***
Снизу ее ждало зрелище необыкновенное. Наверное, даже Лохнесскому чудовищу на своей кухне Лиза удивилась бы меньше, чем Ханли в фартуке, жарящему яичницу. Огонь горел не экономно, масло брызгало во все стороны, но Кристофер с упрямством не делал «тише». — Надо бы это сфоткать и повесить в рамочку, — проворковала Эндельс, ставя чайник. Она могла подогреть его и без электричества, но зачем спешить? — Только после твоего фото в графе «обвиняемый» по делу ограбления ювелирного магазина. Генерал не повела и бровью. Ханли, как и она, подмечал любые мелочи. — Завидуй молча. Ты-то с одними браслетами веками ходишь. — А что за праздник? — Он пропустил выпад мимо ушей. — Вряд ли моё рождение ты можешь считать праздником. Кристофер лишь хмыкнул и вывалил на тарелку подгоревшую яичницу. Настоящий друг в день рождения может пожелать только спокойной старости и тихих похорон. Увы, пожелания сейчас звучали бы неактуально. После завтрака они вызвали такси, поместиться ввосьмером в один лексус — задача нереальная. Потом, правда, нашлась проблема посерьёзнее — их машина не пожелала ехать. Заводилась, выдавала на экран какую-то ошибку и глохла. Ханли растерялся, автомеханик из него был никакущий, даже в родных мотоциклах максимум, что он мог сделать, — накачать колеса. На помощь пришёл Александр. Он вгляделся в значки, выдаваемые машиной, и отправился в гараж. Кристофер оценил порядок внутри: все вещи по полочкам, все покрашено, выметено, выбелено. Гараж для мужчины все равно что сумочка для женщины — по нему можно узнать не только человека, но и его тараканов. Эндельс вынес оттуда жёлтую канистру машинного масла и «напоил» им Лексус. — Учитесь, мальчики, — горделиво бросила солдатам Лиза.***
Машину вёл Ханли, чему был несказанно рад. Обычно Эндельс сама занимала место водителя, потому что мало кому доверяла вести свою тушку, но сегодня она чувствовала слабость, все тело ломило, а голова кружилась. Заикнись об этом, и все бы отправили её к Гаазу, поддав пинка для ускорения, но она молчала. Тихая, затаившаяся злость на девчонку жгла её глубоко внутри. Лиза не удивилась, что Дану до сих пор не нашли, а её стаю не поймали. «Оцепление», которое выставил Майрус по приказу Ханли, состояло из человека на пятьдесят метров. Вервольфы, наверное, даже оскорбились, увидев такое пренебрежение к своим персонам. Полковник встретил их перед мостом. — Здравия желаю! — Спасибо, уже поздно. Майрус скорчил скорбное выражение лица и открыл было рот, но Эндельс уже отправилась к палаткам, в которых временно жили дежурившие солдаты. В их числе был и Гааз. Он перехватил её по пути к дозорным. Лиза чудом отбилась от осмотра и наболтала кучу всего, лишь бы доктор отстал. Кристофер все время шёл рядом и со смехом наблюдал за этой картиной, но не вмешивался. В маленьком штабе оказалось лишь пятеро дозорных. — Водолазы работали весь вчерашний день и сегодняшнее утро, тело пока не обнаружено. Но достоверно известно, что если труп не попал на берег, то течение унесло его ниже к Оке и речном вокзалу. Все подстанции предупреждены, в случае чего отзовутся, — отчитался капитан Агля. Лизе понравился этот мужчина лет тридцати пяти, намного толковее своего командира. — Сколько уже прочесали? — Два квадрата из четырех. — Есть вероятность, что труп уже уплыл дальше по Волге? — Не имею возможности знать. — Ночью были какие-нибудь происшествия? — спросил Ханли. — Люди ходили? Купались? — Фотографироваться молодожёны приходили вечером. — Вы их задержали? Агля смутился. — Никак нет, генерал. Такое событие все-таки раз в жизни… Я вызвал подкрепление и стоял рядом. Они около часа пощелкали и ушли. Майрус нахмурился, недовольный солдатом. Лиза лишь кивнула, нарушение, но так, на щелбан, не более. — Ещё ночью костры жгли в роще, — пискнул кто-то позади капитана. Агля оглянулся и требовательным жестом подозвал к себе паренька, практиканта без погон. Чем-то он напоминал Андерсона, хотя у Ганса было уже звание лейтенанта — всё-таки на задания ездит, тренировки проводит. — Я не могу это подтвердить, не видел, — сказал капитан, оставляя паренька разбираться самому. — Ты видел людей и костер? — Нет, лишь дым и слышал какие-то голоса. Но все быстро стихло — пошёл дождь. — Помнишь, где это было? — Примерно. Оставив омоновцев в палаточном лагере, генералы двинулись за практикантом. Он резво шёл впереди, вдавливая ботинки в песок, казалось, ему от радости хотелось промаршировать перед начальством. Но паренёк генералов мало волновал. — Что они делала в лесу? — Скорее всего это был похоронный обряд. У оборотней языческий подход к смерти. Например, некоторых зверей или врагов они съедают, оказывая им высшее уважение: ты так хорош, что достоин питать моё тело… — ответил Кристофер. Он рассмеялся, заметив дикий взгляд Лизы.***
