Дневник ангела

Время летело стремительно, как сброшенный с балкона на голову случайного прохожего пакет с водой. Уже шел восьмой месяц моей службы, но за это время я так толком и не смогла примириться с фактом своей «ангельской» деятельности и привыкнуть к новому внешнему виду: кожа слабо, ровно светилась, будто вместо крови по жилам бежали мириады крошечных бледно-золотых искр; я не чувствовала ни холода, ни жары; мои обычно всклокоченные космы лежали аккуратно и были невозможно мягкими, а одежда… Ну, могу сказать, что я ее совершенно не ощущала, будто она была соткана из тугих воздушных потоков, и она не менялась – я все время была в каком-то странном то ли рубище, то ли балахоне из переливчато-белой ткани. Выглядело оно просто донельзя стремно - будто я приведение в переулке раздела, аж неловко. Кстати, крыльев не было. Только тонкий золотой браслет на руке с крошечным кулоном-висюлькой, в котором слабо светился молочно-голубой камушек - точная копия того, в который в нашу первую встречу вглядывалась Аида. Как она позднее соблаговолила мне объяснить, это что-то вроде записывающего устройства, которое впоследствии позволит оценить результаты моей работы и определит мою дальнейшую судьбу. Снять его или случайно потерять оказалось невозможно – украшение тут же возвращалось. Но были в происходящем и светлые моменты. Так, за это время я научилась управляться с Томасом и понимать, когда ему стоит позволять что-либо делать или подначивать к определенного рода поступкам, а когда – нет. Также опытным путем выяснилось, что я не могу отойти от него дальше, чем на десяток метров. Не то чтобы я физически этого не могла сделать, но как только мальчонка исчезал из моего поля зрения, меня тут же тянуло обратно к нему, и не отпускало ощущение, что если я не вернусь, то с минуты на минуту он устроит тотальный армагедецц, в котором и сам может серьезно пострадать. При этом было совершенно неважно, чем Том был занят – читал, донимал сестру или вообще спал. Я просто не могла его оставить, и точка. Но это меня ничуть не раздражало. Честно сказать, я даже будто как-то прикипела к мальчику. Мне нравилось его оберегать, и нравился он сам – добрый, смешливый и крайне симпатичный ребенок. Иногда, глядя как он выразительно читает маме или гостям очередной выученный наизусть стих или сонет, я любила гадать, каким же он станет, когда вырастет? Пока что Том был больше похож на мать – у него были ее серебристо-голубые глаза, ее широкая, искренняя улыбка и ее же страсть к литературе. От красавца-отца в нем пока были только тонкие губы, идеально прямой, породистый нос и непокорные кудряшки, которые предпочли медно-каштановому тону волос отца бледно-золотой оттенок материнских кос. Джеймс был очень красивым мужчиной – высокий, широкоплечий, но на мой вкус слишком серьезный, а местами даже скучный. И я искренне надеялась, что в будущем от отца мальчику достанется только стать, а не тяжелый характер. Я знала, что у Тома великая судьба, и хоть и не знала, в чем это пресловутое величие заключается, изо всех сил старалась ему помочь стать достойным человеком. Но сделать это, соблюдая только свою стратегию оказалось совершенно невозможно. Большинство моих действий якобы нарушало целую тонну предопределенных событий, из-за чего в мироздании создавались такие жуткие помехи, что небесная канцелярия в поте физиономии еле успевала их ликвидировать. Ох, как же меня злил этот верховный контроль, вся эта убогая приверженность какому-то вряд ли существующему высшему плану, но я ничего не могла с этим поделать... Пока не могла. В принципе, я легко могла позволить себе забить на все это впечатляющих размеров болт и продолжать вести дела своим путем, но за отклонение от плана меня наказывали. Наказание заключалось в том, что меня отлучали от мальчика. Ненадолго, всего на пару недель, но это было ужасно. Меня без церемоний вырывали из земного мира и помещали в какой-то темный, тесный кокон. Я не понимала, где нахожусь, и все это время будто металась в температурном бреду, видя все беды своего мальчика и неимоверно страдая от невозможности ему помочь. В сущности, мне было плевать на то, что эти крылатые подонки делают со мной, но позволить страдать Тому я не могла. Я знала, что он будет в безопасности только под моей опекой, и поэтому быстро научилась обходить последствия своих проступков. Дело в том, что за время моих вынужденных «отлучек» Том обязательно заболевал или совершал нечто настолько из ряда вон выходящее, что все его будущее оказывалось под угрозой. Хотя, казалось бы, что, например, может случиться из-за какой-то разбитой маминой вазы? Все как всегда - Диана расстроилась, отчитала сына за безответственность и неаккуратность, но через неделю об этом никто бы и не вспомнил. Но как бы ни так! Это нелепое в своей незначительности событие запустило целую цепочку событий, среди которых постоянно повышающаяся раздражительность матери и, как следствие, зажатость и нервозность Тома, что в будущем могло перерасти в целый букет комплексов и психологических барьеров. А это через десяток лет могло настолько далеко отвести мальчонку от изначального