарь, которому не особенно нравится находиться на холоде. Разве ты не догадалась? - пошутил он, лишь мельком взглянув на нее, как будто боялся посмотреть ей в глаза, если шутка не вызовет желаемой реакции.              Ракель на мгновение опешила от его игривости, она моргнула и усмехнулась, качая головой с радостной улыбкой на губах. - Тогда я легко могу притвориться обычной матерью одного ребенка с алкогольным напитком в руке, который кто-то был достаточно любезен, чтобы предложить мне, хотя я понятия не имела, что собираюсь напиться, выпивая горячий шоколад сегодня вечером, - она поджала губы, посмотрела на свою чашку и сделала еще один большой глоток. - Да, я думаю, что я могла бы справиться с этим довольно легко, - пошутила она, ухмыляясь в его сторону.              Серхио улыбнулся и кивнул, напевая себе под нос, сцепив руки за спиной. - В тебе нет ничего обычного, Ракель, - рассеянно сказал он. Услышав его слова, она замолчала и заморгала от искреннего удивления.              Она хотела что-то сказать в ответ. Спасибо? Кстати, ты не скучный библиотекарь, ты довольно красив и по какой-то причине особенно очарователен? Но все ее мысли были вынуждены остаться невысказанными, когда Агата повысила голос и подняла руки вверх, крича: "Давайте зайдем внутрь, пока дети ходят за сладостями!" привлекая к ней все внимание.              - Должны ли мы? - спросил затем Серхио, выжидающе глядя на нее. Ракель молча кивнула и, шепнув Пауле, чтобы та вела себя прилично, пока ее нет, последовала за ним в бар.              Ночь пролетела довольно быстро, они разговаривали и смеялись, а горячий алкогольный шоколад согревал их желудки и кружил головы. Самые младшие были одеты во что-то ужасающее или слегка чересчур, но Ракель почувствовала себя лучше, когда заметила, что она и Серхио были не единственными 40-летними, которые решили позволить тем, кто родился десятилетием позже, носить гигантские шляпы, длинные юбки и страшные пятна крови по всей коже.              Она заняла место за столиком в центре Ханоя и оставалась там всю ночь, Серхио был рядом с ней, у них не было возможности поговорить наедине, но ни один, казалось, не возражал, наслаждаясь обществом друг друга, одновременно участвуя в различных беседах с остальной группой.              Прошла ночь Хэллоуина, и с ее окончанием наступил ноябрь, ознаменовавший начало нового месяца вдали от ее бывшего дома.              На 3-й день нового месяца Ракель, наконец, решила вернуть своей дочери частичку стабильности. Она позвонила в школу в Мадриде и сообщила им, что ее дочь пока не вернется. Затем она пошла в начальную школу Артеки, попросив свободное место. После серии звонков своему адвокату, старой школе и пары бесконечных часов, проведенных в кабинете директора, Паула была официально зачислена в качестве новой ученицы и получит свои книги и все, что ей нужно, к концу недели. Еще один кусочек головоломки встал на свое место.              Сначала новый дом, теперь школа. Ракель почувствовала, что наконец-то она начинает приводить все в порядок, на этот раз должным образом. Она позвонила Алисии, когда возвращалась с последней встречи с новыми учителями, и рассказала ей о новых событиях. Они расстались, пообещав поговорить друг с другом на следующее утро, а затем Ракель решила отправиться в библиотеку, где, как она знала, Паула могла встретиться со своими сверстниками и принять участие в одном из бесплатных курсов чтения, которые Артека предлагала всем своим детям.              С довольной улыбкой на губах Ракель и Паула вошли.               ****               Все начало меняться, к лучшему или к худшему, и Серхио начал чувствовать, что, несмотря на то, что его привычки и распорядок дня резко изменились, он не так уж сильно возражал.              После вечеринки в честь Хэллоуина, которая, как ни странно, ему очень понравилась, он оказался перед лицом новой эволюции, которой не ожидал.              Библиотека всегда была одним из его любимых мест в Артеке. Ее тихие комнаты, наполненные только звуком переворачиваемых страниц и тяжелым дыханием, успокаивали и заставляли его чувствовать себя частью более спокойного и организованного мира. В библиотеке существовали правила, которые, как все знали, следовало соблюдать с уважением, никто не бегал вокруг, крича во всю глотку, и единственным звуком, разрешенным между этими стенами, была одна из книг, которую гладили любопытные посетители.              В настоящее время он изучал полку перед собой, ища что-нибудь новое для чтения, что-то, что он еще не проглотил несколько раз. Это всегда было трудной задачей для него, такого требовательного к новым увлекательным работам, каким он был. Его глаза внимательно изучали названия на обложках перед ним, когда быстрое движение привлекло его внимание. Он не знал, почему почувствовал внезапное желание посмотреть вверх, он просто посмотрел.              Когда он заметил ее, тихо идущую между длинными столами, следуя за Паулой, слегка наклонив голову, он не мог не улыбнуться. Малышка подвела свою маму к двери в другом конце комнаты, где, как знал Серхио, для каждого ребенка в возрасте от 6 до 14 лет проводились курсы чтения. Он внимательно следил за ними обеими, пока они не скрылись за тяжелой дверью.              Через пару минут, которые он потратил, пытаясь снова сосредоточиться на поставленной задаче, но потерпев неудачу, дверь снова открылась, и вышла Ракель. Она мягко улыбалась, Паула ушла. Серхио знал, что она пробудет в этой комнате по меньшей мере час, и Ракель внезапно оказалась одна, ее глаза осматривали гигантскую комнату со смесью благоговения и беспокойства. Она огляделась вокруг, как будто боялась, что может наделать слишком много шума, если будет ходить слишком быстро или дышать слишком громко, и ее глаза, казалось, заглядывали на каждую полку с книгами, как будто по выражению ее лица они могли сказать, что она никогда не читала ни одной из них.              Серхио улыбнулся про себя, весело качая головой, и наблюдал за миниатюрной женщиной, которая с почтением оглядывала высокие стены робкими легкими шагами. Она была настолько захвачена великолепием архитектуры этого священного места, что, оказавшись в паре шагов от него, не сразу увидела его, и Серхио смог бесстыдно бросить еще пару взглядов на ее неосторожный взгляд и расслабленную позу, сохранив образ в самом безопасном уголке своего мозга. Она улыбнулась про себя, одна из ее рук потянулась к книге, которую он не мог видеть с того места, где стоял, ее пальцы коснулись обложки, а затем она заметно вздохнула, погрузившись в какие-то личные воспоминания. Затем ее глаза моргнули в его направлении, и она, наконец, увидела его.              Серхио стоял неподвижно, его глаза были напряженно наблюдательными. Ракель выдержала его пристальный взгляд в течение долгого спокойного момента, а затем ее лицо расплылось в самой мягкой из улыбок. Она помахала ему рукой, прекрасно зная о строгой политике заведения "без разговоров", и Серхио нашел ее послушание весьма привлекательным. Он моргнул и отогнал эту мысль. Она указала на себя, а затем на него, одними губами произнеся внятное "Хочешь выбраться отсюда?" это он полностью понял, потому что его глаза все это время были прикованы к ее губам.              Ах.              Серхио сумел кивнуть, заставив Ракель снова улыбнуться, она наклонила голову в сторону входной двери, и они медленно пошли, каждый по разные стороны гигантской книжной полки, возвышающейся между ними. Как только они наконец оказались друг перед другом, она снова улыбнулась, и он повел их к выходу из здания.               ****               - Итак, она начнет на следующей неделе, она выглядит довольно взволнованной, - Ракель завершила свою речь быстрой улыбкой, слегка пожав плечами. Серхио терпеливо слушал, пока она рассказывала ему о новом прогрессе, которого она достигла с тех пор, как приехала сюда. Зачисление Паулы в новую школу было большим шагом, которого она бы не сделала, если бы планировала скоро уехать.              Она никуда не денется. Он не мог не думать.              - Я могу заверить тебя, что здешняя школа очень эффективна и хорошо организована, - пробормотал он, при его словах лицо Ракель осветилось.              - Разве ты не должен говорить это, потому что они платят тебе зарплату? - пошутила она, склонив голову набок и с любопытством подняв бровь. Ее настроение было легким и приятным, и Серхио обнаружил, что ему это очень нравится.              - Я учу старших, но ты, вероятно, очень права, - признался он, нежно улыбаясь ей, когда она хихикнула.              - Я действительно надеюсь, что она впишется. Обычно она очень привлекательна и дружелюбна, но это такая резкая перемена, что я надеюсь, она не слишком пострадает от этого, - призналась Ракель, ее тон стал немного обеспокоенным. Серхио глубоко вдохнул свежий воздух и подождал, пока тяжесть, внезапно охватившая ее, рассеется.              