В поисках тепла

      Если бы вы спросили Ракель Мурильо, даже всего пару месяцев назад, какой, по ее мнению, будет ее жизнь в обозримом будущем, она бы никогда не подумала, что она, возможно, будет стоять на своей новой кухне и печь лимонный пирог, а ее дочь будет счастливо хихикать, напевая глупую песенку.              Утреннее солнце заключало комнату в теплые уютные объятия, за окнами, выходящими в сад, щебетали птицы, воздух был наполнен безошибочно узнаваемым сладким ароматом выпечки, выпекаемой в духовке.              Ракель была счастлива.              Паула была счастлива.              Призраки Мадрида и их прежняя жизнь были на мгновение забыты, все казалось возможным в робком свете того октябрьского дня. Кухня, наполненная жизнью, дом, в котором эхом отдаются ноты каждой песни, выбранной Паулой из бесконечного плейлиста, предоставленного ей премиум-аккаунтом ее матери.              За пределами голубиного серого дома в маленьком баскском городке Артека продолжалась жизнь.              В нескольких улицах от них, примерно в пятнадцати минутах ходьбы, Серхио Маркина проводил одно из своих утренних занятий, наслаждаясь светом в глазах своих учеников, любопытством, смешанным с нужной долей недоумения.              В данный момент он объяснял точку зрения одного из своих любимых философов, его сердце спокойно билось в грудной клетке, ничего необычного. Его разум работал, его память высвечивала ему каждую информацию, необходимую для обучения молодых мальчиков и девочек, которые сейчас сидели перед ним.              Жизнь в Артеке была мирной, простой и обычной.              По крайней мере, это было то, что он продолжал говорить себе.              Правда заключалась в том, что, как только его урок закончился и он вышел из школы, которую он так любил, он плотно завернулся в пальто и быстро пошел, опустив голову к земле, к своему дому, быстро спрятавшись в его четырех стенах.              Он чувствовал необходимость прятаться в уютной тишине своего дома всякий раз, когда он не был в безопасности на своем рабочем месте. Все, что выходило за рамки этой схемы, было непредсказуемым, возможно, опасным для хрупкого состояния, в котором находился его разум. Он не доверял себе в городе. В последнее время даже простая вечерняя прогулка могла серьезно угрожать его коронарным артериям, он не мог подвергать свое тело такому большому давлению.              Он боялся, что может упасть в обморок от любого внезапного испуга.              Вот почему на прошлой неделе Серхио избегал любого общения с людьми за пределами школы. Его ученики были единственными компаньонами большую часть его дня, он был доволен тем, что делился только знаниями и мудростью. В последние часы дня тот минимум времени, который был необходим его брату, был проведен в комфортной тишине.              Андрес был тихим, бродил из комнаты в комнату с книгой и стаканом чего-нибудь алкогольного. Они жили в том же пространстве, что и все свое детство, в мирной тишине. Не разговаривали, если в этом не было необходимости, проводили вечера у камина, играли в шахматы, потягивали что-нибудь горячее и наслаждались молчаливой компанией друг друга.              Андрес не спрашивал о его отсутствии социальной активности, во-первых, он не был так уж удивлен, для него было обычным делом избегать каждого человека, который не принадлежал к его ближайшему кругу. Другое дело, что Агата и остальные его единственные друзья больше не видели его с той ночи, когда он сбежал из Ханоя, как будто от этого зависела его жизнь.              Они знали, что его брат вернулся в город, это обычно означало, что Серхио предпочитал провести некоторое время наедине с ним, восстановить связь после стольких недель разлуки. Это было частью их рутины, и Агата и остальные не беспокоились. Пока нет.              Серхио Маркина был предсказуемым человеком, даже такого изменения в его распорядке дня следовало ожидать. Слишком много времени, проведенного в компании других людей, может серьезно повлиять на беднягу, Агата уже знала это, так что для него было не так уж нехарактерно избегать их в течение некоторого времени.              Что не устраивало ее, да и остальных тоже, так это то, что этого не случалось довольно давно, и в последнее время они привыкли к этой новой общительной стороне его характера, резкая перемена, если это можно так назвать, была нежелательной.              Они знали, что не нужно давить на него, все знали, Агата тоже знала, ей просто было труднее принять это и не пытаться изо всех сил заставить его передумать. Серхио в конце концов придет в себя, им нужно было просто подождать, пока он восстановит силы в своем одиночестве.              Чего они не знали, так это того, что все его привычки вернулись в полную силу из-за непредсказуемого фактора, который потряс его обычно сдержанную и безупречно строгую личность. Серхио Маркина не любил менять свои привычки или методы, не было ни одной причины, по которой он изменил бы свой методичный образ жизни, ни одной.              Вот почему ему нужно было время, чтобы прийти в себя, собраться с мыслями и вернуть себе свои обычные холодные и непринужденные манеры. Он не мог позволить себе упасть в эту кроличью нору, в эту темную и непредсказуемую пустоту, в которую, как он чувствовал, его заманивали.              Причиной, по которой он не мог смотреть в лицо внешнему миру, была женщина, приехавшая отдохнуть от своей прежней удушающей жизни, рядом с которой был маленький ребенок.              Если вы слишком много думали об этом, вы не могли удержаться от громкого смеха.              Но это, несомненно, было правдой. Серхио Маркина боялся женщины и ее ребенка. Женщины, которую он никогда раньше не видел, с которой он разделил всего пару встреч, два быстрых ужина, пару чашек горячего кофе, несколько бокалов вина и внезапное и незнакомое объятие, о котором он не мог перестать думать.              В настоящее время Артека была опасным минным полем, на которое Серхио боялся ступать. Он боялся видеть ее на каждом углу, мелькание развевающихся в воздухе каштановых волос, звук ее звонкого смеха или силуэт ее руки, сжимающей меньшую руку дочери. Он боялся всего, что ее присутствие могло заставить его почувствовать.              