Пути, что вернуть его обратно было бы практически невозможно. Но я была до неприличия везучей и всегда наперед видела массу возможных вариантов развития событий, а потому знала, как их избежать или, на худой конец, сгладить последствия «реакции». В частности, я знала, что пока Том находится рядом с матерью, никакой беды не случится. В ней самой было что-то от ангела – спокойная, добрая, с яркой серебристо-белой аурой, эта женщина одним только своим присутствием вносила в мир вокруг покой и порядок. Как только близился момент моего наказания, я строго-настрого наказывала мальчику ни при каких условиях не отходить от матери. Не знаю, слышал ли он меня, но если я это делала, то по возвращении видела, что все в абсолютном порядке и необходимости в смазывании пятой точки скипидаром и спешном исправлении свернувшей не туда судьбы Томаса не было. Максимум, что могло случиться, мальчик простывал, но с этим я справлялась на раз-два. А вообще следить за судьбой мальчика было чертовски сложно. Частенько я вообще не понимала, чего наверху от меня хотят и правильно ли поступает мой подопечный? Так, однажды Том, насмотревшись на мальчишек постарше, твердо решил повторить их трюк с качелями – раскачаться до предела и потом, когда цепочки толкнут его вперед и туго-туго натянутся, выпрыгнуть вперед, чтобы пролететь пару метров и с восторженным воплем приземлиться на чуть раскисшую осеннюю землю. Я знала, что добром эта авантюра не кончится, но мешать не спешила. Такой опыт был бы ему полезен – в будущем будет осторожнее, да и должны же быть у пацана хоть какие-то безумные воспоминания из детства, кроме ночного поедания печенья и последующего рисования старшей сестре усов из зубной пасты? Но как только Том приблизился к качелям, у меня между лопаток прошелся гадкий холодок – наверху были недовольны. «Эх вы, лишили парня шанса похвастать гипсом перед детсадовскими девчонками…», - сопроводив эту мысль картинным вздохом, я направилась отговаривать Томаса от этой изначально глупой затеи. Я старалась изо всех сил, но сделать ничего не смогла – мальчик раскачался, что есть сил, прыгнул и… Вывихнул себе руку. - Вы сами все видели, я ничего не могла сделать, - я невинно покрутила вздернутыми к небу пустыми ладонями и направилась к своему стоически сдерживающему слезы подопечному. Его мама должна была вернуться через пару минут, на это время стоит хотя бы немного унять боль. - Не боись, пацан, я тебя не брошу, - я осторожно положила ладони на его повисшую плетью правую руку и изо всех сил сосредоточилась на ощущениях мальчика. Из ладоней плеснул мягкий, бледно-золотой свет. Он теплой дымкой окутал ауру Томаса, изгоняя из нее темные кляксы боли и страха, - Ну вот, уже лучше. Мальчонку отвезли в больницу, вправили плечо (процедуру он и без моего вмешательства выдержал весьма стоически, что меня несказанно удивило) и наложили ярко-синюю фиксирующую лонгету. Через несколько дней травма, простите за каламбур, сыграла Тому на руку. Делать аппликацию одной только левой рукой оказалось крайне неудобно, и хоть мальчик очень старался, он все-таки облил клеем свою соседку. Так в жизни маленького мистера Хиддлстона появилась его первая любовь – Лили Гринхорн. Глядя, как Том смущенно помогал новой подружке и воспитательнице убрать с темно-синей юбочки подтеки клея, я патетично воздела руки к небу и изрекла исполненным пафоса голосом: - Мальчик стал мужчиной! Но сказала я это не потому, что с этого момента парнишка стал умнее, серьезнее или ответственнее, а потому, что отныне он, как и любой влюбленный взрослый мужик, напрочь забыл о том, на что ему дана голова и начал думать противоположным концом организма. В частности сейчас он бестолково продолжал размазывать прозрачную субстанцию по наряду Лили и ужасно мешал воспитательнице решить созданную им липкую проблему, из-за чего та страшно злилась. *через несколько дней* На дворе стояла непривычно теплая для конца октября погода. По небу плыли редкие флегматичные облачка, а наблюдающий за ними Оксфорд пестрил дамами в ярких пальто и аккуратными кучками опавших листьев. На детской площадке неподалеку от дома Хиддлстонов шумно веселились дети и со смехом обсуждали последние новости их мамы, а я, подобрав под себя одну ногу и печально уткнувшись подбородком в ладонь, торчала на ближайшей к детской песочнице скамейке и думала, что в Аду, наверное, было бы не так уж и плохо. Во всяком случае, там определенно было веселее – Том, конечно, был не в меру веселым и любопытным ребенком, но слишком послушным, что при наличии рядом одного из родителей автоматически лишало меня возможности подговорить мальчонку к очередной шалости и превращало мою жизнь в беспросветнейше унылую жопу. Вот и сейчас вместо того, чтобы проверить прилипнет или просто скатится песок с головы обидевшего Лили мальчугана, Том просто свирепо сопел и продолжал лепить кривые куличики, потому что драться мама ему категорически запрещала. Я знала, что он легко мог нарушить это правило, но Диана была слишком близко. - Мда-а-а, пацан, тяжко же тебе в жизни придется, - я скорчила сочувственную мину и задумчиво поскребла затылок, - Ну