После минутного молчания, в течение которого она, казалось, была сосредоточена на каких-то личных соображениях, она подняла глаза и улыбнулась ему. - Прости, иногда я все еще не могу поверить, что я на самом деле здесь делаю, - сказала она, нервный смешок вырвался из ее легких. Серхио покачал головой.              - Не нужно извиняться. Я могу только представить, как это может быть тяжело. Менять город, привычки и соседей. Я был бы измотан, - сказал он, чувствуя, насколько правдивы эти слова. Ракель замурлыкала и прищелкнула языком.              - Я очень устала, - сказала она, улыбаясь с легким усилием. - Но я продвигаюсь, - сказала она, быстро кивая.              - Я вижу это, - тихо пробормотал он. Ракель долго смотрела на него, а затем ухмыльнулась.              - Мне повезло, что это место заполнено такими добрыми и гостеприимными людьми, как вы, - сказала она, наклонив голову, ее глаза красиво мерцали.              - Мы стараемся изо всех сил приветствовать каждого нового гостя с добротой, я рад знать, что мы делаем хорошую работу, - сказал он, пытаясь не думать о напряжении, которое он все еще чувствовал в животе, когда думал о ней.              Независимо от того, сколько времени проходило между ними, помогая справиться со смущением, которым были наполнены первые встречи, он все еще чувствовал, что Ракель может перевернуть его с ног на голову в любой момент. В ней было что-то, что его восхищало, что-то в том, как она искренне и с неподдельным счастьем смеялась, когда кто-то шутил. Что-то во взгляде ее глаз, когда он заметил, что она рассеянно смотрит в окно бара на кого-то, проходящего мимо. Она выглядела более расслабленной и умиротворенной по сравнению с тем разом, когда он впервые увидел ее, но в быстром перемещении ее взгляда, когда кто-то входил в бар, все еще чувствовалась та же осведомленность. Ее мышцы мягко напрягались, и она напрягалась на долю секунды, прежде чем сглотнуть, покачать головой и снова изобразить на губах добрую улыбку.              Она могла радостно болтать с девушками, казалось бы, наслаждаясь собой, и все равно дважды оглядывалась, прежде чем выйти из Ханоя, проверяя, чиста ли дорога, как будто что-то или кто-то все еще мог появиться из ниоткуда, напугав ее до смерти.              Ракель все еще боялась, несмотря на груз, который она явно смогла сбросить со своих плеч. Независимо от того, сколько времени она потратила на то, чтобы лучше узнать людей в городе, или дней, когда она гуляла по Артеке со своим ребенком, она все еще боялась.              Чего именно, Серхио не знал.              Он никогда не спрашивал.              Однако он понял, что Агата, Силена и Моника знали. Они знали, что случилось с Ракель, они что-то видели, что-то слышали. Выражение их глаз, когда она отвечала на вопрос о своем прошлом, было безошибочно. Они знали.              Серхио не знал, когда и как это произошло, но что-то должно было быть общим, в одну из многих ночей, которые она провела в городе, она, вероятно, раскрыла что-то очень личное, и они собрали информацию, надежно спрятав ее в глубоком уголке своего сознания.              Серхио был уверен, что они ни с кем больше не делились секретом, вероятно, они даже не упоминали об этом наедине. Казалось, между ними существовало негласное соглашение: что бы ни случилось с Ракель там, в Мадриде, это было что-то настолько глубокое и глубоко личное, что они никогда бы не заговорили об этом. Не без ее согласия.              Серхио задавался вопросом, собирается ли она когда-нибудь рассказать им. Рассказать ему.              Он отчитал себя за то, что даже подумал о чем-то подобном. Это было не его дело спрашивать, и, конечно же, он не мог ожидать, что она так легко раскроется в чем-то, что явно все еще расстраивало ее. Она залечивала очень личные и очень глубокие раны, он не имел права думать, что однажды она сможет показать ему шрамы, которые они оставили.              Это было слишком интимно, чтобы даже думать об этом сейчас.              Он покачал головой и моргнул, пытаясь вернуться в текущую реальность, в тот момент, когда он был вместе с Ракель в настоящем, забыв все о тех запретных мыслях, на которых он не должен был задерживаться в первую очередь.              - Ты в порядке? - спросила она, когда он слишком долго молчал, полностью пропустив то, что она сказала. Если она вообще что-нибудь сказала.              - Да. Извини, ты что-то сказала? - спросил он, слегка нахмурившись, пытаясь вспомнить, говорила ли она в последние секунды. Ракель искренне улыбнулась и покачала головой.              - Нет, - призналась она, легкий румянец окрасил ее щеки. - Итак..., - она посмотрела на носки своих ботинок, по-видимому, по-видимому, пытаясь найти что-то еще, чтобы сказать. Серхио нашел это зрелище особенно милым. - О, точно! - внезапно сказала она, ее глаза мягко расширились, что-то всплыло из глубины ее сознания. - Мне было интересно, предлагает ли Артека какие-нибудь уроки Эускеры, - спросила она, глядя на него с любопытством. Серхио моргнул.              Ты, должно быть, издеваешься надо мной.              - Ну..., - он глубоко вдохнул и мысленно проклял вселенную и каждую энергию, из которой она была сделана. Конечно, Ракель собиралась стать таким человеком. Таким человеком, который приходит в такое место и обнаруживает, что она действительно с радостью выучила бы несколько слов на родном языке. Не обращая внимания на тот факт, что никто, кроме Серхио Маркины, никогда не пытался преподавать сложный родной язык страны Басков.              Конечно.              - Так уж получилось, что я лицензированный учитель Эускеры, - признался он слабым голосом, уверенный, что это закончится очень плохо, по крайней мере, для него. Глаза Ракель засияли от удивления, и она лучезарно улыбнулась.              - Серьезно? Что ж... кто бы мог подумать? - она ухмыльнулась и кивнула. - Тогда я должна спросить, проводишь ли ты занятия в это время года? Я бы очень хотела попробовать действительно базовый курс и посмотреть, что получится, - сказала она, прикусив нижнюю губу, внезапно по какой-то причине занервничав.              Серхио ухмыльнулся и покачал головой. - На данный момент не так много запросов. Время от времени я даю несколько советов и делаю некоторые базовые переводы, но ничего конкретного, - сказал он, его глаза извинялись. Ракель вздохнула и кивнула.              - Я понимаю..., - она внезапно погрустнела, и Серхио на самом деле не знал, что это было, выражение ли ее глаз, то, как ее губы изогнулись вниз, или то, как она теперь смотрела на уличный знак на другой стороне дороги, явно не понимая ни единого слова, написанного поверх испанской версии.              Какой бы ни была причина, по которой он сказал то, что сказал дальше, он знал, что пожалеет об этом, но, очевидно, не мог остановиться.              - Я мог бы давать тебе частные уроки.              То, как Ракель резко повернула к нему голову, ее глаза расширились на два размера от его предложения, а губы приоткрылись, прежде чем растянуться в благодарной улыбке, заставило его сердце опасно подпрыгнуть в груди.              Действительно опасно.              - Ты мог бы? - она сделала непроизвольный шаг к нему и, казалось, сдерживала себя, чтобы не дотронуться до него, не обнять его или установить какой-либо физический контакт. Она отступила назад и восстановила безопасную дистанцию, которую они соблюдали до сих пор. Его коронарные артерии внезапно почувствовали благодарность.              - Я мог бы, - только и сказал он, улыбаясь сам, когда ее улыбка выросла на три размера, она покраснела в холодном послеполуденном свете.              Он так сильно облажался.               ****               Затем наступил вечер пятницы.              Промозглый воздух того особенно холодного ноября вынудил большинство людей оставаться дома, прячась под тяжелыми одеялами перед огнем или плитой. Никто не ходил по пустым темным улицам Артеки, никто, кроме очень замерзшего и дрожащего Серхио Маркины.              Его брат послал его за бутылкой виски. Тот факт, что он мог бы легко дойти сам за те пять минут, которые потребовались, чтобы добраться до Ханоя, был фактом, о котором он действительно старался не слишком много думать.              В данный момент он мог убить за чашку горячего чая и лишнюю пару перчаток.              Он протиснулся в бар, даже не заглянув внутрь, быстро потирая руки, чтобы создать как можно больше тепла. Когда он развернулся, ожидая увидеть Агату, занятую уборкой заведения перед закрытием, он оказался перед сценой, которую, конечно же, не ожидал.              