Непотопляемая Леди

      Итак, жизнь, наконец, вошла в колею: я прилежно училась, а единственный выходной старалась уделять изучению магии, но угнаться за наставником, поистине гениальным мальчишкой, мне было не дано.       А потом начался он — переходный возраст. Самый тяжелый период на пути становления женщиной, который здесь, в Академии, казался еще сложнее. И не смейтесь, даже вроде бы уже взрослому разуму в молодом теле не чужд был гормональный взрыв. Да и события прошлого изрядно поблекли за давностью лет… За исключением одного — страха перед небытием. Он-то и подстегивал меня продолжать ставшие почти бесполезными со временем занятия с Зигрейном. Бесполезные только из-за того, что я не могла достаточно времени уделять практике.       Волшебство — оно как мышцы. Если быть точнее, то в теле волшебника есть резервуар с магической энергией, и если ее, эту энергию, постоянно использовать, выжимая себя почти досуха, то резерв будет расти, подстраиваясь под нужды мага, потому что если его не держать в тонусе, прогресса и, как итог, увеличения магической силы не будет.       Зигрейн говорил, что стартовый потенциал у меня неплохой, но если его не развивать, то в будущем я едва ли смогу подняться по силе выше магов В-класса. Таких волшебников абсолютное большинство, ничего выдающегося, а мне хотелось большего. Было досадно. Чем мне действительно хотелось заниматься, так это изучать тайны магии и расширять границы своих возможностей, чтобы найти способ избежать встречи с пугающим Ничто, которое иногда являлось в кошмарах, после которых я просыпалась в холодном поту.       Время утекало как вода сквозь пальцы, его катастрофически не хватало. Нет, дисциплин не прибавилось, но зато они углубились, появились подразделы, нюансы, требующие досконального изучения — и выезжать на одной только зубрежке уже не выходило. Нужно было действительно разбираться в предмете.       Надежда отдохнуть на каникулах разбилась вдребезги. Дома навалилась нагрузка едва ли не больше, чем в Академии. Даже на привычную грызню с сестрой времени не оставалось. Нанятые отцом репетиторы пытались запихнуть в мою голову за два месяца все, чему обучали сестру в течение целого года: управление поместьем, слугами, финансами, как правильно устроить прием и принять гостей. В общем, если в Академии из меня старательно лепили винтик государственной машины, то дома из меня готовили идеальную жену и хозяйку большого поместья.       В Академии я также стабильно оставалась в первой десятке рейтинга, но в тройку лидирующих не выбилась еще ни разу, хотя старалась занять место повыше и уже буквально дышала конкурентам в спину. В истории не влипала, к новичкам — и простым, и поступившим по квоте — присматривалась, как раньше присматривались ко мне самой. Если удавалось узнать что-то интересное, то я писала домой: сплетни и разговоры учеников могли поведать о многом, если знать куда смотреть. Например, отец одной воспитанницы не купил той обещанный на день рождения бриллиантовый гарнитур, значит, дела у него идут не очень. Информация, которую я пересылала отцу, не была секретной, но могла помочь ему в ведении дел. Прошлым летом он долго объяснял мне полезность таких знаний, и я с ним согласилась. Тем более, что к этому бонусом шло увеличение моего содержания.       Теперь я, наконец, смогла начать откладывать деньги, а не отдавать все присланные мне на карманные расходы драгоценные Зигрейну. Как истинная дочь Джуда Хартфилия я постаралась грамотно распорядиться финансами и применить на практике советы отца и полученные в Академии знания. Так что средства, стабильно перечисляемые папой раз в месяц, я сразу разбивала надвое: половину на текущие расходы, а оставшиеся драгоценные делила еще пополам — перечисляя на вновь открытый счет в национальной валюте под фиксированный процент, а вторую пустила в дело, приобретя несколько акций заинтересовавших меня компаний.       Я была уверена, что папа в курсе насчет моих финансовых операций, но вот насчет того, чем я занимаюсь в школе, вряд ли. Не думаю, что можно подкупить кого-то из кураторов, учитывая, что все они были служащими определенных структур. Эту информацию мне удалось узнать случайно, подслушав разговор одной парочки.       