Ты не вернёшься

В память об Олеге Брагине. В память о её любви.       Тёплые объятия грели в столь холодный и пасмурный день. Не в силах пошевелиться и нарушить эту идилию, Марина посмотрела в окно, о чем-то задумавшись. На душе было спокойно, ведь рядом он. Раздался храп. Ещё минуту назад мужчина ворочился, а сейчас снова, найдя удобную позу и обнимая руками Нарочинскую, погрузился в сон, довольно посапывая в перерывах между звуковыми волнами. Сначала её бесили эти громкие звуки, но постепенно они стали такими привычными, что, казалось, жизнь без них была бы не та. В добавок ко всему, мужчина иногда говорил какие-то слова, понять которые порой было тяжело. После очередного умоляющего «Ну не надо» Марина не сдержалась и рассмеялась, уткнувшись лицом в одеяло, чтобы приглушить смех. Но это не помогло и уже через несколько секунд Олег недовольно задёргался.       — Ты чего смеёшься? — спросил он возмущённо.       — Ни-че-го, — прошептала она по слогам, не переставая улыбаться и смотреть в окно.       — Я опять что-ли? — не унимался обиженный мужчина, уткнувшись носом женщине в лопатку.       Она лишь сильнее засмеялась, накрывшись одеялом, чтобы тот не доставал. Но он и не собирался, поэтому вновь засопел. Марину тоже начало клонить в сон, так что она, не справившись с сопротивлениями, тоже начала дремать.        Был выходной день. Ну, по крайней мере, для сладкой парочки, что несколько минут назад довольно сопела, а сейчас вместе умывалась, толкаясь у раковины. Мужчина намочил руки под краном и брызнул водой прямо в женщину. Та разозлилась, но увидев его кошачью улыбку, брызнула в ответ. Взрослые дурачились как маленькие дети, наслаждаясь моментами, когда они вместе и когда им никуда не надо.       Утренний омлет, приготовленный Олегом, вкусно пах на всю квартиру. Марина не любила готовить, поэтому смирно сидела за столом, наблюдая, как мужчина мечется из стороны в сторону, пляша с бубном возле плиты. На нем был какой-то древний фартук, который он достал из глубин кухонной столешницы, куда никто не залезал уже лет пять. Ловко перекрутив в руке лопатку, он поднял крышку и переложил аппетитный шедевр на тарелку.       — Кушать подано! — гордо произнёс он и поставил омлет перед Мариной.       — Мм, а пахнет как! — ответила она и улыбнулась.       Обычно они ели молча, потому что всегда куда-то спешили. Но сегодня они завели непринужденный разговор, казалось, обо всем не свете. Начиная с вопроса о настроении, они закончили обсуждением необычных пациентов. Их разговоры всегда сводились к работе. Такова уж жизнь врачей.       — Какие планы на день? — спросила Марина, унося свою тарелку в раковину.       — Взять тебя в охапку и вытащить на улицу, — ответил Олег, любуясь женщиной.       Она посмотрела в окно, где дул ветер.       — Ты уверен? — опершись на тумбу и скрестив руки у груди, посмотрела на него.       — Абсолютно уверен, — он довольно улыбнулся, — к тому времени, как мы оденемся, будет уже очень тепло.       — Даже не знаю… — нейрохирург посмотрела в сторону.       — Ну Мари-и-ина, — протянул Олег, подходя ближе.       Взглянув на его умоляющие глаза, женщина сдалась и, хихикнув, похлопала мужине по плечу. Тот же расплылся в счастливой улыбке, как ребенок, которому выиграли в автомате с игрушками плюшевого медведя.       — Значит идем одеваться!       И правда, к тому времени, как они оделись, ветер уже стих. Прогуливаясь по осенней Москве, пара шла в молчании, держась за руки. Им не нужны были слова, ведь они и без слов понимали всю драгоценность момента. Как оказалось, не всю.       Марина погрузилась в глубокие размышления, что перестала замечать все вокруг. Почувствовав несильный толчок в живот, она опомнилась. Опустила глаза вниз и увидела мальчика. Тот, видимо, быстро бежал из школы, что не заметил мечтающую женщину.       — Ты в порядке? Не ушибся? — спросила Нарочинская. Нежно-нежно. Олег уловил эти ноты беспокойства и заботы в ее голосе и удивился — слишком привык видеть Марину всегда серьезной.       Мальчик отрицательно повертел головой, извинился и побежал дальше. Марина обернулась ему вслед, проследив, чтобы тот ни в кого ещё не врезался, и невольно улыбнулась. Когда ребенок скрылся за поворотом, она повернулась обратно. Всё это время Брагин внимательно за ней наблюдал, и на его лице читалось явное удивление. Заметив это, Нарочинская спросила:       — Что? — усмехнулась.       — Да нет, ничего, — Олег улыбнулся и, вновь взяв женщину за руку, пошел дальше.       Нарочинская через несколько минут снова выпала в раздумья. Её уже несколько недель мучил вопрос, о котором напомнил врезавшийся школьник. Приняв свою искреннюю любовь к Олегу, она поняла, что именно сейчас захотела семью. Не просто мужа, а ещё и ребёнка. Своего. Родного. Но она совершенно не знала, как к этому отнесется Олег. Знала только то, что тот детей любит. С Тамарой нянчился, когда Эмма приезжала, да и с Вероникой почувствовал себя отцом, хотя изначально испугался. Но она боялась, что больше детей Брагину не нужно, одна наследница Тома есть, и на том спасибо. Но ведь у Марины никого и нет. Хотя почему-то резко захотелось.       Эти мысли постепенно сменили веселое настроение Марины на расстроеное. Этого не упустил Олег, начав допрос:       — Марин, всё хорошо? Ты грустная какая-то.       — А? Нет-нет, всё в порядке, — она улыбнулась.       — Точно?       — Точно, Брагин. Вон, пойдём туда! — сказала она, указывая в сторону парка.       Вернулись домой вечером, когда ноги ныли от усталости, а на улицах включились фонари. Марина обессилено упала на пуфик, не в силах даже расстегнуть сапоги.       — Сейчас бы рухнуть в кровать, — прошептала она.       — Согласен, — согласился Олег, примостившись рядом. Они и не заметили, как коснулись головами и задремали, пока в прихожей горела лампа, на улице фонари, а внутри сердца.