Последний герой.

Выходные Лёха провёл, ничего не делая и ничем не занимаясь и не прогоняя с лица усмешку: английская знать мертва, предатели из Лицея тоже, Нефтяников вместе с ними. Кто их убил — неизвестно. По информации Коляна — в ДЛР и гвардии переполох. Все на ушах. Вот только толку от этого мало. Следа убийц, даже какой-нибудь зацепки нету. Есть только два вопроса: кто виноват и что делать. На первый ответа нет. На второй можно сказать: искать убийц. И появляется третий вопрос: а как их искать? И на этом информация кончается. Ищут свидетелей, обыскивают в сотый раз комнату, осматривают трупы в морге днями и ночами, днями и ночами рыскают в окрестностях, но никаких сдвигов нету даже на горизонте. Лёха был доволен: пусть побегают! Пусть помучаются, голову поломают, кто же это был. Помечутся, испугаются, поищут. Только, ничего они не найдут. Потому, что улик не было оставлено. Так что, пропащее это дело. А заодно и Типунов пару ночей не поспит; будет думать, что же это: предупреждение или просто насмешка. И, скорее всего, подумает первое. А как поймёт, что он следующий на очереди, тогда уж поздно будет. Понедельник настанет. И тогда всё. Все его труды на смарку. Облом по полной. Единственное, за что Лёха немного беспокоился — это за готовность лицеистов драться за Империю. Но так то в целом все должно получиться ровно. А если выйдет ровно, то за успех можно не переживать. Лёха откинулся на спинку дивана, прокрутил передачи на телеке, нашёл какой-то военный блокбастер, достал ведро крылышек, поставил рядом воду и принялся за просмотр. Из кухни доносились какие-то звуки: не то шипение, не то трескотня; ко всему этому, добавлялись ещё: металлический скрежет и лязг, и шаги. Похоже, Майя готовила ужин. Лёха вздохнул: и так на работе устает, приходит — ещё и ужин сделает. Она в детском саду работает музыкальным руководителем, Лёха — учителем фехтования в подготовительной школе. И иногда даёт частные уроки. Устают оба одинаково, только вот Майя успевает и на рынок сходить, и еду приготовить, и при этом не жалуется, что муж ничего не делает. Не жена, а счастье ... ... Они поженились три года назад. Тогда ещё можно было вступать в брак с двенадцати. С десяти лет они были знакомы и, как только Майе исполнилось двенадцать лет, поженились. Поженились, спустя неделю с её дня рождения, несмотря на неприязнь матери Алексея, Амалии, к своей невестке и почти сразу переехали в свою новую квартиру, что вызвало у Амалии противоречивые чувства: с одной стороны, она поняла: её сын уже самостоятелен и серьёзен и это не могло не радовать. А с другой: ну, как-то, не очень благодарно получилось, не такого ожидала Амалия от сына. Деньги молодая пара присылала регулярно обоим родителям, как Алексея, так и Майи. С матерью первый старался поддерживать прежние отношения, не получалось: на жену своего сына Амалия смотрела с прохладцей, как бы не старался Алексей. А вот в семье Майи он был как сын. Теща, Елена Михайловна, в нём души не чаяла; тесть, Аким Иванович называл его на вы, они часто беседовали вместе, и всю мужскую работу делали вместе, например: ... -Дорогой, ужин готов! — голос Майи вывел Алексея из раздумий. Он снял майку и ответил: -Солнышко, я иду! — через несколько секунд Лёха был на кухне. На столе стояло две тарелки пельменей. Радость Лёхи и его желудка было не описать. -О, пельмешки! Это дело мы уважаем! Спасибо — сегун буквально набросился на еду. Майя ела мало, изредка поглядывая на мужа. Она явно хотела что-то