Итак, для него имело смысл прятаться в своем доме и ждать, пока его разум привыкнет к мысли, что она просто существует в мире, как и многие другие женщины и мужчины, она была просто еще одним человеком, проходящим мимо, в этом не было ничего плохого, у нее не было какого-то магического притяжения, с которым он не мог бороться. Он возвращался к своей старой рутине, и она просто продолжала существовать в уголке его глаз, он даже не замечал, что она была там в конце концов.              Это была цель, это была надежда.              Если бы он только знал…               ****               Ракель Мурильо была абсолютно счастлива. Ее дни были наполнены радостными ленивыми часами, проведенными за выпечкой деликатесов, прогулками по красочным улицам, которые все еще казались ей новыми и незнакомыми, и приятными прохладными утрами, проведенными на пляже, где глаза терялись в глубоком синем горизонте.              Паула тоже была счастлива и перестала спрашивать, когда они вернутся домой, она, казалось, не так сильно скучала по Мадриду, все, чего она хотела, это гоняться за чайками и смотреть на океан, гулять между деревьями и есть столько еды, сколько могла, когда ей позволяла мама.              Жизнь была приятной и ленивой, для нее это была такая роскошь, как будто время не истекало. Никаких расписаний, никаких встреч, никаких сроков. Ракель никуда не спешила, ей не нужно было заранее планировать свой день, чтобы соответствовать работе, учебе и повседневным задачам. Никто ничего от нее не ждал в Артеке, там никого не волновало, что она делает со своими часами. Она могла решить, спать ли ей утром или рано проснуться на следующее утро, она могла прогуляться, если ей хотелось, или остаться дома и посмотреть фильм с Паулой, поедая попкорн на диване.              Никто не ждал дома, не сводя глаз с часов, готовый к укоризненной речи, когда она вернется, кулаки крепко сжаты с обещанием еще большего, если она хотя бы ответит. Никто не звонил ей каждый час, чтобы узнать о ее передвижениях, не спрашивал, когда она вернется или сможет ли она выполнить какое-то задание, о котором она каким-то образом умудрилась забыть. Никто не просил ее что-либо делать, у нее не было другой ответственности, кроме как держать свою дочь в безопасности рядом с собой, провожая ее в эти ленивые дни, потому что они обе этого заслуживали.              Паула заслужила перерыв в своей обычной рутине, просыпаясь рано, чтобы пойти в школу, возвращаясь, чтобы сделать еще одну домашнюю работу, и уделяя всего час или два тому, что ей хотелось сделать. Она была так молода, и все же ее расписание уже было составлено для нее, ее часы были тщательно рассчитаны, заполнены задачами и обязанностями, которые она должна была выполнять, чтобы вписаться. Общество с самого начала требовало от своих детей так много, что Ракель чувствовала себя измученной из-за нее.              И вот теперь, пока им позволит время, Ракель и Паула будут наслаждаться своим свободным временем без каких-либо забот, потому что они это заслужили.              Алисия звонила раз в день, чтобы проведать ее, и иногда они теряли счет времени и проводили пару часов, разговаривая ни о чем конкретном, пока их голоса не становились тяжелыми и мягкими, невысказанные вопросы висели в коротких молчаливых моментах между ними:              Ты когда-нибудь вернешься?              Я скучаю по тебе, даже если я упрямо пытаюсь не показывать этого...              Я проверяю твою мать для тебя.              Они продолжают спрашивать о тебе в участке. Анхель все время спрашивает о тебе.              Альберто позвонил снова... Но я не собираюсь говорить это вслух, мы можем пока притвориться, что его не существует...              Я люблю тебя...              Ракель знала, что для Алисии, обычно отстраненной и жесткой Алисии Сьерры, необходимость лгать от ее имени, что обычно не было проблемой, начинала сказываться на ней. Ракель было жаль свою старую подругу, но она не доверяла никому, кроме своего дома, она не могла рассказать о том, где она была или что она делала, никому, кто не был ею. Алисия уже смирилась с этим, но это не означало, что это не повлияло на нее. Обе женщины скучали по присутствию друг друга, так привыкли каждый день сталкиваться на работе бок о бок, так привыкли на мгновение прятаться от своей реальности в обществе друг друга.              Ракель не могла пойти к Алисии, чтобы пожаловаться на Прието или Анхеля и его постоянные раздражающие привычки флиртовать. Алисия не могла избежать одиночества в свой свободный день, вторгаясь в личный стол Ракель, сидя на краю с леденцом в зубах, жалуясь на неспособность своих коллег выполнять свою работу должным образом, достаточно громко, чтобы все слышали, заставляя Ракель прятать лицо в ладонях рук и горько смеяться в раздражении.              Их рутина была основана на обязанностях, которые были навязаны им их рабочей средой, но они нашли способ обойти это, заполняя напряженные часы раздражающими замечаниями и шутками, которые они усовершенствовали за долгие годы, проведенные вместе со времен академии.              Их динамика развивалась, но никогда не менялась. Даже сейчас они были прежними Алисией и Ракель, у них появилось больше морщинок вокруг глаз, одна-две унции знаний и мудрости окрашивали их высказывания, но, тем не менее, они были прежними.              Они всегда заканчивали свои телефонные разговоры, обещая услышать друг друга на следующий день, одно из немногих обещаний, которые Ракель могла сдержать, и единственное задание, которое она планировала заранее. Алисия была константой, которую она хотела сохранить в своей рутине, она была единственной деталью ее предыдущей разрушенной жизни, которую она хотела сохранить в своем новом неопределенном будущем. Она понятия не имела, будет ли этот дом сопровождать ее больше месяца, она понятия не имела, была ли Артека тем местом, в котором она хотела бы начать новую жизнь для себя и Паулы - и, в конечном счете, для своей матери. Что она знала, так это то, что, что бы ни случилось, Алисия никуда не денется.              Даже если бы Ракель захотела, она бы никогда не позволила ей ускользнуть. Эта мысль всегда заставляла ее улыбаться и чувствовать тепло самым приятным и знакомым образом.              Алисия была собственницей, ревнивой, пассивно-агрессивной, упрямой и абсолютно невыносимой. Но Алисия была домом, Алисия была семьей.               ****               На третий день второй недели один за другим произошел ряд событий, позволивших энергиям двигаться в указанном направлении.              