Непотопляемая Леди

      Жизнь постепенно начинала входить в свою колею. Мне, наконец, удалось привыкнуть к распорядку дня и своеобразной атмосфере Академии: пропало чувство, что я куда-то опаздываю и ничего не успеваю. Круглосуточный присмотр и невозможность уединиться больше не вызывали раздражения, став привычными, а отсутствие ехидного шепота благоприятно сказывалось на моей нервной системе и настроении.       Я утвердилась в десятке лучших по итогам месяца. Дразниться одноклассники перестали, ведь оценки ясно показывали несостоятельность сплетен, зато тут же радостно прилепили на меня ярлык зубрилы — по сравнению с действительно гениальными детьми я добивалась успеха тяжелым трудом, и это было трудно не заметить.       Среди учеников достаточно было и таких, что не кривились, услышав мою фамилию, как это продолжала делать Анжелика и ее подпевалы. Большей частью это были дети мелкопоместной знати, но среди них ярко выделялись обедневшие, но еще не растратившие остатки состояний либо сохранившие влияние при дворе потомки древних родов. Отдельной статьей шли нейтралы: отпрыски высокопоставленных военных и чиновников, чьим отцам и дедам был пожалован невысокий, но наследуемый дворянский титул к званию.       Среди девочек подружек у меня так и не появилось. Я завела приятельские отношения с Эолантой Бонам, младшей сестрой королевского секретаря, в свое время сумевшего закончить Академию по квоте одаренных, и Фионой Бальзамико. Дочь графа Бальзамико, разбогатевшего на торговле специями, была милой и спокойной девочкой. Злые языки шептали, что продажа пряностей только ширма, а на самом деле граф промышляет контрабандой и не брезгует торговать живым товаром, но доказательств не было. Близкими подругами с этими девочками мы так и не стали — сказывалась разница в мировосприятии, но я старалась быть полезной, подсказывала, помогала с уроками… Не за просто так, разумеется, иначе меня бы никто не понял и детишки просто сели мне на голову. Из соседок по комнате я ровно общалась только с Ноэль. Ближе к каникулам даже пикировки с Анжеликой и ее подпевалами стали вполне будничным и привычным явлением, наверно, потому я несколько расслабилась.       На занятиях все уставали очень сильно: учебный процесс был построен таким образом, чтобы у нас не было ни минуты свободного времени. Сначала мы постоянно были чем-то заняты, а потом занимались выполнением домашних заданий — до отбоя нужно было успеть сделать все уроки, так что времени на шалости не оставалось даже у Киранда с его вечным шилом в причинном месте. К концу триместра даже обычные словесные пикировки быстро прекращались — ни у кого не было сил тратить энергию на ругань.       Момент для гадости был подобран идеально, аккурат перед начинающимися экзаменами.       Стоило мне отойти в туалетную комнату, оставив листки с рефератом и прочие принадлежности в классной комнате, как по возвращении меня ожидал неприятный сюрприз. По только что дописанной домашней работе расплывалось чернильное пятно, жидкость успела пропитать листы бумаги, склеив их.       «Ну, начало-ось», — тоскливо подумала я, окидывая взглядом комнату и демонстративно занимающихся своими делами одноклассниц, будто бы не имеющих к этому никакого отношения. Что приятно, ни Эоланты, ни Фионы, ни Ноэль тут не было, зато Анжелика довольно обсуждала что-то с подружками. Придется срочно все переписывать, а то взыскания не миновать. А ведь до отбоя оставалось всего полчаса!       Когда прозвучал сигнал, я только-только справилась с оттиранием чернил от стола и под недовольным взглядом куратора отправилась в комнату. Эти полчаса я потратила совсем бездарно — пришлось бежать к коменданту за универсальным очистителем, так что переделывать домашнюю работу я буду уже в спальне.       