Вооружившись кривой палкой, Ханли пошурудил костёр. Даже не пришлось долго возиться — закоптившаяся кость, наверное, локтевая, лежала неприкрытой. Стало быть, оборотни не довершили ритуал, потому что дождь потушил огонь, в котором не успело сгореть тело. Генерал палкой полностью разворошил костёр, но обуглившихся останков мяса или мышц не заметил. Услышав глухой стук, Кристофер обернулся. Лиза обо что-то споткнулась и с тихим стоном растянулась на земле. Вдоль позвоночника пробежала волна боли и ударила в голову, поясница, если б могла, точно отвалилась бы. Ботинками она чувствовала что-то мягкое, словно подгнившее яблоко, но это беспокоило её меньше всего. Выставив руки, Эндельс попыталась подняться на локтях, но новая волна боли заставила её признать поражение и с позором уткнуться носом в грязь, стискивая зубы. Кристофер без единого ехидного смешка обхватил её под руками и осторожно усадил на землю. Мучилась, пыталась, а о помощи не просила. — Надо было всё-таки показаться Га… Лиза взглянула на то, что было у её ботинка, и дёрнулась назад, за что поплатилась очередной болью. Голова. Отрубленная голова Даны Бааровой смотрела на неё невидящими глазами с лопнувшими сосудами. Волос на голове почти не осталось, лишь какая-то мочалка и прилипшие пряди к синевато-бледному лицу с отслаивающейся кожей. Что ж, теперь можно поверить, что волчица окончательно мертва. — А такое есть у оборотней в обычаях? — хрипло спросила Эндельс. — Нет. Издевательства над трупом для них недопустимо. Ханли отпустил Лизу и все той же палкой толкнул голову в лоб. Перед глазами предстал срез шеи с прилипшими листьями. Вызвав все свое самообладание, Кристофер осмотрел края. — Чётко срезано, словно ножом. — Может, она попала под корабль в гребной винт? — Наверное. Значит, они кидали её в костёр по кусочкам. «А ещё говорят, я кровожадная» — подумала Лиза. Ханли вгляделся в кусты и нашёл несожжённую кисть и коленную чашечку. Видимо, девушку порубило страшно. Как же они её выловили целиком? Генерал осторожно принюхался. Помимо леса пахло ещё чем-то, но не разложением, что было странно. — Надо прекратить поиски, — озвучил мысли Кристофер, отряхивая руки. — И вернуться за криминалистами. Лиза с его помощью встала и по наушнику передала новый приказ. В ответ Майрус высыпал горстку тревожно-восклицательных вопросов, но она пропустила их мимо ушей, оглянулась. Неожиданное беспокойство поднялось внутри. Лес. Шорохи. Тени. Как в фильмах ужасов. Именно в этот момент — действительно, а когда ещё, не только ж генералы страдают артистизмом — на поляне появилась стая. Лиза быстренько их пересчитала: пять матерых волков с висящими слюнями из пасти, три серых девочки, держащихся в стороне, но скалящих зубы, и четыре вооружённых человека. В общей сумме двенадцать против двух. «Надо бы завести себе оружие ближнего боя» — подумала Лиза, пытаясь в карманах незаметно стянуть митенки с рук. Магия — единственный шанс выжить. Она забыла и о больной спине, и о Дане, обо всем на свете. Вот он перед ней — враг, остальное потом. Кристофер внимательно осмотрел окруживших их волков. Все молчали. Все скалили зубы. Среди них не было одной альфы. Все волки так или иначе держались групп, и вожака не выделялось. «Ганс, Ганс, Ганс, пусть удача к тебе сегодня будет передом», — подумал Ханли, вспоминая о секретаре, что они отправили утром к старшей Бааровой. — «И к нам, пожалуй, тоже». Один из людей, вооружённый настоящей секирой — надо же было найти такой раритет — шагнул вперёд. Кучерявенький такой парень с сильными руками. — А, кофеносильщик, какая встреча, — поприветствовала его Лиза. Они уже встречались — на пороге кабинета Нани. Секира в руках парня на мгновение дрогнула. — Око за око, — сказал он. — Из-за тебя, Омоновская звездочка, погибло два члена нашей семьи. «Какой словарный запас. Интересно, Борза они держали как охранную собачку?» — подумал Кристофер. — Ваш первый…человек убил генерала армии и множество простых солдат. Если вы про Июльцева. А вторая сама кинулась со мной с моста. Где же тогда были ваши очи? — спросила Лиза. Парня ответ не пронял. — Ты первая