Последний корруниец: История Мирабель

После занятий Силмар помог Милки собрать вещи в сумку, и ребята отправились… куда-то. Милки не говорила о своих планах, но наверняка пойдут гулять. Мирабель поймала себя на мысли, как же красиво они смотрятся вместе. В первую очередь, потому что Милки наконец выглядела счастливой. У школы они разошлись, и Мирабель снова некоторое время стояла на крыльце, провожая взглядом влюбленных. В этот раз Милки совершенно без стеснений взяла теперь уже, наверное, своего парня за руку. На что тот ответил резкими, настойчивыми объятиями. С силой обнял Милки за талию и прижал к себе. К удивлению, она даже не сопротивлялась до тех пор, пока Силмар не попытался ее поцеловать. Лишь тогда она грациозно вывернулась и вновь взяла его за руку. Быстро же у них отношения развиваются. В умиленные размышления вмешался голос Джозерита. — Воздухом дышишь, клуха? Мирабель тут же повернулась. Из школы вышли те трое и быстрым шагом, явно с недобрыми намерениями, приближались. Сердце словно остановилось, а ноги обмякли. Девушка медленно попятилась назад. — Думаешь, я просто так забуду твой наезд? — хулиганы быстро окружили Мирабель, не позволяя и шагу сделать. Джозерит тут же толкнул Мирабель с такой силой, что, если бы не стоящий сзади Блэйк, она бы непременно упала. Блэйк сдернул с ее плеча сумку и вновь последовал толчок обратно к Джозериту. — Силмар не защитит тебя! За спиной послышались звуки высыпающихся из сумки вещей. Больше это не походило на подростковые шалости. Похоже, сейчас ее будут бить. По-настоящему. Во рту пересохло, и каждую фибру души пронизывал страх. Дышать получалось лишь короткими, быстрыми, поверхностными вдохами. — На колени! Снова последовал толчок, и вновь Мирабель налетела на Блэйка спиной. В ушах начало звенеть от переполняющего страха. Она не могла выдавить и слова, лишь смотрела во взбешенные глаза Джозерита. —На колени, я сказал! Кулак парня сжался, костяшки пальцев побелели. Еще мгновение, и он нанесет удар. Мирабель просто спрятала лицо за руками, готовясь к самому худшему. — Шпана, опять шлангуете? — Раздался грозный женский орочий голос. Мирабель убрала руки и обернулась. К ним приближалась Улот. Как всегда, статная и устрашающая. Обидчики тут же выпрямились, словно на строевом смотре. Во взглядах их читались смятение и страх. – Силы девать некуда? Руки чешутся? Так я вас мигом в ополчение запишу. Там вам мозги-то вправят. А ну, бегом отсюда, хмыренки! Смелость хулиганов куда-то резко улетучилась. Еще бы! Только попробуй хоть слово сказать главе ополчения. Мирабель же не смогла сдержать громкий выдох облегчения. Успело показаться, что невредимой уйти не удастся. Однако что Улот тут делает? Неужели, просто мимо проходила? — Спасибо, госпожа. Думала, мне конец… — Тело девушки обмякло и расслабленно сгорбилось, видя, как хулиганы удирают, постоянно оглядываясь. Улот тоже смотрела на молодых людей, но с каким-то равнодушием или задумчивостью. — Задирают? Больше не будут. Сегодня же поговорю с их родителями. Мирабель несколько удивилась, ибо не понимала желания заступиться за нее. Улот не славилась сочувствием. Однако не радовать это не могло. Уж совсем не хотелось становиться очередной жертвой школьных хулиганов. Не только насмешек, но и возможного физического насилия. — С-с-спасибо… — Да, —Орчиха повернулась спиной к Мирабель и протянула здоровенную ручищу. — Пойдем. Хенрик попросил привести тебя как можно скорее. Мирабель взяла Улот за руку и последовала за ней. Оставалась непонятна такая спешка. Она бы и сама пришла, быть может, несколько позже, но пришла бы. Да что гадать-то? Вот дойдет и узнает, почему Хенрик захотел как можно скорее видеть ее. Мирабель едва успевала за длинноногой орчихой. Иногда шаг переходил на бег. Все же чувствовалась какая-то гордость. Идти с одним из самых уважаемых жителей Этернила и общаться как со старой знакомой - дорогого стоит. Улот вела себя непривычно радушно: шутила, расспрашивала об учебе, о личной жизни. Несмотря на радушие, все равно чувствовалась какая-то неловкость. Броня Улот наводила на разные мысли. Слегка заржавевшие полулаты, которые она носила еще со времен