НЕведьма и баронесса Люкс

      Утро начиналось медленно: без ненавистного звона будильника, без звука телевизора с кухни, без криков дворников за окном. Было очень тихо, и свет, закрадывающийся под глаза сквозь шторы, ласково гладил по носу теплом. Женя морщилась и пряталась под одеяло, а потом просто отвернулась от него к стене. У нее затекла шея, и вообще спать сегодня было неудобно, но тягучий сон не отпускал, и Женя терпела неудобства, только бы ее никто не оторвал от жесткой подушки…       Почему жесткой?       Женя открыла глаза и осмотрелась. Это была не ее комната, а Лазаревская, и сам он спал рядом, откинув голову на сиденье дивана. Они вместе сидели на полу, рядом валялась пачка чипсов и открытая бутылка газировки — снимали стресс. Женя оторвалась от плеча Сережи и покрутила головой, разминая шею. Вчера они вырубились быстро: Женя рассказала обо всем, что узнала от охотника, а Сережа опять начал строить свои заумные версии. Женя не выдержала и заснула.       На ней была его футболка и его штаны, потому что свои джинсы она едва сумела вчера отстирать от крови и земли. Теперь они были рваными еще больше, а о белой рубашке Женя и вспоминать не хотела.       Сережа спал и поморщился, когда Женя вылезала из-под его руки. Свет до него не добирался, но скоро солнце взошло выше, и, когда Женя вернулась из ванной, оно уже нещадно будило Сережу. Широкая золотая полоска легла ему на правую часть лица. Она выхватила из сумрака комнаты его жилистую шею и край плеча, с которого сползла домашняя рубашка, заползла в полоску шрама. Свет показал небольшой синяк на скуле и ссадину у брови. Обливая лицо Сережи, свет делал его светлым пятном на фоне темной комнаты: красивым добрым рыцарем, чьи волосы сверкали золотом, и сам он как будто светился…       «И вдруг в зал вошел мальчишка: он был босым, грязным, но сам сиял. Светились его руки, глаза, душа! Мы все узнали в нем того прыгуна…»       Женя присела рядом и без зазрения совести полюбовалась Сережей. Ну разве мог такой красивый парень быть сущим злом?       — Учащенное сердцебиение и сокращаются мышцы улыбки… — Сережа открыл глаза и посмотрел на Женю. — Могу расценивать это как предложение поцеловаться?       — Сначала почисть зубы, — Женя растрепала ему волосы и села на диван.       Сережа потянулся и шумно вздохнул, затем встал и пошел в ванную. Его родителей не было дома, и Женя смогла спуститься на кухню, залезть в холодильник и найти там… вишневый пирог! Тот самый, тети Вики, самое вкусное, что было на этой земле. Но он был целым, значит, мог предназначаться для какого-нибудь мероприятия, поэтому Женя, вдохнув его аромат, поставила на место и пошла заваривать чай.       Скоро спустился Сережа, и Женя мельком его осмотрела. Он шел по лестнице в домашних штанах и расстегнутой рубашке в клетку. На его груди еще блестела вода, и он растирал голову полотенцем. Заметив Женин взгляд, он забросил полотенце на плечи и подошел ближе. Женя стояла около стола, и когда Сережа перекрыл пути отхода, уперевшись в столешницу рукой, снисходительно улыбнулась.       — Соблазняешь меня?       — Да, это же наш план. Забыла? — он шагнул ближе.       — Лазарев, мы знаем, что ее зовут баронесса Люкс. И сейчас нас никто не видит.       — А я зубы почистил, — он широко улыбнулся, показывая свои ровные зубы, и Женя рассмеялась. — Хочешь какао?       Власть на кухне перешла к Сереже. Он достал турку и стал варить какао, скоро его запах разнесся по небольшой столовой комнате, и Женя с удовольствием его вдыхала. Скоро Сережа протянул ей кружку и тарелку, на которой лежал кусок вишневого пирога.       — А я думала, что это на вечер.       — Сегодня меня в очередной раз попробуют сосватать. К маме приходит глава ковена Рубиновых скал с дочерью.       — Мурова? — фыркнула Женя и отвернулась, дела ей нет до его невест. — Говорят, она зануда и затворница. Не вылезает из своих скал. В карпатском колледже из всех воспитывают целомудренных и скучных зазноб. Подумай, прежде чем жениться.       Сережа промолчал, и Женя подавила в себе пакостное желание рассказать все слухи, что знала о чете Муровых.       — А я слышал, что она симпатичная.       — А ты знаешь много некрасивых ведьм? — фыркнула Женя, снова поворачиваясь. Она быстро схватила Сережин телефон, зашла в Чартрам и нашла аккаунт Муровой. — Вот.       На фотографии, гордо вздернув подбородок, сидела девушка в платье с глухим воротником под самое горло. Да, она была красивой, накрась ей кто глаза и распусти волосы. Она была бы даже очень красивой, сними с нее хоть кто-то этот балахон и…       Сережа не смотрел на фотографию. Он смотрел на Женю и едва держался, чтобы не улыбнуться. Перегнувшись через стол, он оперся на локти и бегло пробежался взглядом по Жениному лицу.       — Знаешь, какой гормон выделяется при ревности?       — Знаешь, чем чревато заставлять меня ревновать?       — Я готов рискнуть.       — А твоей Муровой не достанется пирога. И у нас помимо твоих девчонок полно забот. Ты хоть что-нибудь вчера понял из того, что я тебе рассказала?        — Я все понял.       — Тогда объясни мне, — Женя со вздохом зачесала волосы назад. — Потому что я вообще уже запуталась.       Сережа кивнул и сел напротив, налив себе кофе. Пока они вместе бессовестно ели вишневый пирог, Сережа пересказывал Женин же рассказ понятными словами.       — Когда-то давно первый человек покорил первую стихию. Его звали Сафрон, и когда он совершил свой подвиг, одолел самого опасного злодея, то ветер решил, что хочет служить ему, и пришел к нему в обличье волчицы, чтобы покориться. Так появился первый стихийник на земле.       Сережа положил небольшую конфетку на край стола.       — Позже стали появляться другие. В один прекрасный день их стало одиннадцать, и они решили, что на этом Мир себя исчерпал. Все его дети, все одиннадцать стихий, покорились людям, дав начало всему волшебному в нашей жизни. Но, — Сережа разложил одиннадцать леденцов по кругу, оставив небольшой зазор, — была еще одна стихия. Как тебе рассказал тот чудик из леса, никто не знал о ней. Когда мальчишка прыгнул с крыши, чтобы спасти своего отца, она сочла его поступок… настоящей любовью, то, чем эта стихия и являлась. Думаю, это было как-нибудь очень красиво. Вроде: сердце мальчишки сияло со дна глубин, и белая огромная змея неслась к нему через воды семи озер, — Сережа усмехнулся и подтолкнул в круг большую шоколадную конфету. — Она спасла парня, обучила его, и только потом покорилась. Тогда круг стихийников замкнулся.       Женя внимательно посмотрела на ровный круг из маленьких леденцов и одной шоколадной конфеты. Сережа глубоко вздохнул и встал, отходя к окну.       — Сафрон возглавил чародейский мир. В нем жили разные волшебники: доминисы, стихийники, менталисты, перевертыши, властители материи, черт их знает, может, еще кто-то был. Враг Сафрона был заточен в темнице, его стерегла Марья Моревна — верная слуга Сафрона.       — Стерва, — не сдержалась Женя, Сережа согласно кивнул.       — Марья любила его, но взаимности не дождалась. Сафрон сделал предложение одной из стихийниц, Елании. Эта свадьба разбила Марье сердце, и тут Багровый князь, заточенный прямо под ее домом в темнице, предложил ей отомстить. Елания — повелительница молний, наверняка очень красивая и сильная, а кем была Марья? Простой ключницей. Стражем. Багровый князь предложил ей могущество в сто крат больше, чем у кого-либо было. Власть, способную склонить два мира к ее ногам и возможность отомстить за разбитое сердце.       — Такое ощущение, что ты ее оправдываешь, — недовольно глянула на него Женя.       — Я пытаюсь понять их, — пожал плечами Сережа. — Без этого мы никуда не уйдем. Чтобы поймать преступника, надо думать, как преступник.       Под руку Жене подлез Гром. Он сел на пол и положил тяжелую морду Жене на колени, шумно выдохнув. Женя погладила его гладкий лоб и брыли, опуская взгляд: зачем она Сережу перебивает? Зачем останавливает? Ей почему-то было очень страшно, что он вдруг реально поймет эту Марью.       — Так вот, — Сережа подошел к столу и взял шоколадную конфету из круга. — Был юный волшебник, влюбленный в Марью. Молодой и глупый, пусть сильный. Волшебник, который про свое светлое чувство должен был знать больше всех, но наивно купившийся на слова Марьи о неземной любви. Багровый князь сказал Марье, чтобы она заставила сердце мальчика поверить в любовь, а потом предала, — Сережа разломал конфету и вытащил ее из фантика. — Сначала созидание. Любовь исцеляет, — он показал один кусочек. — Потом разрушение. Любовь и губит, — показал второй.       Женя смотрела на два кусочка шоколадки и хмурилась. Сережа съел один сам, а второй протянул ей. Почему он съел именно тот, который губит?       — Напомни мне ее слова.       — Не будет жизнь со смертью едина, чужды друг другу, так будет всегда. Станешь ты правителем целого мира, мне отойдет во владенье земля.       — Они разделили стихию надвое, — Сережа оперся на стол. — На магию жизни и смерти, и решили править в двух мирах. Она тут, в Поднебесном ковене. Он там, на месте Сафрона. А когда власти ему стало мало, он решил избавиться от нее. Багровая магия — стихия. Получается, багровому князю надо было просто убить Марью, чтобы ее сила перешла ему. Но Сафрон был умнее. Он ее защитил. Не знаю, какое именно заклятье он сделал, но мне становилось дурно даже рядом с этим забором. Фил сказал нам, что Багровый князь ее боялся, отсылал ей ведьм в дар. А если это был не дар, а киллер? Он отсылал самых красивых ведьм, чтобы Салтычиха могла забрать их себе, а они, попадая к ней во двор, должны были пытаться снять заклятье Сафрона, которое в месте чистой смерти вдруг сделало оазис жизни.       Женя хмуро посмотрела на шоколадку в руке. Она растаяла и испачкала пальцы, а Гром быстро поднял морду и съел ее, слизнув шоколад с ладони.       — Получается, что подвиг Никольских — выдумка.       — Я думаю, что первой Никольской была как раз Салтычиха. Ей нужен был этот мир, ей надо было сделать Багрового князя чистым злом, чтобы его убили. Они охотились друг на друга, и Салтычиха придумала образ злобной ведьмы, помучала немного девушек, придумала страшных заклятий и легенд, а потом нацепила маску прекрасной девушки и как бы… расправилась с самой собой. С тех пор у нас есть красивая сказка о спасительнице, выносившей под сердцем свет жизни. И именно с тех пор главным злом мы считаем багровую магию. По сути, не более опасную, чем свет. Я знаю, как багровое колдовство дурманит мозги, знаю, что такое жажда, но то, как свет вывернул душу Сафронову на озере… — Сережа вздохнул растрепал волосы на голове. — Я чувствовал, что он очень сильно хочет умереть, только бы быть с родителями. Не знаю, что опаснее.       — Давай не думать над лишним. Почему Салтычиха ушла?       Сережа задумался.       — Она не вечна, — пожала плечами и обернулся. — В нашем мире осталось время. Тут она старела и могла умереть. Она родила дочерей, а сама ушла в мир, где времени нет. Вот только игла… Получается, у Никольских должна была быть своя. С белым камнем. С красным сломали наши отцы. А… — Сережа нахмурился и повернулся к Жене. — Ты ничего не видела у нее в доме?       — Там черт ногу сломит, столько барахла. А Люкс? Кто она такая?       Сережа шумно выдохнул и покачал головой.       — Без понятия. Что ей нужно, откуда она и как все это провернула — я не понимаю.       Он зачесал пальцами волосы назад и устало положил голову на локти. Женя спрыгнула со стула и подошла к Сереже со спины, погладила его по плечам и сказала, положив подбородок ему на левое плечо:       — Мы разберемся. Ты устал, тебя вчера не слабо потрепало этими кандалами.       — Мгм. Я чувствовал, как из меня вытягивают жизнь. Как будто по этим цепям в землю утекало все живое, что во мне было…       Женя гладила его, а Гром подозрительно быстро куда-то смотался. Сережа никогда не жаловался. Он только кривился от боли, когда Женя училась зашивать ему раны, потом вообще сам научился, потому что у нее всегда криво получалось. И единственный шанс пожалеть этого всемогущего колдуна Женя упустить не могла: после их расставания четыре года назад, это был первый раз, когда он…       — Ты что, специально? — возмутилась Женя, когда Сережа едва заметно улыбнулся.       — Что я могу поделать с тем, что ты обнимаешь меня, только когда жалко? — усмехнулся он. — Я могу поныть еще.       — Да ты… — Женя отдернула руки. — Хоть бы раз мне сказал, что тебя реально гложет, а не придуривался.       Сережа посмотрел на нее ласково и грустно. Что-то точно не давало ему покоя, что-то бередило душу, но он не сказал. Наверное, у Жени давно не было права это слышать.       Но сама она должна была еще кое-что ему рассказать. То, что поведал ей охотник про их с Сережей «подвиг». Женя так и не набралась вчера смелости затронуть тему проклятой иглы — слишком устала. Вчера Сережа долго отпаивал ее мятным чаем, заворачивал в плед, как-то несмешно шутил, а сегодня, когда дело добралось до рассказа, Женя испугалась: вдруг то вчерашнее, теплое и покойное, то, что случалось всегда после их приключений, вдруг разобьется о такое коварное, что вчера напугало Женю.       — Собирайся, отвезу тебя домой.       Женя кивнула: поднялась за джинсами, переодела штаны и заправила Сережину футболку. Сверху надела свой зеленый пиджак и остановилась у зеркала с галстуком в руках. Она была в комнате у Сережи. И за ее спиной отражались книжные полки, в дальнем правом углу одной их них торчал тонкий корешок без подписи, и на рабочем столе Сережи больше не была опущена фотография.       Это было самым правильным, что случалось в ее жизни за последние несколько лет. Не школа, не двор, не гулянки с друзьями — а опасное приключение и Сережин дом с вишневым пирогом утром. Женя думала, что забыла, но она не сразу поняла, что не смогла даже отвыкнуть от этого. Все вокруг кричало о том, что здесь она находится не должна, что эта коварная магия снова лезет в ее жизнь слишком сильно, но Женя нигде не чувствовала себя так правильно и на своем месте, как здесь, как после того, как их чуть не убили, как после разговора на утро после пережитого страха.       Она завязывала галстук медленно, усердно вспоминая свою человеческую школу. Ну хоть что-то же должно остаться человеческого в ее жизни? Ненавистный английский, любимая физика, химия, математика, в конце концов!       — Блин! — Женя распахнула глаза и выбежала из комнаты, свесилась через перила второго этажа и громко спросила: — Лазарев, а какое сегодня число?       — Двадцать третье декабря.       Женя взвыла и метнулась за телефоном.       — У нас пожар? — появился Сережа в дверях.       — У нас катастрофа. Уже двенадцать!       — Ну, мама твоей лучшей подруги — декан. Думаю, тебя не отчислят за прогул.       — Мне надо в школу, срочно!       Сережа ухмыльнулся, подхватил куртку и подбросил в руке ключи.       — Поехали.       Они оба сбежали вниз, Женя на ходу завязала галстук и спустила его узел до груди, чтобы не мешался под шеей. Но, пока она с ним справлялась, не заметила, как открылась дверь, и влетела в тетю Вику со всей скорости, с которой неслась к выходу из Лазаревского дома.       — Ой, — отскочила Женя назад.       Громко и радостно начал лаять Гром. Моня шмыгнула за дверь и притворилась веником, а тетя Вика удивленно приподняла брови, увидев Женю. Затем цепкий взгляд ее голубых глаз опустился на футболку, простую и белую, но настолько большую и наверняка тете Вике знакомую…       — Здравствуйте, — неловко улыбнулась Женя.       — О, Женёк! — вошел дядя Леша и тут же чмокнул в щеку. — Хорошо, что ты зашла. У нас сегодня намечается семейный обед, вкуснятина!       — Рада тебя видеть, — кивнула тетя Вика и дала дяде Леше снять с ее плеч пальто. — Привет, сынок.       Сережа поцеловал маму.       — Пообедаешь с нами?       Тетя Вика раньше не так разговаривала с Женей. Она делала это тепло и нежно, как будто Женя была ее дочкой, а не чужой, сейчас это было так холодно и спокойно, что у Жени внутри сорвалось вниз сердце и, кажется, разбилось о пятки. Сережа молчал. Вот и чего он молчит, он же знает, что она не может! Но на помощь он не пришел, так же ожидающе глянул на нее.       — Извините, мне надо спешить, теть Вик. Я… Знаете, в следующий раз я обязательно.       Тетя Вика ухмыльнулась, и было это так уничижающе, что Женя едва не подавилась. «Как же, буду я верить твоим словам после всего этого», — прочитала она на лице тети Вики и потупила глаза.       — Хорошо, всегда тебе рады, — кивнула тетя Вика и пошла на кухню.       «Больше здесь не появляйся», — на самом деле услышала в ее словах Женя и вышла на улицу.       Когда они сели в машину, Женя прокляла это утро, но тихо, чтобы Сережа не услышал. Женя не обращала на него внимания, а он опять невесть что болтал, весь внешний мир поблек, оставив только неодобрительный взгляд тети Вики, ее поджатые губы и зло в голубых зрачках. Так некстати Сережа повез Женю по дороге, по которой она от него убегала, и Женя вспомнила слова Волконского: «Ты не видела, что с ним было.»       Женя искоса глянула на Сережу. Никто бы не сказал, что с ним что-то было. Посмотреть на этого праздного кутилу, так никто и не подумает, что он проклят. Услышать о его образе жизни — кому придет в голову, что он в кого-то по-настоящему влюблен? Богатый, независимый и красивый. Бабник, тусовщик, лучший выпускник Лунового, колдун с великим будущим…       Не смотрела бы тетя Вика на Женю так, если бы у ее единственного сына было все хорошо.       — Спасибо, — кивнула Женя и выскочила на улицу.       По времени была как раз перемена. Женя подумала, что до математики у нее есть пятнадцать минут, и вылетела из машины. Около школы как раз стояли одноклассники.       — Жень! — крикнул Сережа и нагнал ее у ворот. — Ты забыла.       — Спасибо, — Женя выхватила у него телефон и подумала: вот жук, он специально его вытащил, чтобы попасться на глаза ее друзьям. — Пока!       — Мгм, пока, — коварно улыбнулся он и как бы невзначай посмотрел на ее подруг, затем развернулся и пошел к своей супер-крутой машине, чтобы супер-пафосно укатить подальше, оставив после себя загадочный шлейф своего появления.       — Кострова! — услышала Женя и с тихим вздохом подошла к девчонкам ближе. — Это кто?!       Девочки смотрели вслед Сереже с нескромно приоткрытыми ртами. Можно было им соврать, но Женя вранье не уважала. Правда все равно бы открылась, и было бы только хуже. Понуро проследив за взглядом подруг, она едва не сказала: «мой двоюродный брат», но вовремя увидела Машку, которая бы тут же рассказала все Андрею, а Андрей знал, что никаких братьев у Жени нет.       — Это сын друга моего отца, — Женя отмахнулась, как будто Сережа был сущей ерундой. — Мы вчера вечером ездили к ним, он подвез меня.       — Ну ничего себе, — вредно хмыкнула Машка. — Какие сыновья у друзей твоего отца. Ой, а у тебя он разве есть?       — Из пробирки у нас только ты.       — Кострова, твой сарказм…       — Вот это у него тачка, — выдохнул Гриша. — Кострова, а он может дать погонять?       — Спроси у него сам, — Женя направилась в школу.       Когда она дошла до класса, то плотнее застегнула пиджак, чтобы никто не увидел ее не в меру большой футболки, и только после этого вошла. Села, как всегда, на заднюю парту, чтобы можно было списать. Андрей, как вошел, улыбнулся ей и подошел поздороваться.       — Волнуешься?       — Не-а. Завалю — перепишу. Не завалю — похвастаюсь, — улыбнулась она в ответ. — И чего мне волноваться, когда я точно знаю, кто именно будет со мной заниматься, если вдруг не получится.       Женя встала и, заведя руки за спину, оперлась на край парты.       — Я плохой препод.       — Зато отличный репетитор, — усмехнулась она и поцеловала его.       — Кострова, Иванов!       Женя закатила глаза и отлипла от Андрея, понуро садясь за парту.       — Личная жизнь вне стен школы.       — Простите, Ольга Леонидовна, но вне стен школы я успеваю только поспать с вашим ЕГЭ.       — Так спите вместе, — хохотнул кто-то из класса, и Андрей недовольно глянул в ту сторону.       — Кострова, — Ольга Леонидовна подошла и протянула бланк. — Поступишь в институт, и появится свободное время. А пока ты его не заслужила.       — А вдруг я мир вчера спасла, а вы не знаете? — прищурилась Женя. — Ну и в конце концов, Иванов-то хорошо учится. Он свое заслужил и со мной поделился.       — Пиши давай, — усмехнулась Ольга Леонидовна и отошла.       Дела шли плохо. Что-то Женя помнила, по тому, чем они занимались с папой, что-то нет. То так, то сяк, он писала ответы на задачи и примеры. Что-то подсмотрела, что-то спросила, что-то сама решила. В общем получилось вполне убедительно. Спустя несколько часов Ольга Леонидовна стала собирать бланки, но из класса их почему-то не выпустила. Положив руку на свой огромный живот, она ласково улыбнулась всем и со вздохом начала:       — Я ухожу в декрет.       Все захлопали, кто-то поздравил и пожелал всего самого лучшего будущему малышу.       — А математики не будет? — с надеждой спросил Гришка и пихнул Женю локтем. Они сидели вместе. — Вот бы отменили вообще ее.       — Ага, — хмыкнула Женя. — Ты бы тогда вообще считать разучился.       — Да чего она мне сдалась, я переводчиком буду!       — Буквы считать.       Ольга Леонидовна покачала головой.       — Нет, Гриша, у вас новый преподаватель математики. Владимир Романович, очень опытный педагог, с большим стажем преподавания…       Дальше Женя ничего не слышала. Она знала только одного Владимира Романовича, и почему-то все вокруг ей перестало казаться банальным совпадением. И когда папа, перешагнув порог, вошел в класс, она едва ли не потеряла дар речи. Он еще и тут ее будет мучать!       — Знакомьтесь, Владимир Романович. А это наш одиннадцатый «Б», очень толковые ребята.       — Добрый день, — фирменно и медленно кивнул папа, окинув взглядом сразу всех.       Женя увидела, как девчонки едва держат закрытыми рты и сжала кулаки под партой. Пришел весь такой! В светлом костюме, в белой рубашке с заколкой для галстука!       — Кострова, ты че, — пихну Гриша ее снова. — Хорош пялиться.       — Что ж, мне очень жаль, что я не доведу вас до ЕГЭ, — вздохнула Ольга Леонидовна. — Но передаю вас в умелые руки. Всем спасибо. Можете идти.       — Нет, задержитесь, пожалуйста, — папа поправил очки и повернулся к Ольге Леонидовне. — Хотел бы с ними познакомиться.       — Да я бы сама с ним познакомилась, — шепнула Рима Соне. — Кольца, кстати, нет.       — Может, снял, — буркнула Женя, и девочки к ней повернулись.       — Кострова, отдохни. С твоими прогулами и в таком прикиде у тебя ноль шансов, — вредно улыбнулась Рима и взбила волосы.       Папа проводил Ольгу Леонидовну и вернулся. Широким шагом прошелся до учительского стола, открыл журнал и быстро пробежался глазами по строчкам.       — Какой у вас сейчас урок?       — Так математика, — хохотнул Гриша. — Но у нас же пробник был.       — Пробник был на первых трех уроках. Астрономия, физра, обществознание — ерунда. Можем еще посидеть, — улыбнулась Василиса с первой парты. Гриша возмущенно засопел.       — Извините, Владимир Романович, но нас после пробников всегда отпускают домой, — сказала Женя. Папа оторвал взгляд от журнала и прищурился.       — А вы…       — Кострова.       — Мгм. Значит так, алгебра сегодня будет, потому что ваши пробники… Нет, так дело не пойдет.       — Да вы даже не проверили! — возмутился Паша с другого конца класса.       Наивный. Папе хватило трех минут смотреть типо в журнал, чтобы на самом деле бегло просмотреть их работы.       — А мне не нужно знать правильные ответы, чтобы понять, что ход решения у вас неправильный. Аверин, верно?       Паша понуро кивнул.       — Но ответ-то правильный!       — Зато ваш черновик пустой. Вы так хорошо считаете в уме?       И начался расстрел. Женя понуро наблюдала за тем, как папа доказывает каждому в этом классе, не жалея и двоечников, и отличников, что они полное ничтожество в математике даже на уровне девятого класса. Что и говорить о ЕГЭ.       — Кострова.       — Ставьте сразу два, — разрешила Женя. — Если Иванов не справился, мне вообще ничего не светит.       — И тем не менее попрошу вас к доске. У вас много пропусков, — папа требовательно глянул на нее, и Женя, скрипя зубами, встала.       — Пример, — папа показал уравнение из пробника. — Решайте.       «Зря стараешься. Я не опозорюсь, потому что тут и без того каждый знает, что я полный ноль в математике», — подумала Женя и переписала уравнение, потом сделала самое простое, что в нем было: умножение и деление. Затем выявила переменные, по другую сторону от «равно» написала примеры-значения. У нее выстроилась функция, она четко легла на график. Точки соединились параболой, пересеклись с другой. Два по оси координат, пять по оси абсцисс…       — Правильно, — кивнул папа и встал рядом. — А говорите, ничего не светит.       Папа взял лист со стола.       — А почему тут неправильно написали?       Женя удивленно глянула на доску, потом на свой листок, потом на папу. Снова его фокусы? Но ее спас звонок. Папа разрешил садиться, сказал всем записать домашнее задание и первым вышел из кабинета, а Женя так и стояла с мелком в руке.       — Зверь! — Возмутился Гриша, плюхаясь прямо на учительский стол. — Вы видали? Да я за всю жизнь столько не решу.       — С ГДЗ спишешь, как всегда, — мимо проплыла Рима. — Повезло, Кострова, легкотня досталась.       Женя ей не ответила. Когда все вышли, с ней остался только Гриша и Андрей. Женя буравила взглядом доску, Гриша жаловался на несправедливость судьбы, но, стоило Андрею на него посмотреть, тут же схватил вещи и шмыгнул за дверь, крепко прикрыв за собой. Андрей положил сумку на парту и подошел, тоже глянув на уравнение.       — Молодец. А вправду, почему в пробнике не решила?       Женя крутила в руках мелок и прожигала доску глазами.       — Я списала у Гриши. У него было похожее.       — Нашла у кого списывать.       Женя повернулась к Андрею.       — Я не знала, как решить.       — Видимо, знала. Позанимаешься со мной? — Андрей улыбнулся и шагнул ближе. — Ты какая-то напряженная сегодня. Что-то случилось?       «Моя жизнь становится прежней», — с ужасом подумала Женя.       — Не знаю, — она вздохнула и села на парту, устало зачесав волосы назад. — Ты думал, куда поступать будешь?       — Ну да. Я в летное хотел. У меня есть несколько олимпиад по физике и математике. Даже не знаю, что на меня нашло, мне легкий пример от него достался.       «Это папа, Андрей, даже если он скажет умножить два на три, то может при этом посмотреть так, что ты забудешь всю таблицу умножения».       — А ты? — Андрей сел рядом. — Ты же хотела стать метеорологом или синоптиком. Прости, так и не запомнил, чем они отличаются.       — Забей.       «У людей есть специальные профессии, Женя. Но нам достаточно позвать стихию, и она все расскажет».       — Ты сможешь поступить. Еще полно времени, а с твоим прорывным характером, ты поступишь, куда хочешь.       «Я все придумала, девчонки! Мы все втроем поступаем в Поддубный, забиваем на чарсоревнования и учимся спокойно до конца все вместе!»       — Ну да.       — И станешь, кем хочешь. Жень, скоро начнут сбываться мечты. Начнется другая жизнь.       » — О чем ты мечтаешь, Жень?       — Стать сильной волшебницей. Самой сильной и известной! Победить какого-нибудь злодея, как ты!»       — Единственное, что меня огорчает. Мы будем реже видеться. Школа-то совсем близко к дому.       «Я могу забрать тебя прямо сейчас, отдать в школу, что ближе к дому. Мы будем видеться каждый день, завтракать и ужинать вместе, смотреть кино по вечерам. Я буду читать тебе сказки. Но ты никогда не станешь сильной ведьмой».       — Жень?       Женя перевела на него взгляд, но не увидела. Что-то гадкое творилось с ней последнее время, что-то страшное и неправильное. Она боялась этого, когда отшивала Диану у подъезда. Она бежала от этого, когда выгоняла Сережу гадкими словами из своей квартиры. Было подло держать символ их дружбы в руках и говорить: «Детские глупости».       «Зимой и летом, — он вытащил деревяшку из-под рубашки: — Одним цветом».       — Прости, мне надо поговорить с этим Владимиром Романовичем.       — Жень, — Андрей придержал ее за руку. — Пока ты снова не пропала ни пойми на сколько, я хотел пригласить тебя на дискотеку.       Женя не выдержала и улыбнулась. На самом деле, дискотека не была балом, на нее не надо было приглашать, но эта старомодное благородство и нравилось Жене в Андрее. Конечно, она согласилась. Поцеловала его и убежала в учительскую, где папу закармливали печеньем другие учителя, хлопоча о практически единственном мужчине в их коллективе.       — Владимир Романович, мне срочно нужно с вами поговорить!       — Это учительская. Кострова, выйди немедленно! — разозлилась завуч.       — Мне очень надо.       — Что у вас за вопрос?       — Личный!       — Настолько? — хмыкнул папа. — Извините, коллеги. Я сейчас вернусь.       Он вышел, и Женя завела его в пустой класс, потому что перемена еще не закончилась, и повсюду носились школьники.       — Что это было?       — Лена сказала, что у тебя проблемы с математикой.       — Пап, ну и что!       — Я-то знаю, что их нет. Когда мы с тобой занимаемся, ты все решаешь. А скоро ЕГЭ, я не могу оставить будущее своей дочери в руках беременной женщины со скачущим гормональным фоном.       — О, и ты решил взять все в свои руки. Это у тебя-то большой преподавательский опыт математики?       — Человеческие документы для меня не проблема. У меня есть влиятельные друзья.       — Дядя Леша, — вздохнула Женя и едва не зарычала. — Прекрати надо мной издеваться. До ЕГЭ куча времени.       — Сколько бы его ни было, — покачал головой папа, складывая руки на груди. — Ты все знаешь. Но, пока другие меня боятся, ты расслабляешься. Я кое-что понял за то время, пока ты училась в Поддубном.       — Ой, ну и что же такого гениального снова пришло в твою голову, что должно решить все мои проблемы? — вредно сказала Женя и тоже сложила руки на груди.       — Ты не считаешь себя одной из них. Это мешает тебе. Ты забываешь элементарное, твой мозг так судорожно пытается быть человеческим, что думает совсем не о математике. Я пришел, чтобы тебе помочь. Пятнадцать первых лет считал себя человеком, научу и тебя, не беспокойся.       Женя открыла рот, чтобы сказать что-нибудь вредное, но запнулась. Получается, папа пришел помочь. Помочь? В первый раз не чтобы чему-то научить, не кинуть в реку, чтобы научилась плавать, а помочь? Она закрыла рот и подозрительно на него глянула: это развод какой-то? Или общение с мамой пробудило в нем что-то настолько отцовское? Или к людям положено относится снисходительнее, чем к бывшим ведьмам?       — Эм, — Женя передернула плечами. — Тогда… Спасибо. Наверное…       — В чем дело? — удивился папа, поправляя очки. — передумала уже?       — Нет! — Женя фыркнула и плотнее запахнула пиджак, когда папин взгляд как бы невзначай упал на ее футболку. — Просто неожиданно. Ладно, пока, я домой. А ты теперь препод еще больше. Кстати, Любовь Артемовна меня обожает. Поболтай с ней побольше, она столько хорошего про меня расскажет.       — Физика, — догадался папа и довольно скривил уголок губ. — Тогда я тоже ей что-нибудь такое расскажу.       На секунду Жене показалось, что ее папу подменили. Кто этот участливый к ее проблемам человек? Когда она в слезах стояла на его пороге, когда она сама пришла к нему в кабинет просить о помощи он… сказал, к кому обратиться, а сейчас пришел сам.       Жене это почему-то не понравилось. Сам факт того, что папа поможет ей стать человеком, вдруг напугал, но Женя отогнала это от себя и пошла домой. Это же хорошо. Она этого и хотела. Да нет такого дела, за которое папа бы взялся и не довел до конца. Теперь-то все получится, а ведь еще с утра она переживала, что чародейская жизнь проглотит ее снова и не заметит. У папы всегда есть план. Больше того: этот план всегда работает!       — Ну и круто, — убеждала она себя, оперившись на раковину в туалете. В зеркале отражалось ее совсем не довольное лицо. — Теперь-то все получится.       И жизни решится просто. Как пример у доски.