Примостившись на краю кровати и неудобно извернувшись, я быстро писала по памяти доклад, изредка сверяясь со справочником и учебником по праву. А ведь еще задачки нужно решить… Соседкам мои телодвижения мешали уснуть, так что очень скоро они стали выражать свое недовольство:       — Сколько можно?! Ты спать мешаешь! — Анжелика не выдержала первой.       — Потерпишь, — буркнула я, даже и не подумав прерваться. Подозревала, что это она испортила мою работу, так что пусть не строит из себя мученицу. — Хочешь спать — и так заснешь.       И все же я выключила верхний свет и зажгла маленькую настенную лампу. Достав остальные учебники из сумки и согнувшись в три погибели над тумбочкой, я принялась с удвоенной быстротой черкать на бумаге правильные ответы. Было жутко неудобно: приходилось напрягать зрение, так как свет бил мне в спину и падал на кровать соседки. Правда, медвежонок Малия — единственная из всех — уже сладко посапывала, так что свет ей не мешал.       — Хватит уже шуршать листами, — тихо ругнулась Ноэль.       Промычав что-то невнятное, я продолжала строчить. У меня оставалось еще минут сорок до еженочной проверки. В полночь кто-то из кураторов проверял все ли спят, так что мне было некогда реагировать на выпады девчонок. Впрочем, те громко возмущаться не спешили, иначе можно было получить наказание за нарушение режима. Всем. Поэтому привычная перепалка перед сном не состоялась. Еще через полчаса все было готово, и я наконец смогла лечь спать.       Проснулась разбитой: в глаза будто песка сыпанули, а зевала я не переставая. Уже привыкший к режиму организм протестовал против вчерашнего надругательства. Но самое ужасное, что я чуть не проспала! Соседки к этому времени уже оделись и собирались выходить из комнаты. И никто, ни одна зараза и не подумала меня разбудить. Кинув укоризненный взгляд на Ноэль, я заметалась по комнате. Пришлось собираться очень быстро и, на ходу поправляя прическу и форму, выскакивать следом за всеми — утреннее построение и зарядку пропускать можно было только заболев. Но я все равно удостоилась замечания за неопрятный внешний вид. Правда, это все равно намного лучше, чем если бы я опоздала или вовсе не явилась.       Оставлять все просто так нельзя, нужно дать сдачи. Так что этим же вечером я совершила свою коварную мстю. Нет, спускать все на тормозах, как с Лу, я не собиралась. Эти, если почуют слабину — сожрут.       Сильно изгаляться не стала, дав соразмерный, по моему мнению, ответ. Ну, чуть-чуть жестче… Собираясь перед сном в туалетную комнату, я незаметно для остальных захватила чернила с собой и просто и без затей вылила остаток почти черной жидкости в бутылочку со средством для умывания. Анжелику ждет сюрприз. Думаю, синий цвет лица будет как нельзя лучше гармонировать с ее волосами.       Утром из душевой кабинки раздался визг — просто музыка для моих ушей. Я не смогла удержаться, чтобы не улыбнуться отражению в зеркале, перед которым приводила себя в порядок, делая прическу и наблюдая представление из первых рядов. Из душевой кабинки выскочила напоминающая несвежего утопленника и пылающая праведным негодованием Анжелика, кое-как замотанная в полотенце. Все ее лицо, шею, плечи и кисти рук покрывали синие разводы.       — Это все ты! — ткнула она в меня пальцем.       Вокруг нас собиралась толпа. Я приподняла брови, скептически разглядывая ее руку и медовым голоском произнесла:       — Вас весьма скверно воспитывали, герцогиня, раз вы позволяете себе тыкать пальцем, — рука тут же опустилась, девчонки, сбежавшиеся на шум, захихикали, а лицо соседки стало приобретать фиолетовый оттенок, — и разбрасываться необоснованными обвинениями. Доказательства? И опять же, мотив — зачем бы мне это делать?       — Это… — она оборвала себя и вовремя прикусила язык, сообразив, что чуть не подставилась. Подскочив ко мне, она прошипела. — Ты и я. Сегодня, за трибунами, и только попробуй не прийти!       Моего ответа, видимо, не предполагалось, потому как здесь мы были не одни.       — Что произошло? Почему вы еще не собрались? — поторапливала одноклассниц вошедшая на шум кураторша. — Скоро начнутся занятия, а вы еще даже не умылись!       Девчонки быстро засуетились, заканчивая приводить себя в порядок.       Недовольно оглядев оставшихся копуш и споткнувшись взглядом на Лике, девушка хмыкнула, покачала головой и вышла, но ничего не сказала. Вот так. Мелкие конфликты мы должны учиться решать сами — школа жизни.       Анжелике пришлось посылать одну из своих подпевал за очистителем — просто так чернила не отмывались. До занятий оставалось пятнадцать минут, но она успела. В класс девочка вошла, высоко подняв голову и стараясь ни на кого не смотреть, но все равно вздрогнула, когда одноклассники не удержались от смешков — до красноты натертая кожа лица дивно сочеталась с изумрудно-зелеными волосами.       Назначенное время настало быстро. Стадион был пуст, а за преподавательской трибуной, где мне назначили встречу, возвышалась только внешняя стена Академии. Между деревянной конструкцией и каменной оградой было примерно четыре метра пространства, которое никем не просматривалось, в отличие от места за ученическими трибунами. Здесь было школьное «место встречи для решения наболевших вопросов», как куртуазно выражались старшекурсники. О нем знали и преподаватели, но справедливо полагали, что иногда мальчишкам нужно спустить пар, а потому молча закрывали на это глаза.        Буквально через пару минут пришла Анжелика. К вечеру травмированная кожа лица, шеи и рук немного успокоилась, так что можно было подумать, будто девочка слегка обгорела на солнце.       — Выглядишь получше, — протянула я, улыбаясь, и эти слова будто прорвали лавину. Лика кинулась на меня с визгом и повалила, больно вцепляясь в волосы. Ей удалось качественно приложить меня об землю и так ушибленным при падении затылком, пока я не сумела извернуться и оседлать уже ее. Вот когда я мысленно пообещала себе поблагодарить сестру: опыт в подобных драках у меня уже был.       Правда, сделать я ничего особо не успела — так, слегка потягала соседку за волосы, да вырвала солидный клок волос из изумрудной шевелюры, — как чьи-то сильные руки сдернули меня с противницы. Я глупо махала конечностями, пытаясь вырваться, пока господин комендант прижимал меня к себе, крепко обхватив за плечи и живот.       Анжелика пыталась сесть, утирая сопли и слезы. Ей помогала одна из ее подружек и куратор нашей группы. Как оказалось позднее, Лика решила сделать по-хитрому, придя на место встречи не одна, но оставив подругу с другой стороны трибун. Подстраховка не подвела, и та быстро позвала взрослых.       Нам дали десять минут на то, чтобы привести себя в порядок, потом маг-врачеватель убрал все последствия потасовки, а затем нас отвели к заместителю по воспитательной работе. Повезло, что не к самому Начальнику Академии. По слухам, тот был суров и обычно такие встречи заканчивались вылетом из учебного заведения. Впрочем, он был персонажем полумифическим, так что ученики горазды были придумывать про него разные небылицы. Видела я его один раз, издалека, на торжественном построении.       Высокая седая дама с потрясающей осанкой холодно взглянула на нарушителей и начала прохаживаться туда-сюда перед нами, грозным голосом отчитывая за проступок:       — Недопустимое поведение!.. Никогда еще такого не было! Я могу понять мальчиков, но вы!.. Как вы могли?! Как вам не стыдно? Вы же девочки, леди! Будущая краса и гордость королевства! А вы?..       — Но это она начала! — попыталась оправдаться Анжелика и спихнуть всю вину на меня.       — Молчать! — рявкнул комендант так, что мы непроизвольно вздрогнули.       — Спасибо, господин Торес, — кивнула дама и продолжила. — За недостойным поведением замечены обе. Значит, обе виноваты и обе понесете заслуженное наказание.       — Отработка. Сегодня! — рыкнул комендант и указал на дверь.       — Надеюсь, мытье посуды в холодной воде остудит ваши головы и заставит задуматься о том, как должно вести себя леди, — услышали мы напутствие прежде, чем нас выставили вон.       И вот мы, лишенные ужина, спускаемся в полуподвальное помещение, где будем драить пригоревшие сковородки и чаны. Очаги были потушены, и хоть на улице было тепло, толстые каменные стены и пол словно излучали холод, от которого не спасала легкая летняя форма. Поначалу было еще терпимо, но ближе к полуночи температура упала, и вода, до этого казавшаяся холодной, стала ледяной, а изо рта вырывался пар*.       Рук я уже почти не чувствовала, а непроизвольная мелкая дрожь заставляла зубы противно стучать. Лика давно уже перестала возмущаться и только всхлипывала, возюкая тряпкой в ледяной воде.       Я вытерла руки полотенцем и устало опустилась на лавку, грустно окидывая взглядом оставшиеся кастрюли и прочую утварь, которую надо было вымыть. Подтянув колени к груди и постаравшись сжаться в комочек, чтобы согреться, я вздрогнула, почувствовав прижавшееся к боку теплое тело. Так мы и сидели, греясь друг об друга, пока Анжелика снова не начала ворчать. Видимо, отошла.       — Как унизительно! — обида в голосе соседки была неподдельной. — Меня, герцогиню, заставили за кем-то мыть посуду. Я не посудомойка, — недовольно бурчала она, — почему нам дали отработку?..       — Да потому что ты идиотка! — не выдержала я. — Ну подрались бы. Подрались бы и никто не узнал, а ты зачем-то потащила свою… Эту…       Соседка молчала, разговор затих. До конца согреться не получалось. По телу изредка пробегала дрожь, а спрятанные в рукава кисти рук неприятно кололо иголочками.       — Слушай, — решила я поговорить начистоту, — мне неинтересно тратить время и силы на войну с тобой. Я сюда учиться приехала, а не прозябать на отработках…       — Пф, — громко фыркнула Лика, — зубрила…       — И что? Между прочим, я учусь лучше тебя и вхожу в первую десятку, а ты в конце списка болтаешься, — договорила я. — И ори потише, а то нам добавят еще часов, а после сегодняшней ночи я даже не представляю, как не заснуть и суметь что-то понять на уроках.       — И что ты предлагаешь? — внезапно спросила девчонка, старательно глядя в сторону. Ну-ну.       — Заключить перемирие, — предложила я, встав прямо перед ней. — Ты меня не трогаешь, а я могу иногда помогать тебе с уроками, но ровно до первой испорченной вещи. Идет?       — Ладно, — быстро согласилась Анжелика. Видимо, родители тоже в чем-то ущемляли ее за плохие результаты.       — Слово?       — Слово, — немного помявшись, выдавила она, кинув на меня обиженный взгляд.       И мы пошли домывать оставшееся. Закончили незадолго до побудки. Естественно, весь день еле таскали ноги, засыпая чуть ли не на ходу. Я едва понимала, что говорят преподаватели. Удивительно, но Лика в обед сама подошла и молча поставила передо мной флакон с бодрящим тоником. Приметные стеклянные баночки служили одним из способов расплатиться между собой. Руководство Академии не поощряло их использование, но и не запрещало. В предэкзаменационный период больше двух третей обучающихся спасались только им.       Не то чтобы мы с Анжеликой стали после той незабываемой ночи друзьями, но она свое слово держала. Больше можно было не опасаться найти свои вещи испорченными и дергаться при малейшем шорохе. А то, что иногда мне приходилось писать ей домашку… Так у нее мозгов от этого не прибавится, а я имею шанс лучше изучить тему и повторить материал. И хоть из-за этого и приходилось больше просиживать в библиотеке, но зато конфликт был исчерпан.       