вбила клин раздора, разоблачив моего непутевого свояка. «Июльцев был любовничком Даны! Вот откуда связь. Наверное, они познакомились на Бакшеевском болоте…» — догадалась Эндельс. Всё-то мир тесен, как горло водолазки. Лиза хотела было ответить, как один из волков — с ярко-зелёными глазами — не выдержал и бросился на неё. Всё случилось моментально. Руки вспорхнули, огонь дунул навстречу вервольфу, обхватил его ярким лоскутным полотном. Серая шерсть полыхнула, глаза ослепли, заслезились, усы сгорели. Он со скулежом пал, Эндельс едва успела отскочить. Попасть под такую тушку — все равно, что угодить под асфальтоукладчик. Сзади её уже ждал крепкого вида парень с фиолетовым ирокезом посреди лысой головы, чьи глаза злобно переливались благородным пурпуром. Алебарда же в руках совсем не казалась благородной. Он с размаху рубанул, целясь Лизе в голову, но девушка увернулась и под угрозой оказалась лишь лапа зеленоглазого. Секунды, что фиолетовый вытаскивал из земли оружие, Эндельс потратила на то, чтобы схватить его за плечо и вывернуть руку. Алебардовая рукоятка вспыхнула и бесполезная железка с оплавленной головкой была отброшена. Но фиолетовый оказался сильнее, и мало того, что рывком освободил руку, так ещё и перекинул через себя Лизу. Спасаясь от падения, от новой острой, боли девушка вцепилась ему в шею. И с силой повернула её в сторону, поддавшись порыву. Послышался хруст позвонков, и вервольф вместе с ней свалился на землю. Матёрый волк с глазами цвета кофе медленно двинулся на них.***
Кристофер старался отвлечь волков на себя. Серенькие девочки ходили по кругу, но в бой не бросались. Лиза занялась двумя — будет чудом, если со своей больной спиной она одолеет хотя бы одного. Ему осталось четыре волка и три человека. Мысленно Ханли классифицировал их по цвету глаз и оружию. Так, предсмертное развлечение. Тьма вокруг него закружилась, Кристофер хлопнул в ладоши и тёмный дым троекратно принял его облик. Сильные, ловкие, быстрые, но молчаливые и немагические копии. Вервольф с кофейными глазами озабоченно моргнул и, раскрыв пасть, бросился на ноги двойника номер Один. Морок с невозмутимостью смотрел, как клыки протыкают его дымчатое тело, а потом, по ведению хозяина, схватил волка за ляжки и швырнул в дерево. Окей, Кристофер ошибся. Шансы у него были. Стоило об этом задуматься, как секира кудрявого едва не укоротила его на голову. Ханли пригнулся, пуская кулак тому в живот. Оранжевоглазый волк решил под шумок оттяпать у Кристофера несколько рёбер, но второй двойник успел спасти хозяина: схватил волка за шею двумя руками и принялся душить. Идея была среднего разлива: оранжевоглазый забился, когтями расцарапал двойнику грудь насквозь. Ханли, в это время отскакивающему от удара по ногам, было немного не до него — держит и ладно. Двойники подчинялись его указке и действовали только по приказу, генералу приходилось просчитывать бой не только себе, но и им. Уйдя через бок, Кристофер ударил врага по сгибу локтя, и кудрявый, ойкнув, выронил оружие. Этот вервольф разительно отличался от безбашенного Никона. Тихо радуясь, Ханли размазал ему нос по лицу и, пока тот не очухался, прилепил ков. Кудрявый, замерев, свалился на землю. Минус два, считая отлетевшего волка. Передышки ему не дали, тут же сбили с ног. Генерал едва успел рассмотреть чёрные, как у него самого, глаза. «Спасибо, судьба, я понял твою иронию» — мысленно фыркнул Кристофер, ловя челюсти с острыми зубами, несущиеся к его горлу. Волку не удалось осуществить задуманное, двойник номер Три схватил его под ребра и оторвал от хозяина. Ханли вскочил и скривился от боли в ребрах: волк-то не пушинка. Тут он вспомнил про номера Два и, обернувшись, увидел неподвижное тельце оранжевоглазого в руках двойника. «Пусти его», — мысленно крикнул Кристофер, молясь всем богам, чтобы вервольф был жив. Генерал бросился к ним, и это спасло его самого от стрелы, пущенной длинноволосой девушкой. Волк тяжело дышал. Ханли на всякий случай обездвижил его ковом. Эта секунда промедления стоила руки — новая стрела с красным оперением вошла в кисть. Из горла Кристофера вырвался нечеловеческий рык, перед глазами помутнело. Тут же боль пронзила икру правой ноги, и он упал на землю. Без концентрации мороки начинали рассеиваться, и спасти его от вервольфов было некому. Сквозь шум крови в ушах Кристофер расслышал вскрик. Из последних сил повернув голову, он увидел, как кофеглазый, ранее отброшенный мороком, впился