хоть лопаточкой по затылку огрей, все легче будет. Он же обидел твою красотку, такое с рук спускать нельзя! Я бурчала безо всякой надежды на то, что парнишка внемлет моим словам, но едва я закончила говорить, как Томас поднялся с песка, отряхнул коленки и наперевес с пластиковым орудием мести двинулся навстречу своему противнику. - Ай, молодца, ай, хвалю! – я уже потирала руки в предвкушении экшена, но то, что произошло дальше, поразило меня до самой глубины души. - Извинись перед Лили, Альберт, - пухлый темноволосый мальчишка удивленно воззрился на явно уступающего ему габаритами мстителя. - Она мой замок палусыла, не буду извиняса! – парнишка не выговаривал некоторые буквы, но возмущаться ему это не мешало. - Она это сделала случайно, а ты ее ударил. Джентльмены так не делают, - Том серьезно нахмурился. Он не собирался драться. То есть совсем. В смысле, даже банально обсыпать этого мелкого засранца песком не хотел! Пока я стояла за его спиной не в силах захлопнуть пораженно раззявленный рот, мальчонка еще раз, весьма по-взрослому и даже как-то угрожающе повторил: - Извинись, Альберт. - Извини, Лили… - парень плаксиво шмыгнул и обиженно поплелся искать утешения в материнских объятиях. Том раздулся от гордости, как индюк. - Я же обещал, что никому не дам тебя обижать. Счастливая Лили восторженно хлопала в ладоши, а я продолжала стоять в ступоре. Черт подери, может я зря иронизировала насчет будущего повелителя мира? С такими дипломатически-пацифистскими замашками Том далеко пойдет. *** В первую субботу ноября произошло то, чего Том ждал долгие две недели – он вместе с сестрой ехал в гости к бабушке. Мальчик просто обожал такие выходные. Еще бы, столько чудес разом: огромный, шумно гудящий и грохочущий по рельсам поезд, пахнущая дорожным волшебством небольшая сумка с необходимыми вещами, мелькающие за окном живописные пейзажи и попутчики, которых можно было с любопытством разглядывать целых два часа и вместе с Сарой гадать, кто же они такие и чем занимаются? Например, вон та гордо задравшая нос дама в красном пальто и с крошечной собачкой под мышкой наверняка писательница, а во-о-он тот старичок с рыжей бородой – моряк. Том даже представил, как от его старой куртки пахнет солью и водорослями и попытался разглядеть его ноги – одна определенно должна быть деревянной! Но как бы он ни крутился, разглядеть ноги деда не получалось, зато в поле его зрения попала целующаяся парочка. Том тут же забыл о старике и с характерным «Фя» скорчил полную отвращения моську и высунул язык. - Не пробовал, но осуждает, - весело хохотнув, прокомментировала я реакцию мальчика, - Да ладно тебе фякать, поцелуи – это прекрасно… Ну, первый опыт не в счет. Вспомнив, как меня в четырнадцать лет чуть ли не от уха до уха обслюнявил не в меру страстный возлюбленный, я не удержалась и прыснула со смеху. Да уж, ожидаемой трепетной романтики со «взлетающей ножкой» я не дождалась и страшно по этому поводу расстроилась. Правда, ненадолго. - Томми, Сара, нам пора, - Диана перекинула через плечо сумку и с улыбкой протянула детям затянутые в мягкие темно-синие перчатки ладони. Через несколько секунд поезд остановился. Я уже знала, что сейчас нам предстоит дойти до автобусной остановки, потратить двадцать минут на дорогу и еще через пяток минут пешей прогулки мы окажемся на пороге дома родителей отца Тома. Мне у них нравилось – старики были очень добродушными и милыми. Бабушка постоянно колдовала над какими-то кулинарными чудесами на кухне и учила Сару хитрому волшебству превращения кучи невкусных продуктов в сказочные лакомства, а дед показывал восторженному Тому фокусы и организовывал с ним целые театральные постановки, которым женская половина дома неизменно восторженно рукоплескала. Но сегодня у стариков были гости, поэтому Том с Сарой на некоторое время были предоставлены сами себе. Дети решили гулять, тем более, что скоро впервые в этом году мог пойти снег – небо уже наливалось тяжестью низких, молочно-белых облаков. На секунду, заслушавшись разговором Сары и встреченной ей по пути подружки, я не сразу заметила, что Том куда-то пропал. Оглядевшись, я поняла, что неугомонный мальчишка побежал в лес, пытаясь догнать мелькнувшую среди голых веток кустов жимолости лису. - Ну только этого мне не хватало… - я раздраженно закатила глаза и нехотя поплелась под безрадостно-серую сень голых деревьев. Бежать за Томом пришлось долго, я дала ему хорошую фору. Но через несколько минут плутаний по звериным тропкам я наконец увидела своего перепуганного подопечного. - Ах, вот ты где! – я удовлетворенно хлопнула себя по бокам – Поднимайся, сейчас будем отсюда выбираться. Я шагнула к замершему в круге древних, покрытых густым изумрудным мхом камней и голых деревьев мальчику, но у самой кромки старого ведьминого круга я будто наткнулась на стену и от неожиданности резко отшатнулась прочь. Не удержав равновесие, я с визгливым «Бля!» рухнула на землю. Тряхнув головой и снова поднявшись на ноги, я вновь подошла к каменной дуге, но уже медленнее. Я осторожно протянула руку вперед и ругнулась сквозь зубы. Тома будто накрыли невидимым куполом – от прикосновений