В то утро в Артеке было особенно холодно, и Агата устала ждать, пока Серхио сам выйдет из своего уединения. Вот почему в настоящее время она громко стучала кулаком в его входную дверь, нахмурив брови и плотно сжав губы в резкую укоризненную линию.              Когда, наконец, дверь открылась, за ней появился Андрес, одна из его самодовольных ухмылок немедленно вызвала у нее приступ ярости. - Доброе утро, - пробормотал он, склонив голову в приветствии.              - Где, черт возьми, твой брат? - быстро спросила Агата, раздраженно пыхтя, ее темные глаза раздраженно осматривали комнату, прячась за ним. У нее не было на это времени.              - Я тоже рад тебя видеть, Агата, что привело тебя сюда? - спросил он небрежно, прислонившись плечом к дверному косяку, уже наслаждаясь собой слишком сильно, на ее вкус.              - О, отвали! - фыркнула Агата, не тратя больше ни секунды своего драгоценного времени и отталкивая его с дороги, врываясь в их дом с не слишком большим количеством комплиментов. Ее никогда не приглашали войти в дом Серхио, на этот раз она не стала ждать, пока кто-нибудь ей позволит, она просто воспользовалась своим шансом и проскользнула внутрь. К счастью для нее, никто не заставлял ее оставаться на улице холодным утром.              - Пожалуйста, входи, - пробормотал Андрес, все еще явно наслаждаясь ее яростным состоянием.              - Серхио Маркина! - закричала Агата, казалось бы, пустому дому. - Покажи свое лицо, трус! - снова закричала она, сердито обхватив руками свое красное меховое пальто.              - Ты подумала, что, может быть, его нет дома? - спросил Андрес, наливая себе немного горячего кофе из кофейника, стоящего перед огнем. Агата посмотрела на него краем глаза, ее яростный взгляд сразу заметил две чашки, наполненные дымящимся кофе, на маленьком деревянном столике.              - У него сегодня нет занятий, и он не выходил из дома целую неделю, даже не пытайся - плюнула она, явно не купившись на его бред. Андрес просто пожал плечами, садясь в мягкое кресло и наблюдая за ней в полной тишине. Агата усмехнулась и закатила глаза, сердито расхаживая по гостиной. Она была раздражена до предела, но уважала личные границы, поэтому она не собиралась врываться в комнату Серхио, как, вероятно, сделала бы Силена.              Она собиралась подождать, пока он выйдет, и он собирался в конце концов выйти, она должна была убедиться, что он это сделает.              - Итак, как держится наша новая соседка? - небрежно спросил Андрес, когда молчание начало ему надоедать. Агата перестала ходить по кругу и бросила на него свирепый взгляд.              - Кто? - спросила она, прекрасно понимая, кого он имел в виду, все в Артеке догадались бы, кого он имел в виду. Андрес ухмыльнулся и наклонил голову, как бы говоря Серьезно? но притворился и согласился с ее притворным невежеством.              - Наша прекрасная мамита. Как же... - он притворился, что пытается вспомнить ее имя - о, точно, Ракель, как дела у Ракель? - спросил он, оставляя чашку на столе и расслабляясь на мягких подушках.              - Черт возьми, я должна знать? - резко спросила Агата. Слишком быстро и определенно, слишком резко. Ухмылка Андреса стала еще глубже, если это было возможно.              - О, я скучал по тебе, Агата, - пробормотал он, переплетая пальцы на коленях и наблюдая за ней с мерцающим нежным светом, вибрирующим в его черных глазах.              - Конечно, ты скучал, я просто потрясающая, - ответила Агата, гордо подняв подбородок. Андрес кивнул и тихо рассмеялся.              Внезапно деревянный пол заскрипел под тяжестью новых шагов позади нее, она обернулась и, наконец, оказалась лицом к лицу с человеком, которого искала. - Вот ты где, - сказала она, ее тон уже изменился с безумного, яростного, который был раньше, на более мягкий и знакомый, намек на беспокойство окрасил ее глубокий голос.              - Агата, - сказал Серхио, кланяясь в знак приветствия, как будто они еще не закончили этот вежливый жест.              - Что за черт, проф! - резко выплюнула она, заставив его слегка вздрогнуть. Его руки сцеплены за спиной, спина напряжена и одеревенела. Агата взглянула на его лицо, он казался каким-то побежденным, как будто что-то, что он пытался сделать, не сработало так, как он планировал. Например, когда он не смог выиграть шахматную партию со своим братом, или когда общий балл одного из его тестов был не тем, который он ожидал от своих учеников.              Что-то было не так, и Агата внезапно пожалела о том, что ворвалась вот так, без предупреждения, без приглашения, переступив все границы, которые, как она знала, он так любил обводить вокруг себя. Как средство защитить себя, оградить от внешнего мира свой хрупкий дотошный ум. Она вздохнула и уперла руки в бедра, склонив голову к земле.              - Извини, - пробормотал он, не совсем уверенный, что знает, за что извиняется. Агата почувствовала внезапный укол вины, пронзивший ее желудок.              - Что случилось? - спросила она вполголоса, прекрасно понимая, что Андрес отчетливо слышит их в идеальной тишине, воцарившейся в гостиной. Серхио пристально посмотрел на нее, его темные глаза с силой удерживали ее взгляд, пока прерывистое дыхание не покинуло его легкие, и он покачал головой, поправляя очки на переносице.              - Я был занят работой, - сказал он, сумев одарить ее быстрой вежливой улыбкой, слегка пожав плечами. Агата нахмурилась, приоткрыла губы и наклонила голову, шестеренки в ее мозгу заработали быстро, чтобы разоблачить его за его бред. Внезапно он почувствовал себя странно уютно. Как будто за те считанные мгновения, что они смотрели друг на друга, он набрался нужной силы, чтобы напустить на себя свой обычный бесстрастный вид, одарив ее одной из своих самых невинных улыбок, глядя на нее ясными сияющими карими глазами.              - Я могу подтвердить, - внезапно сказал Андрес, вставая со своего места и направляясь к ним. - Это была ужасная неделя для моего брата, - он усмехнулся и ласково похлопал его по плечу, может быть, слишком сильно, если судить по тихому покашливанию и гримасе Серхио. Агата посмотрела на них обоих с растерянным выражением, не уверенная, что она собирается добиться чего-то еще от двух братьев.              Если они хотят играть так, хорошо. Я собираюсь взломать код в конце концов. Просто подождите этого.              