зубами Лизе в плечо. А Эндельс ничего не могла поделать, с двух сторон ее сдавливали волки… Кровь в жилах забурлила, раскололась. Мышцы налились силами. Ярость. Ярость перебила все. Сущность, спрятанная глубоко внутри, взяла над Ханли верх. Он закрыл глаза и ясно представил себе белое полосатое тело, под три метра, сильные лапы, колбасообразный хвост в чёрных кругах, полукруглые ушки, едва вытянутую морду. Все тело вспыхнуло серебром. Бенгальский белый тигр открыл глаза. Зверь молнией кинулся на кофеглазого, сдернул за шкирку с Лизы, чуть не лишив её плеча. Когтистая лапа беспощадно отшлепала волка по морде. Уловив тонкий звук натянувшейся тетивы, Ханли бросился на бок. Стрела понеслась мимо в сантиметрах и вошла кофеглазому в горло. — Вот чёрт, — хотел воскликнуть Кристофер, но вышел лишь раскатистый рык. Ему, животному, не было больно. Стрелы от разросшегося тела треснули и лишь досадно торчали занозами. Ему, животному, не было страшно. Звери боятся лишь тех, кто сильней. А разве вервольф сильнее тигра? Ему, животному, не надо раздумывать, планировать тактику и стратегию. Он, животное, слушает инстинкты и атакует. Но он животное лишь телом, сердцем ж оставался человеком. Тигр бросился на девушку и придавил её собой. Хрупкое правое запястье треснуло под его весом, и волчица взвыла. Ханли осторожно переместил лапу ей на горло и давил, пока тело не обмякло. Жива, но без сознания. Откуда-то слева послышался рык, и на Кристофера, впиваясь когтями в шерсть, раздирая спину, сиганул черноглазый. Ловко выгнувшись — семейство кошачьих как-никак — тигр врезал ему лапой, рассек когтями ухо. Вервольф затряс головой, отвлекаясь от врага, чем Ханли и воспользовался: сомкнул зубы на его серенькой ляжке, отправил задней лапой в нокаут. Тяжело дыша, тигр поднялся. Оставался волк, человек и три девочки, мелькающие неподалёку. Распрямившись, открыв окровавленную пасть, Ханли угрожающе зарычал. Омежки — а это, судя по всему, были они — заскулили, поджав хвосты. Не враги. — Мы братья тебе, анимаг, — напомнил человек, теребя в руках рапиру. — Вспомни свою дикую сторону. Мы все одной стаи. Ханли презрительно фыркнул. Да они его чуть не прикончили, какое братство! То, что они оба обращаются, не делает их родственниками. Медленно опустив оружие на землю, человек поднял руки и, шаркая ногами, побрел к нему: — Я сдаюсь. Кристофер напрягся, шагнул было навстречу и поплатился за доверчивость. Последний, с глазами цвета бирюзы волк неожиданно вынырнул из-за кустов и прокусил ему переднюю лапу. Тигр взвыл и попытался оттолкнуть врага, но он оказался сильнее, когтями расцарапал морду, едва не лишив Ханли глаза. Тогда генерал перестал сопротивляться и обмяк. Волк довольно рыкнул и разжал пасть… Ханли сшиб его здоровой лапой и, забравшись сверху, чуть придушил. Разыграть жертву Кристоферу было не трудно, актёрский талант с превращением не пропадал. Поджав кровоточащую лапу, Ханли оглянулся. Ни волчиц, ни человека не было. Значит, вервольф отвлекал его, чтобы дать остальным уйти — это невольно вызвало уважение, поступок всё-таки благородный. Кристофер закрыл глаза, внутри всё замерло. Предстояла самая страшная и ответственная часть обращения — возвращение в человеческое тело. Генерал чётко представил, как сбрасывает животную шкуру и становится самим собой. Вены на морде лица напряглись, вздулись и…ничего. Ханли открыл глаза, покрутился и попробовал снова. Тот же результат. «У-у, застрял!» Теперь, когда опасность миновала и адреналин израсходовался, боль и усталость навалились на него. Потуги превращения завершили этот коктейль адских мучений. Тело требовало подзарядки, и зверь его услышал. Ханли с усилием доковылял до Лизы. Бледная, как вампир, и холодная, как лавка в январе. Тигр осторожно обнюхал её, прислушался к тихому дыханию. Его шершавый горячий язык скользнул по ране на плече. Спать. Зверь осторожно лёг под боком, прямо на распластавшегося на земле человека. Спать. Положил морду Лизе на шею, чтобы согреть. Спать.***
