За поворотом реки

Они молчали всю дорогу. Говорить было не о чем. Ни у того, ни у другого больше не было аргументов. Да они уже были и не нужны. Сэм признавал правоту слов Дина, но это ничего не меняло. Он так же видел, что и брат в свою очередь признает его правоту. И от этого на душе становилось еще тяжелей: Сэму так хотелось, чтобы брат либо безусловно согласился с его доводами, либо сам нашёл такие слова, которые смогли бы переубедить. Ему не хотелось выбирать. Но его жизнь, его судьба, как и всегда, не предлагала ему легкого пути и готовых ответов. Судьба будто смеялась над ним, провозглашая, что решать эту задачку ему придется самому, без помощи «класса». И самому нести ответственность за последствия своего выбора. Она подсказывала, чихая мотором арендованного Форда, что самый нелегкий в жизни выбор не между двумя типами зла, большим и меньшим, а между двумя одинаково верными решениями. Они ехали по городу, раскрашенному светом окон, как рождественская елка яркими гирляндами. И Сэм смотрел в окна, за каждым из которых текла непростая (бывает ли она проста?!), но мирная жизнь других людей. Незнакомых. Обычных. Уязвимых. И в голове, обгоняя одна другую, устраивали дрэг-рейсинг мысли о том, что эти люди, столь похожие и непохожие на него самого, сейчас ложатся спать. Кто-то, возможно, для того, чтобы проснуться и отправиться на пляж. И утонуть. И в то же время думалось, что ему самому хотелось бы заснуть так, как они, без мыслей о том, что ждёт завтра. Без страха. Без чувства вины. Из ванной доносился негромкий шум бегущий воды. Дин не умел принимать душ тихо: обычно он фыркал, шумно полоскал рот, гремел чем-то, что-то мурлыкал, а порой даже нарочито фальшиво напевал что-нибудь из отцовской коллекции старого рока. Сегодня же из ванной не доносилось ни единого лишнего звука – только бесстрастный стук капель по полу душевой кабины. И Сэм прекрасно понимал, что это означает. Дин размышлял. Дин вспоминал их разговор. Дин тоже искал решение и выбирал линию поведения. Все утро и весь день Дин был терпимым, мягким и мудрым, под конец дня – сорвался. И теперь Сэм мог поспорить, что из душа брат выйдет иным, в третьей своей ипостаси: шутником, раздолбаем. Привычная маска… Универсальная, как черная маска Бэтмэна. Сэм ошибся. Дин вышел на кухню спокойным и даже умиротворенным. И молчаливым. Он плеснул кипятка в грязную чашку, кинул в него ложку растворимого кофе, сделал пару круговых движений рукой, будто от этого кофейные крупицы должны были раствориться лучше, и провозгласил: - Я – спать. Едва ли Дин мог удивить Сэма больше, чем в этот момент. И Сэм отдавал себе отчет в том, что все его недоумение было буквально написано на его лице громадными буквами: яркими, слепящими, как реклама казино в Вегасе. Но поделать с собой ничего не мог: брови уже поднялись вверх, лоб сморщился… Дин часто шутил, что так сильно морщить лоб – дурная привычка. И что к сорока годам Сэм станет похож на породистую собаку - шарпея. А Сэм всегда размышлял потом, есть ли у него на самом деле шанс дожить до сорока. По всему выходило, что нет. А, значит, и мимических морщин можно было не бояться. Сейчас, впрочем, было не до подобных размышлений. - А дело? – Как-то совсем по-детски спросил Сэм. Дин пожал плечами, зевнул – широко, напоказ. - Твоя охота. Дерзай. - Это такое наказание, да? – Взвился Сэм. – Ну, считай, что я… осознал, проникся… - Наказание? Причем здесь «наказание»?.. Хотел самостоятельности, получай. Доказывай себе всё, что доказательства не требует. Глядишь, к чему-то да придёшь… Дин смотрел на него без злости, без негодования. В его взгляде не было вообще ничего, кроме усталости. И Сэму даже на долю секунды показалось, что Дин и впрямь оставляет дело на него просто потому, что хочет немного отдохнуть. В это хотелось поверить. Но поверить в это было невозможно: Дин был в принципе не способен на такие поступки. А, значит, этот жест был ничем иным, как своеобразным психотерапевтическим приёмом для замученного своей работой охотника (он же – педагогическая затрещина для младшего брата). И Сэм высказал то, что Дин, по его мнению, ожидал услышать. - …А если я облажаюсь?.. И люди погибнут… Дин сел напротив, шумно отхлебнул кофе, и смешно скривился – кажется, обжегся не в меру горячим напитком. Весь его вид, даже поза – закинутая за спинку стула рука, кажущаяся расслабленность – не хуже слов говорили по-диновски самодовольное, по-братски великодушное: «Не дрейфь, ботаник. Подстрахую!» - Знаешь, мне кажется, связь я нашёл… - Неуверенно начал Сэм. Дин взглянул на него поверх монитора. Ночь подходила