Приняв решение, Агата улыбнулась и сложила руки перед собой. - Отлично, как твое расписание на сегодня, профессор? Не хочешь ли присоединиться ко мне и остальным, чтобы быстро наверстать упущенное в Ханое? Сегодня я работаю в ночную смену, у нас много времени, - сказала она с яркой улыбкой, предлагая ему руку, чтобы он взял ее, явно приглашая его присоединиться к ней так или иначе. Серхио посмотрел на нее, его челюсть сжалась, Андрес выжидающе посмотрел на него, затем младший брат кивнул и взял руку, которую она любезно предлагала.              - Почему бы и нет? - пробормотал он, на его лице не отразилось ни капли дискомфорта. Агата почувствовала, как ее беспокойство растет внизу живота.              Что бы здесь ни происходило, это очень плохо. Она не могла не думать.              - Звучит здорово, пойдем, - только и сказала она, направляясь к входной двери, а Серхио шел рядом с ней, как послушный ребенок, наконец-то выполняющий свои социальные обязанности, как ему и было предназначено.              - Я тоже приглашен? - спросил Андрес с усмешкой в голосе.              - Останавливало ли тебя когда-нибудь сомнение раньше? - спросила Агата через плечо, уже выходя из дома на холодный утренний воздух. Андрес хрипло рассмеялся и взял свое пальто, следуя за ними по оживленным улицам.               ****               В то холодное октябрьское утро в Ханое было больше людей, чем обычно. Низкая температура и серое небо подтолкнули многих пожилых людей к поиску тепла в четырех стенах местного бара, где выпить чашечку чего-нибудь горячего и попробовать сладкую пастель казалось гораздо более привлекательным занятием, чем прогулка по холоду.              Вот почему, когда Агата и два брата вошли в оживленную комнату, никто не заметил черное пальто, висящее на стуле у стойки, рядом с ребенком, который в данный момент поглощал сладкий пончик, покрытый сахаром.              Когда Силена и другие приветствовали Серхио, раскинув руки в стороны и широко улыбаясь, никто не заметил, как маленькая девочка поправила свой конский хвост и бросила быстрый взгляд в сторону ванной, по-видимому, ожидая, что кто-нибудь выйдет.              Когда Серхио поднял руки в знак капитуляции и в десятый раз извинился за свое отсутствие на прошлой неделе, а Андрес довольно агрессивно похлопал его по спине, никто не заметил, как женщина подошла к ребенку, тепло улыбнулась и заняла отведенное ей место рядом с ней, украдкой поцеловав девочку в лоб, прежде чем взять с вежливым Eskerrik asko чашку горячего кофе "кон лече", что бармен поставил перед ней.              Никто не заметил в какофонии голосов и звуков характерный смех Ракель в ответ на что-то, что сказал ее дочери добрый старик. В океане людей, проходящих и уходящих между столиками, никто не заметил кремового свитера на миниатюрной фигурке Ракель и красных новых ботинок, которые она купила Пауле тем же утром перед их вторым завтраком. Никто не заметил пару карих глаз, сканирующих толпу, намек на грусть, скрывающий теплый свет, которым они были окутаны в последнее время. Никто не заметил, как Паула протянула руку, чтобы погладить мать по щеке, когда она ясно почувствовала, что ее разум уплыл далеко от того места, где она сидела, погрузившись в какие-то запретные воспоминания, на которых она не могла задерживаться слишком долго, не чувствуя, как ее охватывает неизмеримая печаль.              Никто не обратил внимания на мать и ее ребенка, пока Агата не встала, в ее умелом мозгу бармена скопился заказ каждого, на ее тонких губах расцвела дикая улыбка. - Я сейчас вернусь, - прокричала она, перекрывая голоса всех присутствующих, хихикая сама с собой и пробираясь между обычными клиентами, которых приветствовала мягкой улыбкой. Добравшись до места назначения, она тяжело опустила руку на стойку и посмотрела за нее в поисках бармена. Ее черные глаза удовлетворенно заблестели. Ей удалось вытащить Серхио Маркину из его дома, сегодня был хороший день.              Когда она посмотрела направо и заметила, что Ракель улыбается чему-то, что говорила ей Паула, ее улыбка стала шире, прежде чем к ней вернулось воспоминание о предыдущем вопросе Андреса.              Как поживает наша новая соседка?              Она стояла там, глядя на женщину, которая совершенно не замечала ее присутствия в паре стульев от нее. К ней вернулись воспоминания об их первой встрече, о том, как она держалась, словно боялась, что внезапно появится темная тень и утащит ее. Ее взгляд казался таким потерянным и отстраненным, ее поза была такой жесткой. Затем в ту ночь они что-то выпили, и она так внезапно раскрылась, выпустив так много из себя, что они все на мгновение почувствовали себя потерянными.              Ракель была жесткой женщиной, которой пришлось столкнуться с чем-то ужасным, невообразимым и трудно забываемым. Итак... как она держалась? Агата не могла сказать точно, но что она могла видеть, так это то, как теперь ее глаза стали мягче, как ее плечи не были напряжены, или ее спина едва выдерживала ее вес. Она выглядела более сильной и здоровой, призрак ее синяка почти исчез, а ее кожа уже начала приобретать более мягкий розовый оттенок, как весенние цветы, свежая новая кожа уже скрывала уродливый след, оставленный на ее щеке жестоким браком.              Волна ярости захлестнула ее, как будто она могла каким-то образом вернуться в прошлое и стереть синяк, стереть боль, физическую и эмоциональную. Эта женщина, которую она едва знала, прошла через многое, и Агата снова почувствовала себя бессильной перед ней, как будто она пришла сюда в поисках убежища, и она была обязана помочь ей. Она напомнила себе, что не может, и поняла сейчас, когда Ракель хихикнула и наклонилась вперед, чтобы чмокнуть своего ребенка в висок, что ей не нужна никакая помощь. Она уже выздоравливала самостоятельно, она была намного сильнее, чем могла себе представить в начале своего кошмара. Агата почувствовала, как ее захлестывает волна гордости, на губах расцветает улыбка, и тогда Ракель подняла глаза от Паулы и заметила ее.              Она вежливо помахала рукой, и маленький ребенок тоже обернулся, приветствуя ее яркой невинной улыбкой, Агата почувствовала, как ее сердце мягко сжалось в груди. Она знала, что независимо от того, что произойдет или где эти двое в конечном итоге окажутся, они всегда будут сладким воспоминанием, которое она будет хранить до конца своей жизни.              Aupa! - приветствовала она, приближаясь к ним быстрыми шагами, положив одну руку на бедра. - Как поживают две мои любимые дамы? - весело спросила она. Ракель улыбнулась и оперлась щекой на один из сжатых кулаков, ее локоть поддерживал ее вес над столом.              - У нас все хорошо, не так ли? - спросила она своего маленького ребенка. Паула кивнула и хихикнула, ее ореховые глаза искрились явной радостью по отношению к ней.              - Да, у нас все хорошо! - подтвердила она, заставив Агату издать счастливый смех.              - Я вижу это, - пробормотала она, ее темные глаза осторожно переместились с улыбающегося ребенка на Ракель, две женщины долго смотрели друг на друга. Безмолвный вопрос, мерцающий в черных глазах Агаты, получил столь же тихий ответ в шоколадно-коричневых радужках Ракель.              Ты действительно в порядке?              Да, это так.              - Как дом? - спросила Агата, довольная тем, что она поняла из их быстрого обмена, улыбка Ракель стала ярче.              - Это потрясающе, - она заявила, кивая сама себе. - Очень просторно, очень тихо, район такой мирный, - она на мгновение закрыла глаза, вспоминая тишину того утра, когда она проснулась в своей все еще незнакомой, но удобной новой спальне.              - Я рада это слышать, - сказала Агата, взъерошив каштановые волосы Паулы, вызвав хихиканье у ребенка. - Я приду навестить вас на днях, хочешь? - радостно спросила она.              - Да! Серхио уже приходил в гости! Вы все должны прийти, разве они все не должны прийти, мама? - невинно спросила Паула, глядя на мать в поисках одобрения. Ракель моргнула и после недолгого колебания кивнула.              - Конечно, милая, они обязательно должны прийти, - сказала она, тепло улыбаясь и оглядываясь на Агату с невысказанным приглашением, мерцающим в ее глазах.              - Я не знала, что проф пришел нанести тебе визит, - сказала Агата шепотом, ее глаза метнулись к их столику, прячась за парой других посетителей, где Силена в данный момент громко смеялась над чем-то, что сказал Андрес. Ракель инстинктивно посмотрела в том же направлении, когда заметила, что все они сидят там, ее губы слегка дернулись в сторону.              - Ты знаешь... вы должны подойти к нашему столу, держу пари, остальные будут рады вас видеть, - сказала Агата, прекрасно понимая, что пригласить их присоединиться к ним означало подвергнуть Серхио нежелательному давлению. Она знала, что ему не нравится, когда за его столом сидят незваные гости, они приложили столько усилий, чтобы убедить его присоединиться к ним на их частых многолюдных обедах несколько лет назад. Она не хотела разрушать хрупкое равновесие, которое им удавалось поддерживать на протяжении последних лет, но что-то в этой женщине, казалось, вызвало у него серию странных реакций, которые ей еще предстояло правильно расшифровать. Не говоря уже о том, что приглашение ее к себе было бы своего рода расплатой за его отсутствие.              Ракель моргнула, и ее взгляд начал перемещаться от нее к столу, заполненному людьми, которых она встречала всего несколько раз. Агата ясно видела ее неуверенность. Она была новичком в городе, и это были первые люди, с которыми она столкнулась, она уже так много рассказала о себе этим незнакомцам, они вытолкнули ее из зоны комфорта за такой короткий промежуток времени, что было почти смешно чувствовать себя незваным гостем из-за быстрого разговора в баре. Особенно когда ее явно пригласили присоединиться.              Не важно, сколько событий уже произошло и сколько моментов она разделила с этими незнакомцами, она все еще чувствовала себя посторонней, которой она явно все еще была, и прыгать в каждый из их моментов вместе казалось отчаянной попыткой заполнить пустоту, которую она все еще иногда чувствовала по ночам, когда Паула спала, а она обнаруживала, что бродит по этому большому голубиному дому совсем одна.              Она могла сказать себе, что это был ее выбор, что это она заставила Алисию вернуться домой и позволить ей самой разобраться в этом беспорядке, она просила этого одиночества. Все это было неоспоримой правдой. Она не пожалела ни об одной вещи, которую сделала с тех пор, как решила приехать сюда. Ни об одном из решений, которые она сделала с тех пор, как ее ботинки прошлись по улицам Артеки, она не вспоминала с сожалением. Она чувствовала, что движется туда, куда должна, впервые за многие годы она наконец взяла на себя ответственность, ей нравилось ощущение полной власти, которое это ощущение давало ей.              Хотя это правда, она все еще чувствовала себя немного одинокой. Эта тихая и невидимая битва, которую она вела за себя и свою дочь, давила на ее плечи. Она была сильнее, чем могла когда-либо думать, она исцелялась не только одним способом, но она также очень хорошо знала, что это будет трудный и долгий процесс. Битва не была закончена, не говоря уже о войне.              Она была сильной и выносливой и могла пробиться из темноты в одиночку... но она все еще была просто женщиной, которая слишком много лет страдала от жестокого брака и могла рассчитывать на поддержку кого-то другого. Даже если это был просто быстрый перекус и короткая беседа за чашкой горячего кофе, ей определенно не помешал бы долгожданный и столь необходимый комфорт. Какое это имело значение, если это исходило от людей, которых она едва знала? Они были такими приветливыми, такими открытыми и казались такими довольными всякий раз, когда видели ее...              - Не хочешь пойти и поздороваться, Паула? - спросила Ракель. Агата улыбнулась и подождала ответа девочки. Пауле не нужно было думать об этом, она спрыгнула со стула с яркой улыбкой, растягивающей ее щеки в стороны.              - Пойдем поздороваемся! Я хочу показать Серхио, как хорошо я сохранила его оригами! - сказала она, доставая из кармана сложенную красную бумагу и с гордостью показывая ее ей.              Он подарил ей одно из своих драгоценных оригами? Агата задумалась, приподняв одну бровь, ее разум внезапно наполнился таким количеством вопросов, что ей пришлось сдержаться, чтобы не задать их все вслух.              - Давай сделаем это, да! - радостно сказала она, беря руку ребенка в свою и улыбаясь Ракель. - Пойдем? - пробормотала она, Ракель кивнула и взяла свое пальто со стула. - Позволь мне просто сделать заказ, - сказала она малышке, привлекая внимание бармена взмахом руки.              Ракель тихо стояла у нее за спиной и тепло улыбалась Пауле, которая держала молодую женщину за руку с такой легкостью, что это согревало ее сердце и заставляло ее желудок становиться легче. Такой знакомый жест был сделан человеку, которого она так мало знала, и все же Ракель внезапно почувствовала себя в безопасности и уюте, как будто она была среди этих людей всю свою жизнь. Это место действительно творило с ней что-то странное.              