Проснулся Кристофер от жужжания мух. Насекомые-падальщики слетались на запах разлагающихся тел, в том числе и головы Бааровой. Солнце уже клонилось к закату, в лесу пели птицы. Ханли с надеждой взглянул на себя и испустил грустный вздох — не обратился. Во время сна раны на теле подзатянулись, и тигр мог идти всеми лапами. А идти было куда — за подмогой. Кристофера совесть грызла, что он не побежал сразу же, как бой закончился, но зверь, в чьем оболочке он находился, не думал ни о ком, кроме себя, и решил сначала восстановить силы. Оглядев поле боя с мёртвыми, бессознательными и обездвиженными волками зверь трусцой направился к мосту. Братья Борские сияли огоньками в вечерней суматохе. Кристофер не решился переходить реку по суше, всё-таки тигр не котенок, под машиной не скроется, поэтому поплыл вброд. Ледяная вода тигру не нравилась, и Ханли надеялся, что сущность обидится и отпустит его, но не тут-то было. Отряхнувшись на другом берегу, генерал под тенью деревьев отправился в палаточный лагерь. Нужную палатку он нашёл сразу, хотя бы по налепленным на все стороны шатра красным крестам. Тигр осторожно подполз и просунул морду под тканевую стену. У Гааза, как на зло, было много гостей. Омоновцы развалились на носилках. Без начальства они заскучали, солнце пекло, делать нечего, уйти нельзя — тоска! И где генералов носит? Что они нашли такого, что поиски пришлось прекратить? Не понятно. Сам король этого больничного царства читал под фонарём книгу с таким длинным названием, что без градуса не выговоришь. Так получилось, что Ханли «вынырнул» за спиной Андерсона, и заметить его никто не мог. Тигр решил о себе заявить. Зверь н-е-ж-н-о прикусил куртку Ганса и потянул на себя. Лейтенант обернулся посмотреть, что его цепляет. — Боги-Господь-Матери, — вскрикнул он, рванувшись к друзьям. Споткнулся о ногу Дмитрия, грохнулся. Всем, конечно, тут же стало интересно, что вызвало такую бурную молитву. Кристофер, уже не таясь, вполз в палатку. Повисло пугающее молчание. Солдаты с ужасом смотрели на тигра, тигр на них. Поняв, что никаких боевых действий не последует, Ханли направился к Гаазу, с интересом наблюдавшему за ним. «Ну же, соображай!» — мысленно воскликнул генерал. Решив ему помочь, зверь подцепил зубами штанину врача и потянул в сторону выхода. Тогда на лице Фёдора мелькнула догадка. — Ты что ли? — спросил он. Тигр в ответ рыкнул и задергал ещё требовательнее. — Что случилось? Почему застрял? Кристофер все тем же ревом попросил его заткнуться и направился к носилкам. Солдатиков с них ветром сдуло. Храбрые вооружённые омоновцы предпочли от стеночки наблюдать за зверем. Ханли схватил зубами ручку каталки и потянул ее к выходу. — Лиза? — наконец сообразил Гааз. Тигр совсем по-человечески кивнул. Федор тут же мобилизовал солдат, схватил аптечку и носилки, велел вести. Он по опыту знал, что, когда дело касается Эндельс, бывает только два варианта развития событий: либо она приходит сама, либо её приходится вытаскивать с того света. Отсутствие Лизы сейчас наводило на определённые мысли.***
Ханли с большим удовольствием пошевелил пальцами ног, с меньшим — пальцами рук. Раны Гааз ему обработал, но всю боль убрать не смог. Просто чудо, что от простреленных конечностей у генерала не развилась гангрена. Наверное, здесь спасло обращение. Вернул Кристофера в родное тело Фёдор, вколов лёгкий нейтрализатор магии. Опасная эта вещь — нейтрализатор, при передозе, как полностью магическое существо, эта штука могла и убить Ханли. Гааз был единственным, кто знал о секрете генерала. Анимагия отнюдь не привилегия, как казалась многим людям по фильмам. «Оо, превращение в кошечек, птичек, козявок, какая радость!» Всю жизнь Ханли приходилось скрывать свою сущность, таиться, прятаться. Получалось не всегда: из-за одного случая Кристоферу пришлось уехать из Америки, бросив семью, друзей и всё, что было ему дорого, ради свободы. Переехав, поступив в университет, Ханли понял, что нужно расставить точки, вычеркнуть анимагию из жизниь, закопать её глубоко внутри — так, чтобы не достать ни случайно, ни специально. Он даже выучился совершенно другому типу магии — морокам, чтобы никто не обращал внимания на его слегка звериные повадки. Но разве это помогло? Опасаться было чего. Анимагов не любили. Анимагов боялись. Анимагам завидовали. Обычно их выявляли ещё в детстве: ставили на учёт, делали каждый год прививки, ограничивали в использовании магии. В некоторых странах могли даже стерилизовать, чтоб не несли потомства. Анимагия передавалась, как генетическая болезнь, по наследству. Проявиться она могла не у всех, но даже из-за расположенности человек признавался опасным для общества. Поэтому Кристофер бежал, чтобы хотя бы его сестры могли жить, не зная косых взглядов, не зная боли и унижений, презрения. Он оторвал от сердца все и погряз в одиночестве. Генерал потянулся и сел. Слева от него лежала укутанная