по нему расходились вереницы тусклых серебристых искорок, и что бы я не делала, пройти сквозь него не получалось. - Са-а-ара! СА-А-АРА-А-А! – Том пугливо обернулся вокруг своей оси, осел на укрытую безрадостным тлело-серым ковром давно опавших листьев землю и горько заплакал. Я чувствовала, как ему было страшно. Малышу казалось, будто деревья медленно смыкают вокруг него кольцо своих замшелых дряхлых тел и слышал кровожадное хихиканье в их ползущем по влажному, зеленому как старый мох, стылому воздуху, в шелесте узловатых ветвей. Мне не хотелось этого признавать, но парнишке было чего бояться. Впервые, за все время я увидела другие потусторонние сущности – темные, злые, жадные. Они крутились вокруг Тома, но подобраться к нему могли не ближе, чем я. Это хорошо, значит он в безопасности. Во всяком случае пока. - Так, не ссы, пацан, я тебя спасу! – подбодрив этой фразой скорее себя, чем не слышащего меня и совершенно парализованного ужасом Тома, я принялась искать в куполе слабое место. Но уже через минуту мне пришлось переключиться с идеи о разрушении преграды на борьбу с сущностями. Темных гадов стало неприлично много. - Н-н-на, получи! И ты получи! Выкуси, зараза, хрен тебе, а не Том! – яростно швыряясь сгустками света и ругаясь как мертвецки пьяный моряк, я отгоняла зло шипящие тени страхов и жадных до чистой детской души демонов прочь. Увлеченная этим занятием, я не сразу заметила, как в круге появился кто-то еще. К до смерти напуганному, крепко зажмурившемуся малышу шла девушка. - Эй! Эй, а ну пошла прочь, не смей к нему приближаться!!! – я уже без всякой надежды на успех заколошматила кулаками по куполу. Девушка бесшумно подкрадывалась все ближе, а отчаянно дрожащий от страха Том все еще жутко боялся открыть глаза – подгоняемые злым воем ветра и лесными шорохами, в его сознании леденящими душу калейдоскопными переливами проносились картины об окружающих его огромных, бесформенных, кровожадных фоморах, жадных до теплой детской крови могущественных ведьмах и злых пикси, что коварно заманивают путников в самое сердце лесной глуши и оставляют там умирать. Ох, малыш, знал бы ты, как прав… Перестав избивать безразличную к грубой физической силе преграду, я с силой потерла виски и зажмурилась. Так, паникой делу не поможешь… Для начала стоит понять, что это за бабенка и что, собственно, она забыла в лесу? Я внимательно к ней присмотрелась. Хм, аура вполне обычная, розово-золотая, прозрачная, ноги оставляют следы... Человек! Я нервно рассмеялась и с облегчением запустила руку в волосы. Боже мой, она человек! Самый простой, банальный… Погодите-ка! От усердия я буквально воткнулась носом в свод купола и изо всех сил сосредоточилась на странной барышне, на руке у которой заметила такой же браслет, как у меня, а за спиной при более внимательном рассмотрении обнаружилась бледная тень зарождающихся крыльев. Твою дивизию, какого лешего рядом с моим подопечным делает посторонняя пернатая курица?! - Эй! Эй ты, я знаю, что ты меня слышишь! – я зло оскалилась и вновь саданула кулаком по низко загудевшему куполу, - Я его ангел, какого рожна ты делаешь рядом с ним, и почему я не могу к нему подойти?! Эй!!! Но девица меня либо не слышала, либо старательно игнорировала. - Да что ж это за бабуйня такая… - я в растерянности наблюдала, как она осторожно села на корточки рядом с мальчонкой. - Ты чего плачешь? – на пугливо подрагивающие золотистые кудри опустилась маленькая теплая ладонь, - Ты потерялся, малыш? - Нет, за грибами пошел! – я презрительно фыркнула, - Ну ясен-красен потерялся! Я с явным неудовольствием почувствовала, что Тому понравился ее голос. Но открывать глаза мальчик не спешил - кто знает, может он принадлежит одной из возникших в его воображении уродливых старых ведьм с крючковатыми носами? Я лениво склонила голову набок и с кривой ухмылкой примерила щедро украшенный бородавками шнобель на аккуратное личико конкурентки и весело фыркнула. Продолжать делать вид, что его здесь нет, было уже бессмысленно и Том, еще раз всхлипнув и храбро утерев нос рукавом ярко-голубой флисовой кофты, открыл глаза и взглянул на заговорившую с ним девушку. - Ну вот, видишь, я совсем не страшная, - нежное личико озарила искренняя улыбка, - Меня зовут Бойн. - А я - Том, - тонкий мальчишеский голосок еще подрагивал от слез, но страх уже начинал отступать. Тому, в отличие от меня, Бойн казалась милой и совсем не опасной. Да и свойственной злобным пикси рыжины малыш не заметил, поэтому доверился новой знакомой без всякой опаски. - Хорошо, Том, давай-ка отряхнем тебя от грязи, - аккуратно поставив мальчика на ноги, Бойн принялась смахивать налипшие на его ветровку и штанишки листья и старую, сухую землю. - Змеюка подколодная, - зло прошипела я сквозь зубы и сердито скрестила руки на груди. Тома неловкая возня девушки успокаивала и возвращала своей обыденностью в реальный, лишенный древних монстров мир, а меня от всего этого просто коробило! Но меня не столько бесило то, что я не могу оказаться рядом с мальчиком или коснуться его, как Бойн, сколько то, что в беде рядом с ним оказалась эта нелепая дурища в растянутой толстовке, а