Один из угловых столов в настоящее время занимали Агата, Силена, Моника и - поскольку вселенная имела свой извращенный способ играть с ним - Ракель.              Серхио уставился на них с каким-то потрясенным недоверием, как будто то, что он видел, могло быть просто плодом его воображения, этого не могло быть на самом деле, не так ли?              Агата была первой, кто заметил его, она обратила к нему свои, несомненно, затуманенные глаза и прищурилась в тусклом свете бара. Именно тогда Серхио заметил, что комната была заполнена несколькими свечами, которые освещали темное пространство искорками янтарного света. - Профессор? - пробормотала она, привлекая внимание остальных.              Силена выпустила облако дыма и наклонила голову. - Профессор! - закричала она во всю силу своих легких, эффект большого количества алкоголя давил на ее язык, замедляя работу мозга, из-за чего ей было трудно осознать, насколько громко она говорила на самом деле. Моника фыркнула от пронзительного звука, а Ракель спрятала лицо в ладонях.              - Какого черта ты здесь делаешь? - спросила Агата, вставая слишком резко, чтобы ее тело могло что-то сказать. У нее закружилась голова, и она снова тяжело опустилась на стул. - Я говорила..., - она подняла указательный палец и приоткрыла губы, по-видимому, подыскивая нужные слова, она покачала головой, когда они явно не вернулись к ней. - Что я говорила? - пробормотала она, оглядываясь на своих спутниц.              Все они одновременно расхохотались.              - Честно говоря, понятия не имею, - Ракель что-то прошептала в край своего стакана, и тогда Серхио с изрядной долей паники понял, что Ракель тоже пьяна.              Боже мой.              - Проф! Хочешь присоединиться к нам и выпить? - спросила Силена, поднимая свой стакан в его сторону, сразу же поднося его к губам, делая ее предложение совершенно бесполезным. Серхио закрыл глаза и вздохнул.              - Извините, что прерываю вашу..., - он попытался подобрать правильные слова, но то, как Ракель сейчас склонила голову на ладони, глядя на него из-под длинных ресниц, ее карие глаза затуманились, а веки отяжелели, внезапно лишило его способности думать. - Вашу..., - он вздохнул, покачал головой и поднял руки в знак капитуляции. - Знаете что? Неважно, я собираюсь вернуться домой, Андрес может обойтись без своего драгоценного виски на одну ночь, - сказал он, кивая сам себе и уже отступая к входной двери, стремясь вернуться в холодную ночь.              Еще одна секунда в присутствии пьяной Ракель была гораздо опаснее, чем прогулка по улице Артеки на холодном осеннем воздухе в одних носках.              Как только он распахнул входную дверь, ему в лицо ударил сильный порыв холодного ветра, сопровождаемый безошибочно узнаваемым громким звуком грома, грохочущего в темном небе. Когда начался дождь, как будто Земля решила заполнить улицы Артеки таким количеством воды, из которого состоят океаны, Серхио закрыл глаза и еще раз проклял Вселенную.              - Уух, похоже, ты не собираешься так скоро возвращаться домой, а, профессор? - сказала Силена, счастливо смеясь над его издержками.              - Присоединяйся к нам! - приветствовала Агата, поднимая к потолку только что наполненный стакан и опустошая его одним быстрым движением. Ракель улыбнулась и положила руки на стол.              - Мы не кусаемся, я обещаю, - прошептала она ему.              Серхио взглянул на нее краем глаза, она улыбалась ему, свечи отбрасывали мягкие янтарные блики на ее нежную кожу, заставляя ее светиться в плохо освещенном помещении. Она выглядела гораздо более привлекательной, чем его разум мог вынести прямо сейчас.              Пожалуйста, перестань так на меня смотреть.              - Говори за себя, - пробормотала Силена, ссылаясь на предыдущее заявление Ракель. Две женщины рассмеялись, и Серхио прикусил внутреннюю сторону щеки. Он бросил последний умоляющий взгляд на ревущую бурю за пределами бара, испытывая сильное искушение просто встать под холодный дождь и пройти несколько миль, чтобы очистить свой разум.              Но затем, поскольку алкоголь заставляет людей совершать всевозможные поступки, о которых они даже не задумываются, а Ракель, вероятно, выпила слишком много для ее же блага, Серхио почувствовал, как теплая рука мягко коснулась его плеча. Долгая дрожь пробежала от его шеи до кончиков голеней, и он был почти уверен, что она это почувствовала.              - Закрой дверь, Серхио. Здесь становится довольно прохладно, - прошептала она так близко к нему, что ее горячее дыхание покалывало обнаженную кожу его шеи.              Да, я определенно мог бы уйти в штормовую ночь и просто никогда не вернуться. Подумал он про себя, когда ее рука медленно скользнула по ткани его пальто, прежде чем она решила, что не может ждать, пока он сам придет в себя, и прошла перед ним, закрыв дверь сама. Теперь она стояла в нескольких дюймах от него со стаканом в руке, склонив голову набок. - Подойди, присядь. Выпей. Расслабься немного, - прошептала она, так ужасно близко, что он мог бы сосчитать ее ресницы, если бы захотел.              Ему вдруг очень захотелось.              - Я не пью, - сказал он, его разум все еще был в состоянии озвучить это правило, которому он непреклонно всегда послушно следовал.              Ракель широко ухмыльнулась, ее карие глаза были такими темными, что он подумал, что мог бы нырнуть в них, потерявшись в драпировках из бархата и шелка, из которых они, казалось, были сделаны. - Это именно моя точка зрения, - пробормотала она, поднося стакан к губам и медленно отпивая из него, не сводя с него глаз. Затем она облизнула губы, и Серхио изо всех сил боролся с собой, чтобы не опустить взгляд на ее бархатистые губы, на которых в данный момент блестели капли ужасно манящего алкоголя.              Ему это удалось, но теперь его сердце так быстро колотилось в груди, что он опасался, что причиной его преждевременной смерти станет сердечный приступ.              Ракель улыбнулась и, развернувшись, медленно пошла обратно к столу, снова занимая свое место между остальными. Она бросила на него последний взгляд, подняв очень соблазнительную бровь, и повернула голову к Силене, когда та начала бормотать какие-то бессвязные мысли.              В голове Серхио внезапно очень хаотично возник список причин, по которым он должен просто сесть за стойку и подождать, пока буря пройдет, достаточно далеко от группы пьяных женщин. Первая причина в настоящее время слизывала каплю алкоголя со своего мизинца, посмеиваясь над личной шуткой, которую Силена бормотала ей. Ее карие глаза метнулись к нему, она улыбнулась и склонила голову набок, сдвинувшись на пару дюймов, чтобы, если он хотел, он мог сесть.              Слишком близко для комфорта. Слишком близко.              Агата посмотрела на него и удивленно покачала головой, заметив, что он все еще стоит, плотно завернувшись в пальто, его спина напряглась, а челюсти болезненно сжались.              Его ногам потребовалось ровно десять секунд, чтобы пройти несколько шагов между ним и столом. Полностью игнорируя свой дотошный мозг и все его предупреждения, Серхио сел рядом с Ракель.              Она не смотрела на него, но мягко улыбнулась, он мог видеть это уголком глаза. Она взяла пустой стакан, ее глаза были прикованы к Силене, глядя на нее, пока она продолжала бормотать о чем... Серхио толком не мог сказать, и подтолкнула его к нему, предлагая попробовать печально известный алкоголь, который они, казалось, так любили.              Агата и Моника обменялись удивленными взглядами, полностью ожидая, что он откажется, как он обычно делал.              Не то чтобы Серхио никогда раньше не пробовал алкоголь, он пробовал. Однажды он чуть не напился до одури, но, к счастью, смог сдержаться, поэтому он никогда не испытывал настоящего похмелья.              Не то чтобы он планировал попробовать это сегодня вечером.              Он посмотрел на свой пустой стакан и задумался о множестве причин, по которым ему не следует даже думать об этом. Он мог бы просто сидеть здесь и слушать, как они пьяно обсуждают ничего конкретного, ожидая, когда буря утихнет, а затем отправиться домой, пытаясь стереть из памяти выражение лица Ракель, когда количество виски в ее теле превысило то, что могло выдержать ее крошечное тело, или сладкий завораживающий румянец на ее раскрасневшихся щеках. Он мог бы просто сидеть здесь и ждать, без необходимости предаваться каким-либо алкогольным занятиям.              Но внезапно Ракель схватила бутылку, открыла ее, даже не отрывая взгляда от Силены, и наполнила его стакан до краев. Затем Агата и Моника уставились на него, ожидая, что он будет делать. Ракель прислонилась щекой к ладони, при этом ее длинные каштановые волосы коснулись его плеча. Он посмотрел вниз на пряди цвета земли, которые в данный момент гладили ткань его пальто, и глубоко вдохнул. Призрак ее запаха достиг его, окутанный едкими нотами алкоголя, исходящими из его наполненного стакана.              