сказать или спросить или узнать, но, видимо, не решалась. Алексей это заметил, не отрываясь от пельменей, сказал: -Если хочешь что-то спросить — спрашивай. -В общем, эээ, тут такое дело — Майя замялась — я вот хотела бы съездить на юг. Каникулы ведь скоро! Может, получится? -Вряд ли. Финансы не позволяют. Плюс у меня дела нарисовались — Лёха ответил сразу — и дела неотложные. И быстро я с ними вряд ли справлюсь. Так что, извини. Не выйдет. А жаль ... -Жаль — вздохнула Майя — помнишь, как мы прошлым летом в Севастополь ездили? Мне там очень понравилось, съездила бы ещё раз. -Это да, коктейли там были вкусные. -Да я не про них! В Севастополе и правда очень красиво — обижено сказала Майя — пляжи в особенности! Шикарные, ммм! -Ну, значит, это я чего-то не понимаю ... в деревне у меня было лучше. -Лучше, какой вопрос! Конечно, лучше! — воскликнула Майя — нет, ну ты совсем дурак! Как вообще можно сравнивать какие-то там Севастопольские пляжи с твоей Ильинкой! Там же речка есть! А ведь это в сто раз сильнее, чем южные пляжи. -Какая же ты у меня умная, Майка! -Не называй меня так! -Молчу, молчу ... Любовь моя ... -Знаешь, я могу пересмотреть свои взгляды на использование сковородки. -Я всё понял! Хорошо. Ладно, давай я посуду помою. -Я тоже хочу! -Мне необходимо. -Ладно, если ты так считаешь ... то я спать. -Спокойной ночи! -Спать иди поскорее — Майя ушла в душ. Минуты через две она вышла и лёгкими шагами направилась в спальню. Лёха, разобравшись с посудой, достал телефон. Время: 23:00. Саня ещё не спит. Надо позвонить. -Але, здорово, Александр. -Здрасьте, Алексей. Чем обязан? -Побазарить надо. Что по наёмникам? -Какие-то, на.ер наёмники в одиннадцать ночи? Лёха! Протрезвей иди! -Сколько в итоге есть? -А, вот ты о чём ... как и было: двадцать. Может, тридцать Мало, короче. -Эт да, хреново совсем. Александр-сан, ну, как так-то?! -Ну, уж, дохрена хочешь, Алексей-сан. Я не Егор и не дипломат поэтому. Вот уж правильно. -Ладно, на первое время хватит. Но, друг мой Саня, это слишком мало. Постарайся завтра. А че у Оныча? -У Оныча? Столько же, примерно. Может, чуть больше. -Уже лучше. Ну, ладно, чем занят? Как здоровье? Как там твоя Маша? -Да вроде жив, вот сижу, сериал смотрю, Маша в порядке, на узи поедем завтра. После завтра воскресенье, да? -Ага. -Вот, вечером в воскресенье на арену идешь? -Не знаю ... -А что так хреново? -Не знаю ... -Ну, а во сколько начинаем веселье в понедельник? — выразительно, сделав ударение на слово веселье, спросил Саня. -После первого урока, в начале второго. Мы с Иваном выходим в коридор, и, когда зайдём, будет призыв. Только ты, это, о своем задании не забудь, ладно? -Ладно — ухмыльнулся Саня — не забуду. Будет сделано, шеф. Давай, пока. Спокойной ночи, сладких снов. -Спокойной. Суббота прошла более чем спокойно. В Воскресенье пришедшие на арену наблюдали красивейшую победу Скинхеда: против него был огромный громила с двуручным мечом. И когда этот громила попытался снять соперника обычным рубящим, Скинхед просто отскочил в сторону и ударом ноги обезоружил громилу, и приставил ему к горлу мечи. Впрочем, убивать он не собирался. Громила остался жить. Весь зал аплодировал, по всей арене летали топоры, стоял винный угар, дикий ор, Лёха вернулся домой пьяным в стельку. Саня тоже: он проиграл в карты, не прошла ставка, это и стало поводом для запоя. Егор, Ванёк и Онур ни капли в рот не брали: помнили о Понедельнике. Ванёк всё равно получил нагоняй от жены: якобы "Нечего по ночным клубам