не я! Я же его хранитель, я, а не она! - Аида! – я возмущенно задрала голову к небу, надеясь, что Смотрительница как всегда услышит мой зов и поспешит явиться на грешную землю, - Аида, мать твою, что за херня тут происходит?! Но ответом мне был только возмущенный шепот расползающихся по своим норам теней и шорох отряхиваемых от грязи штанишек Тома. Том откровенно любовался своей спасительницей: ему нравилось, как вслед за движениями ее аккуратных, маленьких кистей вздрагивали обрамляющие смешно нахмурившееся круглое личико длинные, темно-каштановые пряди. Мальчику понравились ее волосы: темные, как хрустящая корочка на ароматном бабушкином яблочно-коричном пироге, идеально прямые и блестящие даже в мрачном, мертвом перелеске. Я невесело цапнула серебристую прядь своей челки и с ревнивым любопытством сравнила свои патлы с густыми косами Бойн. Волей-неволей мне пришлось признать, что в этом соревновании я ей проиграла. Да и в целом мы с ней были совершенно разные: я – высокая и худая, она – миниатюрная и фигуристая; тонкие, острые, чуть надменные черты моего лица разительно отличались от ее мягко-округлых и открытых; да и мои вечно цинично прищуренные серые глаза ни за что не смогли бы вызвать у ребенка такого искреннего доверия и восторга, как широко открытые, добрые золотисто-зеленые глаза Бойн. Ревниво фыркнув, я оставила челку в покое и с ненавистью уставилась на соперницу. - Ну вот, - закончив с Томом, девушка сама поднялась на ноги и отряхнула с коленей листву, - Теперь мы можем идти. Том ухватился за предложенную ему ладошку и посеменил вслед за уверенно шагающей прочь от страшных деревьев Бойн, а я, продолжая пытаться привлечь внимание ангела, последовала за ними на фиксированном куполом расстоянии. - А как ты здесь оказалась? – Том перепрыгнул через подвернувшийся под ноги корень и вскинул широко распахнутые серебристые глазки на девушку. «Каком к верху!» - зло буркнула я себе под нос, - Я думал, что меня здесь уже никто не найдет… - Я всегда оказываюсь там, где нужно и когда нужно, мой юный друг, - Бойн игриво подмигнула и улыбнулась, отчего на щеках появились ямочки. Мерзкие, так чертовски понравившиеся Тому ямочки. - Как Гендальф? – перепрыгнув очередную корягу, Том вопросительно посмотрел на свою улыбчивую спасительницу. - Хуендальф, едрить твою через коромысло! – вырвалось у меня, - Вот только отведи его домой, я тебе зубы-то с патлами прорежу! Я зло погрозила девчонке кулаком, но та лишь скользнула по мне извиняющееся-сочувственным взглядом. Ага, значит она меня все-таки слышит! Я торжествующе потерла ладони. - Да, совсем как Гендальф, - отвернувшись от меня, Бойн взяла Тома на руки и ловко перепрыгнула через трухлявое бревно, - Любишь «Властелина колец»? - Не очень, - малыш мотнул кудрявой головой, - Там слишком много слов и мало сражений… Скучно становится. Мы с Бойн синхронно неодобрительно цокнули языками. Я недовольно поморщилась – иметь что-то общее с этой дамочкой мне решительно не хотелось. - Зря ты так. Именно в словесных баталиях книг скрыт самый глубокий смысл. Словами можно сражаться, как клинками, прикрываться, как щитом, а то и вовсе использовать как самый страшный, смертельный яд… Такие войны гораздо увлекательнее, а порой даже страшнее обычных, малыш. Да и много ли расскажешь грудой вражеских тел?.. Или, может, зазубренный окровавленный меч поможет отразить глубину твоих чувств к любимой, а раздавленный павшей лошадью кавалерист расскажет о твоей судьбе или предназначении? Бойн вернула мальчика на землю и снова протянула ему ладонь, но малыш только задумчиво смотрел под ноги и грыз распушившийся кончик шнурка от капюшона кофты. - Деда тоже так говорит… - не отрываясь от своего занятия, Том все же протянул девушке руку, - Но «Хоббит» интереснее! Там тоже много слов, но они гораздо понятнее. И Бильбо мне нравится больше, чем Фродо – он сильный и смелый! - Разве Фродо был трусом? – Бойн удивленно вскинула аккуратные брови. - Он все время хотел прибрать кольцо к рукам. Деда говорит, что он бес… бехс… - малыш смешно нахмурил бровки и принялся ожесточенно жевать шнурок, пытаясь вспомнить сложное слово. - Бесхребетный! – крикнула я, сложив руки рупором. - Бесхребетный, вот! – я довольно улыбнулась, - И если бы он шел один, то до Роковой горы вообще бы ни в жизнь не добрался. И вообще «Властелин колец» страшно глупая книга… Гендальф же мог сразу попросить орлов помочь хоббитам, правда? Девушка улыбнулась и пожала узкими плечами: - Все имеет смысл, даже если нам это кажется полнейшим абсурдом. - Ага, чтоб я так жила, как ты треплешься, - я скептически фыркнула, но Бойн, стоит отдать ей должное, даже ухом не повела. - Что еще ты любишь читать, Том? - Мама читает мне Шекспира, - мальчик улыбнулся и лихо подпрыгнул, с треском приземлившись на сухую хворостинку, - Он тоже крутой, даже круче Профессора! Звонкий смех наконец выведшей их на тропинку девушки подхватили прячущиеся в ветвях сойки-пересмешницы. - Ну да, круче Шекспира могут быть только вареные яйца. А какие его произведения ты любишь больше всего? - У него очень красивые сонеты. Правда, не всегда понятно, что он хотел