Оказалось, что приставленные к нам кураторы выполняют не только и не столько функции наших воспитателей, сколько осведомителей для внутренней разведки. После первого шока мозг быстро заработал, анализируя чужую беседу. Вообще правильно — кто же подпустит к будущей элите простых учителей, будь они хоть сто раз отличниками учебы? Нет, случайных людей в Академии нет. А вспомнив, что те ребята особо не скрывались, можно было предположить, что этот секрет — и не секрет вовсе… То есть все всё знают, но молчат.       Впрочем, немного подумав, я поняла, что все логично, и даже восхитилась предусмотрительностью Его Величества. Этакая система сдержек и противовесов: спецслужбы следят за аристократами, аристократы за спецслужбами, а король получает информацию и от тех, и от других, а ведь у короля есть еще и личная Гвардия… Опять же, все отпрыски влиятельных людей Фиора собраны в одном месте и случись что — будут гарантами правильного поведения родителей. Теперь гвардейцы на воротах и постоянные патрули по территории Академии виделись совсем в ином свете. Впрочем, плох тот правитель, что преследует лишь одну цель: и защита, и, если что, стража и надзиратели. На уроках истории нам приводили подобные примеры…* Кстати, в Фиоре многие старинные семьи были в родстве с королевской династией… Я поежилась. Как полезно иногда заблудиться и свернуть не туда — сразу столько информации для размышлений.       Теперь постоянный присмотр кураторов, привычно маячивших на заднем плане, воспринимался немного по-другому. За нами тщательно присматривают, анализируют поведение, собирают слухи и постоянно оценивают…       Тяжело вздохнув, я отлепилась от стены, заглянула за угол, где уже никого не было, и поплелась в нашу комнату. В любом случае, я ничего не могу поделать, разве что постараться всегда быть настороже.       Осенью меня ожидал сюрприз. Одним октябрьским утром, как раз перед днем рождения, я проснулась от тянущей боли внизу живота, а встав, обнаружила на простыни красное пятно. Ну вот они и пришли — те самые дни, на которые уже жаловались две из трех моих соседок.       Вообще, в Академию по такому поводу приходила специальная женщина-целитель и рассказывала нам много такого, чего не пишут в романах, которыми я зачитывалась, когда жила дома: о женском и мужском организме, семье и откуда берутся дети. Как я понимаю, судя по заинтересованным взглядам в нашу сторону, подобные уроки проводились и у мальчиков.       Переживаний прибавилось, когда у меня начала расти грудь. Через пару месяцев этим же процессом смогла похвастаться еще одна девочка с нашего потока — Мализа. Мы были первыми… Это обстоятельство привлекало к нам повышенное внимание взрослеющих парней, что радовало ее и раздражало меня, а еще сулило проблемы. Остальные девочки, понятное дело, такому положению вещей не радовались. У меня даже возникло ощущение, что я снова на первом курсе. Правда, примерно через год все утряслось — взрослеть начали все.       Малия вытянулась и значительно похорошела, так что обзывать ее медвежонком больше не тянуло: от занятий спортом ушла детская полнота и неуклюжесть. Ноэль еще больше вытянулась, но дразнить ее шпалой и каланчей не рисковали даже мальчишки, закономерно опасаясь получить по шапке. Если Анжелика и в начале нашего знакомства была хорошенькой, то сейчас стала действительно симпатичной, со временем обещая стать настоящей красавицей. Не то чтобы я была хуже, но просто внешность у нее действительно была ярче. А еще я точно знала, что втайне Лика очень гордится тем, что волосы у нее красивей, чем даже у принцессы, с которой она находилась в дальнем родстве. Принцесса была старше на четыре года, ее постоянно окружала свита — так, что иногда и самой принцессы за чужими спинами видно не было, но нефритово-зеленые волосы были ее визитной карточкой.       Мы взрослели, постепенно входили в возраст и вскоре посыпались известия о заключении помолвок. Часть учащихся, преимущественно из старой аристократии, уже были сговорены, но далеко не всем повезло так, как Малии. В свое время она выйдет замуж за Киранда, того самого — с шилом в попе. Я, правда, смутно себе представляла, как могут поладить два столь разных по складу характера человека. А вот Анжелике можно было только посочувствовать. Когда она вернулась с летних каникул, то казалась словно бы неживой. Появившаяся привычка часто уединяться в кабинке, а потом выходить с покрасневшими глазами, точно показывала, что не все ладно в ее жизни. Мы с девчонками честно подождали три дня, дав ей возможность прийти в себя, а потом насели с вопросами. Оказалось, когда-то отец пообещал ей, что она выйдет замуж за сына их соседей, к которому Лика питала симпатию и знала с самого детства, но этим летом все изменилось и герцог заключил брачный контракт с мужчиной старше Анжелики почти на двадцать лет.       