таскаться, если жена есть". Саня был утром как огурчик. А вот Лёха хмель хорошо переносил: с утра не мучался. Как говорится: молочка кружка — с утра подружка. Так что, протрезвел старший сегун мгновенно. А вот Александр еле с кровати встал. Точнее, жена подняла. Не позавтракал даже по человечески, так, чай да бутерброд. Разве ж это завтрак?! Глаза красные, вместо школьной формы кимоно надел. Не возбраняется, конечно, но все-таки ... Как-то не очень. По дороге Саня упал, и тут же очнулся. Отряхнулся, мечи поправил и дальше пошёл, насвистывая какую-то весёлую мелодию. Мысли пришли в порядок, Саня нахмурился. Как-то не солидно. Даже слишком. Что ронины подумают ... Ладно, не думать об этом. Однако, подойдя к школе, Александр был очень удивлен: добрая половина учеников тоже пришла в кимоно! Среди них Саня заметил чью-то рыжую голову с длинными волосами (ничего удивительного, так как уклон был на Японию, то длинные волосы были у всех, на самурайский манер), неспешно плывшую по школьному двору. Саня бросился к ней. Лёха (а эта голова принадлежала именно ему), заметив друга, широко улыбнулся и помахал рукой: -Александр-сан, селям алекум! -Здорово, Алексей-сан. Как дела? Как настроение? Как вчера день прошёл? — на последней фразе хихикнул Саня. -Да норм. Вроде жив. А у вас как, Александр-сан? Живы? Здоровы? Как настроение? — Лёха решил подколоть напарника. -Как видишь, я пока ещё на ногах ... -Ну, удачи! — Лёха не был настроен на разговоры. Он резко ускорил шаг и буквально влетел в двери школы. «И что это с ним?» — Саня пожал плечами и продолжил путь. Ванёк в это время уже сидел за партой, Скинхед упражнялся в додзё, Егор и Онур о чём-то увлечённо спорили, до уроков остаётся около пяти минут ... Лёха проходит в класс, Саня нос к носу столкнулся с Типуновым, что-то сказал; жизнь идёт своим чередом, тикают часы, звенит звонок и на минуту в коридоре поднялся страшный гвалт, шум и гам, но вот классные двери закрылись и вмиг стало тихо ... Идёт урок. Скрипят по бумаге ручки; мерно, безэмоционально звучит голос доставучей училки, вот у кого-то упал карандаш, кто-то чихнул, кто-то вышел в туалет, кого-то вызывают к доске. Такой обычный серый школьный день, ничего примечательного или из ряда вон выходящего. Всё как обычно, как было все восемь лет обучения. Ложь ... это ложь. Это неправда! Так неправильно! В классе в воздухе пахнет грозой. Даже самые бестолковые ученики почуяли неладное. Напряженная, очень напряженная атмосфера. Что-то должно произойти, это все уже поняли. Энергетика изменилась. Счас что-то будет ... Звонок! Ну, хотя бы напряжение снял ... Саня остался за партой. Он внимательно следит за Советом. Вот вышел Иван. Вот Егор достал телефон. Онур сел рядом с ним, они что-то рассматривали. Вот Лёха вынул меч из ножен, прокрутил несколько раз, вложил обратно. Саня встал, посмотрел вокруг и вышел, в суматохе никем не замеченный. На выходе из класса нос к носу столкнулся с Иваном: -Стой! Куда идёшь? — Ванёк начал допрос с пристрастием. -На задание ... -А это что? -Это? Мечи. -Понадобятся? -Понадобятся. -Свободен! — проходя мимо Сани в класс, Иван шепнул ему на ухо — удачи, брат. Саня ничего не ответил. Десять минут спустя прозвенел звонок на второй урок. И снова энергетика изменилась в плохую сторону. Не спадает напряжение. Как будто ждёшь приёма у стоматолога, но он всё не зовёт и не зовёт ... И это выматывает тебя до последней ниточки, и когда выйдет медсестра и назовёт твою фамилию, ты встанешь, резко потеряв