в три спальника Лиза. Они были одни в больничном шатре. Для Эндельс прошедшая ночь стала настоящим адом: в драке с волками у неё сместилось несколько позвонков и треснуло два ребра. Увидев все это, Гааз уточнил, не держали ли её под прессом. Но кости это ладно, срастутся, их видно, починить можно. Другое дело кровь. Вместе с уксусом вервольф занёс какую-то инфекцию. Может, в обычное время она бы и не развилась, но тогда, когда кровь хлыстала из ран, а организм пытался залечить сломанные кости, инфекция прижилась. Ближе к полуночи температура тела Лизы достигла сорока трех градусов. Учитывая, что такого деления на термометре нет, дела были плохи. С неё градом катился пот, но руки и ноги оставались холодными как лёд. Рыжие волосы то вспыхивали огнём, то полностью теряли весь свой лоск. Она в полусознательном состоянии вертелась, дергалась, что-то шептала. Гааз, перевязав ей все раны, использовав все безопасные заклинания, вколов все допустимые дозы лекарств, плюнул на медицину и принялся растирать её спиртом. Неизвестно, что из этого ядерного набора помогло, но к трём часам ночи Лиза успокоилась. Сейчас солнце уже вовсю светило на небосклоне, наверное, было часов девять-десять утра. Кристофер только проснулся, но ему уже хотелось узнать, что солдаты сделали с вервольфами, и послушать рассказ Андерсона. В спальниках громко завозилась Лиза, и Ханли поспешил освободить её от плена — ночью ведь запеленали, как ребёнка, чтобы не брыкалась. Эндельс хлопала глазами, но ничего не видела, мир перед ней складывался из красочных пятен и полосок. Наконец, перед глазами обрела очертания голова Кристофера. Он не мог понять, почему девушка так странно смотрит: прищурившись, словно не доверяя или раздумывая. Повисла напряжённая тишина. — Ты анимаг, — прошептала Лиза довольно громко. Эти слова припечатали его к земле, надавили сверху горой. Как? Откуда она может знать? Что она сделает с этим знанием? — Я думал, ты была без сознания, — довольно холодно ответил он, стараясь скрыть расстроенные чувства. Уголки её губ поползли вверх, у глаз собрались весёлые складочки. Лиза протянула руку к его лицу — нет, даже выше, к голове — и легонько чего-то коснулась. Кристофер дрогнул. — Какие у тебя милые ушки… Ханли озадачился, оглянулся в поисках зеркала. Нашлось оно в аптечном ящике Гааза. Глянул — и действительно. На его голове помимо обычной человеческой пары ушей остались полукруглые тигриные, с мягкой белой шерсткой. К тому же сейчас, когда он был расстроен, они опустились в разные стороны, что выглядело очень комично. — Вот черт, — сквозь зубы бросил он и закрыл глаза. Молясь всем богам, попытался заставить их исчезнуть. Видимо, на это раз боги были не очень заняты и ради исключения его услышали. Ушки пропали. Лиза рассмеялась, но на это раз её голос звучал еле-еле. Видимо, это четыре уха так усиливали звуки. — Смейся-смейся, ребра болеть будут, — бросил Ханли. — Мои ребра хотя бы не видно, в отличие от твоего лица. Сильно же они тебя, — парировала Лиза. Наверное, даже в гробу после слов священника она брякнет «хоть тут отдохну». Кристофер вынуждено с ней согласился. Наискось, через все лицо, у него шли царапины от волчьих когтей. Глаз не зацепило лишь каким-то чудом. Фёдор осмотрел его, сказал, что скорее всего останется несколько шрамов. Хоть они и украшают мужчину, Ханли было досадно. — Ой, да вешаться на тебя все равно не перестанут, — «успокоила» его Лиза. «Да я же тебя спасал!» — хотелось бросить генералу, но он понял, как бы глупо это выглядело. Что он школьник на провокации реагировать? Эндельс просто развлекается, старается заглушить боль и стыд, самоутвердиться за его счёт. — Что с волками? — Мы задержали почти всех, четверо ушли, но вряд ли они будут мстить, слишком слабые. О Бааровой-старшей я ещё не говорил с Андерсоном. Лиза не ответила, уставилась в потолок. События медленно восстанавливались в её ноющей голове из осколков. — А ведь я его убила, — совсем тихо сказала она. — Свернула шею. Ханли помрачнел. Он знал о стремлении Лизы каждого, даже самого отпетого негодяя, сажать за решётку, а не убивать. Последние события сильно били по ней, ведь и преступники, и жертвы умирали, а они ничего не могли с этим поделать. — Мертвых всего двое. Одна деваха своего же подстрелила… Тебе зачтут, как самозащиту. Лиза ненавидела его слова. Она снова своими собственными руками отняла жизнь у человека. Человекоподобного существа, точнее. Снова просто