ими сказать… А еще мне нравится «Цимбеллин»! Постум очень храбрый, сильный и умный, а еще он очень честный. Только за Имогену было обидно, он зря на нее разозлился. Она ведь не виновата, что Якимо оказался таким жадным… - А как, по-твоему, должен был поступить Постум? – Бойн любопытно взглянула на своего юного спутника. - Не знаю…- мальчик нахмурился и, наконец, отпустил пожеванный шнурок, - Приехать обратно, увидеть ее и услышать о том, что произошло от нее, а не от какого-то чужого человека. Она бы не стала ему врать, даже если бы слова Якимо оказались правдой. Я уважительно поджала губы и пару раз хлопнула в ладоши. А мальчонка-то не промах, глубоко мыслит для своего возраста. - Почему ты так думаешь? Да и добираться до любимой из Италии ему бы пришлось очень и очень долго – в те времена не было ни самолетов, ни поездов, - Бойн серьезно нахмурилась. - Все равно он должен был к ней вернуться. Иначе он просто пафосный, малодушный лгун, - Том недовольно нахмурился и шмыгнул, - Если бы он действительно любил ее так, как об этом говорил, то вернулся бы к ней, несмотря на все опасности даже с другой планеты! - Думаешь? Синхронно с моим: «А то!», раздалось и Томовское «Да». Мальчик даже не задумался, прежде чем дать ответ: - Деда говорит, что любовь – единственное, за что стоит бороться в этом мире и даже если она проходит, нужно быть благодарным тому, кто принес ее в твою жизнь. Поэтому я бы на его месте поехал обратно в Британию, к Имогене, и не стал злиться и делать глупости... - Сколько тебе лет, Том? – Бойн пристально уставилась на не по годам серьезного малыша. - Почти четыре. Мама уже даже доверяет мне вместе с ней выгуливать собаку в парке и помогать раздавать сценарии в театре, - малыш гордо растягивал слова, будто это было совершенно невиданной привилегией. - О, ну это серьезно, Том – такое дело не каждому могут доверить, - глядя на еще больше загордившегося от ее слов мальчика, Бойн не смогла сдержать улыбки, а я, кривясь, передразнивала ее речь и глупо размахивала руками, - Ты молодец. Здорово, что уже сейчас ты понимаешь такие сложные вещи, и понимаешь их правильно. Главное, чтобы ты об этом не забывал. Следующие несколько минут они шли в полном молчании. Пасмурный день обернулся мрачными, сизыми сумерками, а с низкого неба цвета старых, пыльных парусов начал опускаться невесомый снег. Стало прохладнее, и срывающееся с тонких мальчишеских губ дыхание стало клубиться в серо-зеленом лесном мраке маленькими белыми облачками. Том начинал замерзать, но Бойн ничего не говорил – только стоически шмыгал покрасневшим носом и изо всех сил старался не дрожать. - Он замерз, - недовольно буркнула я, - Если меня к нему не подпускаешь, то хотя бы сама что-нибудь с этим сделай. Я не хочу потом по твоей милости снова лечить его от ангины. Даже не удосужившись обернуться на мой голос (я уж молчу о том, что можно было хотя бы кивнуть в знак благодарности), Бойн наклонилась к мальчику. - Замерз? – Том нехотя кивнул озабоченно сжавшей его ладошку девушке,- Сейчас мы это исправим. Бойн опустилась на стылую землю и принялась рыться в побледневшем от времени матерчатом рюкзаке. Через минуту с торжествующим «Аха!» ангел наконец извлекла из недр сумки потасканную, похожую на свою толстовку и натянула ее на мальчика. - Не очень удобно и красиво, но зато тепло и ты не простынешь, - светло улыбнувшись своему маленькому спутнику, Бойн натянула на его кудрявую макушку глубокий капюшон и принялась закатывать слишком длинные для него рукава. - А почему ты мне помогаешь? – Том одернул прячущий от него Бойн капюшон. - Ты попал в беду, и я не могла поступить иначе, - немного растерявшаяся от неожиданного вопроса девушка снова пошла вперед, увлекая Тома за собой. - Но ведь ты меня совсем не знаешь. - Я тоже тебя не знала, однако с первого дня берегу от всего, чего можно, - в порыве раздражения и попыталась пнуть сухую ветку, но только разозлилась еще сильнее – моя призрачная босая нога со свистом прошла сквозь дерево, - А эта дурища отнимает мой хлеб! Но мой вопль опять остался без внимания. - Разве это важно? Если ты можешь кому-то помочь, хотя бы немного, то нельзя проходить мимо. - Почему? – светлые бровки удивленно взмыли вверх. - Потому что это правильно, Том. Ваш мир давно погряз в злобе и безразличии, но произошло это исключительно по вине людей… Значит и исправить это могут только сами люди. Не сразу, медленно, совсем по чуть-чуть, но вы можете откинуть тяжелую крышку вами же сооруженного вокруг своего существования темного сундука и снова увидеть солнце, стать светлыми и добрыми, такими, какими вы были с самого начала… И у тебя в этой миссии далеко не последняя роль. - Почему ты говоришь «ваш мир»? Ты не человек? - И да, и нет. - А кто ты? - Это не важно. - Ну расскажи-и-и! – Том требовательно подергал Бойн за рукав, - Я должен знать кто ты. - Считай меня своим ангелом-хранителем. Мальчик нахмурился и недоверчиво заглянул девушке за спину, а я застыла с раззявленным ртом, не в силах даже обругать эту наглую стерву. Она? Его ангел-хранитель?! - Кто-то серьезно нарывается на дискомфорт... – я свирепо сощурилась и до