В библиотеке же я ближе познакомилась с Зигрейном. Он почти постоянно пропадал там, обложившись какими-то энциклопедиями, картами, справочниками, что-то хаотично черкая на валяющихся тут и там на столе листах.       Вообще, впервые я всерьез задумалась, как с ним сблизиться, когда увидела, как ловко он ушел от столкновения с каким-то задирой со старшего курса. Подросток пер на Зигрейна, собираясь толкнуть его плечом. Намерения мальчишки были настолько прозрачны, что проходившие мимо студенты стали притормаживать, чтобы посмотреть на ссору. Но Зигрейн в последний момент применил магию, словно размазавшись в воздухе, а его оппонент, неловко заваливаясь набок, неуклюже переступил ногами и, запутавшись, рухнул на пол. Окружающие засмеялись, а мой одноклассник, даже не обернувшись, пошел по своим делам.       То, что мне нужен наставник для изучения магии, было понятно почти с самого начала, но один случай помог мне осознать, насколько самонадеянной я была, рассчитывая осваивать магическое искусство, поднабравшись теоретических знаний.       «Теория магии и волшебства, а также сил небесных, великих и непознанных» была толстым талмудом на шестьсот с лишним страниц. Пока стащила с полки, думала, что пуп развяжется. Стоило положить ее на стол и благоговейно провести ладонью по обложке, как сзади раздался издевательский смешок:       — И что с этой книгой будет делать такая малявка?       — Читать, конечно, — обиделась я, оборачиваясь. Девушка со старших курсов с интересом рассматривала меня.       — Читать… — словно смакуя, повторила она и вдруг весело расхохоталась, утирая слезы и хватаясь за живот. — Ну-ну, насмешила. Ты собралась учиться магии, начав с теории? — я кивнула, чувствуя подвох. — Большей глупости в жизни не слышала, — снова рассмеялась девчонка. — Давай так, если ты поймешь хотя бы то, что написано на первой странице, я сама научу тебя основам, идет?       — А ты…       — Я Уртир Милкович, слыхала обо мне? — девушка смотрела твердо и уверенно. Она знала себе цену. Я завороженно кивнула, во все глаза пялясь на волшебницу.       Все знали, что Уртир Милкович — креатура Совета магов. Она была чудовищно сильна и, поговаривали, что владеет легендарной магией времени. В последнее почти никто не верил, но вот ее потенциал ни у кого не вызывал сомнений. В Академии Уртир тоже пришлось непросто, как и мне, и остальным детям, поступившим по квоте. У нас было три модели поведения, чтобы более-менее спокойно дожить до выпуска: получить покровительство высокого рода — и так поступало большинство, не сумев выдержать морального давления; поставить себя так, чтобы не лезли, но кроме Уртир и, пожалуй, Зигрейна, среди нас больше таких не было — я же, скорее, умела договариваться, угрожать и льстить — в общем, упражнялась в дипломатии и лавировала; или терпеть.       Возможно, я бы тоже пошла по пути наименьшего сопротивления, но получение покровительства имело один серьезный минус — ты никогда не сможешь подняться выше своего патрона. А если он впадет в немилость, потеряет статус или окажется хроническим неудачником, дураком или болтуном — в общем, не сможет удержаться при дворе? Что тогда? Тонуть вместе с ним? Изменения в устав Академии внесли около тридцати лет назад, так что система работала и примеры как удачные, так и не очень имелись. Да и отец будет разочарован, если я вместо того, чтобы налаживать связи, как обещала, пойду по легкому пути и прогнусь под покровителя, так что приходилось изворачиваться.       