жизни в родном племени, пережили не одну сотню битв. На боку зияла широкая дыра от меча или топора. В условиях Этернила просто нет возможности ухаживать за такой броней. Каково это, выходить в бой? Один на один, на незнакомого противника. Даже предугадать сложно, на что он способен. Мирабель решила поинтересоваться. — Как это - выходить на бой, зная, что через секунду твоя жизнь может оборваться? О чем ты думаешь, когда сражаешься? Как подавляешь страх? Или ты не боишься? Улот широко улыбнулась. Несмотря на острые клыки, торчащие из нижней челюсти, улыбка казалась довольно милой. Становилось понятно, почему Хенрик выбрал ее. — Как это - ходить в школу каждый день? Поверь, в сражении я не думаю о смерти, не думаю ни о чем. Думать надо было раньше, чтобы не допустить сражения, а не когда клинки обнажены. — А страх? Что ты чувствуешь, забирая чью-то жизнь? — Я не испытываю страха во время боя. Кто испугался - тот уже проиграл. А чувствую? Зависит от боя. Больше всего мне нравилось сражаться с инквизиторами. Они дерутся честно. Для них каждое сражение - это дань своему богу. Они не осмелятся нанести подлый удар, не сбегут, будут сражаться до последнего вздоха. И не убьют, если ты проиграл и бросил оружие. Убивая такого, я чувствую благодарность. За очередной урок, за адреналин, за ту жизнь, что они отдали во имя своей веры. — Инквизиторы - это армия богов. Они сражаются в основном с коррунийцами, ведь так? И что вы не поделили? Улот скривила недовольную улыбку и задумчиво уставилась вдаль, словно ища там что-то. — Мое племя ело всех. И инквизиторов, и бандитов. Мирабель знала эту темную страницу прошлого Улот. Весь Этернил знал. Орки едят людей, и ни для кого это не новость. Благо, Улот давно отказалась от этой отвратительной привычки. — А с кем больше всего не нравится сражаться? Улот прищурила один глаз и почесала подбородок. — Сложнее всего с коррунийцами, конечно. Трижды сражалась с ними. Два боя закончились для меня в лазарете. Они дьяволы. А их ярость… лучше бы тебе никогда не видеть ее лично. Дрожь пробежала по телу Мирабель. Приходилось слышать этот рев, когда коррунийцы впадают в свою знаменитую ярость. Ничего более страшного она в жизни не слышала. Даже не читала. — А противней всего… с бандитами и гоблинами, наверно. Подлые твари. Про бросание песка в глаза вообще молчу - обыденность. Однажды со мной произошел такой случай… — Улот снова широко заулыбалась и бросила взгляд на Мирабель. — ...Сражались мы как-то с шайкой. Ну, мы - орки. Понятно, кто победит. Так вот. Схлестнулась я с худощавым человечком. Именно человечком - мелкий, противный. Я его пополам разрубила. Но перед этим первый же мой удар ему в щит едва не уронил его. Тогда он испуганно посмотрел мне за спину и истошно заорал тыкая пальцем, как будто старшего демона увидел. Я, дурында, и обернулась. Конечно, там никого не было. Этим глупым поступком я оставила себя незащищенной. И он попытался им воспользоваться. Хитрый клоп. Меня можно обмануть, а вот мое орочье чутье - не получится. Увернулась, в общем, и убила. Мирабель с ужасом осознала, как много она не знает о жизни за пределами деревни. А ведь собиралась покидать Этернил. Нужно непременно ознакомится с жизнью снаружи, и не из книг. Писатели склонны приукрашивать или наоборот - приуменьшать. Или вовсе упускать важные детали. В идеале, было бы хорошо послушать рассказы Улот, если она не откажет. Наконец показался дом старейшины. И орчиха резко сменила направление. — Вот и привела. У меня дела. Иди, в общем, — Улот покинула Мирабель так же неожиданно и быстро, как и встретила у школы. В голове вновь всплыли накопившиеся вопросы. Чего же Хенрик хочет? И Мирабель, постучав, вошла в дом. Все еще непривычный и чужой, но уже вызывающий приятные чувства. — Садись! — с наигранным радушием сказал Хенрик, указывая на стул около себя. Затем свернул какой-то пожелтевший от времени свиток и положил руки на стол. Девушка молча села. Теперь возникало еще больше вопросов. —В общем, я поразузнал о тебе. Поговорил с мамой, с соседями, с директором, учителями… ты же понимаешь, что я тебя не книги перебирать к себе взял? Мирабель недоумевающе