боли сжала кулаки. Ох, и устрою я ей потом… - А почему у тебя нет крыльев? – Том снова заглянул проклятой лгунье в тошнотворно-искреннее и доброе лицо. - Я их еще не заслужила… - девушка горько улыбнулась уголком полных губ. - Такими темпами и не заслужишь. Разве мама не учила, что врать и отбирать чужое нехорошо, а?! – я гневно всплеснула руками, волнами всколыхнув широкие белые рукава. - Как это? Я думал, что у всех ангелов есть крылья… - Только у тех, что родились на небесах, а я… - девушка замялась, - Я появилась там чуть позже, - малыш ободряюще сжал ее ладонь и заставил Бойн остановиться - Что такое? Потянув вниз, Том заставил девушку опуститься перед ним на колени, и проникновенно посмотрел ей в глаза. Без страха, без лжи – просто, прямо и честно, будто видел ее насквозь, знал кто она и какая. Я чувствовала, как ненадолго, всего на секунду, Том ощутил как ей тяжело. Он понял, как она была одинока и что ее никто не любил, но несмотря на это она упрямо продолжала нести в мир добро и помогать тем, кому это было необходимо. Бойн ничего не было нужно взамен, она просто делала это, потому что могла и никогда не позволяла себе быть безразличной. Но я знала, что все это ложь, иллюзия, морок – не более! Но добродушный Том этого не понял… Малыш вздохнул и крепко обнял свою спасительницу, уткнувшись носом в ее мягкие, пахнущие книгами и полынью волосы. - Ты хорошая, Бойн. И тебе обязательно дадут крылья, - отстранившись, мальчик улыбнулся удивленному ангелу, - А пока, если тебе от этого станет легче, можешь приходить ко мне в гости. Лучше всего по выходным, когда я остаюсь у бабушки, она готовит очень вкусные пироги и печенье, тебе понравится! – малыш с удивлением заметил как по щеке Бойн покатилась слеза, в которой, быстро растаяв, утонула одинокая снежинка, - Я тебя обидел?.. - Нет, просто повелся, как дурак, на ее вранье, - раздраженно буркнула я под нос. - Нет, нет, что ты нет, - насморочно шмыгнув, Бойн торопливо вытерла предательскую слезу и улыбнулась, - Просто… Просто меня еще никогда не приглашали в гости. - У тебя совсем нет друзей?.. – малыш сочувственно заглянул своему ангелу в глаза, на что та только поджала губы и грустно покачала головой, - Ну теперь у тебя есть я, - Том аккуратно вытер вторую слезинку серым краем закатанного рукава, - А если тебя вдруг кто-то обидит, то я буду тебя защищать! Бойн улыбнулась дрожащими губами и ласково обняла мальчика за плечи. - Тебе и без меня еще будет, кого защищать, Том. - И его есть кому защищать, - с нажимом прошипела я, - Так что собирай манатки и проваливай туда, откуда явилась! - Но ведь тебе тоже нужен защитник?.. – малыш непонимающе моргнул, - И друг тоже нужен. У каждого должен быть хотя бы один друг! Пообещай, что будешь ко мне приходить?.. Я не хочу, чтобы ты была одна, это неправильно. - Такие как я чаще всего и бывают одиноки, малыш. - А ты не будешь, - Том упрямо насупился, - Ну пообещай, что ты хотя бы иногда будешь ко мне приходить! А то я специально буду попадать в неприятности! - Не будешь, - Бойн грустно улыбнулась и поправила съехавший с солнечных кудряшек капюшон, - Ты ведь хороший мальчик. - Если это заставит тебя приходить ко мне и перестать грустить, то буду!- кроха упрямо сложил ручки на груди и обиженно засопел, а я патетично воздела к небесам руки и возмущенно закатила глаза. Ну что за ребенок… Ангел криво улыбнулась и потрепала упрямца по голове. - Ладно, я обещаю приходить к тебе, маленький шантажист. - Честно-честно? – не верящий в успех Том подпрыгнул от радости. - Честно-честно, - Бойн аккуратно коснулась холодно розовеющего носа мальчика, - Пойдем, мне нужно поскорее доставить тебя домой, а то там все уже с ума сходят. Когда они дошли до края леса, осень осталась только в их стремительно исчезающих влажных следах – все вокруг было заботливо укрыто тонким полотном первого пушистого снега. - Ну вот. Сейчас сюда придет твоя сестра и отведет тебя домой. Не убегай от нее больше, ладно? - Ла-а-адно. Ты что, даже не зайдешь на чай?.. – Том с надеждой взглянул на ангела. - Извини малыш, не могу. Но мы еще встретимся, обещаю, - Бойн крепко обняла моего подопечного на прощание, за что мне захотелось крепко пожать ей, гхем… Лицо, и, глядя в глаза, прошептала, - Никогда не забывай о том, что ты человек, Том. Кем бы ты ни стал, как бы ни повернула твоя жизнь, всегда помни о том, что ты настоящий человек. Докажи этому миру, что он может стать лучше, малыш. - Томми! – к мальчику, спотыкаясь на крутом пригорке, бежала взъерошенная старшая сестра, - Господи, Томми, как же ты меня напугал, я думала, что с ума сойду! Зачем ты убежал, а? Стыд заставил малыша забыть о еще секунду назад стоящим рядом с ним ангелом и неуверенно уставиться на грязные носки своих ботинок. - Я увидел лису… - Я увидел лису, - передразнила его Сара, - Я от страха чуть с ума не сошла, а бабушке плохо стало! Пойдем скорее домой, ты наверное жутко замерз, не хватало еще лечить тебя от ангины. И что это на тебе такое?.. – Сара задумчиво провела рукой по плечу болтающейся на брате толстовки, - Хотя неважно, пойдем скорее домой. Крепко держа его за руку, девочка побежала