      ***

      Вова проводил Женю взглядом до туалета и улыбнулся. Он вернулся в учительскую, снова попадая в зону женского внимания, и стал внимательно слушать, как бы невзначай сводя разговор к ученице, которая последний месяц вообще не появляется в школе. Это выпускном-то классе! Учителя, дорвавшись до действительно возмутительной темы, охотно стали обсуждать ее с Вовой, и так незаметно переключились на поведение Жени и «Иванова-хорошего мальчика», и сошлись на том, что «эта хулиганка на него дурно влияет».       Одна молоденькая учительница краснела рядом с Вовой и мечтала сбежать, но старшие коллеги подбадривали ее и незаметно подпихивали к Вове ближе. Бедная, она бы с удовольствием провалилась под землю.       — А вы что скажете? — повернулся Вова к учительнице. — Анна Дмитриевна?       — А… Эм, Кострова… — Анна Дмитриевна вздохнула и затравлено посмотрела на дверь, но рядом с ней решительно села завуч, закрывая пути отхода. Видимо, вопрос личной жизни тут решался коллективно. — Она хорошая девочка, просто неусидчивая. Мне пора, извините.       — Давайте я вам помогу, — Вова взял стопку книг со стола и учтиво улыбнулся Анне Дмитриевне, отчего она попыталась спрятать свой румянец за волосами.       — Вот-вот! — закивала завуч. — Мужчин у нас днем с огнем не сыщешь. А ты всю спину себе сорвешь, Анечка, если будешь такие тяжести тягать. Спасибо вам, Владимир Романович.       Он вышел в коридор и повел Анну Дмитриевну к кабинету.       — Неусидчивая? — спросил он. — Знаете, она сегодня показала хороший результат на уроке.       — Да. Она умная, но ей скучно.       — В школе? — постарался искренне удивиться Вова. — Умным людям тут обычно интересно.       — Женя, — Анна Дмитриевна тепло улыбнулась. — Хорошо, что вы еще не наслушались о ней плохого. Она хорошая девочка, может, она не умеет учиться, но она очень хорошо умеет дружить. Знаете, Владимир Романович, вы же теперь их классный руководитель. Вот вы всегда можете на нее рассчитывать. Женя не умеет рисовать, петь, но она всегда готова защитить честь класса, когда у всех дела. Это самый надежный человек. Знаете, я не так давно тут работаю, и поначалу я путалась в коридорах, не могла угомонить своих, ну и так далее. Женечка, — Анна Дмитриевна усмехнулась. — Ну, она была моим экскурсоводом и, кстати, неплохо справлялась с моими пятиклассниками. Поэтому я и не могу сказать о ней ничего плохого. Иногда мне кажется, что ей тут надоело. Она постоянно смотрит в окно на уроках, а что там такого интересного?       — Небо, — подсказал Вова и поставил книги на учительский стол. Наверное, вышло слишком романтично, отчего Анна Дмитриевна быстро покраснела и закивала головой. — Спасибо за совет. Буду знать, к кому обращаться.       Он благодарно кивнул и вышел.       — Алло, чего ты мне трезвонишь? — недовольно спросил Вова в трубку.       — Ну как прошло? — взволновано спросил Леша. — Я просто волнуюсь. Сегодня утром Вика на нее слегка наехала, да и Сережа еще с утра умотал и до сих пор его нет. А тут уже скоро этим Муровы придут.       Вова остановился около окна и посмотрел вниз, где у школьного двора толпились одноклассники Жени. Она наигранно смеялась, отмахивалась от колких комментариев со стороны девчонок и слишком широко улыбалась, чтобы Вова в это поверил.       — Отлично, — сказал он. — Она уже передумала. Но пока себе в этом не призналась.       — А ты?       — Я скоро ее добью, — сказал Вова. — Мне некогда с тобой болтать, я решаю проблемы дочери. Пока.       Он повесил трубку и отошел от окна. В связи с тем, что чарсоревнования закончились, у него появилось немного времени, которое Вова планировал потратить на свой план: убедить Женю, что старая жизнь ей нравится больше.       Ни одна ведьма не откажется о неба, даже если боится высоты.

      ***

      Диана стояла около подъезда и ждала, пока кто-нибудь войдет, чтобы прошмыгнуть следом. На улице было холодно, но солнечно, и свет блестел на сугробах. Дверь в подъезд открыла выходящая бабушка, и Диана зашла за ней, там на лифте поднялась до третьего этажа и остановилась около двери.       Это была Женина квартира, а эта негодяйка уже весь день не брала трубки.       — Здравствуйте, Елена Николаевна.       Тетя Лена остановилась на пороге и удивленно осмотрела Диану с ног до головы.       — Здравствуй, Диана. Проходи.       — Спасибо, но я за Женей.       — А Жени нет, — тетя Лена нахмурилась. — Подожди, она сказала, что останется у тебя в комнате в Поддубном. Нет?       Диана удивилась, но виду не подала и сменила тактику:       — Да, она просто ушла утром. Я думала, что смогу найти ее здесь.       — Ой, — тетя Лена прислонила ладонь ко лбу. — Точно. У нее сегодня пробный экзамен в школе. Наверное, она там.       — Отлично. Спасибо вам.       — Даже чаю не выпьешь?       Диана опустила глаза. Через ноги тети Лены просунулась голова толстого кота, и Диана прочитала в его мыслях: «Опять это шалопайка где-то бродит, а мое молоко отдадут на чай какой-то ведьме! Чтоб их!»       — Спасибо, я пойду. Хорошего дня.       — Диана, — окликнула ее тетя Лена. — Ты бы зашла как-нибудь в гости. Давно не виделись, и с Женькой бы посидели.       — Конечно, — улыбнулась Диана. — Обязательно вместе после пар как-нибудь придем.       Она прикусила щеку и ушла.       Сегодня с ней творилось что-то не то. Она не спала ночь, потому что вчера не видела Женю в институте. Сколько сил стоило не броситься ее искать после первой пропущенной пары! Потому что Диана вдруг испугалась.       Регистрация прошла два дня назад, и именно вчера Женя так неожиданно исчезла. Первая мысль: она ушла, как обещала. И Дианино сердце тисками скручивало весь день, пока она металась между «оставь ее, все честно, как вы и договаривались» и «надо срочно ее вернуть, придумать хоть что-нибудь!»       К своему стыду, Диана ничего не придумала, но все равно пошла в сторону Жениной школы. У нее получилось вернуть Женю один раз, получится и второй. Плевать на соревнования, на все остальное, только бы она не ушла. Только бы не остаться снова в этом шумном и таком ярком чародейском мире без нее. Мама предупреждала!       » — Вы давно не виделись. Соскучилась по ней?        — Ее всегда слишком много. Как будто и не расставались.       — Но вы расставались, Диана. Не решай ее судьбу за нее, как бы тебе этого ни хотелось.       — За кого ты меня принимаешь?       — За свою дочку, которая просто соскучилась по своей подружке.»       Соскучилась было не тем словом. Диана казалась себе жалкой истеричкой, не способной справится со своими эмоциями. Все менталисты были очень эмоциональными, но в чете Загорских это не любили. Контроль, выдержка — сила не должна победить тебя. Но какой к черту контроль… Когда Диана в отчаянии просила у Жени помощи, она знала, что Женя согласится, но не знала, как сильно оглушит этим пакостным чувством, что всегда кто-то рядом.       Дело было не в клейме на руке, которое связывало их головы. Дело было не в старых приключениях, из половины которых они могли и не выбраться живыми. Память Диана давно оставила позади — она только мешала жить. Это она увела Женю, она ее сейчас тащила назад. Зоя бы так не хотела…       «Зашла бы как-нибудь в гости» — да сколько раз Диана пыталась прийти в гости! Зайти, заглянуть в окно, перекинуться с Женей хоть словом!       «Уйди, Загорская», «отстань, мы же договаривались», «прости, Диана, нам не о чем говорить» — это все, что Диана слышала от Жени, пока пыталась до нее достучаться в первый год после расставания. И эти слова так сильно били ее, как будто розгами по самому сердцу. Диане казалось, что она справилась, но стоило Жене только чуточку помочь, только пару раз пошутить, и лавина ее поддержки, чувства, что она рядом, так сильно накрыли Диану, что мысль о том, что Женя может в любой момент уйти, стала самой страшной за всю Дианину жизнь. Кажется, она не боялась так даже тогда, когда убила человека в приступ своей силы. Почему? Женя была рядом.       Диана остановилась около школы и осмотрелась. В одном из юношей, прячущих сигарету за спиной, она узнала Жениного одноклассника, того самого, который провожал Женю до дома.       — О-па, — улыбнулся он. — Привет, Кострову ищешь?       — Да, — Диану окружили быстро. — Вы не подскажете, где я могу ее найти?       — Ей не до тебя, — фыркнула одна девчонка. — С Ивановым тусит.       — А ты сейчас опять ее на месяцок заберешь? Может, расскажешь, че вы делаете-то? А то вдруг я вам там пригожусь.       