захлопала глазами. — А зачем? — Я сам могу следить за книгами, не один десяток лет уже слежу. Мне нужен помощник. А в перспективе - тот, кто заменит меня на посту старейшины. И ты пока - лучший вариант. Мирабель обомлела. Она? Старейшина? Да ребенок же еще совсем. Может, Хенрик шутит? Хотя сосредоточенное лицо говорило об обратном. — Но почему я? Да и старейшин же выбирают на собрании жителей. — Обещай, что наш разговор останется между нами. Я могу тебе доверять? Мирабель быстро закивала. Этот разговор интриговал все больше и больше. — Голосование - лишь видимость. Для стада, которое должно чувствовать, что что-то решает, чтобы окончательно не задохнуться в осознании своей ничтожности. Народу, толпе, нельзя доверять принятие важных решений. Толпа хаотична, непредсказуема, ведома, глупа, наивна, доверчива, порой безрассудна и импульсивна. Вот скажи, как рыбак может выбирать, кто лучше справится с управлением? Чтобы понимать это, он сам должен хоть немного разбираться в управлении. Согласись, ты же не доверишь зашивать тебе рану какому-нибудь пастуху? И так же не поверишь пастуху, если он тебе скажет, что «вон тот вот гончар сможет зашить лучше, чем вон тот врач». Каждый должен заниматься своим делом. Такая открытость, откровенность слегка смущала. Но Мирабель решила все же дослушать, прежде чем делать какие-то выводы. — У тебя гибкий ум, в отличие от остальных. Ты много читаешь, за счет этого развивая логику, воображение, учишься предсказывать последствия решений. Твой мозг работает, постоянно, в отличие от рыбака, который целый день ловит рыбу, а потом напивается до зеленых соплей, и так продолжается изо дня в день. Как такой человек может изменить чью-то жизнь к лучшему, если не в состоянии даже осознать, что его собственное существование - это вонючая клоака? — Я не понимаю… значит, все в нашей деревне - ложь? — Мирабель прокручивала услышанное в голове раз за разом, пыталась осознать. И, к своему ужасу, находила в этих отвратительных признаниях здравое семя. —Для народа не ложь! Этернилу нужен сильный лидер, способный принимать тяжелые решения. Я задал вопрос одному из прошлых кандидатов: ты идешь с группой детей по пещере. Внезапно на вас выходит огромный тролль. Твои действия? Мирабель сочла этот вопрос риторическим и отвечать не стала, и маг, глубоко вздохнув, продолжил. — Так вот, он ответил, что бросится в бой. Ведь дети! Их нужно защитить. Подумать о последствиях он в принципе не способен. В голове лишь мнимое геройство. Задерет его тролль. Кому легче станет? Детям? Так тролль и их задерет. А если кто-то и убежит, то где гарантии, что за углом не встретится еще один тролль, и защитить детей будет уж точно некому. — А что бы сделали Вы? – Мирабель презрительно прищурилась. И как она не замечала таких качеств в старейшине раньше? — Я брошу одного из детей троллю и, пока он жрет, уведу остальных. Пастух не должен жертвовать собой во имя стада. Ведь стадо без него погибнет. Мирабель положила руки на стол и уткнулась в них. В голове все перемешалось. Казалось бы, устоявшиеся за шестнадцать лет взгляды на жизнь пошатнуть не так уж и просто. Но у старейшины получилось. — Вижу, перегрузил я тебя. Не спеши, обдумай все. Я не тороплю. Как решишь – скажи, — теперь голос Хенрика звучал привычно радушно и спокойно. Только сейчас Мирабель поняла, сколько же в нем фальши. Хотя без этой фальши Этернил наверняка не стал бы одной из самой процветающих деревень. Мирабель почувствовала у себя на затылке легкое прикосновение, поглаживание. — Иди чаю попей и принимайся разбирать книги. Мирабель решила так и поступить: усевшись на кухне, она довольно долго пила непривычно крепкий, свежий, сладкий чай. Десятки раз в голове прокручивался произошедший разговор. Как же многого она еще не понимает! Насколько же она глупа и наивна, а еще собирается уходить из деревни! Ей просто не выжить там без маминой опеки. Руки опустились. Мирабель не знала, что ей делать. Быть может, действительно нужно оставить затею с уходом и ухватится за ниточку, ведущую к лучшей жизни, жизни старейшины? Неожиданно из главного зала донесся встревоженный крик: — Они идут! — кричала Улот. Мирабель