Когда Агата была удовлетворена, она развернулась и взяла Ракель за руку, счастливо улыбаясь. - Пошли! - сказала она, проталкивая ее сквозь толпу шумных клиентов.               ****               - Как бы то ни было, я все равно считаю, что моя идея была лучше, - сказала Силена, скрестив руки на груди и показав язык Андресу, который хрипло рассмеялся.              Серхио склонил голову к своим коленям, пряча собственную улыбку. Он скучал по этому. Он скучал по своим бывшим ученикам, независимо от того, что он говорил себе, он привык делить с ними свое время, и лишать себя этих моментов вместе было пустой тратой времени.              Силена ухмыльнулась, заметив его веселье, и подмигнула. Когда Андрес собирался что-то сказать в ответ, внезапно появилась Агата. Серхио почувствовал, как одна из ее рук занимает знакомое место на его плече, он поднял глаза, чтобы поприветствовать ее, и чуть не поперхнулся собственным дыханием, когда неожиданно позади нее мелькнули каштановые волосы. Он замер на своем месте.              Этого не может быть.              Сразу же все его страхи и худшие кошмары обрели конкретную форму, когда знакомый звук ее голоса ясно и безошибочно прозвенел над громкой болтовней собравшихся вокруг них людей.              - Привет.              Нет.              Нет.              Нет.              Все его инстинкты начали покалывать, нервы зашипели под кожей, глаза расширились почти до боли. Его сердце бешено колотилось в грудной клетке, он чувствовал, как сжимается горло, а язык становится тяжелым в пересохшем рту.              Пожалуйста, нет.              Он заморгал испуганными глазами в сторону Агаты, которая теперь почти до боли сжимала ткань его пиджака, ее губы растянулись в озорной улыбке, голова склонилась набок. - Посмотрите, кого я нашла, - счастливо сказала она, отступая в сторону, ее пальцы все еще сжимали тонкую ткань его костюма.              Затем она повернулась, и, наконец, их глаза встретились спустя более недели с момента последнего раза. Она медленно моргнула и тепло улыбнулась. - Привет, - прошептала она, ее голос был мягким и хриплым, его кожу покалывало от этого звука.              Он так хорошо избегал ее, пытаясь стереть ее из своей памяти, загоняя мысли о ней в самый дальний уголок своего сознания. Он избегал своих бывших учеников и всех, кого знал, чтобы защитить себя, боясь выйти во внешний мир, потому что она внезапно стала его частью.              У него был план, он не был идеальным и, конечно, не был пуленепробиваемым, но у него был план избегать ее достаточно долго, чтобы уменьшить его внезапную боль до тупого чувства, которое он в конечном итоге сотрет из своей памяти. Он мог это сделать. Он делал это.              Очевидно, однако, как это было доказано не раз в последнее время, все его планы были абсолютно бесполезны, когда дело доходило до этой женщины и ее способности выбить воздух из его легких одним быстрым движением губ.              Серхио не мог поверить в свою удачу. Как глупо и наивно с его стороны думать, что он может каким-то образом избежать этого нового катаклизма, который жизнь решила бросить на него.              Он мог сказать, что слишком долго молчал. Ракель внезапно нахмурилась, моргая на него в явном замешательстве, склонив голову набок, ее губы слегка приоткрылись.              Скажи что-нибудь, что угодно!              - Привет! - наконец уточнил он, быстро вставая на ноги. Агата вздрогнула, и хватка на его плече ослабла, она недоверчиво моргнула, глядя на него. Движение было настолько внезапным, что на мгновение его разум закружился, и все цвета и формы закружились перед его глазами, реальность внезапно превратилась в беспорядочный размытый водоворот. Он закрыл глаза, восстанавливая равновесие, его кровяное давление восстановилось, он моргнул, чтобы прояснить зрение.              И вот она была там.              Глядя на него снизу вверх с веселым выражением лица, ее щеки тронула ухмылка. - Ты в порядке? - спросила она легким и жизнерадостным тоном, склонив голову набок. Его легкие сжимались при каждом новом вдохе, он чувствовал, что его горло так сжалось, что даже глотание внезапно стало немыслимой задачей.              - Да, - он задохнулся, снова моргнул, чтобы дать себе время собраться с силами, необходимыми для нормальной человеческой деятельности, и кивнул. - Я в порядке. Как твои дела? - спросил он, слегка склонив голову, глядя ей прямо в глаза.              - Я в полном порядке, - сказала она с улыбкой.              Рядом с ними Агата наблюдала за разворачивающейся перед ней сценой, ее глаза тщательно собирали каждую деталь, чтобы сохранить ее и проанализировать более тщательно позже. В глубине души Серхио знал, что, какой бы ни была причина, по которой Ракель сейчас стояла перед ним, это, вероятно, был тщательно продуманный и запутанный план, который Агата привела в действие в качестве мести. Он причинил ей боль, он знал это, но он никогда бы не подумал, что она способна придумать такую подлую месть, чтобы пригласить к столу ту единственную причину, по которой он избегал их всех.              - Привет! - внезапно раздался новый легкий голос позади нее. Ракель моргнула и переключила свое внимание с него на свою дочь, которая смотрела на них обоих с широкой улыбкой на губах.              - Привет, - Серхио не мог не прошептать, глядя маленькой девочке в глаза, чувствуя, как его захлестывает волна нежности.              - Смотри, оно все еще у меня, - сказала она, горя нетерпением показать ему маленькое красное оригами, которое он подарил ей пару недель назад. Он улыбнулся при мысли о том, что эта маленькая девочка хорошо заботится о подарке, который он ей предложил. Это было деликатно и сделано с терпением и вниманием, и она почувствовала, как важно для нее обращаться с ним бережно и с должным вниманием. Внезапно он почувствовал такую гордость за ее достижение, что его сердце затрепетало в груди.              - Она была очень осторожна с этим, - внезапно сказала Ракель, снова привлекая его внимание к себе. Она гордо улыбалась ему, утвердительно кивая. - Я должна признать, что она проделала довольно хорошую работу, - заключила она, погладив маленькую девочку по голове.              