Открыв первую страницу, я начала читать теорию магии и к концу абзаца поняла, что Уртир имела в виду. Это все равно что начинать изучение математики не с цифр и простых примеров на сложение и вычитание, а с высшей математики, например, с топологии. Девушка снова посмеялась над моим сосредоточенным лицом, но смилостивилась и предложила обращаться, когда я поднаберусь знаний.       Определенно, мне нужен был учитель. А так как вариантов было ровно два: учить или не учить, а кандидатура на роль учителя была и вовсе в единственном экземпляре, то я решила попробовать договориться.       Сначала долго присматривалась, пытаясь подобрать наилучший момент, но кандидат в учителя всегда был одинаково нелюдим и сдержан, так что, устав тратить время и выискивать повод для беседы, решила поговорить с ним напрямик.       — Привет, — поздоровалась я, осторожно присаживаясь за его стол. Смерив меня хмурым взглядом, мальчик что-то буркнул и уткнулся в книгу.       Из-за его пугающей татуировки и скверного характера вкупе с жутковатой улыбкой дружить с ним никто не спешил. Синеволосый оказался одиночкой. Даже тогда, когда все остальные уже успели разбиться на более мелкие группки по интересам, он предпочитал быть сам по себе. Впрочем, не он один. Я тоже сидела за партой в одиночестве, несмотря на приятельские отношения с Фионой и Эолантой.       — Зигрейн, ты можешь научить меня магии? Я обладаю волшебством, но отец… Он, скажем так, не считает это направление в моем развитии приоритетным. Но я не хочу терять эту возможность, — горячо говорила я, приоткрывая ему душу.       — Ну-у… А что мне за это будет? — с интересом спросил мальчишка.       — А что ты хочешь? — оживилась я. Этап торга был мне прекрасно знаком и понятен.       — А что ты можешь мне предложить?       — Деньги?       — Хм… Для начала пойдет, но мы пересмотрим договор, если мне понадобится что-то другое. Устраивает? — столь быстрое согласие обескураживало, чудился какой-то подвох, но упускать такую возможность я не имела права.       С Зигрейном у нас сложились странные отношения, скорее деловые, нежели дружеские. Какие могут быть у гения и взрослой не по годам девочки — сотрудничество к обоюдной выгоде. Ты мне, я тебе. Гению тоже нужны были собственные деньги. Личные разработки и исследования требовали немалых вложений: редкие карты небесных тел, атласы и прочее стоили кучу драгоценных, а ведь хотелось и себя побаловать, и на каникулах не зависеть от благорасположения наставника. И хотя его покровитель был богат, но, думаю, своего подопечного он не баловал. Давалось только то, что было нужно непосредственно для учебы. Вот за возможность учиться я и отдавала почти все свободные карманные деньги.       Это было невероятно. У Зигрейна уже на первом году обучения был проект расчета нового типа магии. Проект казался очень перспективным, хотя и требовал многоступенчатых расчетов, которые педантичный Зигрейн проверял по несколько раз. По астрономическим атласам и справочникам можно было рассчитать, как использовать силу космических объектов.       Например, заклятие Метеор, которое он походя продемонстрировал в коридоре, избежав столкновения со старшекурсником, было основано на поиске в атмосфере конкретного объекта, подходящего по заданным параметрам. Найдя искомое, заклятие устанавливало привязку к объекту и строило связь объект-заклинатель. После чего копировало одну из его характеристик — скорость — и передавало заклинателю. Так пользователь получал возможность двигаться со скоростью небесного тела, пока длится его полет-горение в атмосфере. Правда, весьма недолго. Впрочем, для атаки или быстрого перемещения должно было хватить. Для получения даже такого результата нужно было проделать колоссальную работу. И он справился.       Уже на первом курсе Фернандес додумался и сумел осуществить разработку нового заклинания. Зигрейн был настоящим гением, и мне повезло заполучить этого гения себе в наставники.