Диана приподняла бровь и повернулась к одному молодому человеку из компании. Самому противному, на ее взгляд.       — Я дам вам знать, — холодно сказала она, — если вы вдруг понадобитесь.       Юноша осекся и отошел, пробурчав что-то неприличное. Другой парень расхохотался и заинтересовано оглядел Диану с ног до головы. Люди… Никакого такта.       — Да вон Кострова, — кивнул он влево. — С ашками разговаривает. Я кстати Гриша.       — С кем?       — Ну с одиннадцатым «А». Пойдем.       Юноша взял Диану за руку и подвел к толпе учеников. Женя сидела на лавке, прижавшись к молодому человеку. Тот обнимал ее рукой.       — Че ты заливаешь, Кострова? У нас этот Романыч первый урок вел, вообще никто не ответил.       — Сочувствую, Вавилов. Я бы подарила тебе мозгов, но у меня осталась только подушечка с иголками, заберешь?       — Че?       Кто понял, тот посмеялся, кто не читал, тот задумался. Спутник Дианы растолкал всех в стороны.       — Кострова, тебя тут ищут.       Женя лениво перевела взгляд в сторону и удивленно распахнула глаза.       — Привет. А че, у нас проверка?       — Нет, просто искала тебя, — Диана аккуратно вытащила руку. — Есть разговор.       — Понятно. Кстати, Гриш, я же обещала познакомить. Это Диана Загорская, моя бывшая одноклассница. Это Гриша, Саша, Таня, Маша и Андрей, — Женя ласково улыбнулась юноше, который ее обнимал. — Мой парень.       Сказала она это так громко, чтобы ее точно услышала девчонка, что стояла чуть поодаль и ревниво косилась в ее сторону. Диана проследила за взглядом Жени, но тут же снова повернулась. Что значит парень?       — Андрей, — встал юноша и протянул руку. — Рад с тобой познакомиться.       Диана посмотрела на его руку, и он немного стушевался.       — Забей, Андрюх, у Дианы туго с тем, чтобы кому-то руку пожать, — усмехнулась Женя и встала, подхватив чужую куртку с лавки. — Спасибо, Андрей. До завтра. Всем пока.       Женя взяла Диану за руку увела.       — Че, так руки жать и не научилась? — усмехнулась Женя, засовывая руки в карманы. — Когда мы познакомились…       — Андрей? — наконец смогла выдохнуть Диана. — Твой парень? Подожди, а Сафронов…       — Какой Сафронов? А, наш. А что с ним?       — Но у тебя есть молодой человек.       Которого зовут Андрей…       Диана испугалась прошмыгнувшей в ее голове мысли. Неужели… Неужели она могла все настолько неправильно понять?! Но, они же обнимались, Диана видела! Ой, да Женя прощалась сейчас с четырьмя парнями и всех обняла!       — Ну да, Это Андрюха, мой парень. Я же рассказывала.       — Жень, ты не рассказывала! — Диана сказала это слишком громко и захлопнула рот, как только Женя повернулась и удивленно приподняла брови.       Основы психологии… Первый курс магии менталистов, третий урок: живые существа чаще думают о том, чего боятся. И Диана, великий менталист! Просто взяла и поверила в то, чего боялась. Как какой-то человек, какая-то девчонка!       — А че ты злишься? Ну не рассказала. С нашими приключениями не до того было.       «Сегодня собираюсь провести немного времени с Андреем. После тура пойдем.»       «Загорская, меня достали твои тренировки! Мне с Андрюхой даже на свидания сходить некогда!»       Диана остановилась. У нее сперло дыхание от чувства жуткой несправедливости. Она вспомнила, как непонимающе смотрел на нее Андрей в столовой, и как она злилась, что он не ценит чувства ее подруги. Эта пощечина… дура!       — Чего это я дура? — возмутилась Женя.       — Да это я дура, — выдохнула Диана и прикрыла глаза. И вдруг зарычала!       — Ой-ой, — хмыкнула Женя, оглядевшись. — Сейчас вырубишь всех людей в округе. Че случилось?       Диана замотала головой и села на ближайшую лавку, закрыв лицо руками. Она бы выдрала себе волосы, но Женя положила ей руку на спину и похлопала. Она всегда так делала, когда Диана злилась. Этот жест напомнил Диане, зачем она приходила. Признаваться в такой оплошности было стыдно, и Диана быстро перевела тему.       — Поехали в Поддубный. Тебя весь день не было на парах. Я отмазывала, как могла.       — Ну и дурочка, — по-доброму усмехнулась Женя. — У меня папа — препод, отмазал бы сам. Кстати! — Женя возмущенно ахнула. — Ты прикинь, кто сегодня у нас занял пост математички? Пошли, по дороге расскажу.       Диана выдохнула, кажется, Женя пока никуда не собиралась, но то, что Женя все еще ходит в свою школу, настораживало.       Скоро они добрались до Подудбного. А это время Женя успела рассказать, что случилось в школе и вывалить на Диану все свое возмущение по поводу ее «вездесущего отца». Диана не могла сдержаться. Ей вдруг стало так легко, что она смеялась всю дорогу и не могла остановиться в Поддубном, пока Женя, размахивая руками и наворачивая круги вокруг стола в столовой, причитала, как она устала от этой проклятой науки.       — Привет, — Андрей сегодня был хмур, но посмотрел на Диану и улыбнулся. — Веселитесь?       Диана тут же заслонила рот ладонью и ровно села на стуле. Рядом с Андреем сердце вдруг вспыхнуло и обожгло щеки. Несправедливость больше не обжигала, и Диана разрешила себе мельком осмотреть Андрея. Был он каким-то уставшим, но, Небо раздери, каким красивым!       — А куда ты прихорошился? — прямо спросила Женя. — О, давайте отпразднуем то, что я утерла нос новому математику, и сгоняем в клуб.       — А ты не знаешь? — удивился Андрей. — У Тани сегодня день рождения. Весь курс приглашен.       Подлетел Паша и остальные ребята из команды Андрея подошли вместе с Колькой. Коля, как главный сплетник Поддубного, тут же всем рассказал, что Танька пригласила и половину Лунового. Все-таки Татьяна Левицкая — сильный доминис, у нее есть собственный ковен, приглашен и Верховный. В полном составе. В общем, вечеринка намечалась грандиозная.       — А нас пригласили? — наконец спросила Женя, главный и мучавший ее вопрос. — Диан?       — Ну да, — подошли Сеттера с Катей и сели рядом.       — Девчонки, пойдемте на вечеринку. Вы со своими соревнованиями вообще никуда не ходите. А они у вас все равно только после Нового года начнутся, — Паша приобнял девчонок за плечи и заглянул им в глаза.       — Извините, — Диана сочувственно улыбнулась Паше. — Но у нас…       — Нет планов на вечер! — перебила Женя. — Когда и где?       — Но у нас тренировка.       — Каждый день, а днюха у Левицкой один раз в год!       Мальчишки были на ее стороне. Андрей усмехнулся и глянул на Диану, все ждали ее решения, как бы Женя ни старалась взять все в свои руки.       — Загорская, э литл пати нэвер кил ноубади, слышала? — Женя решительно оперлась руками на стол.       — Дурацкая песня.       — Да клевая песня. Про смысл жизни.       — Если твой смысл жизни в вечеринках и…       Диана замолчала.       «Да моя голова выздоравливает сразу, как только слышит слово вечеринка, а уши я себе не разбивала.»       Вот оно. Маленькая поблажка, которая может задержать Женю. А если ей понравится это больше, чем никогда не нужные ей чарсоревнования? Вечеринки у волшебников проходят веселее, чем у людей, а еще там будет Лазарев, и наверняка Волконский. При всем уважении к их вражде, но только Волконский не стеснялся ей вправлять мозги.       — Хорошо, — кивнула Диана.       — Ребята, запишите этот день в Красную книгу. Сегодня мы уломали Диану Загорскую на невозможное!       — Я рад, что вы придете, — сказал Андрей почему-то именно Диане, но тут же обратился к Жене. — Кстати, в Чарбарвихе в пять. Самоцветная пятнадцать, сороковой этаж.       — Какой!       Андрей улыбнулся и ушел с парнями.       — Эта та башня, да? — тоскливо посмотрела на девчонок Женя. — Вот блин. Ладно, чего сидим, у нас не так много времени накупить себе шмоток. Мы не можем пропустить бал в стане врага!       — Там панорамные окна, — сказала Катя. — Ты уверенна?       — Да.       — Ой, у меня есть платьишко. Я тогда схожу пока на отработку к Елагину, — Сеттера накрутила на палец волосы и смущенно потупила глаза. — Получила двойку. Ха-ха, но так рада. Все, до встречи!       Она убежала, а Диана с Женей и Катей встали и пошли в магазин. Несколько часов бродили по Янтарному проспекту, выбирая платья, ели горячие вафли на улице и все перемазались в шоколаде. Диана не могла отряхнуть пальто от сахарной пудры, Женя пила третью кружку какао, а Катя предполагала, какую именно гадость устроит им Танька. И все это было такой ерундой. Диана впервые в жизни была рада, что они идут на вечеринку.