к бабушкиному дому, а я, возмущенно приоткрыв губы, размашисто направилась в сторону Бойн, которая теперь приняла свой истинный облик и предстала передо мной в белом ангельском одеянии. Единственным отличием от моего наряда был болтающийся на поясе короткий, слабо светящийся меч, чье лезвие было абсолютно прозрачным, как кварц. - Здрасте еще раз, барышня, - я негодующе уперла руки в боки, - Может, объяснишь мне, какого хрена тут происходит?! - Здравствуй, Кира, - абсолютно спокойная Бойн неспешно сплела тонкие пальцы, - Все в порядке, я просто помогла Тому пережить свой страх и не дала Теням захватить над ним власть. - Какого лешего этим занималась ты? – я приблизилась к ангелу настолько близко, что расстояние между нами было не больше ладони, - Я его хранитель, и я должна была и могла его защитить. - Может быть, - согласилась Бойн, - Но сегодня он должен был не просто вернуться домой, а научиться нескольким крайне важным вещам. - Это каким, например? Врать без зазрения совести? - я зло ткнула Бойн в плечо. - Милосердию, Кира, и истинной доброте и бескорыстию, - Бойн отошла на пару шагов и повернулась ко мне спиной, вглядываясь в мутную снежную даль, - Этому ты бы не смогла его научить, как бы ни старалась. Равно как и не смогла бы заложить в его душе знание о том, как важно уметь чувствовать чужую беду и презрев все обстоятельства и собственные желания помогать с ней справиться. И именно сегодня мальчик понял всю важность своего предназначения. Я вымученно рыкнула и, схватив Бойн за плечи, резко потрясла. - Хоть кто-нибудь мне объяснит, в чем заключается его чертово предназначение или нет?! - Когда придет время, ты узнаешь. - И когда же оно интересно придет, а? – я уже хотела было продолжить свою тираду, но в груди уже растекалось знакомое, вязкое беспокойство. Мне пора было возвращаться к Тому, поэтому я поспешила задать свой последний, особенно волнующий меня вопрос, - Он будет все это помнить? Будет знать об ангелах? - Нет, большая часть связанных со мной событий изгладится из его памяти уже к следующему утру. Но необходимые зерна уже посеяны в его душе и со временем дадут свои всходы. У меня в запасе был еще миллион вопросов, но трепаться дальше я уже не могла, поэтому ограничилась злым плевком под ноги и усталым махом руки в сторону Бойн. *** К моему вящему удивлению Тома не ругали - бабушка, беспокойно всплескивая старыми, мягкими руками, едва они с Сарой переступили порог, принялась суетиться на кухне, готовя внуку горячее молоко, а вернувшегося с поисков деда отправила набирать ванну с лавандой. Через пару часов, уже согревшийся и одетый в любимую клетчатую пижаму, Том лежал в своей комнате и слушал, как дед рассказывал ему сказку о перехитрившем коварных пикси старом ирландце. А я, по-турецки сидя на краешке письменного стола, со скуки проверяла, можно ли проковырять в моем балахоне дырку. Пока эксперимент успехом не увенчался. - Деда? – мальчик несмело высунул подбородок из-под края одеяла. - Да, Томми? - А ангелы-хранители существуют? - Не знаю, малыш, - старик ласково улыбнулся в густую бледно-рыжую бороду, украсив светло-серые глаза смешливыми лучиками морщин, - А почему ты спрашиваешь? - Да так, просто было интересно, что ты об этом думаешь. Ты ведь столько всего знаешь. - Матери, сестры, друзья, ангелы-хранители, духи предков, интуиция… Кто-то из них всегда нас хранит от неудач и указывает верный путь, только мы не всегда видим эту помощь и хотим ее принимать, - дед ласково взглянул на задумчиво теребящего край лазурно-синего одеяла внука, - А сейчас, юный пилигрим, тебе пора спать! Сладких снов, Томас. - Спокойной ночи, деда, - виска коснулись сухие, такие же тонкие как у него, губы дедушки, а непослушные соломенные вихры взлохматили его шершавые, узловатые пальцы. Как только за дедушкой закрылась дверь комнаты, Том осторожно вылез из постели и подошел к украшенному карикатурными изображениями театральных актеров комоду. С тихим шелестом вытащив тяжелый нижний ящик, мальчик достал из него пахнущую полынью и старыми книгами толстовку. Сейчас ему уже почти не верилось в существование Бойн, но старая, потрепанная кофта будто якорь удерживала его сознание в той точке моря сомнений и раздумий, что бесповоротно уверяет нас в том, что мир гораздо таинственнее и сложнее, чем мы думаем, и что мы не сошли с ума. Еще несколько минут посозерцав подтверждение своего приключения, мальчик бережно убрал вещь на место и поплелся к кровати. Как только он начал засыпать, я аккуратно выудила толстовку из ящика и переместила в ближайший мусорный контейнер. Незачем ему помнить о том, о чем не стоит даже знать… Я уже хотела было вернуться к столу, когда Том беспокойно завозился во сне. Помявшись пару секунд, я осторожно, будто могла его потревожить, легла рядом и накрыла его полой своего одеяния. - Спи, малыш. Пока я рядом, кошмары тебе не грозят, - я невесомо поцеловала мальчонку в вихрастую макушку и крепко его обняла. Моих объятий Том не чувствовал, но все равно благодарно улыбнулся сквозь сон, неспешно погружаясь в глубины ярких мальчишеских фантазий, полных подвигов, битв на мечах и волшебства.