силы и еле-еле поплетёшься в кабинет, еле-еле сядешь в кресло, и желание будет только одно: свалить отсюда! Даже если придётся сверлить, желание не изменится. Останется только чёрная бездна и пустота ... Ещё в конце перемены зоркий Викин глаз заметил, как Саня вышел из класса, и обратно не зашёл. И ещё как в самом начале урока, лишь только учительница вошла, Лёха тихо шмыгнул за дверь. Никто ничего не заметил. -Софья Степановна, можно выйти? — Ванёк неожиданно поднял руку. Так неожиданно, что Вика аж вздрогнула. -Выйди — алгеброичка подозрительно посмотрела на сегуна, но отпустила. Иван встал, поклонился, поправил мечи на поясе и вышел. И, только тогда, когда он шёл по коридору, навстречу к Алексею, только тогда Иван с ужасом осознал, что какое бы решение он не принял сейчас: отказаться или согласиться; как бы переворот не повернулся: удался или нет, его жизнь уже никогда не будет прежней ... *** Саня вышел из школы и направился к ограде. Погода была просто идеальной, как и настроение с пейзажем. Единственно, немного жаль охранника. Ну, как бы нех.р было встревать. Сам виноват. Саня его предупреждал: мужик, не лезь, просто закрой глаза и дай мне выйти. Не подействовало. Ладно, от одного удара рукоятью в лоб ещё никто не умирал. По крайней мере, Саня не помнил такого. "Блин, не охранник, а тряпка: я ж даже не размахнулся. Просто, можно сказать, прикоснулся, а он уже и свалился!" Насвистывая весёлую мелодию, Саня дошёл до входа в парк. Там его уже ждали пятеро самураев в полной боевой экипировке: шлемы кабуто, пластинчатый доспех, по два меча (большой — катана, и маленький — вакидзаси). Саня не мог удержаться от смеха: -Ронины-сан, вы зачем и нах.я напялили эту ху.ню? На кой она вам, вся эта ху.та?! — Саня уже форменно ржал. -Александр-сан, в самурайском кругу так материться нельзя! Этикет нарушаете! — решительно один из ронинов заявил. Его поддержали другие: -Александр-сан, ну не сейчас! Сёгун-сан, это было лишнее! Александр-сан! -Молчу! Виноват! Так, не до разборок сейчас. Наша цель от нас в ста метрах. Действуем быстро и решительно. Вот и сама цель. Невзрачное серое здание, размером всего-то с одноэтажный деревенский домик. Рядом бродит одинокий самурай. Наверное, охранник. Ему скучно стоять одному возле дверей. Хочется развлечься, но не чем. Вот и приходится просто думать о своём. Сане стало жалко его. Прежде он хотел крови, но теперь, убивать человека, который просто не знает, чем себя занять ... Нет, Саня этого себе не простит. -Ждите, я сейчас. Саня бесшумно двинулся вслед за самураем. Вот самурай остановился, оглянулся, никого не заметил, но достал меч, несколько раз прокрутил. Иэх, зря ты так рано расслабился. Саня выждал момент, встал во весь рост, свистнул, но не успел самурай обернуться, как Саня взял его в захват на удушающий и резко пригнул лицом в низ. Бедолага посинел, захрипел, замахал руками, глаза вылезли из орбит, но сопротивляться Саниной хватке было бесполезно: Саня был силён как бык и не один раз ходил в разведку, соответственно, данный приём у него был поставлен идеально. Секунд пять самурай был в захвате, когда Саня отпустил, тот мешком свалился на траву. Невооруженным глазом можно было сказать, что он мёртв. Но это было не так. Саня специально учился удушающему, поэтому он не стал убивать охранника, а просто вырубил его, правильно пережав несколько сосудов. -Минуты через две очнётся. А теперь, ронины-сан — голос сёгуна вдруг дрогнул — теперь мы осуществим нашу давнюю мечту. Целый