тут же вскочила, поставив чашку на стол, и ринулась в зал. — Где они? — в глазах Хенрика читался неподдельный, первобытный страх. Мирабель никогда не видела настолько перепуганного эльфа. — Минут через десять в деревню войдут! — Кто? Не удержалась от вопроса Мирабель. Ей и самой становилось страшно. — Коррунийцы гонят инквизиторов Селесики сюда! Нас ждет битва! — Я побежала! —тут же протараторила Мирабель и ринулась к выходу, но ее грубо схватила за руку Улот. — Не успеешь! Одно из самых важных правил для девочек, не достигших предела роста. При приближении коррунийцев необходимо спрятаться и сидеть, пока кто-то не скажет покинуть убежище. Убежищем обычно служил хорошо спрятанный погреб. Ведь коррунийцы, похотливые звери, не особо интересовались, достигла ли девушка предела роста и могли затащить в кровать любую. Вне зависимости от ее желания, и никто им воспрепятствовать не сможет. — А что мне делать? — Тот ужас в глазах Хенрика теперь передался и ей. Не просто передался - усилился в разы. А что, если… она станет жертвой? Паника нахлынула с новой силой, и она вновь попыталась вырваться, чтобы убежать. Правда, куда бежать? Обычно пряталась дома, но до дома идти явно больше десяти минут. — Так… — Хенрик положил руку на грудь и протяжно выдохнул, надув щеки. — Сядь на стул и не рыпайся. Лидер должен принимать тяжелые решения, помнишь? Я придумаю что-нибудь. — Бросишь одно ребенка троллю, чтобы спасти остальных? – Истерично прокричала Мирабель. На глаза наворачивались слезы. — Просто успокойся и сиди! — Прикрикнул эльф и тут же повернулся к Улот. — А ты разгони всех с улиц. Что бы ни случилось, не вступать в бой с коррунийцами. Переживали их похождения всегда - переживем и сейчас. Уверенность в голосе Хенрика немного успокаивала. Голова начала соображать. Ну выбежит она на улицу: если не убьют, то запросто может изнасиловать целая рота коррунийцев, что тоже убьет ее, если не физически, то морально уж точно. Мирабель не сможет жить с таким позором и наложит на себя руки. А если останется тут, может, и пронесет? Мирабель села за низенький стол, с ужасом обдумывая возможные последствия. Улот тут же убежала. А Хенрик, как ни в чем не бывало, принялся читать книгу. Секунды казались вечностью, сердце бешено колотилось, как у бегущего от волка кролика. Мирабель чувствовала, как по ее венам несется кровь. Щеки начали гореть, а руки трястись. С улицы донесся рев. Целый хор криков, походивших на медвежьи. Знаменитый клич коррунийцев, их ярость, ознаменовавшая начало битвы. Это не просто крик, это нечто проникающие в самую душу, пугающее не на психологическом. а на ментальном уровне. И этот крик звучал так близко… казалось, что прямо за дверью. И Мирабель не смогла совладать с охватившим страхом. Она упала со стула назад и, с беспомощным криком сквозь слезы, поползла назад. — Успокося… — раздраженно выдавил Хенрик, закрыв лицо руками. —Хочешь жить - сядь на стул и сиди тихо. Мирабель не знала, что делать. Хотелось бежать. Просто бежать и не оглядываться. К счастью, здравый смысл все же возобладал. Единственный, кто может сберечь ее, это Хенрик. А значит, надо беспрекословно следовать указаниям. Собрав волю в кулак, прилагая неимоверные усилия, Мирабель все же вернулась на стул и вытерла ладонью слезы. С улицы доносились звуки битвы. Лязг стали, предсмертные крики ужаса, мольбы о пощаде, предсмертное ржание лошадей… и дьявольский коррунийский хохот. Продолжалось это не долго. Скоро вновь повисла пугающая тишина. — Они непременно зайдут. Сиди тихо, опусти голову и не издавай ни звука. Слышишь? От этого зависит твоя жизнь. - Четко, уверенно, но негромко проговаривая каждое слово, произнес Хенрик. Мирабель быстро закивала и тут же опустила голову. Усидеть на месте оказалось еще сложнее, чем до этого. В горле пересохло, нависло ожидание неминуемой смерти. Еще через несколько минут послышался скрип открывающейся двери, сопровождаемый металлическим бряцаньем и шорохом, словно что-то волокут по полу. — Ну и вонь. У меня в свинарнике чище. Как можно так жить? – раздался радостный голос. — Ничтожества. Что тут еще добавить? – ответил другой голос. И тут же дверь