Того самого стакана, который он взял дрожащей рукой и поднес к губам. Когда он наклонил голову, он был пуст, а горло обожгло.              Ракель не смотрела на него, но ее ухмылка была так глубоко запечатлена на ее губах, что, вероятно, у нее заболели щеки.              Агата расширила глаза от шока и удивления, Моника открыла рот и издала натянутый смешок, Силена моргнула в его сторону и нахмурилась. - Эй, что ты делаешь? - спросила она, облизывая губы и доставая сигарету из пачки перед ней. - Я случайно не сплю? Потому что однажды мне определенно приснился такой сон... только тебя в этом не было, извини, - пробормотала она, глядя на трех других женщин, которые одновременно рассмеялись.              Серхио закрыл глаза и стиснул челюсти. Вкус алкоголя на кончике его языка был довольно отвратительным, несмотря на его теплоту и насыщенность, он все равно ему не нравился.              - Я должна обижаться? - спросила Агата, глядя на него, сердито наклонив голову. Серхио недоуменно поднял бровь, глядя на нее.              - На что? - спросил он, тихо кашлянув, чтобы прочистить внезапно пересохшее горло.              - Я столько раз пыталась убедить тебя присоединиться к нам, что могла бы получить степень за успешную неудачу в попытке вытеснить Серхио Маркину из его зоны комфорта, - сказала она, качая головой, явно разочарованная. Ее темные глаза переместились на Ракель, которая в настоящее время прятала ухмылку за своим стаканом. - Затем она появляется, заставляет тебя сесть и выпить виски так же легко, как если бы она просила тебя передать соль, - она скрестила руки на груди и поджала губы. - Я думаю, что сейчас я больше, чем просто немного обижена, - сказала она слегка угрожающим тоном.              Серхио моргнул и открыл рот, чтобы объясниться, его глаза боролись между желанием посмотреть на Ракель рядом с ним и страхом отвлечь его внимание от женщины, сидящей перед ним. - Я... прошу прощения? - прошептал он, не совсем уверенный, что ему есть за что извиняться.              Агата усмехнулась и закатила глаза, полностью игнорируя его. - Знаешь, Ракель, если ты так хороша в этом, я думаю, нам стоит подержать тебя здесь еще немного, - сказала она, кивая сама себе. - Ты, наверное, могла бы убедить его сделать что угодно, - сказала она, делая глоток из своего стакана.              Ракель улыбнулась и вздохнула. - Я не знаю об этом, он кажется довольно строгим, когда дело доходит до таких вещей, - сказала она, поворачиваясь к нему, наклоняясь вперед, чтобы она могла вторгнуться в его периферийный обзор.              Его глаза сразу же метнулись к ней, и его сердце подпрыгнуло в груди, когда он встретился с ней взглядом. Она невинно улыбалась, но искра в ее глазах была совсем не невинной, он с трудом сглотнул.              - О, но ты знаешь, что он мне пообещал? - Ракель внезапно задала вопрос, обратив свое внимание на трех других женщин. Все они расширили глаза, как будто ожидая, что она скажет бог знает какие ругательства, все они немного наклонились вперед, заставив Серхио почувствовать себя слегка загнанным в угол.              - Пожалуйста, скажи мне, что это что-то грязное, пожалуйста, - прошептала Силена, дразня его ухмылкой. Ракель усмехнулась и покачала головой.              - Он предложил давать мне частные уроки Эускеры, - она наконец выдохнула, повернувшись к нему с яркой улыбкой, прежде чем прищелкнуть языком и снова расслабиться на своем месте.              Три женщины смотрели на них, моргая, в течение долгого молчаливого момента. Серхио пожал плечами и нервно прикусил внутреннюю сторону щеки. - Она просто хочет научиться некоторым основам..., - прошептал он молчаливому столу, чувствуя настоятельную необходимость объясниться.              - О, профессор..., - прошептала Силена, недоверчиво качая головой из стороны в сторону. Ракель ухмыльнулась, как будто она ожидала такой реакции, и она намеренно сказала это вслух, чтобы сделать его немного более неудобным.              Серхио не знал, должен ли он был злиться на ее бесчувственное поведение. Затем он посмотрел на нее, она улыбалась якобы счастливо, и из-за румянца на ее щеках и света в ее глазах ему было трудно испытывать к ней хоть каплю чего-либо, кроме благоговения.              - Я действительно желаю тебе удачи, Ракель. Он может быть таким мудаком профессором, когда захочет, - сказала Агата, залпом осушив свой стакан и зашипев сквозь зубы от кислого вкуса виски на языке.              - Иногда тебе приходится мучить своих учеников, чтобы добиться от них большего, не так ли? - спросила она, выжидающе глядя на него. Серхио моргнул, перед его глазами промелькнули вспышки множества способов, которыми он мог бы ее помучить, в которых, конечно, не было ничего академического, затем он вздохнул и тихо кивнул.              - Да..., - прошептал он, и если взгляд Ракель на мгновение упал на его губы, а затем снова поднялся к его глазам, прежде чем она снова обратила свое внимание на Силену, он очень старался не обращать на это внимания.              Его кровь внезапно закипела в жилах, а пальто стало слишком тяжелым и слишком теплым, ему пришлось снять его, прежде чем он упадет в обморок от растущего жара в животе.              Проклятое виски. Он выругался, намеренно игнорируя мысль о том, что виски не имеет никакого отношения к тому, что он сейчас чувствует.              - Ты слишком мила с ним, Ракель, имей в виду... Он разобьет тебе сердце, - сказала Силена, проглотив большое количество алкоголя и заметно надув губы. Ракель приоткрыла губы, на мгновение потеряла дар речи, а затем фыркнула.              - Не волнуйся, я сама могу быть настоящей занозой в заднице, если приложу к этому все усилия, - сказала она, прикусив нижнюю губу и одарив его дразнящей улыбкой, которую Серхио пытался найти почти привлекательной.              Шторм снова показался ужасно заманчивым вариантом по сравнению с этим.              - Уух, это будет эпично! - воскликнула Агата, вызвав всеобщее хихиканье, кроме Серхио, который теперь упрямо пытался расстегнуть пальто, не двигаясь слишком сильно, боясь, что он случайно коснется Ракель, а он не мог позволить себе физический контакт, у его коронарных артерий были свои пределы после всего этого.              Один сердечный приступ за раз.              - О, нееет, - внезапно пожаловалась Силена, напугав их всех. Ракель моргнула, как будто на мгновение погрузилась в какое-то личное внутреннее созерцание, Серхио вздрогнул, его пальто было наполовину расстегнуто. - Мы прикончили бутылку, - она объяснилась, моргая глазами в глубокой печали. Ракель нервно хихикнула и откашлялась, Серхио фыркнул и снял пальто раз и навсегда, благодарный за потерю контакта с угнетающей шерстью.              - О нет, как мы собираемся решить эту проблему? Как может помочь нам целый бар, заполненный алкоголем? - саркастически осведомилась Агата. Силена показала ей язык, и они захихикали. Затем Агата подняла глаза, заметила странную пару, неловко сидящую перед ней, и хлопнула руками по столу. - Хорошо, дамы, идите со мной! - сказала она Силене и Монике, которые посмотрели на нее смущенными глазами. Ракель смотрела на свой наполовину полный стакан виски мутными глазами.              - Что? - Силена пробормотала, когда Агата подняла ее со стула и быстрым взглядом предупредила, чтобы она заткнулась и следовала за ней. Монике не нужно было повторять дважды, она встала, и три женщины, спотыкаясь, направились к задней части бара, оставив Ракель и Серхио одних за столом.              Он не совсем знал, что делать с этой информацией, поэтому просто вздохнул и сосредоточил свое внимание на сложной деревянной конструкции стола под его пальцами.              Он боролся с каждой унцией силы воли, которая у него все еще была, чтобы не смотреть на женщину рядом с ним. Она была ужасно тихой и, казалось, не спешила заводить разговор. Он не знал, что он мог сделать, чтобы ослабить напряжение.              Потому что в воздухе чувствовалось явное напряжение. Он чувствовал, как это рассеивается от него и от нее одновременно, нависая над ними тяжелым облаком, наполненным такими серьезными и тревожными чувствами, что Серхио понятия не имел, как от них избавиться.              Затем она, казалось, пришла в себя, быстро заморгала и быстро огляделась вокруг, заметив, что они были единственными, кто остался за столом. Она сглотнула и тихо прочистила горло.              - Как вы называете это в Эускере? - она внезапно спросила его. Серхио моргнул, глядя на нее, еще не до конца понимая, что она имела в виду, затем заметил, что она указывает на стакан в ее руках.              - Edalontzi, - рассеянно пробормотал он, чувствуя странное утешение от того, что снова стал профессором. Ракель нахмурилась и тихо попробовала слово на вкус.              - Значит, чтобы сказать, что я хочу стакан виски, я должна сказать ...? - спросила она, слегка повернувшись на своем сиденье, так что она оказалась лицом к нему. Серхио улыбнулся.              - Whysky edalontzi bat nahi dut, - сказал он, глядя на нее, замечая мерцающий свет любопытства в темноте ее радужки.              - Звучит довольно аппетитно, - пошутила она, поднося стакан к губам и задумчиво отпивая из него. - А как насчет этого? - спросила она, наклоняясь к пустой бутылке, которую Силена оставила на столе, поднося ее поближе к себе и с любопытством поднимая бровь. - Как вы говорите в Эускере, что я выпила всю бутылку, и я определенно слишком пьяна для своего же блага? - наконец сказала она с ухмылкой, окрашивающей ее щеки.              Серхио улыбнулся и кивнул. - Дай мне подумать, - пробормотал он, пытаясь перевести предложение на родной язык, который внезапно показался ему слишком сложным для преподавания, когда он находился так близко к явно почти пьяной Ракель.  - Итак, хорошо... Botila osoa edan dut... eta mozkorregi nago... для моего же блага, - закончил он, улыбаясь ей.              - Я думаю, ты забыл пару слов в этом предложении, - сказала она, ее губы радостно дернулись в сторону. Серхио пожал плечами.              - Не так-то просто перевести на Эускере, когда сейчас, - он проверил время на тикающих часах, висящих на стене, - двадцать минут первого ночи, - предложил он в качестве объяснения своего неудовлетворительного урока.              - Ладно, ладно, - пробормотала она, кивая сама себе. - Давай начнем с чего-нибудь попроще, - сказала она, закусив нижнюю губу зубами, ее глаза сканировали комнату, пока она думала. - Как насчет самых простых основ, которые предлагает каждый языковой курс, который вы покупаете за 9,99 евро? - в конце концов сказала она, глядя на него веселыми глазами. - Привет, меня зовут Ракель, и я определенно пьяна, - сказала она, подавляя смешок.              Серхио долго смотрел на нее, его глаза медленно моргали, в голове было ужасно тихо. В какой-то момент она переместилась и теперь сидела очень близко к нему, слишком близко, если вы спросите его коронарные артерии.              - Kaixo, nire izena Raquel da..., - он начал бормотать в тишине, в то время как глаза Ракель медленно опустились к его губам, как будто она пыталась запомнить движение его рта, когда он произносил каждое слово, его кровь кипела в его венах, - ...eta erabat mozkortuta nago, - заключил он, испустив долгий тяжелый вздох, который, как он надеялся, не звучал так отчаянно нуждающимся, как он себя сейчас чувствовал.              Ему вдруг захотелось, чтобы у него осталось еще немного виски. Ему хотелось выпить.              Ракель слишком долго задерживала взгляд на его губах, затем моргнула длинными ресницами и улыбнулась. - Kaixo..., - начала бормотать она, и, услышав, как ее бархатный голос говорит на эускере, Серхио понял, что он действительно, полностью, совершенно и опустошительно облажался.              - ...nire izena... Raquel da..., - сказала она, удивляя его и себя тем, с какой легкостью эти иностранные слова возвращались к ней в ее затуманенном головокружительном сознании. - Eta..., она нахмурилась, по-видимому, пытаясь вспомнить, что он сказал. Незаметно для Серхио, в то время как она явно слушала его с вниманием, ее глаза потеряли след за движениями его губ при произнесении слов и просто наслаждались видом его черной бороды, украшающей рот и подбородок. Она вдруг не смогла вспомнить ни единого слова из того, что он только что сказал.              Серхио почувствовал ее неуверенность и, не отрывая глаз от ее собственных губ, сказал, - Erabat...              Ракель моргнула и повторила за ним, - Erabat.              - Mozkortuta..., - пробормотал он.              - Mozkortuta, - повторила она с тихим и впечатляющим произношением, если бы ему пришлось признать.              - "Nago..., - закончил он, на мгновение надеясь, что предложение могло быть чуть длиннее.              - "Nago..., - Ракель мягко передразнила его, кивая сама себе, взвешивая слова на языке, прежде чем глубоко вдохнуть, слегка нахмуриться и снова приоткрыть губы. - Nire izena Raquel da, eta erabat mozkortuta nago, - она идеально повторила его перевод, и Серхио никогда раньше так не гордился ни одним из своих учеников.              Не говоря уже о влечении к нему. Но он не мог и никогда не признался бы в этом вслух. Ни за миллион лет.              - Итак, как я? Достаточно хороша для твоих высоких стандартов, профессор? - пробормотала она, любопытно приподняв бровь и слегка наклонившись к нему.              Характерный аромат виски, исходящий от ее губ, смешанный с ароматом ее медового шампуня, сладкий аромат от ткани ее свитера, и отчетливо женственный аромат ее кожи внезапно проникли в его нос, наполнив его, оставив его совершенно ошеломленным, безмолвным, разинувшим рот, как идиот.              Она спросила тебя о чем-то, ответь ей.              - Ты..., - он вздохнул, местоимение с усилием вылетело из его легких. Ракель наклонила голову, ее улыбка мягко исчезла, игривое выражение лица превратилось во что-то совершенно другое. Что с ней происходило, он не мог сказать, но что-то происходило, и он был абсолютно очарован этим, даже если это глубоко терроризировало его.              - Ты отлично справилась, - ему удалось уточнить, прочистив горло, отведя взгляд и инстинктивно поднеся стакан к губам. Вспоминая, как только стакан коснулся его губ, не удовлетворив его, что он все еще был ужасно пуст.              Ракель долго смотрела на него, затем встала и, довольно грациозно, спрыгнула с угловой скамейки, которую они делили, и решительными шагами направилась к стойке. Серхио проследил за ней взглядом, но ничего не сказал, полностью захваченный тем, что она делала.              Она зашла за стойку и без лишних комплиментов схватила первую попавшуюся бутылку, развернулась и снова направилась к столу. Она открыла крышку и наполнила его стакан, не спрашивая разрешения, как только она удовлетворилась, она улыбнулась ему и поднесла бутылку к губам. Она осторожно пропустила небольшое количество алкоголя в горло, не прикасаясь к стеклу уже полупустой бутылки, которую она только что украла со стойки. Затем она тяжело опустилась перед ним с раздражением и улыбнулась.              Серхио моргнул, увидев ее, совершенно не зная, что ему делать с бабочками в животе, бешеным стуком сердца или сухостью в горле.              Может быть, ему следует вызвать врача для обследования.              - Это не так плохо, как пахнет, - сказала Ракель, глядя на него с дружелюбной улыбкой. Серхио посмотрел на все еще нетронутый полный стакан в своих руках и поднес его к губам, пробуя алкоголь сам, соглашаясь с ней.              Это было не так уж плохо. Он все еще предпочитал свой горячий английский чай, но это было совсем не так плохо.              - Спасибо, - сказал он, имея в виду новую порцию, которая помогла утолить, пусть и на мгновение, его жажду.              - Ez horregatik, - сказала она, гордо улыбаясь, когда он кивнул на ее правильное произношение.              - Поздравляю, ты уже говоришь лучше, чем половина города, - пошутил он, вызвав у нее тихое хихиканье.              - Это так чертовски сложно, Серхио, как ты можешь ожидать, что кто-то добровольно изучит Эускеру? Я имею в виду, я понимаю..., - она наклонилась над столом, подложив одну руку под грудь, чтобы сделать положение более удобным, - ты должен сохранить культуру и все такое, но... Не мог бы ты выбрать язык попроще, чтобы сделать это? Я имею в виду, ты даже не знаешь точно, откуда он берется, - она недоверчиво покачала головой, ее улыбка была игривой и счастливой. - Хотя это довольно увлекательно, - в конце концов она призналась, и ее щеки снова покраснели.              Серхио улыбнулся и кивнул на свой стакан виски. - Я быстро учусь и любопытен по натуре, поэтому для меня это было просто. Но ты, несомненно, права, большинство местных жителей здесь даже не пытались, - сказал он, пожимая плечами, как будто давным-давно принял эту реальность.              - Мне жаль, - мягко сказала Ракель, и в ее глазах внезапно появилось сочувствие. - Я вижу, ты очень заботишься о своей стране, своей культуре, своем наследии..., - пробормотала она, ее рука в какой-то момент нашла место рядом с его. Он ясно чувствовал тепло ее кожи, покалывающее костяшки его пальцев.              Если бы он сдвинулся хотя бы на дюйм, он бы коснулся ее.              - Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы узнать как можно больше, - резко сказала она, убирая руку, возвращаясь в прежнее положение, устанавливая более безопасное расстояние между ними. Серхио глубоко вздохнул и улыбнулся ей.              - Ты уже моя любимая ученица, - сказал он, не подумав, и лишь на секунду позже осознал, что он только что сказал, как это, вероятно, прозвучало. Подтекст его заявления, вероятно, был слишком интимным, чтобы это звучало невинно, игриво или дружелюбно.              Серхио понятия не имел, что подтолкнуло его сказать это вслух, но вот он здесь, смотрит на Ракель и на яркий румянец, который теперь окрасил всю ее шею, щеки и, вероятно, даже кончик носа.              Или это был алкоголь?              - Тебе повезло, что мне не пятнадцать, - пробормотала она, ее глаза слегка дрожали, когда она смотрела на него. Серхио издал нервный хриплый смешок.              - Я не хотел, чтобы это звучало так плохо, - сказал он, склонив голову к столу. Ракель с любопытством подняла бровь, но он не смотрел и поэтому не заметил.              - И что ты тогда имел в виду? - спросила она очень низким, очень провокационным, очень дразнящим шепотом.              - Ты проницательна, - признался Серхио, пытаясь заставить себя вернуться в свою раковину строгого, обычного, скучного жесткого учителя, который никогда, никогда даже не пытался флиртовать с женщиной, которую он едва знал, под предлогом обучения ее своему родному языку, который ему так дорог, когда она смотрела на него с такими большими глаза лани, в которые он внезапно не мог смотреть, не чувствуя, как его сердце трепещет в груди.              - О..., - прошептала Ракель. - Что ж, спасибо, - сказала она, наклонила голову, мягко улыбнулась и облизнула сухие губы. - Возможно, ты нашел достойного претендента на звание самого быстрого ученика чемпионата страны, - пошутила она, поднимая бутылку к потолку, не открывая ее. Она широко улыбнулась, и Серхио посмотрел на нее очарованными глазами.              - Действительно, - пробормотал он, отчего улыбка Ракель превратилась в усмешку.              - Я обещаю, что буду лучше ровно настолько, чтобы выиграть титул. Тогда я уйду, и мы притворимся, что ничего не произошло, - в конце концов сказала она, откинувшись на спинку стула, и морщины, обозначающие ее улыбку, мягко исчезли. Выражение ее лица превратилось в другую эмоцию, которую Серхио не совсем понимал, как интерпретировать.              - Ты планируешь покинуть нас так скоро? - робко спросил он, его голос был чуть громче шепота. Ракель посмотрела на него так, как будто он вырвал ее из ее собственных мыслей.              - Нет, - решительно сказала она, затем поджала губы, нахмурилась и пожала плечами. - Я, честно говоря, не знаю, - она тяжело вздохнула и закрыла лицо ладонями. - Я понятия не имею, что я собираюсь делать, Серхио, - пробормотала она, ее голос был приглушен давлением ее обнаженных ладоней на ее губы.              Серхио не знал, что на это ответить. Должен ли он был ответить? Хотела ли она, чтобы он спросил, что она имела в виду? Что он должен был делать?              Ему вдруг захотелось, впервые с тех пор, как они остались одни, чтобы другие три женщины вернулись и избавили его от страданий.              - Мне жаль, - прошептала она, раскинув руки под столом, ее руки мягко коснулись ткани его брюк. Он посмотрел на контакт, загипнотизированный кончиками ее пальцев, какими привлекательными они выглядели по какой-то причине.              - Мы хорошо проводили время, и, как обычно, я испортила настроение, - пробормотала она себе под нос, качая головой и проводя руками по своим длинным каштановым волосам. Серхио следил за каждым ее движением, полностью очарованный тем, как ее тело реагировало на ее эмоции. Она пыталась справиться с одним из многих чувств, которые испытывала в данный момент, и язык ее тела отражал ее внутреннее смятение. В какой-то момент она замолчала и теперь покусывала нижнюю губу, глядя на него из-под ресниц, ожидая, что он что-нибудь скажет, что угодно.              - Нет необходимости извиняться, - пробормотал он, выдавив быструю улыбку, которая быстро исчезла. Он нервничал. Этот момент, это выражение ее лица, этот явный дискомфорт, который она излучала, все это заставило его вспомнить ту ночь возле этого самого бара, когда она обняла его с отчаянием, от которого он до сих пор чувствовал покалывание на коже.              Ракель робко улыбнулась, а затем поджала губы. - Ты прав, - вздохнула она, кивая сама себе. Тогда Серхио понял, что в уголках ее карих глубоких глаз собрались слезы.              Не плачь. Он подумал, и в нем поднялась паника. Он не знал, как обращаться с человеческими эмоциями, особенно когда эти эмоции не были счастливыми.              - Я не должна слишком беспокоиться о том, что я говорю или делаю здесь, - она начала говорить, пожимая плечами, нервно постукивая руками по столу. Она внезапно стала такой хрупкой, такой крошечной.              За последние недели у Серхио была возможность несколько раз увидеть Ракель. Он видел ее в баре, когда она приходила завтракать, он видел, как она иногда прогуливалась по рыночным прилавкам с Паулой в хвосте. Он наблюдал, как он обычно делал со всем, что попадало в поле его периферийного зрения, он собрал молчаливые детали ее внешности и сохранил их в уголке своего разума, чтобы его подсознание могло вспомнить ее во всех деталях, когда ее не было рядом.              Очевидно, его разуму очень нравилось это делать.              Однако думать о ком-то и видеть, как он мелькает у тебя перед глазами - это две совершенно разные вещи. В его воспоминаниях Ракель всегда была закутана в тяжелое пальто, ее шарф закрывал половину лица, только ее карие глаза заметно сверкали, глядя на него, и присутствовал намек на улыбку в морщинках на ее щеках. В его памяти она выглядела так же, как в тот первый раз, когда они разговаривали, называя свои имена, когда она поблагодарила его за то, что он предложил свой телефон. Но теперь на ней не было ни тяжелого пальто, прикрывающего плечи, ни шарфа, скрывающего губы и подбородок.              Она двигалась и дышала перед ним, забавно, что люди обычно никогда не вдыхают и выдыхают в наших мечтах и мыслях, они просто существуют, но на самом деле вы никогда не видите, как поднимается и опускается их грудь. В ее волосах отражались огни Ханоя в замысловатом золотом танце, цвет ее шелковистых прядей был несколько завораживающим по контрасту с этим шепотом янтаря. Кожа ее щек была окрашена в нежно-розовый оттенок, который слегка краснел, когда она выпивала больше алкоголя или когда его взгляд задерживался на ней слишком долго.              Ее глаза были яркими, как в его живом воображении, но то, как она смотрела на него, с любопытством двигая радужками вверх и вниз по его лицу, пока он говорил, этого его разум не мог воссоздать. Каждая реакция на ее лице была открытием, которое могло дать ему только ее физическое присутствие.              В этот момент она выглядела такой крошечной и хрупкой, что напомнила ему женщину, которая вошла в этот бар почти месяц назад. Она нервничала и была напряжена, ее брови были нахмурены, когда она, казалось, боролась с личным внутренним смятением, частью которого он не должен был быть. Но Серхио знал ее лучше. В последнее время он так внимательно наблюдал за ней, что было почти неловко, насколько точно он смог бы нарисовать ее, если бы у него были какие-либо художественные навыки.              Например, несмотря на неуверенность, сквозившую сейчас в ее напряженной позе, он знал, что под ее тяжелым свитером скрывалось крошечное, но подтянутое и здоровое тело.              Подтянутые руки, которые он мельком видел, когда она играла с Паулой на пляже, мышцы, которые он нашел странно очаровательными, двигались и перекатывались под ее кремовой кожей, пока она строила замки из песка на осеннем холодном воздухе.              Он знал, что ее спина, которая теперь то расслаблялась, то сжималась на сиденье, тоже была сильной и подтянутой. Однажды он нечаянно задел ее пальцами, когда слишком быстро встал со своего места, а она поворачивалась, чтобы что-то спросить у своей дочери. Он на мгновение потерял равновесие, и его пальцы инстинктивно обхватили ее талию. Он почувствовал, как под его пальцами напряглись ее твердые и в то же время мягкие боковые мышцы живота. Она повернулась к нему с извиняющейся улыбкой на губах, одна ее рука легла на его предплечье, и она наклонила голову. - Прости, Серхио, - прошептала она.              Его кожа запомнила ощущение ее тела под кончиками пальцев, даже если это было всего на несколько секунд, он не мог стереть это ощущение из фрагментов своей памяти, ни сейчас, ни когда-либо.              