год мы готовились к этому дню. И теперь, когда мы полностью готовы, мы поднимем восстание ронинов по всему Лицею. Мы отомстим за боль, страх и унижения, за смерть друзей, жён, мужей, братьев и сестер, за всех, кто пострадал во время Торабуро и Мэйдзи (после правления "Тока")! Мы идём мстить! Правлению клана "Без Границ" пришёл конец! — и Саня выхватил меч. -Слава сёгунам! — в один голос взревели ронины и последовали примеру Сани. -За мной! — Александр взбежал по ступенькам, широко распахнул двери — Именем Великого Сёгуна сложить оружие! *** Лёха с Иваном не находили себе места. Лёха ходил взад и вперёд. Ванёк разрабатывал руку, крутя меч. Оба были на нервах. Но вдруг, по всему Лицею раздался резкий скрежет, исходящий из громкоговорителей. Сердце у пацанов замерло, но тут же в динамиках прозвучал взволнованый голос: "Внимание-внимание, уважаемые последователи Лицея №25, самураи и ронины, сёгуны и командование, гвардейцы служители, ученики и преподаватели! ... " Дальше не было времени слушать, но радость переполняла сёгунов: Саня захватил лицейскую радио-вышку! Почти тут же рядом заиграла волынка. Лёха оглянулся: на волынке играл Ванёк. Это была "Взвейтесь кострами", бывший гимн, запрещённый к исполнению после прихода "Тока". Шотландский инструмент звучал громко, гордо, призывно. Иван всю душу вкладывал в музыку. Может, поэтому двери классов начали открываться ... Стали выходить люди, становились рядом, слушали, кто-то многозначительно поправил оружие на поясе. Было понятно, что без боя не ободётся: гвардия будет здесь с минуты на минуту, но уходить никто не собирался. Учителя яростно кричали ученикам зайти обратно, их не слушали. Потому, что преимущественно здесь стояли семи или десятиклассники. А эти ребята очень хорошо помнили "Империю" и знали, за что они дерутся. Да и вообще, данное сословие было суровое, кремнёвое, потрепанное в битвах, не привыкшее шутить. Потому и стояли здесь, ожидая победы или смерти. Первым подошедшим был рослый парень лет пятнадцати на вид. На губах застыла усмешка, через всё лицо прошёл огромный кривой шрам, щёки обветрены, жизнь видел человек. Около минуты он стоял и слушал, потом обратился к Лёхе: -Братан, поясни, что за дело тут происходит? Что вы делаете? Лёха ответил: -Пора свергнуть Без Границ. Мы здесь за этим. Парень стоял в ступоре секунд десять, потом сказал: -Братва, вы е.нутые, но я с вами. И остался стоять. Потом подходили новые, спрашивали, удивлялись, хлопали по плечу, жали руки, пытались подпевать, оставались рядом. Потом к волынке прибавилась ещё одна. За ней флейта. Затем кто-то стал стучать по стене партию барабанов. И вот случилось то, чего ждали абсолютно все: появился Типунов. Он и ещё человек десять, со скоростью лани, убегающей от тигра, мчались по коридору. Впереди них неслось: -Прекратить! Разойтись! Именем Императора, приказываю: отставить! Типунов со всех ног влетел в комнату (или залу), где стояли мятежники и чуть не упал, резко затормозив, увидев, что противника там было почти пятьдесят человек. Бежавшие позади с разбега наткнулись на своего командира. Это не могло не вызвать волну смеха среди ронинов. А этот смех не мог не вызвать гнева у Типунова: -Как вы смеете смеяться над представителем власти! Я вас всех сейчас могу арестовать и казнить без права на сэппуку! — смех лишь усилился. Типунов аж побелел от злости: -А ну заткнулись, шавки педр.льные! Или я вас здесь всех сейчас носом вниз сложу, е.ланы безмамные, бл.