Последний герой.

…Удар! Удар! Ещё удар! Кровь … Битва, опять, снова битва! Сколько лет, сколько зим! И снова здравствуйте: азарт и адреналин. Иван вновь погрузился в тот чудный мир сражения: "Цель слева! Цель справа! Удар! На, получи! Ещё получи! Сдохните все! Пригнулся — и в живот! Перекат — и в ноги! По икрам! Оглядываешься? Боишься сзади подойдут? Не бойся, не подойдут! Потому, что тебя я возьму спереди!" Не успел бедный самурай даже понять, что происходит, как катана Ванька дважды разрезала ему живот. А Ванёк даже и не посмотрел на свою жертву, кинулся дальше. Отряд ронинов неожиданно атаковал гвардейцев, оставшихся на улице, во фланг. Последних было более чем две с половиной сотни, а ронинов всего семьдесят, но неожиданная атака с предельно короткой дистанции принесла свои плоды: гвардейцы растерялись. А между тем, во всей школе уже завязалось яростное сражение, которое, впрочем, быстро было сведено на нет: не нужно отрицать, что за Без Границ не хотели воевать. Но безрассудный героизм гвардейцев иногда поражал: первая рота, подорвавшаяся на баррикаде, была окружена, но продолжала яростно сопротивляться. Баррикада горела, Лёха как раз вёл подкрепление её атакующим. На минуту остановившись, он любовался на гвардию, что активно пыталась пробиться из окружения. Один гвардеец, зарычав как тигр, поднял непонятно каким образом уцелевшую парту и бросил прямо в центр ронинов, выхватил второй меч и бросился в самую гущу боя, сразу против шестерых. Конечно, уже минуту спустя, он лишился левой руки и стоял на коленях, проткнутый с трёх сторон, но трое других воинов уже не возьмутся за свои мечи никогда! Лёха не мог не аплодировать. А как закончил, так отдал приказ: "Пленных из первой роты не брать, а взятым предоставлять право сэппуку". Но из первой гвардейской роты никто и не собирался сдаваться в плен. Её бойцы погибали один за другим, но не оставляли попытки выбраться из окружения. В какой-то момент, свободен оказался путь к окну и туда ринулись разом и ронины и гвардейцы. Возникла яростная короткая стычка и гвардия одержала вверх. Лишь человек двадцать из полутора ста удалось уйти, остальные были убиты или схвачены. На улице же показал себя во всей красе Ванёк, вновь превратившийся в легендарного воина. Теперь у него в руках был боевой меч, а не бесполезный сакабато. Теперь в нём снова проснулся былой зверь, дравшийся ради своего удовольствия. То тут, то там сверкала на солнце золочённая его рукоять, выигранная на фестивале ещё шесть лет назад. Но не ради себя сражался Иван теперь. Не для удовольствия и не по заказу. Он убивал ради других людей, чтобы их Лицей мог жить спокойно и счастливо. Жизнь ему показала — без крови мира не добыть. И потому сейчас летели из под его меча головы и брызгала во все стороны кровь. Звон оружия, стоны раненых, всё смешалось с дымом пожара. Между тем, ронины понесли серьёзные потери возле ворот. Это не остановило восстания и на улицу на помощь своим бросились свежие силы ронинов из Лицея. В пылу боя никто не заметил человеческую фигуру, мелькнувшую в подвал. За ней бросилась другая. Лёха искал Онура по всей школе. Но разве легко найти одного человека из полутора тысяч? Трубил, махал флагами, кричал, звал, но Онура видно не было. "Неужели?" — подумал Лёха, совсем отчаившись — "Нет, не той пробы боец, не впервой в битвах". Встретились они чисто случайно: чуть не столкнулись лбами, выбегая с разных сторон здания. -Оныч, твою мать! -Под ноги смотри — сказал Онур и замер: действительно, под ногами было, на что смотреть … Рядом с ними, прислонившись к стене, на земле, вытянув левую ногу, сидела Вика. Её мечи лежали рядом, такое ощущение, будто она держала их в руках, битва ушла вперёд неё, и Вика от страшной усталости присела отдохнуть. Не упала в изнеможении, не свалилась с ног, а именно присела, но лишь голова коснулась стены, провалилась в сон, и выпустила оружие из рук ... В это было так просто поверить, что Лёха сперва даже решил её разбудить, помочь ей встать, и тут заметил, как под ней медленно растекается по земле лужа алого цвета … Только теперь Лёха по настоящему очнулся. Он огляделся вокруг. Кровь. Смерть. Трупы. Убийства. Пожары. Чёрт, это чувство вернулось! Снова! Сражаемся! Опасность! Тревоги! Мечи! "Вика, ты своё дело сделала. Позволь