И вот Серхио Маркина, привыкший быть выше большинства людей, привыкший возвышаться над своими учениками и излучать уверенность, оказался перед этой миниатюрной женщиной с телом, которое рассказывало историю многолетних тренировок, телом, которое, он был уверен, могло нокаутировать его, если понадобится, тело, которое сильно контрастировало с выражением ее лица. Эта мысль была несколько утешительной, она выглядела как женщина, которая знала, как защитить себя. Серхио надеялся, что ей никогда не придется пускать в ход свои умелые мускулы.              Если бы он только знал...              Ракель облизнула губы, погруженная в свои мысли, затем, казалось, пришла к какому-то собственному выводу и мягко улыбнулась. - Ты никогда не спрашивал, - пробормотала она, отводя свое внимание от своих нервных пальцев к его напряженным глазам. Серхио нахмурился, пытаясь понять, что она имела в виду. Ракель мягко улыбнулась, ее глаза наполнились слезами. - Ты никогда не спрашивал, почему я решила приехать сюда, - пробормотала она, наклонив голову и выжидающе глядя на него.              Серхио моргнул, обдумывая смысл ее слов, и пожал плечами. - Это не мое дело знать, - сказал он как ни в чем не бывало. На этот раз улыбка Ракель была застенчивой, она опустила глаза и глубоко вздохнула. Очевидно, алкоголь, который она употребляла в течение ночи, повлиял на ее поведение. Исчезла игривая и почти флиртующая сторона ее натуры, которая была вызвана виски, текущим по ее венам. Что-то еще теперь требовало ее внимания. Затуманенность ее мозга позволила новому всплеску эмоций вырваться на поверхность.              - Ты прав, - пробормотала она, затем поджала губы и моргнула, глядя на него с неожиданным огнем, мерцающим в них, как пламя, которое случайно вспыхивает и поджигает все на своем пути. - Я должна была выбраться оттуда, - серьезно сказала она, и Серхио почувствовал изменение в тоне ее голоса, что-то изменилось в напряжении, нависшем над ними, что-то в том, как она выдержала его взгляд, и ее голос понизился до рычащего шепота, сказало ему, что то, что она собиралась сказать ему, было тяжело, интимно, лично.              Это оно. Он не мог не думать. Это момент, когда она собирается показать мне свежие шрамы от своих ран.              Серхио хотел заверить ее, что она не обязана ничего говорить, она не обязана ни ему, ни кому-либо еще, если уж на то пошло, объяснять. Она не должна была этого делать. Но что-то в том, как она смотрела в потолок, в хрупкости слез, угрожающих скатиться из ее глаз, что-то подсказало ему, что в этот момент он мог бы сказать ей все, что угодно, но она бы не остановилась. Она должна была это сделать.              Это был не вопрос желания, это был вопрос необходимости.              - Я должна была выбраться оттуда, потому что..., - она втянула воздух и тяжело вздохнула. - Потому что мой муж - дрожь в ее голосе была безошибочной - мой муж опасен, - сказала она, нахмурилась и покачала головой. - Он жестокий, - уточнила она, глядя на него с дрожащей обиженной улыбкой на губах. Серхио почувствовал, как кровь застыла у него в жилах, мышцы напряглись, он был парализован на своем месте, бессильный перед этой женщиной, которая смотрела на него своими мягкими обеспокоенными глазами и открыла ему свою самую сокровенную и волнующую тайну.              - Он избивает меня, - кивнула она, не обращая внимания на внутреннее смятение, которое испытывал Серхио всего в нескольких дюймах от нее. - Он избивает меня, и мне пришлось убираться оттуда, - она шмыгнула носом и глубоко вдохнула, как будто теплый кислород комнаты мог каким-то образом ослабить напряжение и усталость, охватившие ее. - Это продолжалось годами, и я..., - ее глаза снова нашли точку на потолке, на которой они могли сосредоточиться, - и с меня было достаточно, - она откашлялась, посмотрела на свои руки, как будто не знала, что с ними делать. Она горько усмехнулась. - Мне потребовалось почти восемь лет, чтобы понять, за какого мужчину я вышла замуж. В какого мужчину я влюбилась, - ее горло явно сжалось от последнего заявления, она поднесла руку к кончику носа и громко шмыгнула.              Серхио сидел неподвижно, не сводя с нее глаз, в то время как она явно не могла сдержать новых слез, которые теперь свободно и бесстыдно катились по ее розовым щекам. - Иногда я удивляюсь, как кто-то вроде меня, которого якобы обучали защищать других людей, не мог видеть, что что-то в человеке, который был рядом со мной, было абсолютно испорчено, - она насмехалась над собой, как будто что-то из того, что произошло, можно было считать ее виной.              Это не твоя вина. Он хотел сказать, но не сказал.              - У меня больше одного пистолета, - это заставило его нахмуриться, - У меня есть степень по психологии, - это вызвало его любопытство, - я гребаный полицейский инспектор, - здесь кусочки головоломки наконец-то сошлись воедино, - и все же... Я не могла защититься от человека, который поклялся любить меня и лелеять до конца своей жизни, - ее горло теперь было так сжато, что ее голос звучал сдавленно, она тяжело сглотнула и закрыла глаза. - Я хотела бы сказать тебе и любой другой женщине, что есть явные признаки того, что жестокий мужчина заметен за много миль, - она покачала головой. - Но их нет, - прошипела она в тишине. - Ты знаешь... Впечатляет, каким очаровательным он был, когда я встретила его, - она болезненно улыбнулась. - Он заставил меня почувствовать, что я была единственной и неповторимой. Он был умен, очарователен, добр..., - Серхио отчетливо слышал горькую иронию в ее дрожащем голосе. - Когда он начал говорить мне, что мне лучше не носить юбку на работе... Я думала, он пытался защитить меня..., - ее глаза на мгновение заблудились, она вспоминала далекое воспоминание. - В конце концов, это мужская работа, я действительно думала, что он просто хотел, чтобы я чувствовала себя более комфортно рядом с ними, - она усмехнулась и посмотрела на него, качая головой.              Ее слова говорили ему одно, ее тело - другое. Она рассказывала историю, конец которой она уже знала. Она знала, чем заканчивается каждая глава ее истории, но продолжала говорить так, как будто заново открывала для себя все это. Ее тело уже знало, что произошло, и она не могла перестать трясти головой, руки дрожали и сжимались от ярости. Серхио все еще был неподвижен, парализован, как будто у него никогда не было возможности двигаться.              Бессильный перед этой женщиной и ее разрушительной правдой.              - Правда в том, что все начинается не с пощечины, удара или пинка в живот - Серхио очень старался не представлять ее, в то время как этот человек, которого он никогда не видел, выбивал воздух из ее легких - он заставил меня попасться на ложь, он заставил меня поверить, что он был мужчиной моей мечты, а я его женщиной, - Ракель посмотрела на него красными опухшими глазами, и Серхио почувствовал, как болезненно сжалось сердце, мучительное чувство нахлынуло изнутри, и он почувствовал, как к горлу подступает желчь. - И вот однажды он повысил голос..., - ее голова снова затряслась, как будто это движение могло каким-то образом стереть память, как будто она не могла выносить воспоминания и так живо припоминать все эти детали. - И тогда последовал первый удар, - пробормотала она, не отрывая взгляда от дна его стакана, она наблюдала за янтарной жидкостью, пока она оставалась между его руками. - Затем второй, третий..., - она сделала большой глоток воздуха и закрыла глаза, вытирая последние слезы со щек.              - Затем прошло семь лет, - выражение ее лица изменилось, теперь ее черты казались высеченными из камня, с холодным ужасным выражением удивленного сожаления и боли. - Семь лет своей жизни я была полностью в его власти, - ее пальцы до боли переплелись, костяшки пальцев в какой-то момент побелели, челюсть была сжата, а на лбу глубоко прорезалась хмурость. Серхио хотел бы стереть ее печаль, ее гнев.              - Семь лет звонков, на которые мне приходилось отвечать с первого гудка, чтобы он не бил меня по щекам до крови, - ее голос ровный и холодный, тон ледяной и суровый. - Семь лет ужинов с моими коллегами, на которых я никогда не могла присутствовать без него. Семь лет смен мне пришлось прервать, чтобы вернуться домой, потому что я не могла вынести мысли о Пауле, моей дочери, оставшейся с ним наедине, если он был сумасшедшим. Семь лет тонального крема растекались по моим щекам, под глазами, иногда даже по подбородку и горлу, чтобы скрыть, замаскировать, спрятать..., - ее глаза не дрожали, радужки не горели, а тело было таким напряженным, что Серхио боялся, что она сломается. - Семь лет лета, проведенного с длинными рукавами и высокими воротниками, чтобы никто не видел. Никто не мог видеть, - серьезно пробормотала она. - Семь лет..., - снова сказала она, глядя на него, в ее глазах Серхио мог различить яростную боль и печаль, ужасную пустоту, пожирающую ее изнутри.              