Тогда мне впервые стало не по себе. Надеюсь, со мной отец так не поступит. Боюсь представить, что чувствовала Лика, но выхода у нее не было: единственная наследница — это не только положение в обществе, но еще и громадная ответственность.       Ближе к Рождеству я поймала себя на странном предвкушении, когда собиралась на занятия магией. Будто бабочки в животе порхали. Замерев, я задумалась и вспомнила, как заглядывалась на Зигрейна и крутилась перед зеркалом перед встречей с ним… Мой учитель, при всей своей нелюдимости и привычке хмуриться, имел изящные породистые черты лица, и даже жутковатая ухмылка не портила его. Я что же, влюбилась?.. Фу! Да здравствует период полового созревания с его буйством гормонов.       Даже не смогла вспомнить, когда начала к нему относиться по-другому. Когда восхищение его гениальностью переросло во что-то большее? Мальчик, обещавший со временем вырасти в довольно привлекательного юношу, всегда стремился вперед и не желал останавливаться на достигнутом. Он постоянно изобретал новые заклинания: Альтаир, Плеяды, Сема и Великая Колесница. Правда, на последние два заклинания силы у меня не хватало. Из-за разрушительного эффекта я так и не решилась их сколдовать, но Зигрейн успешно опробовал собственные изобретения и рассказал, что результаты не превышали указанных в расчетах единиц использования маны, так что в теории я должна была справиться.       Однажды в библиотеке, когда я спешила на занятия по магии, меня сильно дернули за руку и затащили между стеллажей. Оказавшись с Кирандом нос к носу, уже хотела спросить что случилось, но тут его губы стали стремительно приближаться, и я возмутилась:       — Эй, ты что себе позволяешь?! — отпихнув его от себя, пулей выскочила оттуда с красным от смущения и злости лицом.       Настроения как не бывало. Сердце билось заполошной птицей где-то в горле, а руки тряслись. Появиться перед Зигрейном в таком виде я не рискнула, потому пришлось черкануть записку библиотекарше и идти в комнату.       Нужно было серьезно поразмыслить. Подобное поведение в стенах Академии не поощрялось. За всеми нами по-прежнему строго следили, но кто мог запретить подросткам влюбляться и пытаться добиться взаимности от объекта своих фантазий? Правда, известную черту никогда не переходили, никому не нужны были лишние проблемы — все же на виду, а подобные встречи утаить не получится. Обществом осуждались добрачные связи, вот после свадьбы — пожалуйста.       Я знала, что большинство выпускников оседало в королевском дворце и различных структурах, а от других ребят слышала о нравах в королевском дворце. У многих был наглядный пример в лице своих родителей: часто супруги после рождения наследника заводили официальных любовников и, вращаясь в одном кругу, практически не общались. Для меня это было хоть и объяснимо, но неприятно. Подобной судьбы я себе не желала.       На следующем нашем занятии Зигрейн как-то слишком внимательно следил за мной, я дергалась, ничего не получалось — расчеты по новому заклятью никак не хотели складываться и результат выходил откровенно несусветный. Наконец, мне надоело тратить время в безуспешных попытках сконцентрироваться, и я сказала, что ухожу. Заниматься было невозможно. Парень кивнул, тоже поднимаясь из-за стола. Внезапно моей руки коснулись его пальцы, крепко обхватывая запястье и не давая вырваться, а потом он жарко шепнул мне прямо на ухо:       — Помнишь, мы условились, что за наши занятия ты отплатишь чем захочу…       Я вздрогнула и повернулась к нему, с ужасом глядя в непроницаемые темные глаза и видя в них собственное отражение. Нет… Не может быть…       — Один поцелуй…       — Ч-чего? Ты… Так нельзя… Это не… Устав… — жалко залепетала я, дергая на себя руку.       — Ну же… Всего один поцелуй… Люси, — продолжал уговаривать этот змей, — это не такая уж большая плата…       А когда я почти смирилась, перестав дергаться и даже закрыв глаза, этот гад отпустил мою руку и весело рассмеялся:       — Ха-ха-ха, видела бы свое лицо…       — Придурок! — огрызнулась я и убежала.       Вся симпатия, что я к нему испытывала, исчезла, как и не было. Вот и отлично. Мне совсем не нужно было терять голову и забрасывать учебу в преддверии триместровых экзаменов, как это умудрились сделать некоторое одноклассницы.       