Паула слегка покраснела, внезапно смутившись и слишком хорошо понимая, что все вокруг смотрят на нее. Она спрятала лицо в кремовом свитере своей матери. Серхио улыбнулся. - Я рад знать, что мое оригами в хороших умелых руках, - прошептал он, и щеки Паулы приобрели восхитительный малиновый оттенок.              - Почему у меня никогда не было такого? - внезапно спросила Силена, бесстыдно положив подбородок на плечо Серхио, ухмыляясь маленькой девочке, ее черные глаза искрились весельем.              - Наверное, потому, что ты бы использовала его, чтобы скрутить себе косяк? - небрежно сказал Даниэль с другой стороны стола. Все посмотрели на него, внезапно замолчав.              Серхио сжал челюсти и с трудом сглотнул. Ракель смотрела на молодого человека озадаченно моргающими глазами, Агата закрыла глаза, бормоча себе под нос какое-то горькое оскорбление. Воздух внезапно наполнился неловким напряжением, которое, казалось, никто не знал, как разрядить.              - Что такое косяк? - неожиданно чистый и невинный голос Паулы спросил, нарушая неловкий момент, заставляя Ракель с трудом сглотнуть, румянец пополз вверх по ее шее.              Все сразу же расхохотались, заставляя Паулу хихикать, совершенно не подозревая о причине такого веселья. Она посмотрела на свою мать, которая очень плохо пыталась скрыть свое веселье. Силена громко смеялась, пряча лицо за спиной Серхио, который, несмотря ни на что, на самом деле ухмылялся, качая головой.              - О, милая, это вопрос к тете Алисии, - пробормотала она, лаская мягкие щеки своей дочери. Паула кивнула, счастливая от мысли, что ей есть о чем поговорить с Алисией, а Ракель прикусила нижнюю губу, глядя на Серхио со счастливыми слезами, блестящими в ее глазах.              Серхио хотел извиниться от имени всей своей группы молодых безрассудных друзей, но Ракель, казалось, не беспокоила странная и неожиданная перепалка, наоборот, она, казалось, наслаждалась собой. Она смотрела на него, полностью игнорируя остальную группу. Силена взяла Паулу за руку и предложила ей свободное место рядом с ней. Агата снова недоверчиво покачала головой и села на стул рядом с ними, все заняли свои места за столом. Остались только Серхио и Ракель, которые стояли, глядя друг на друга.              Сначала никто не заметил, как эти двое в настоящее время смотрят друг на друга, ее глаза впервые за долгое время наполнились весельем, он смотрел на нее с выражением чистого благоговения, написанного на его лице. Никто не заметил, когда Ракель вздохнула и моргнула, глубоко вдыхая сладкий воздух Ханоя. Никто не заметил, когда глаза Серхио опустились на ее приоткрытые губы, загипнотизированные их персиковым цветом и мягкой бархатистой текстурой. Долгое время никто не замечал, что вокруг стола раздается гул голосов, что позволило им немного времени просто наблюдать друг за другом.              В конце концов, Ракель, самая разумная из них двоих, улыбнулась и отвела взгляд, посмотрев на стол, заметив два свободных места, одно напротив другого. - Должны ли мы присоединиться к остальным? - спросила она его шепотом, не совсем уверенная, почему она говорит шепотом, но почувствовав внезапное желание понизить голос, как будто она могла каким-то образом сделать этот момент их собственным. Ей нравилась идея остаться наедине с этим человеком, которого она так мало знала, ощущая преждевременное желание узнать больше о нем и его сверхъестественных манерах.              Но сейчас было не время и не место предаваться подобным мыслям, поэтому она наклонила голову и ждала, что он скажет ей что-нибудь в ответ. Он моргнул, по-видимому, напряженно думая о том, что сказать, а затем почти незаметно кивнул. - Мы должны, да, - пробормотал он, моргая и, наконец, снова глядя на стол. - Да, давай присоединимся к ним, - сказал он, кивая сам себе, тепло улыбаясь ей и садясь рядом с Агатой.              Ракель последовала его примеру и села перед ним, рядом с ней оказался сияющий Андрес. - Привет, Ракель, - очаровательно сказал он, когда она заняла свое место за столом.              - Андрес, - она обратилась к нему, мягко улыбаясь, когда он широко ухмыльнулся ей. - Рада снова тебя видеть, - вежливо сказала она, опершись локтями на стол. Андрес пристально посмотрел на нее, его темные глаза мерцали новым радостным светом.              - Мне очень приятно, - он похотливо пробормотал. Ракель закатила глаза от его уже знакомых очаровательных манер и переключила свое внимание на остальных. Она приветствовала их всех вежливой теплой улыбкой, ее глаза наконец остановились на Пауле.              - Ты в порядке, милая? - спросила она ее, маленькая девочка улыбнулась, она сияла, как солнце, и Ракель заметно расслабилась. Затем ее внимание переключилось с нее на мужчину, сидящего перед ней.              Серхио спокойно и бесстыдно смотрел на нее, в его глазах не было и следа смущения. Однако, когда она сверкнула в его сторону своими кофейными радужками, он внезапно понял, что делал. Он моргнул и прочистил горло, Ракель слегка нахмурилась, более заинтригованная, чем что-либо еще.              - Итак, я слышала, что ты нанес Ракель визит, - быстро сказала Агата, не тратя больше своего драгоценного времени. Она устала ждать, когда он скажет ей, что, черт возьми, с ним происходит, она поняла, что, если она хочет ответов, она должна получить их сама. Серхио замер на своем месте, его глаза быстро метнулись к миниатюрной женщине, сидящей перед ним, затем к высокой брюнетке слева от него. Агата смотрела на него серьезными укоризненными глазами, нетерпеливо изогнув одну бровь, она пристально смотрела на него, ожидая, когда он объяснится.              - Я..., - он заикался, пытаясь придумать ответ, который удовлетворил бы ее, но не поставил бы под угрозу его честность перед женщиной, которая в настоящее время вторгалась в каждое его бодрствование и время сна. - Я…              Ракель смотрела на него, выжидающе подняв брови. Казалось, ей так же не терпелось, как и Агате, узнать, что он собирается сказать.              - Мы нанесли визит, - Андрес снова вмешался за него, и Агате было трудно не огрызнуться на него. Были и другие люди, среди которых была маленькая Паула, она не могла выйти из себя на публике. - Это то, что обычно мы называем светскими визитами, - его тон был невыносимо спокойным, это заставило кровь Агаты вскипеть в ее венах. Он одарил ее восхищенной улыбкой и отхлебнул кофе, полностью осознавая, насколько невыносимым он был.              - Мы сделали..., - подтвердил Серхио, не совсем уверенный, что он может добавить, чтобы удовлетворить ее внезапное любопытство.              - Они принесли бутылку вина и остались на ужин. С их стороны было очень любезно прийти., - вмешалась Ракель, одарив их всех очень довольной улыбкой. Агата посмотрела на нее, горько улыбаясь.              - Я могу себе представить, - сказала она, бросив на Серхио один из своих лучших убийственных взглядов, как бы говоря "Мы еще не закончили", затем она повернула голову к остальным за столом и вступила в страстную дискуссию о существовании единорогов с Паулой, Силеной и остальными их товарищами.              Серхио облегченно вздохнул. Каким-то образом осуждающий взгляд Агаты смог оказать на него большее давление, чем Ракель, протянувшая руки через стол. Он уже был измотан.              Когда он поправил очки на переносице, успокаивающий жест, который он разработал, когда был совсем маленьким ребенком, его глаза случайно остановились на ней. Она опиралась щекой на левую руку, глядя на него сочувственными карими глазами.              Она выглядела такой красивой в тот момент, купаясь в утреннем осеннем свете, льющемся из окна, выходящего на улицу. Ее кремовый свитер резко контрастировал с темными волосами, а серьга в носу блестела в искусственном свете, отбрасываемом висящей над ними люстрой. Ее губы изогнулись в мягкой улыбке, которую Серхио нашел странно успокаивающей.              И вот, в сотый раз, он обнаружил, что смотрит на нее, полностью отданный на ее милость. Это было до смешного опьяняющее действие, которое она оказывала на него. Его тело было так бесстыдно неспособно контролировать себя, его глаза устремлялись к ней при любой возможности, и Серхио начинал смиряться с тем фактом, что, как бы сильно он ни старался, он был абсолютно очарован ею, так или иначе, и он ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это.              Позже у него будет чертовски болеть голова, он знал, что его расчетливый и методичный мозг все еще пытается придать смысл тому, что с ним происходит. Его потребность в логике и порядке отчаянно нуждалась в объяснении того, что он сейчас чувствовал, глядя в глубину ее манящих радужек. Ему пришлось бы дать себе какое-то оправдание за то, что он делал, или за то, чего он не делал. Однако в этот момент все его связные мысли казались далекими и недостижимыми.              В этот момент это не имело значения. Он в конце концов разберется с этим, разберется с ней. В конце концов. Сейчас он просто поддался внезапному желанию посмотреть ей в глаза и улыбнуться в ответ.              Ракель ответила взаимностью на дружеский жест, и он заметил, как ее щеки приобрели приятный розовый оттенок.              Обмен жестами не мог длиться больше пары секунд, но, когда, в конце концов, они отвели глаза и сосредоточились на остальной части стола, они оба почувствовали себя немного дезориентированными. Ни один из них, казалось, не мог дать название происходящему, и ни один, казалось, не заботился об этом в данный момент.              Никто не заметил, кроме Андреса, который молча наблюдал за этим обменом репликами, с гордой ухмылкой в уголках его губ, которую он быстро спрятал в ободке своей кружки.              Он знал, что происходит, и он очень хорошо знал своего брата. Эта женщина пробуждала в нем те стороны, которые он никогда не испытывал потребности исследовать должным образом. Андрес внезапно решил, что независимо от того, что думал об этом его брат, он собирался направить его на этот новый запретный путь, на который он уже вступил сам.              Ракель казалась умной женщиной, которая знала, чего хочет и как этого добиться. Вероятно, она еще не знала о том, какое влияние ее присутствие оказывало на его младшего брата. Это не имело значения. Время сделает свое дело, и события, которые вот-вот произойдут, одно за другим, приведут их обоих туда, где им явно суждено было закончиться.              Андрес кивнул сам себе и снова отхлебнул кофе, довольный собой, он вмешался в разговор, в котором они все участвовали, со счастливой улыбкой на губах.               ****               В то холодное октябрьское утро в Ханое было особенно многолюдно. Холодный воздух заставил их всех искать убежища в его четырех стенах, а за большим столом в центре бара группа старых друзей весело болтала, делясь чашками кофе и сладкими кусочками торта. Среди них были женщина и ее ребенок, обе не подозревали, насколько важным этот момент будет для их будущего.              В то холодное октябрьское утро Серхио Маркина наконец вырвался из своего одиночества, чтобы присоединиться к своим бывшим ученикам и перекусить, не подозревая о том, что, даже если это шло вразрез со всем, во что он верил, он только что сделал первый шаг к новой привычке, которую он собирался очень полюбить.              В то холодное октябрьское утро Ракель Мурильо обнаружила, что ей не нужно чувствовать себя виноватой за то, что она искала человеческого контакта, здесь она была одна, и ее дочь была единственным знакомым человеком рядом с ней. Она смеялась над каждой шуткой, улыбалась каждому вежливому вопросу о своей жизни и обнаружила, что ей очень нравится делиться частичками себя с этими людьми, которых она едва знала.              В то холодное октябрьское утро группа местных жителей и двое приезжих разделили первое из многих последующих утро - шумный и разговорчивый завтрак, наполненный смехом и счастливыми мыслями, исключение, которое скоро превратится в новую привычку.              В то холодное октябрьское утро Ракель Мурильо нашла свое место в Артеке, претендуя на место в группе людей, которых она собиралась в конечном итоге назвать своими. Серхио Маркина понял, что он может изо всех сил уклоняться от пристального взгляда этой женщины, которую он едва знал, но не было смысла бороться с тем, что происходило естественным образом, хотел он этого или нет.              В то холодное октябрьское утро энергия, наконец, начала двигаться в правильном направлении, подарив всем им момент знакомого счастья, которого они будут держаться, пока позволит время.              Потому что время в конечном итоге должно было закончиться. События, которые были заперты в потайном ящике в самых дальних уголках их сознания, собирались пробиться из темноты и вернуться в полной силе.              Но в этот момент, в то холодное октябрьское утро, никто не знал, и никому не было дела.