защищалась. Смерть Алана По ей тоже спустили по самозащите. Перед судом она чиста, а перед совестью? Ведь сейчас она не желала ему смерти, он не делал ей ничего особо страшного, кроме нападения из мести. Вендетта. Кровная месть. Они объявили ей вендетту. Какая ирония. — А-а, проснулись! — в шатер заявился Гааз с подносом еды. — Будете знать, два барана, как в одиночку ходить на волков. Приятный запах разлился по палатке. Кормили едой из походных наборов армии: гречка с мясом, крекеры, чай. У Лизы ком в горле стал, а вот Ханли с диким аппетитом набросился на еду. Заметив такое необычайное отчуждение для Эндельс, доктор забеспокоился. — Сядь, я тебя осмотрю, — приказал он, набрасывая поверх рубашки халат. — Всё нормально. — Это буду решать я. И что против такого скажешь? Фёдор помог ей сесть, заново обработал плечо, перевязал спину и ребра. — Инфекция успокоилась, но вечером будем смотреть. Сейчас твои Мальчики закончат принимать отчёты криминалистов, и тогда поедем в больницу… Вы оба! — сердито посмотрел он на Кристофера, уже собиравшегося что-то вякнуть. — Спасибо, — тихо сказала Лиза. — Вместо него возьму обещание больше не калечиться, — ответил Фёдор. Чтоб больше не смущать врача, Эндельс, закутанная как мумия, принялась за крекеры. К своему удивлению, она съела всю пачку, а после и вовсю всю отведенную ей порцию. Воспоминания воспоминаниями, а организм не на святом духе работает. Федор снова убежал куда-то, и в шатре воцарилась тишина. Но вопрос Ханли витал в воздухе. Он не сразу набрался храбрости его задать. Начал, правда, издалека. — Неужели не назовёшь меня трусом? Он ведь не рассказывал ей. Испугался, когда она увидела уши. Да и сейчас боялся услышать ответ на вопрос. — Нет, — Эндельс подпихнула под голову подушку и опять легла. — Ты всё сделал правильно. «Да и язык не поворачивается» — мысленно добавила она. — Что? — поднял брови Ханли. — У всех есть слабости, Крис. Анимагия — твоя. Если о них рассказывать направо и налево, в нас с тобой не будет толку: кто угодно сможет по нам ударить, — объяснила она. — Доложишь? — Нет. — Почему? — ляпнул Ханли. Ему действительно было интересно. — Ты же Омоновская звездочка. Лиза бросила на него взгляд а-ля «я-конечно-знала-что-ты-придурок-но-не-думала-что-настолько» и закрыла глаза. — Во-первых, я не поддерживаю закон учёта анимагов. Это жестоко, и не имеет к порядку и справедливости никакого отношения. Такие законы не только сдерживают животную сущность, но и очень ограничивают человеческую. Анимаги же не выбирали, кем родиться. Во-вторых, если тебя уволят, я останусь с круглыми идиотами и взвою с тоски. «А в-третьих, ты все-таки мой друг, Крис» — подумала Лиза, но, конечно же, не озвучила. Её слова разлились сладким мёдом внутри. Не расскажет. Сохранит секрет. Как он мог в ней сомневаться? — То есть я не идиот? — повеселев, поймал её на слове Кристофер. — Не передергивай, я такого не говорила! Ханли усмехнулся и поднялся со спальника. — Ворона — это ведь символ оборотничества, — вспомнила Лиза про его тату. — Да, — признал Кристофер, невольно коснувшись шеи. — Хочешь что-то спрятать — поставь на самое видное место. Она позволяет мне не забывать о своей сущности, об осторожности. Где-то на улице послышались недовольные восклицания Андерсона. Ханли решил, наконец, поговорить с секретарём. Но сначала последнее дело, последняя недоговорка между ними. — С прошедшим тебя, — Лиза почувствовала, как что-то слегка ударило её по груди. Когда она открыла глаза, Кристофер уже вышел. Подвеска. Маленькая золотая звездочка с россыпью камней. Без сердцевины, такая лёгкая и изящная, что, казалось, вылеплена из проволки. Омоновская звездочка. Последняя недостающая деталь. Лизу неожиданно посетила мысль, что это её прозвище связано не только с работой и СМИ. Связано и с Кристофером. Он всегда был с ней, на каждом деле, в каждой заварушке, всегда помогал, всегда поддерживал даже самые безумные идеи. Её лучший друг, её воспоминание, еще один кусочек её души. Если так смотреть, то прозвище начинало звучать неплохо. Значимо.***