в комнату распахнулась. Пред взором Мирабель предстал воин в заляпанной кровью зеленой латной броне с черным изображением тигра на груди. Голову полностью скрывал шлем, похожий на свиное рыло. В узких прорезях для глаз и дыхательных отверстиях не было видно лица, но и без этого воин вселял ужас. Это именно воин, а не вечно пьяный ополченец из Этернила. Боец, каждый атрибут на броне которого создан лишь с одной целью: убивать. Экипировка превосходила все, что Мирабель когда-либо видела. Из-за пояса торчали в разные стороны два коротких меча. Этакая тяжело бронированная пчела. Еще через мгновение Мирабель заметила, что корруниец тащит за ногу чье-то бездыханное, растерзанное тело, оставляющее за собой кровавый шлейф на истоптанном ворсистом ковре. — Проверь дом. — Сказал один корруниец другому. Тот в ответ стукнул рукой себя в грудь и принялся осматривать помещение, игнорируя Мирабель — Вот скажи-ка мне, фигляр. — Корруниец швырнул тело на пол и подошел к столу, с размаху стукнув по нему кулаками. — Мы гнали этих богопоклонников двое суток, не могли догнать. А в вашей деревне они вдруг остановились и дали бой. Потому что домой пришли? Злоупотребляешь нашим снисхождением? Хенрик послушно опустил голову. — Что вы, владыка. Мы не знаем их мотивов. Быть может, вам спросить у них? — Не у кого спросить. Сдохли мрази. Все. Ты же не пытаешься обмануть командира карательного батальона «Кровожадных тигров»? — Что вы, владыка. Проверьте деревню. У нас нет богопоклонников. —Проверим. Не сомневайся. И если найдем – прирежу всех. Кишками торговую площадь измажу, а тела на колья насажу, в назидание. — Как пожелаете, владыка. Я готов умереть по вашему приказу. — Хенрик говорил тихо и нечетко, даже взгляд не осмеливался поднять. Корруниец наклонился почти вплотную к Хенрику и несколько секунд провел в таком положении. Затем неожиданно взревел коррунийской яростью. От этого крика забрало шлема захлопало, а из дыхательных отверстий повалил пар. Тот ужас, что Мирабель чувствовала некоторое время назад, показался мелочью. Теперь она забыла про все предостережения и снова с криком свалилась со стула. Казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, воздуха не хватало. Она встала и хотела побежать, но тут же врезалась в другого коррунийца, выходящего из кухни. Он тут же схватил ее за волосы и поволок в центр комнаты, к столу Хенрика. Теперь страх просто парализовал ее. Ни руки, ни ноги не могли шевелиться, даже крик затих. Рот беспомощно открылся в немом вопле. Мирабель швырнули к бездыханному телу инквизитора. Только сейчас она заметила у него на латах огромную рваную рану, из которой до сих пор текла кровь. — Ой, какая милашка. Вот ты-то нам и скажешь. — Он словно забыл про Хенрика и сел около девушки на корточки. Сняв латную перчатку, он сдернул с покойника шлем, и, взяв за волосы, ткнул изуродованое болью и страхом лицо покойника в Мирабель. — Знаешь его? Сквозь слезы Мирабель с трудом различала черты лица. Но была уверена, что никогда не видела его раньше. По-прежнему не в состоянии выдавить ни звука, она просто отрицательно, отрывисто завертела головой. Незнакомец взял грубой рукой ее за подбородок и несколько раз повернул, рассматривая. — А вот ей я почему-то верю. Личико у нее милое, —корруниец повернулся к Хенрику. — Переодень ее, накрась. Владыка развлекаться будет. Это все же случилось. Мирабель тихонько застонала. Сознание начало меркнуть, покидать девушку. В глазах потемнело. Окружающие звуки казались какими-то далекими… — При всем уважении, владыка, — уверенно заговорил Хенрик, — я бы не советовал этого делать. — Чего-о-о-о? Ты не забылся? — насмехнулся мужчина — Я о вас забочусь. У нее больное сердце. Она просто не выдержит коррунийского пылкого нрава. Сомневаюсь, что вам будет приятно, если она в самый ответственный момент решит сдохнуть. Корруниец искренне, громко расхохотался. Второй подхватил этот садистский смех. —Слушай, а мне нравится, как ты подлизываешь. Или ты для себя ее бережешь? Ладно, пусть живет. В любом случае, говорят, тут много красавиц. — он повернулся к своему спутнику. —Пойдем, поищем, что тут можно пощупать, пожрать и выпить.