И все же подростковые страсти сыграли мне на руку — я все-таки выбилась в тройку лучших и попала на официальное мероприятие во дворце. Пусть моя роль в нем была скромной и дворец уже видел сотни таких как я, но для меня это был показатель того, что я достигла вершины. Пусть даже больше не сумею выбиться в лидеры, но я доказала самой себе, что могу, что достойна учиться в Академии.       Ранее виденный мной только из окон некоторых аудиторий, дворец Меркурий вблизи потрясал пышностью убранства. Не портил впечатление даже внезапно выпавший снег, наоборот, скрадывая очертания живой изгороди и беседок, он придавал пейзажу какой-то сказочный вид.       «Вот бы побывать здесь в период цветения радужной сакуры…» — подумала я, идя с двумя другими счастливицами и нашим куратором по припорошенным снегом тропинкам к одному из входов для посетителей.       Мы прибыли в специально приготовленные для таких случаев покои, где нас уже ожидала парадная форма и служанки. Своими умелыми руками они сотворили чудо, превратив трех курсанток Академии в юных прелестниц. Я с сомнением посмотрела на новые лаковые туфли, мысленно чертыхнувшись. Надеюсь, шелковые чулки хотя бы немного защитят мои ноги.       Когда все было готово, нас провели запутанным маршрутом в небольшую комнатку, где и оставили дожидаться момента выхода. Лакей вручил нам бархатные подушечки с лежащими на них наградами, а женщина-куратор встала у слухового окошка. Мы молчали и только испуганно переглядывались. Из Большого зала приемов доносился громкий голос короля, но понять, о чем он говорит, было невозможно. Эхо в огромном помещении и шум крови в ушах не позволяли разобрать ни слова.       Леди Ида сделала знак построиться друг за другом. Она махнула рукой, дверца отворилась, и мы пошли. Хотя в Академии репетировали раз двадцать, но все равно было страшно ошибиться или сделать что-то не так.       Зал ослеплял роскошью и сиял тысячами магических свечей. Огромное помещение было набито под завязку, лица сливались, и только Его Величество стоял посреди зала перед шеренгой награждаемых. Чужое внимание обрушилось на меня, заставляя бояться — да что там бояться?! Я была в ужасе! Но нужно было успокоиться и показать себя достойно, ведь сегодня здесь собрались самые влиятельные люди Фиора. Нельзя ударить лицом в грязь. Я вскинула подбородок, еще сильнее выпрямила спину и шагнула вперед.       Само официальное награждение не заняло много времени, но для меня оно, казалось, длилось несколько часов. Я несла подушечку с орденами и следовала за Его величеством.       Король неспешно делал шаг вперед, цеплял орден на грудь очередному претенденту, пока церемониймейстер громко называл имя, затем монарх говорил каждому пару приличествующих моменту фраз, благодарил за отличную службу Короне и переходил к следующему. Я держалась чуть позади и внимательно смотрела на руки короля, чтобы не пропустить нужный момент, больше всего опасаясь сделать что-то не так: споткнуться, уронить подушечку с орденами или чихнуть. Под конец церемонии у меня уже нервно дергалось веко, руки ныли от напряжения и подрагивали коленки.       Я вздохнула с облегчением, когда все закончилось. Куратор ловко и незаметно вытянула нас из толпы окружившей Его Величество свиты, и мы скромно стали в уголке, с восторгом наблюдая за первым танцем короля с королевой. Потом к ним стали присоединяться все новые и новые пары, даже успели ухватить начало паваны, но тут леди Ида сказала, что пора уходить. Жаль. Синхронные плавные движения пар завораживали, тягучая музыка оркестра создавала определенную атмосферу… В общем, я бы не отказалась остаться и посмотреть еще — это было действительно красиво. Не знаю, попаду ли я в тройку отличников снова, но один такой вечер у нас всех точно будет. После окончания Академии для выпускников Его Величество устраивает бал, где мы тоже будем танцевать и веселиться. И не только. Главная цель этого мероприятия — обзавестись полезными знакомствами или получить предложение о работе. Только будет бал еще не скоро.       На сегодня наше время во дворце вышло, мы возвращались назад. Леди Ида быстро вела нас запутанными коридорами и переходами. Везде сновали слуги, какие-то служащие, люди хаотично следовали по одним им ведомым маршрутам, а куратор постоянно напоминала, что отставать нельзя. Мы уже спускались по лестнице, когда я почувствовала, что чулок сполз и вот-вот покажется из-под юбки.       — Подождите!       