Берлинский монстр

Гермиона не горела желанием ехать в Берлин. В родном Лондоне дела у неё шли неплохо: прекрасные отношения с парнем, любимая работа — что ещё нужно для счастья? Но размеренное течение жизни нарушилось в миг, когда Рон получил повышение и перевод в Германию и тут же сделал Гермионе предложение руки и сердца, чтобы поехать вместе. Посоветовавшись со своей близкой подругой Джинни, Гермиона решила, что стоит пожертвовать налаженным образом жизни ради семьи. Вот только семьи не получалось. Рон добился участия в каком-то секретном проекте, который он не имел права обсуждать даже с женой, и стал пропадать на работе. А Гермиона очень скоро обнаружила, что ей целыми днями совершенно нечего делать. Она пыталась разбавить серые будни прогулками по городу, но ощущала к Берлину всё большую неприязнь. Его панельные дома и обилие памятников убиенным евреям производили гнетущее, весьма мучительное впечатление. В отличие от жены, Рон быстро адаптировался. Вместе с ним сюда по работе переехали двое его друзей, так что от недостатка общения он не страдал. Гермиона же ощущала тотальное одиночество. Рон отчаянно старался уделять внимание жене, но из-за отсутствия совместных занятий оказалось, что, кроме текущих бытовых дел и общих воспоминаний, им и обсудить нечего. — Прости, что мне приходится так много работать, — сказал как-то Рон, чувствуя подавленное настроение жены. Сегодня он пришёл так поздно, что Гермиона ждала его, лёжа в постели с книгой. — Ты не виноват, — ответила она, погладив его по рыжим волосам. Она никогда не упрекала его, понимая, как важна для него эта работа. И всё же Гермиона не так представляла себе их совместную жизнь в Берлине. Отказавшись от солидной должности и решив посвятить себя семье, Гермиона надеялась, что они станут проводить вместе больше времени, а получалось наоборот. Рон уверял, что после Нового года всё изменится, нужно только немного потерпеть. И она терпела. Казалось, что терпела целую вечность, хотя с момента переезда прошло всего две недели. С каждым днём Берлин становился всё невыносимее, душил высотными домами, напоминающими о тоталитарном прошлом восточной Германии, толпами мигрантов, уродливым языком, который Гермиона тем не менее прилежно учила с первого дня. Она честно пыталась привыкнуть к этому неприветливому городу. Но её всё бесило. Раздражала прямолинейность немцев, их простоватый юмор, их свинина и квашеная капуста, а ещё хот-доги и Brezel на каждом углу. Гермиона безумно скучала по Англии. По милым кофейням, по запаху лаванды, высаженной у дома через дорогу, по красным автобусам и чёрным кэбам, по фиш-энд-чипс и особому, влажному аромату Лондона после дождя. С каким удовольствием она прошлась бы сейчас по утреннему Гайд-парку и как много отдала бы за возможность хотя бы полчаса побеседовать на родном английском с соотечественником.