нам закончить". Голос Онура напомнил о его существовании: -Блин. Жалко. Мне будет её не хватать. Эти слова вернули Лёху к действительности. Он и Онур стояли и смотрели вокруг. На Лицей. На их мир. На всё то, что было ими устроено полчаса назад. На резню, плод их действий. На Вику, погибшую по их вине; даже так, она не была для них кем-то более чем другом. Парни смотрели на Вику, как на часть чего-то неизбежного; как на составляющее этого мира; они оба понимали, что рано или поздно произойдёт что-то подобное. Быть может, им и будет когда-нибудь её искренне жаль. Но сейчас она для них — просто очередной погибший товарищ, к смерти которых оба уже очень давно успели привыкнуть. -Смерти нет, потому что мы уже мертвы … — пересохшими губами прошептал Лёха — Мира без меча нет. Оныч! -Здесь! — отозвался Онур. -Давай, беги к Сане. Время. -Понял, сматываюсь! — уворачиваясь от случайных стрел, Онур метнулся к ограде. -Будь осторожен! — крикнул Лёха напоследок. -Знаю, не маленький! Лёха следил, чтобы не сняли связного; убедившись, что Онур удачно сбежал, Лёха в последний раз посмотрел на Вику, перекрутил мечи в руках, и побежал на крыльцо. Первым, кто попался ему на глаза, был школьник с коротким танто. Он удачно парировал все Лёхины атаки, но неожиданно споткнулся об труп и упал. В следующий миг две катаны вонзились ему в спину. Но и Лёхе не повезло: чья-то сильная рука рывком схватила его за плечо и развернула на 180 градусов. Последнее, что Лёха успел заметить — это летящий ему в лицо кулак с рукоятью … Но, видать кулак был не опытный: ударил пальцами в скулу, а не гардой (защита на руку у меча, у катаны — цуба) в нос. А простые удары Лёхе нипочём. Но этот был уж очень сильным: Лёха аж в воздух подлетел, пролетел пару метров и на землю приземлился. Спиной. На асфальт. Больно. Очень. Очень-очень больно. Но главное — не это. Враг рядом. Перекат — и вовремя: на место падения приземлился рослый самурай с огромным мечом в руках. Битва к тому времени уже откатилась к воротам, так что места много. Начали! Лёха делает выпад. Мимо: самурай отскочил назад, его меч летит сверху Лёхе на голову. Лёха не ставит блок, уходит из под удара, разворот — и этот парень валится на землю со стоном и сломанным коленом. Через минуту он уже не дышит. Лёха вытирает кровь, садится на землю, переводит дух … Типунов, отчаянно матерясь, бежит по подвалу. Всё, все его планы — к чёрту полетели. Теперь надо уносить ноги. Сваливать, пока не поздно, а то лицеисты если поймают — долго говорить не будут. Все грехи вспомнят. Живо шкуру снимут. Заживо. Так что … им на глаза попадаться не надо. Поэтому — в подвал. Через секретные подземные ходы (кто-кто, а Типунов их точно знает) добраться до заброшенной крепости за городом, и оттуда уже бежать к англичанам. Серые подвальные стены плохо освещаются фонариком, темно, страшно. За каждым углом мерещится зомби, лежащий на полу скелет, или сеть гигантского паука. Или стоят с катанами на изготовку ронины, хищно тянут к нему руки, говорят победно: "Попался! Сейчас за всё нам ответишь!" — и рвут его на части … Очередная дверь. Типунов нащупал замок, поставил фонарик на пол лампочкой вверх, попытался вставить ключ; руки не слушались. Тряслись от страха. Наконец, ненавистный ключ щёлкнул, встал, как нужно, начал поворачиваться, и тут … Напряженное до предела ухо гвардейца уловило еле слышимый, но знакомый, до боли знакомый звук, который воспроизводить мог только один предмет: летящий нож. Типунов успел отпрыгнуть. Послышался короткий щелчок. Когда он очнулся, открыл глаза: клинок вошёл в дверь практически по рукоять. Типунов прикинул: если бы он не увернулся, этот нож бы сейчас торчал у него в затылке. Пригвоздил бы его к двери, выйдя во лбу. -Далеко собрался? — раздался грозный голос. Типунов похолодел: этот голос мог принадлежать только одному человеку. Имя ему: Егор. "Пропал …", и вытащив меч, срываясь, крикнул в темноту: -Кто ты?! Выйди, покажись!!! -Беги-беги, далеко не убежишь. Нашёл я тебя, Типунов-сан. И, чтобы меня потом не называли детоубийцей, предлагаю выбор: либо ты мне рассказываешь, куда ты бежал — и умрёшь быстро, либо я из тебя правду выбиваю и отнесу в Лицей. На народный суд. Что выбираешь? -Я выбираю третий вариант: я сейчас убиваю тебя и иду, куда шёл!