Андерсон понял, что ещё несколько минут в Архи, и Лиза начнёт выдыхать огонь. Её выражение лица было красноречивее слов, но, похоже, Нани и её адвокаты состояли из непробиваемого стекла. Зря Ханли улетел в Москву с остальными, может, у него — ловеласа — и была бы возможность вывести их на чистую воду. — Наверное, стоит позвать переводчика, раз вы не понимаете мои слова, — спокойным голосом сказала генерал. Такое же спокойствие царит на улице перед началом бури. — Возможно, вам стоит напомнить наши законы. — Благодарю, но память пока не подводит, — ответил вместо Бааровой адвокат. Двое других закивали. Темноволосый. Зеленоглазый. Сладкий. И противный до скрежет зубов. — Ваша сестра состояла в террористической группировке, подстраивала взрывы, угрожала офицеру при исполнении и пыталась его убить, — в который раз разжевывала им Лиза. Ей не нравился диалог, казалось, она жаловалась родителям ребёнка, который стукнул её по голове лопаткой. — И поплатилась за это жизнью, я-то тут причём? — холодно спросила Нани. — Да при том, что потом ваша стая пришла мстить за её смерть! Как альфа, по закону, вы обязаны нести за них ответственность! — Со смертью Даниэлы Бааровой моя клиентка перестала быть альфой, — слащаво улыбнулся адвокат. Двое других подтвердили. Да. Лиза уже это слышала. Оказывается, Бааровы только вместе могли управлять стаей, с потерей одной сестры другая была оперативно свергнута. Причём тем типом, который отвлек Кристофер в бою, пытаясь сдаться. При таком раскладе Нани не несла ответственности за деяния сестры и стаи и легко могла уйти из-под суда при обвинении о соучастии. Лизины записки в счёт улик не шли, а другие доказательства лишь косвенно подтверждали её соучастие. Эндельс не могла даже арестовать Нани, несмотря на все показания пойманных волков. Говоря простым языком, Баарова вышла сухой из воды. Полиция будет вынуждена подать в розыск нового альфу, который стал пешкой в игре сестер. Неужели он думал, что действительно сверг Нани? Наверняка умная старшая сестрёнка, поняв, куда идет дело, быстренько подстраховалась. Этим она разительно отличалась от Даны, которой даже после смерти предъявлялись все новые обвинения. Совсем недавно Лиза вспомнила про волчий клык, висевший у неё на шее в день смерти — тот же белый камень, что и у остальных смертников. Это позволило причислить Баарову к терроризму, но, увы, артефакт затерялся где-то в водах Невы. У Лизы сводило живот. Невиновного за решётку! А эту курицу на волю. Дышать — трудно и тяжело, сидеть тоже. Гааз надел на неё фиксатор, он закреплял спину и ребра, но одновременно мешал движениям и дыханию. Правда, боли стало меньше. — Значит, нести ответственность смелости не хватает, — усмехнулась генерал. — Пожалуйста, следите за словами, иначе разговаривать мы будем в суде, — потребовал адвокат. — А что нам ещё остается. Мне кажется, нынешняя беседа исчерпала себя. Лиза встала. Андерсон хотел ей помочь, но понимал — Эндельс никогда не позволит врагам увидеть её слабость. Для всех них она остается Омоновской звёздочкой, олицетворением справедливости, защиты и непоколебимости. Вот она, ноша героя, ноша начальника и генерала. — Попутного ветра вам в Москву, — довольно дружелюбно сказала Баарова. Она ликовала, чуть ли не светилась от злорадства. — Благодарю, — передразнила Эндельс адвоката. — Кстати, я принесла прощальный подарок. Взамен той, что испортил генерал Ханли. В её руках появилась картонная коробка с плотно закрытой крышкой. Лиза поставила ее на стол и пошла к выходу. Двери кабинета были распахнуты настежь, у створок стояли охранники грозного вида. Как будто в случае чего они могли помешать солдатам. Нани Баарова потянулась к коробке, надеясь увидеть там новую сумку.***
Кристофер сидел в здании Совета и вместе с остальными смотрел на большой плазменный экран телевизора. Там в прямом эфире показывали происходящее в кабинете Бааровой. Даже не пришлось ничего взламывать, все адвокаты Нани в один голос согласились провести трансляцию с камер наблюдения. Видимо, им очень хотелось унизить Лизу в глазах начальства. Что у них, признаться, почти получилось. Ханли ни на секунду не верил, что Эндельс уйдёт просто так. Он остановил Сою, хотевшего было уже все выключить. Кристофер не оставлял никакой коробки для Бааровой. Лиза тоже вряд ли прошлась по магазинам за сумочкой для неё. — Внимание, знатоки, чёрный ящик, — пробормотал генерал, вглядываясь в экран. Эндельс успела покинуть кабинет, когда Нани с бесстрастным выражением лица потянулась к крышке и решительно откинула ее… Гортанный, страшный вопль вырвался из этой холодной женщины. Её адвокаты от неожиданности подскочили, Совушкин за компанию тоже. Баарова с ужасом в глазах всплеснула руками, стараясь оттолкнуть коробку, и тем самым перевернула её. По столу глухо прокатилась знакомая отрубленная голова…