Мой возглас в общем шуме никто не услышал. Леди Ида продолжала целеустремленно идти, уходя все дальше, а я остановилась и оперевшись на стену, попыталась как-то незаметно его подтянуть. Когда подняла глаза, то за поворотом только мелькнул край темно-синей формы, и я поспешила догнать своих спутников.       Но оказалось, такая форма была не только у студентов Академии. Половина дворца ходила в форме разных оттенков синего. Я завертела головой, пытаясь найти леди Иду и девочек, но не преуспела. Повернула раз, второй… И растерялась. Словно назло, все люди, только что буквально наводнявшие коридоры, внезапно пропали.       И надо было такому случиться, потеряться в королевском дворце… Ох, после такого конфуза взыскания от леди Иды не миновать. Что же делать?       Внезапно я услышала приближающиеся шаги и негромкий разговор. Может, мне помогут выбраться?.. Встрепенувшись, я побежала на звук, но вдруг резко затормозила. Нет, совсем не нужно, чтобы кто-то знал, что курсантка Академии заблудилась и потерялась, как маленькая девочка — позор какой. Я тихонько скользнула в одну из ниш с доспехами и затаила дыхание, когда мимо прошел мужчина с красивой, оживленно щебетавшей девушкой. Пара остановилась посреди коридора, кавалер повел рукой и в стене проявилась незаметная до этого дверь. Он сделал жест, приглашая даму войти, та, как мне показалась, поощрительно ему улыбнулась и вплыла внутрь. Все понятно. Я аккуратно, чтобы не задеть доспехи, выскользнула из ниши и уже хотела уходить, как с той стороны раздался приглушенный вскрик:       — Нет, не надо! Прошу… — в голосе девушки отчетливо слышались слезы. — Пожалуйста!..       Мольбы оборвались звуком оплеухи. Я еще секунду посомневалась, но решила посмотреть, могу ли я чем-то помочь незнакомке. Створка оказалась неплотно прикрыта и за ней можно было разглядеть, что творилось в комнате.       Я осторожно заглянула, стараясь не коснуться двери, и от того, что увидела там, кровь застыла в жилах. Приспущенное с плеч платье и скованные какой-то магией руки не позволяли девушке шевелиться. Она всхлипывала, по лицу текли слезы. На полу поблескивали какие-то осколки, а мужчина поигрывал остро выглядевшим кинжалом прямо рядом с ее лицом и шеей.       — Ну же, милая, — почти нежно говорил он, — неужели мне нужно спрашивать дважды?..       Девушка всхлипнула и выдохнула:       — Н-нет. Я согласна…       Я в ужасе отпрянула от двери и бросилась бежать. Не знаю, сколько металась по коридорам, но внезапно вылетела прямо на взбешенную, как мантикора, леди Иду.       — Где ты была?! — прошипела женщина, ее тон не предвещал ничего хорошего.       «Взыскание!.. Точно по возвращении влепит взыскание», — пронеслось у меня в голове.       — Впрочем, потом разберемся. Пошли, мы опаздываем! — скомандовала она и я послушно засеменила следом.       Пока мы добирались до Академии, леди немного остыла. Видимо, что-то вспомнила: возможно, она и сама, впервые побывав во дворце, потерялась. Так что женщина не стала никому говорить о допущенной мной оплошности. А может быть, опасалась выговора за собственный недосмотр.       Уже вернувшись в свою комнату, на тумбочке я обнаружила невесть как попавшую сюда белую розу на длинном стебле. К ней прилагалась записка: «Маленькой любопытной леди». Стало страшно. Откуда… откуда он узнал, что я видела? Содрогнувшись от неприятного чувства, я избавилась от цветка и постаралась уснуть. День моего триумфа обернулся кошмаром.       Уже много позже, раздумывая над увиденным, я постепенно осознавала, что такие ситуации во дворце наверняка не редкость. Стоило мне прийти к таким выводам, как недосягаемый ранее Меркурий резко стал казаться неуютным и опасным местом, будто яма с ядовитыми пауками. Я больше не горела желанием попасть туда на службу, хотя Малия намекала, что может представить меня своему отцу.       Мои мысли то и дело возвращались к тому случаю, и я со всей четкостью осознала, что дворец — это не то место, где мне хотелось бы провести остаток своей жизни, соревнуясь в мастерстве плести паутину интриг с другими обитателями этого места…       После случившегося мои кошмары стали разнообразнее. Первый, и самый главный, про серый туман, в котором гасли звуки и мысли, исчезали предметы, а потом исчезала и я сама. А вторым была подсмотренная сцена. Только на месте девушки была я. Бархатный голос настойчиво спрашивал у меня что-то, но я не знала ответа на вопрос, а потом он подносил к моему глазу бритвенно острое лезвие и нежно просил подумать еще раз, потому что он не хочет спрашивать дважды.