к концу, кофе они выпили весь. Всё чаще возникала мысль позвонить Бобби, спросить совета. И догадка Сэма была сейчас как нельзя кстати. Сэм видел это по глазам Дина: покрасневшим от бессонной ночи и бдений за компьютером и уже заранее лучащихся гордостью. - Ну, не тяни!.. - Я вот всё думал, что объединяет жертвы… Нет, то, что тварь не проявляла себя больше десяти лет – это еще можно объяснить… Наелась тогда, впала в спячку… Дин кивнул, подтверждая, что подобная версия вполне может быть верной. - А вот, как она выбирала себе жертву… Купальщиков-то – уйма. И вот, что пришло в голову. Помнишь, Стэйси сказала, что тот парень, Алекс, упал и поцарапался? У тебя тоже была рана на руке… Что если горгулья реагирует на запах крови… Как акула? Дин вновь кивнул. - Хорошо… - Задумчиво протянул он. – Если ты прав, то мы, по крайней мере, знаем, как её выманить. Осталось узнать, как её можно убить… - Я уже рассказывал, - Сэм устал, а потому начинал раздражаться. – По легенде архиепископ Руана… святой Роман… усмирил её с помощью креста, заманил в город, где горожане её убили. - Вот подробней с этого момента… - Быстро откликнулся Дин. В голосе брата было столько ехидства, что Сэму захотелось тоже ляпнуть что-нибудь ироничное, а, возможно, даже обидное в ответ. Только сил на это не было, а Дин вдохновлено продолжал. – Убили, я понял. Запомнил. А вот напомни: чем? Сэм зевнул. Спать хотелось все сильней, глаза закрывались против воли. И кипа бумаг и газет на столе манила прилечь на неё и испробовать, насколько она жестче подушки. И почувствует ли Сэм разницу вообще. - …Что может быть за оружие у горожан средневекового города? – Сонно ответил он. – Ну, может, ножи, топоры, вилы… Может, факелы… Короче, железо и огонь. Как и всегда… - Не многовато ли «может» для успешной охоты? Дин говорил вполне миролюбиво, но Сэму казалось, что брат специально выводит его из себя, давит на то, что Сэм еще не дорос ни до самостоятельной охоты, ни до самостоятельной жизни, ни до права на свой собственный выбор пути. - Да чего ты от меня хочешь?! – Прорычал он. – Что узнал, то и рассказываю. Ты так вообще впустую полночи ноутбук гипнотизировал! Дин встал из-за стола, во вкусом потянулся, передернул плечами, разминая мышцы. - Чья охота, тот и пашет! – Почти весело заметил он. Казалось, он прикрыл глаза всего лишь на минуту, чтобы скоротать время, пока Дин уходил в комнату за телефоном. А когда не без труда открыл их, увидел, что в грязное кухонное окно уже светит во всю яркое июньское солнце, бликуя на стеклянных краях вымытой начисто – вот так сюрприз! – чашки с кофе. Дин, видимо, и не ложился. Помыл посуду, сходил за продуктами… И, пусть подобное предположение было и нелепым, кажется, разжег камин. В доме было жарко, слишком жарко, а на газете, на которую Сэм примостился головой во сне, расплылось влажное пятно. - С пробуждением, мистер «Независимость»! – Приветствовал его Дин. Сэм нахмурился. Уже собрался огрызнуться, в душе коря себя за то, что вечером так опрометчиво рассказ брату о своих планах, о колледже. И тут же самого себя одёрнул, догадавшись, что на самом деле стало причиной подкола. «Мистером Независимость» он сегодня был по иной, куда более прозаичной причине. Он уснул на газете, прямо на заголовке статьи о какой-то демонстрации каких-то там меньшинств, гласящем «Мы – за независимость!» И, судя по всему, последнее слово заголовка отпечаталось сейчас на его влажном от пота лбу. Сэм потёр лоб, стирая типографскую краску. Жизнь иногда любит подшутить: хочешь независимости – ходи с транспарантом. Прямо на лице. Сэму стало не по себе. Стыдно. И за беспочвенные подозрения, и за тот срыв ночью. Дин меньше всего был виноват в его проблемах, а доставалось именно ему. Чертовы восемнадцать! И неумение контролировать эмоции! - Дин, прости… Я… - Сэм не знал, что ему сказать еще. - Это ты прости, - легко отозвался Дин. – Не стоило тебя подкалывать. Ты и так горы свернул… Сэм неловко улыбнулся. Дин взял вину на себя, а его самого к тому же еще и похвалил… От этого на душе становилось и легче, и в то же время как-то неспокойно. - И, да… - Хмыкнул Дин. – Давай же скрепим наше братское примирение гордыми мужскими объятьями!.. Дин, раскинувший руки в стороны, будто и впрямь приглашая обняться, казался воодушевленным и притворно восторженным. - Клоун! – Фыркнул Сэм, старательно пряча улыбку. - Придурок! – Усмехнулся Дин. «Пароль» и «отзыв». Ссора, несерьезная, состоящая из подколов и шуточек, и перемирие. Сэм впервые подумал о том, что будет, похоже, скучать по всему этому куда больше, нежели ему казалось.