Ракель в последнее время показывала ему яркие глаза и добрые улыбки, но у нее всегда был этот взгляд, эта завеса страха, которую он ясно видел в напряжении, которое внезапно овладевало ее мышцами, обжигало кожу, заставляя нервы напрягаться. Серхио предполагал, что что-то должно было случиться, но он не думал, что это может быть так. И даже если бы он вообразил, что причиной ее внезапного появления был жестокий муж, услышав эти истины, слетающие с ее бархатных губ, это казалось слишком реальным, слишком сбивающим с толку, чтобы переварить.              Серхио был умным человеком, он знал, что многие женщины во всем мире страдали и в настоящее время страдают от того, что Ракель терпела семь долгих лет, от этого не становилось легче.              - Семь лет я отдала этому человеку, семь лет никто не вернет мне. Если бы я тогда знала, что произойдет..., - она покачала головой, румянец, который казался больше от стыда, чем от чего-либо еще, дразнил кожу ее щек. - Если бы я знала тогда... если бы я знала, что мужчина, в которого я влюбилась, мужчина, который подарил мне Паулу - тут Серхио почувствовал ее боль, как свою собственную - Если бы я знала..., - она тяжело выдохнула и откинулась на спинку стула, ее спина, наконец, поддалась давлению, она мягко закрыла глаза.              - Я так сильно люблю свою дочь, - она грустно улыбнулась. - Я люблю ее каждой клеточкой своего существа, и я знаю, если бы я могла вернуться прямо сейчас и стереть все из последних семи лет моей жизни..., - ее голос затих, она посмотрела за окно, вглядываясь в темную бурю, ревущую над ними. - У меня никогда не хватило бы сил уйти от него, - ее подбородок задрожал. - Если бы я не встретила его... если бы я не позволила себе поверить..., - она склонила голову к столу, ее руки сжались. - Если бы я не присоединилась к полиции и не встретила будущего лучшего старшего инспектора судебной экспертизы во всем Мадриде, - от ее дрожащей горькой улыбки Серхио почувствовал тошноту в животе. - Моей дочери не было бы, - она покачала головой.              Очевидно, концепция была проста для понимания. Реальность, в которой она жила сейчас, существовала из-за решений, которые она приняла в прошлом, она осознавала правду о том, что, помимо того факта, что никто не может вернуться назад во времени, если бы у нее был единственный шанс изменить свою жизнь, она не смогла бы сделать это. Потому что вернуться и вычеркнуть этого ужасного человека из своей жизни означало бы потерять дочь в процессе.              Серхио хотел бы быть тем, кто вернется в прошлое, тем, кто сможет подойти к ней, взять ее за руку и сказать ей "Иди, забирай свою дочь и просто уходи".               Ракель внезапно замолчала, и казалось, что внутренняя буря перестала бороться с ней, как будто она наконец-то восстановила самообладание, ее разум снова успокоился, и она могла дышать без разрыва легких.              - Мне жаль, - пробормотала она, возвращая Серхио к реальности. Он потерялся в море болезненных воспоминаний, которыми она поделилась с ним. Он чувствовал себя подавленным и виноватым за то, что чувствовал себя так. Ракель страдала и разделила это страдание с ним из всех людей, и он внезапно оказался неспособным остановить свое сердце, чтобы страдать от отчаяния из-за того, чего ему никогда не приходилось терпеть в своей жизни.              - Не стоит, - сказал он. - Мне жаль, Ракель, - сказал он, не давая ей времени ответить, он видел, что она сдерживается, чтобы не сказать что-то, как будто ей действительно нужно, чтобы он принял ее извинения. За что она извинялась? Ей не за что было извиняться. - Я сожалею обо всем, через что тебе пришлось пройти, - он почувствовал, как его горло сильно сжалось, и быстро сглотнул, чтобы продолжить свою речь.              - Мне жаль, потому что я не могу понять, что ты чувствовала. Мне жаль, потому что я не могу изменить то, что с тобой случилось. Мне жаль, и, если я могу чем-нибудь, чем-нибудь помочь, пожалуйста, просто скажи мне, - сказал он, его тон был низким и серьезным, он наклонился к ней и теперь был всего в нескольких дюймах от нее. Ракель выглядела ошарашенной его словами. - Если тебе нужно, чтобы кто-то присматривал за тобой, тебе просто нужно сказать слово, - он снова заметил, как ее губы приоткрылись, и она, казалось, совершенно не находила слов.              - Если тебе нужен телефон, чтобы позвать на помощь, телохранитель в очках..., - он увидел, как ее губы слегка дернулись в сторону от его выбора слов. - Все, что угодно, - повторил он, кивая, чувствуя внезапное желание обойти стол и крепко прижать ее к своей груди.              Ракель молчала, переваривая его слова. Она смотрела на него со слезами на глазах, слезами чего-то, что он мог бы назвать волнением, если бы он был внимателен. Она была тронута его внезапным проявлением щедрости, но он этого не заметил.              - Мне жаль, - он снова извинился за ее молчание, чувствуя себя так, словно переступил черту, как будто его слова, предназначенные как утешение, как обещание помощи в трудную минуту, были нежеланными. Он не имел права утверждать, что она нуждалась в помощи, во всяком случае, не в его помощи.              Зачем ей моя помощь? Я для нее никто.              Затем, когда она придвинулась ближе и сократила расстояние между ними, тепло ее ладони на его пальцах заставило его резко поднять глаза. Она смотрела на него мерцающими шоколадно-карими глазами, и ее губы изогнулись в натянутой грустной улыбке.              - Спасибо, - пробормотала она, ее голос был чуть громче шепота. - Спасибо, - повторила она, громко шмыгая носом, не утруждая себя тем, чтобы скрыть слезы, которые катились из ее глаз по щекам              Серхио мягко кивнул, и она убрала руку, только сейчас осознав, что она сделала, насколько они внезапно оказались близки. Она посмотрела на ладонь своей руки на мгновение дольше, чем следовало, и выдохнула. - Странно, сколько помощи я нашла в этом богом забытом городе, - сказала она со смешком. Серхио посмотрел на нее и не смог сдержать ухмылку. - Вы все были так приветливы, так добры... Ты понятия не имеешь, кто я, и все же..., - она пожала плечами, и ее глаза мягко закрылись. - Ты заставил меня почувствовать себя как дома, вдали от всего этого, - прошептала она, теперь ее руки были зажаты между бедер, она смотрела на него с теплой улыбкой, которая окрашивала ее губы и гладила ее розовые щеки, и Серхио почувствовал благодарность к своему брату за то, что он заставил его прийти сюда и принести бутылку виски.              Бутылка виски, которую он никогда не получит.              После этого они долго молчали, задумчиво глядя друг на друга. Серхио обдумывал детали того, что она раскрыла, Ракель наслаждалась чувством абсолютного покоя, которое внезапно охватило ее.              Когда гроза наконец утихла, и холодная ноябрьская ночь погрузилась в тишину, Серхио и Ракель встали со своих мест и надели пальто. Три женщины внезапно появились снова, они не объяснили, почему они пропали, и ни Серхио, ни Ракель не сочли нужным спрашивать об этом. У них была возможность поделиться моментом из-за их отсутствия, и оба, казалось, были благодарны за это.              Когда их пальто были надежно завернуты вокруг них, они обменялись несколькими зевками и пожеланиями спокойной ночи. Агате пришлось остаться и закрыться, поэтому Моника и Силена предложили составить ей компанию. Серхио уже открывал входную дверь, когда Ракель объявила, что ей нужно вернуться домой и освободить Хельсинки от его услуги няни.              В какой-то момент Серхио задался вопросом, где находится ребенок, и мысль о том, что Хельсинки, как обычно, помогает ей, заставила сердце Серхио затрепетать от нежности. Несмотря на то, что Ракель провела в Артеке совсем немного времени, она уже заняла место в жизни его друзей. Они уже видели в ней одну из них, приглашали ее выпить, предлагали посидеть с Паулой и приглашали ее на завтраки и обеды.              Серхио почувствовал облегчение, узнав, что даже если она была далеко от дома, и слава Богу за это, она была не одна. Ее подруга вернулась к своей прежней жизни и своим обязанностям, но она не бродила по стране Басков в одиночестве в компании своей дочери.              Ракель нашла свое место здесь, в этом городе, среди этих людей, и ее будут приветствовать столько, сколько она захочет.              С этой мыслью Серхио и Ракель вышли из Ханоя и глубоко вдохнули холодный, наполненный дождем ночной воздух. Они шли бок о бок по пустым улицам, на сердце Ракель стало немного легче, а в голове Серхио внезапно воцарилось спокойствие.              Бок о бок они исчезли в темноте, поглощенные тихими дремлющими объятиями города.