ть! -Сынок, не у твоём положении хамить надо. Ты не император, чтобы перед тобой на колени падали. Для нас тут только один человек авторитет — сёгун, но ни как не ты. Твоих приказов здесь никто слушать не обязан и не будет. Не те времена уже. Твоя власть — всё. Никого ты больше не пугаешь и никто за тебя сражаться не хочет. Так что, вали отсюда. За пределы Лицея вали. Лучше всего. Пока просто можешь с глаз моих исчезнуть. А не то будет с тобой то, что со сволочами бывает. А со сволочами бывает секир-башка. У тебя минута, время пошло. Типунов стоял красный как рак. Брызгал слюной, тяжело дышал, рука непроизвольно сжала рукоять меча. Но не только арестовывать и выпендриваться умел он. Также Типунов был очень рассчётлив. И прекрасно понимал, что в его случае один неверный шаг будет стоить ему жизни. Как бы обидно ему ни было, нельзя упускать из виду численность противника: ронинов минимум в пять раз больше. Поэтому, засунув своё мнение себе в зад, он убрал руку от меча, волком взглянул на Лёху, прошипел что-то вроде: "Вы у меня землю жрать будете" и, сделав молча знак рукой своим, двинулся в коридор, под улюлюканье и смешки ронинов. Ванёк тихо спросил у Лёхи: -Как думаешь, вернётся? Лёха ответил: -Ясное дело, вернётся, это ж Типунов! -Башню бы ему свернул ... А в это время две гвардейских роты уже построены, третья в спешке строится возле ворот. Три роты — триста человек, да ещё командование, да ещё добровольцев сотни полторы. Это силы Без Границ. А сколько против них ронинов? Неизвестно. Выясним по ходу. Самое главное — вяжем начальство ихнее и дальше будет легко. Конечно, без боя не обойтись. Поэтому: -Первая рота, за мной! — один лейтенант ведёт своё соединение к зданию. Вслед за ним направились и добровольцы. Никто школу не окружал, просто заперли все дополнительные выходы, оставив лишь передние двери. Медленно, обнажив оружие продвигались гвардейцы по первому этажу. Первое препятствие возникло через минуту: баррикада из парт и стульев. Гвардейский строй остановился, лейтенант крикнул: -Именем великого Императора, сложить оружие и разобрать баррикаду, иначе мы будем вынуждены применить силу! Ответа не последовало и лейтенант повторил требования. Снова молчание и потом со стороны баррикады: -На х.й пошёл! -Отлично, они сами нарвались! Ребята, штурмуем! — лейтенант скомандовал наступление и вся рота медленно двинулась на баррикаду. Чем ближе подходили гвардейцы, тем яростнее становились их крики. И вот, они уже карабкаются по выступам на баррикаду, кто-то отчаянного пытается её разобрать, кто-то просто стоит рядом и размахивает мечом. Но лишь только первые из штурмующих пересекают препятствие, они обнаруживают, что противника здесь нет. Коридор далее пуст, успевают лишь заметить медленно съедаемый искрой шнур, протянувшийся на полу ... А через секунду на баррикаде раздаётся страшный взрыв: под парты были заложены тридцать Корсар-12. Кровь, мозги, обломки мебели, выбитые стёкла, мечи и различные части тела, всё это смешалось с нечеловеческими криками и адским звоном. Из клубов пыли слышались стоны, мольбы о помощи, маты, просто крики. Но даже у самых смелых не хватало нервов подойти поближе: все понимали, что после такого взрыва вряд ли те, кто оказался слишком рядом, остались в живых. А смотреть на то, что от них осталось как-то не хотелось. Всё же, один парнишка, видимо движимый скорее любопытством, чем состраданием, нырнул в пыль. И тут же среди матов и криков послышался грозный голос: -Такко Хако Банзай! Да здравствует император!