      ***

      Это был кошмар. Женя сжимала кулаки в карманах, пока лифт вез их на сороковой этаж. Кто вообще придумал строить такие огромные здания и делать клуб под потолком? Зданием владел Николай Кольцов, отец Ромы, и здание он выстроил с пафосной фигурой дракона, обвивающей несколько ярусов высотки. Его огромное тело дотягивало узкую морду до сорокового этажа, где зверь хищно пригибался и вытягивал в сторону проспекта свои усы. Снизу красиво, но только представить, сколько весит этот зверюга… А вдруг здание обвалится под его тяжестью?       — Идиотские понты, — бурчала Женя. — Лучше бы фуагрой накормила.       — Поверь, там будет, — успокоила Диана и поправила платье.       Оля знала свое дело. Она одела Диану так непринужденно и так шикарно, что у Жени поначалу отвисла челюсть: зависть оттянула ее до пола. Диана надела в темно-синее платье без бретелек. Атлас переливался волнами, спадая до колен, у талии сжимался, выделяя точеную фигуру Загорской. Цвета самых далеких глубин моря, это платье так подходило к ее глазами, что даже небольшие сапфировые капли не так его подчеркивали, как зрачки Загорской.       — Ты тоже могла пойти в платье, — Диана оторвалась от разглядывания своих ногтей. — Почему ты не носишь юбки? Опять в своих джинсах.       — У меня нет такой талии, — с завистью вздохнула Женя. — Зато я живу на всю катушку и ем все, что захочу. Мой девиз: позволь себе то, что не запретил метаболизм.       Диана хмыкнула и откинула волосы назад. Они переливались не хуже гладкой ткани: крупные волны, спадающие по спине, которую скрывали только тоненькие ленточки завязок, оставляя лопатки открытыми. Волосы прятали оголенную кожу до поясницы, и Женя подумала: чего это Диана такая смелая сегодня? Каблуки для нее были не в диковинку, но платье с открытой спиной, без бретелек…       — У Андрюхи сегодня нет шансов? — на всякий случай уточнила Женя.       — Никаких, — коварно улыбнулась ей Диана.       Женя прищурилась. Все сегодня казались ей какими-то не такими.       — Загорская, что с тобой? А как же «Женя, перестань», «мы просто друзья».       Диана пожала плечами и повернулась к зеркалу, чтобы подправить макияж.       — Мне надоело с ним дружить. Представляешь, он пытался меня поцеловать, а я зарядила ему пощечину.       — Что?! И ты мне не рассказывала?!       Диана глянула на нее в зеркало и свредничала:       — Надо же. Прямо как ты мне про своего парня.       — Вот… коза. Ладно, торжественно обещаю посвящать тебя во всю свою личную жизнь. Так и что там с Сафроновым?       Но лифт приехал, и они вышли. Это был шикарный пентхаус. Огромный, с целый этаж, и просторный. У дальней стены отжигал диджей, тут и там плясали ведьмы и колдуны. Было много фуршетных столов, на которых стояли бокалы и канапе. Женя приметила те, что ей больше всего понравились, и с сожалением подумала, что съела слишком много вафель, чтобы от души попировать еще и здесь. Ну ничего, сейчас растрясет.       Сеттера с Катей нашлись быстро. Так как тут был и весь третий курс Поддубного, чувствовали себя здесь все вполне комфортно. Но, когда пришел Верховный ковен, даже музыка притихла. Или это Таня сказала сделать потише, чтобы подобострастно поздороваться с рыжей ведьмой, за которой, как за мамой-уткой, шли и остальные.       Женя не хотела никого обидеть. Она просто шла мимо с полной тарелкой вкуснятины к парням, как Таня ее зацепила.       — Куда ты прешь, корова?       — К своим быками, — Женя кивнула на Пашу и остальных, и съела маленькую канапе, намеренно сладко зажмурившись. — Слушай, это правда вкусно. Праздник — отпад, спасибо, что пригласила.       Таня через силу улыбнулась. Рыжая ведьма за ее спиной (кажется, ее звали Настя), ухмыльнулась и оглядела Женю с ног до головы. Сама она была в изумрудно-зеленом платье. И — Женя вынуждена была признать, — это был самый удачный выбор для ее темно-медных волос и длинных ног. Что ж, Лазарев знает, кого приглашать на медляки. Со вкусом у него всегда был порядок.       — Рада тебя видеть, — поздоровалась Настя с Женей. — Можно?       — Конечно, угощайся. Танюх, с днюхой, прости, я тороплюсь. Столько планов на твою вечеринку.       — И каких же? — усмехнулась Таня. — Выиграть пари? Тебе не кажется, что ты поздно спохватилась?       Таня глянула Жене за спину. Там вместе с Волконским и остальными стоял Лазарев. В их компании терлась Даша Лис, Леня Шаховской, ну и другие. Женя бы предпочла в том углу не появляться.       — Я видела, кем очарован цель моего пари, — Женя подмигнула Насте. — У меня точно нет шансов. Пойду попытаю счастье со всякими там демонами.       Женя обогнула Таню и подошла к Паше. Андрея подозрительно давно не было, а к Диане опять пристал этот Валера… Диана держала в руке бокал шампанского и слушала Валеру с таким видом, как будто ничего более раздражительного в ее жизни не было. Знал бы, с ведьмой какой силы разговаривает, не был бы таким смелым.       И вдруг включили медленный танец. Женя рванула к пульту.       — Нет! Не сейчас.       Диджей возмущенно на нее глянул.       — Ну дружище, я влюбилась, а он еще не пришел.       — Да я еще поставлю.       — А можно я подам тебе знак? Ну, пожалуйста, чего тебе стоит? Я подруга именинницы.       Диджей недовольно покачал головой, но не стал спорить, и плавно перевел музыку на быструю. Женя послала ему воздушный поцелуй и вернулась к парням.       — План такой. Вы ищите Сафронова, а я избавляюсь от этого Валеры.       — Заметано, — согласился Паша.       Женя подплыла к Валере и Диане. Диана едва заметно выдохнула. Приятно, когда тебя рады видеть. Жаль, не все.       — Валера! Как давно не виделись! — Валера устало обернулся.       — Еще бы столько тебя не видеть.       — Обидеть лучшую подругу менталлиста — плохой выбор. На, расслабься, — Женя протянула Валере бокал, отвлекая от Дианы. — Диан, тебя искала Сеттера.       — Спасибо, — Диана отставила бокал и быстро ушла, Валера посмотрел вслед на ее тонкие ноги, но Женя покашляла, и он снова повернулся.       — Слушай, чего тебе от меня надо?       — Потанцевать хотела.       — Ты понравилась моему другу Васе. Рыжий такой, помнишь?       — Как я могла его забыть? Он клеился ко мне весь вечер.       — Вот иди и потанцуй с ним.       — Извини, я тобой так сражена, что не пущу, пока не выпьем.       Валера взял стакан, быстро чокнулся и отхлебнул. Женя сдержала смешок, отшагнула назад, подставляя локоть прямо под проносящегося мимо парня. Он задел ее и немного вина плеснулось прямо на белоснежную рубашку. Валера возмущенно засопел, и Женя состроила виноватый вид.       — Вот козел. Смотри, куда прешь! — крикнула она вдогонку. — Извини.       — Да иди ты!       Валера махнул на нее рукой и ушел, и Женя сочла свою миссию выполненной. По крайне мере, лишние двадцать минут она для Андрея точно выиграла. Ну и Диана сегодня была решительно настроена, наверняка уже пустила в ход все свои Загорские премудрости. Ее род вел свою историю с таких бородатых веков, что премудрости у них должно было быть завались. Нет, все-таки она наверняка умела варить приворотное зелье!       И началась настоящая вечеринка. Женя расслабилась. Она прыгала с девчонками на танцполе, она пила с парнями, играла и разрешала себе побыть ведьмой. Стихийники устроили Таньке шоу, и кристально-чистая вода, застывшая ледяной статуей во всей красе рассыпанных капель, поддерживалась стихийниками холода. В ней отражались огненные фигуры, с тел которых осыпались искры, они бегали по залу, дрались, кувыркались, устраивая фейерверк. Затем по стенам поползли цветы, и Женя подумала: как бы было классно, если бы сейчас грянул гром и гроза за окном!       Музыка была такой громкой, что Женя и ничего кроме нее не слышала. Она любовалась на чужие стихии, она болтала с другими о прошедших чарсоревнованиях и, конечно, всех убедила, что Сафронов выступил лучше. Пару раз тема зашла о Елагине, но тогда Женя быстро убежала от той компании и решила, что недостаточно пьяная, чтобы от души повеселиться, надо было найти еще шампанского.       Снова включили медленный танец, и Женя быстро осмотрела зал: искала Диану с Андреем, но их не было. Что ж, может, Диана увела его в более укромное место.       — Кого ищешь?       Женя обернулась. Сережа стоял около стола прямо за ее спиной, чуть присев на столешницу и засунув руки в карманы. Он осмотрел зал и прищурился, в его глаза закрался неоновый свет.       — Ты не сбежишь. Диану опасно оставлять тут одну.       Женя подошла и встала рядом с ним, ухватившись руками за край стола. Сережа повернул к ней голову, и она едва ли не взвыла, до чего красивым его делали цветные фонари, резко обрисовывая скулы, подбородок, ключицы, едва видные за тканью рубашки. Небо, ну когда он успел так вырасти?       — Ты потанцуешь со мной? — он протянул руку, и Женя на нее посмотрела.       — Зачем?       — Я очень хочу, чтобы ты была рядом. Вообще-то, всегда, но трех минут тоже будет достаточно.       Женя согласилась, и Сережа аккуратно взял ее за талию, положил ее руку себе на плечо и шагнул ближе. Музыка теперь показалась слишком тихой. Громыхала бы она так, как раньше, не было бы слышно, как колотиться сердце. И все потому, что Женя собиралась с силами, чтобы начать самый неприятный разговор.       — Я видела, что Лис меня заметила. Это ты им не разрешаешь ко мне подходить?       — Должен же кто-то охранять твою тайну. Пока ты Кострова, ты здесь, правильно?       Женя подняла глаза и тут же снова опустила ему на грудь. Из-под ворота выглядывала жесткая веревка медальона с повязанными красными бантиками. Надо сказать. Надо сказать!       — Если Багровая магия — стихия, то почему ты не смог сломать иглу?       Она ждала удивления, хмурого взгляда, но Сережа едва заметно нагнулся ближе и только слабо ухмыльнулся.       — Потому что это стала моя игла?       Женя вздрогнула и повернула голову, чтобы на него посмотреть. Чего он улыбается? Он забрал багровую магию, чтобы они могли открыть ларец с иглой, но сломать ту мог только стихийник. Женя была слишком мелкой, он — доминисом, они подсунули иглу под нос отцам и столько лет не знали, что на самом деле…       — Ты знал?       — Когда Люкс сказала, что игла должна была переродиться, я догадался. Багровая магия не дала мне сломать иглу, хотя в ней была еще не моя жизнь. Наверное, это очередной стихийный закон: багровая магия не дала мне ее надломить, потому что приняла меня за обладателя сразу, как только я забрал магию себе. Иглу потом сломали отцы, и она наверняка переродилась, теперь в ней течет моя вечность.       — Почему ты такой спокойный? — едва ли не зарычала Женя. Когда она сама это слышала, едва ли не свихнулась от страха. Женя сжала его плечи, сминая рубашку под пальцами и прикусила щеку. — Ну почему ты всегда такой?       — Ты помнишь интервью после Дня?       Женя кивнула.       — Мой папа тогда сказал: выход есть всегда. И он был прав, — Сереже аккуратно повернул ее голову к себе и ласково улыбнулся. — Всегда, Жень. Что бы ни случилось.       — О чем ты? — почему-то ей показалось, что он снова говорит о ней. Хотя бы раз в жизни они могут поболтать о его проблемах? — На что ты намекаешь?       Сережа отвернулся, и зеленый фонарь лизнул его левую часть лица, делая глаза еще больше похожими на изумруды.       — Ни о чем. Просто я хочу, чтобы ты знала, что я всегда буду рядом с тобой.       — Я же кинула тебя, — горько усмехнулась Женя. — Ты был один с этим четыре года. Я думала, ты меня возненавидел, поэтому не сказала, что вернулась.       — Я понял. Мне нечего тебе прощать, тебе нужно было время.       — А если бы за это время…       — Жень, — осек ее Сережа и нахмурился. — Проклятье — не самое страшное, что со мной случалось. Я даже… Я рад, что так случилось. Что мой отец жив, моя мама свободна, и что я узнал тебя. Ближе, чем хотел раньше, глубже, чем копнул бы хоть раз за всю жизнь. Мне было страшно, когда мой отец ушел из дома на верную смерть. И мне так же было страшно, когда ты просила тебя больше никогда не искать. Плевать на проклятье, на пророчества — мне плевать на все. Самое страшное не задохнуться в силе, а еще раз потерять тебя. — Он остановился и притянул ее чуть ближе, нависнув сверху. — Ни за что и никогда. Я люблю тебя, и…       Тз-з-з-з! Женя скривилась и отпихнула его руки. Локоть проняло таким жутким зудом, что стало трудно дышать.       — Жень?       Женя рванула к туалету, Сережа вбежал следом. Она резко стянула перчатку, под ней распускался цветок связывающего заклинания и едва заметные бело-розовые всполохи резвились под кожей, рисуя пион под полосками шрамов.       — Диана. Где Загорская?       — Я не видел ее.       — Надо ее найти! — Женя начала чесать локоть. — Ты направо, я налево.       Они выбежали и рванули в разные стороны. Женя откуда-то знала, что в зале ее нет, и начала проверять комнаты. Благо замки были хлипкими, и она без труда открывала даже запертые двери, нещадно лупя по ручкам ногой. Прервала кому-то романтик, нарвалась на злые слова, но забежала в последнюю комнату и вдруг поняла: да, Диана здесь.       Дверь захлопнулась, и Женя резко обернулась. Около нее стояла девушка в плаще, сложив руки на груди, ее лица совсем не было видно, даже подбородок скрывался в тени. Без света и с задернутыми шторами в комнате царил полумрак. Свет доносился только из щели под дверью, и блекло светились неплотные занавески от уличных огней.       — Здравствуй, Женя.       Женя потянулась к медальону, надо было позвать Лазарева, но девушка покачала головой.       — Если хочешь, чтобы с твоей подругой все было в порядке, то не стоит. Твоя метла заперта, если ты позовешь друзей, я убью ее и твою подружку. Сними эту штуку и положи на стол.       Жене пришлось медленно снять медальон через голову и положить на тумбочку.       — И чего ты хочешь? Баронесса Люкс, как я понимаю?       Девушка кивнула и, оттолкнувшись плечом от стены, медленно подошла к Жене.       — Твой волос и твоя душа.       — Я девственница.       — Что удивительно, — усмехнулась Люкс. — С твоим напором, я не думала, что у тебя так и не получится. Твой молодой человек красив, а вам постоянно кто-то мешает. Но тебе не надо терять девственность.       Женя нахмурилась.       — Почему?       — Ты потомок Елании, — Люкс пожала плечами. — Твоя стихия не просто тебя слушается и оберегает. Она покорилась твоему роду, и если ты ее прокляла за разбитое сердце, то она услышала и ушла. Как выгнанный пес: еще долго возвращалась к родной двери, но потом поняла, что больше не нужна. Стихии относятся к ведьмам как к хозяйкам, за которыми надо присматривать до того, как они обретут мужчину. Но ты — другое дело. Твоя стихия относится к тебе как к повелительнице с рождения, и не будет перечить. Иначе, — Люкс шагнула ближе и чуть опустила голову, посмотрев на руки Жени, — почему ты больше не можешь ее призвать?       — А…       — У меня нет времени тебе все объяснять. Дай мне волос и уколи палец. Вон веретено.       Люкс кивнула на комод слева, и Женя, прищурившись, увидела, что там лежит веретено. Она подошла ближе и аккуратно его взяла: то самое, деревянное и с несколькими волосками.       — Оу, — хмыкнула Женя, поворачиваясь. — Так ты не можешь до него дотронуться?       — Мне и не надо. Ты сделаешь это сама.       Люкс дошла до окна и развела руки. Резко отъехали в стороны шторы, и Женя вздрогнула.       Прочь от башни тянулся длинный ус дракона. Сваренные железяки, переплетаясь в затейливой паутине держали горизонтальный каркас высоко над землей. И где-то почти на самом краю, бездумно глядя вниз, стояла ведьма в синем платье. На чертовых длинных каблуках. Женя бросилась и распахнула окно, но замерла, стоило взгляду упасть вниз. Сороковой этаж?       — Ты боишься, — догадалась Люкс, оказавшись за спиной. Женя с трудом отвернулась. — Твоя подруга лезла в головы к зачарованным ведьмам. И ее сила — не стихия. Она не живая, и подцепила вирус, который не смогла распознать. Ее сознание заражено проклятьем. Она в моей власти.       Женя заметила, что у Люкс подрагивали руки. Она была слаба, но что это давало?       — Если я отдам волос и веретено, тебе все равно ничего не стоит ее скинуть.       — Я обещаю тебе, что так не сделаю. Я же отпустила Сережу, как обещала.       — Мило, что ты знаешь, как его зовут. В твоем мире всем больше нравится имя «Всемогущее Зло».       Женю что-то зацепило в том, как Люкс произнесла его имя. По обыденному и очень просто, как будто всю жизнь его говорила, а не только недавно узнала.       — Ты начинаешь меня злить.       Диана сделала еще шаг по тонкой металлической балке.       — Нет! — Женя встала на подоконник, но зацепилась за раму окна. Она смотрела на Диану и не могла шагнуть дальше. Даже если она рванет к ней, то просто не добежит.       — Говорят, ты готова умереть за друзей, — сказала Люкс. — Я прошу только служить мне.       Она протянула ножницы, и Женя с ненавистью на них посмотрела. Моня не прилетала, а для всего другого, что могла придумать Женя, Диана слишком близко стояла к краю.       Что такое потерять себя? Наверное, не так страшно, как грохнуться с сорокового этажа. Сережа что-нибудь придумает, он обязательно ее вытащит, а Жене надо вытаскивать Диану. Это сущая ерунда по сравнению с тем, чем грозит отказ. И Женя резко отрезала себе прядь и протянула ее Люкс.       — Теперь веретено, — довольно кивнула Люкс.       «Не смей!»       Женя резко обернулась. Диана стояла к ней лицом, но не двигалась, и ее голос раздавался прямо в голове, а не наяву.       «Она упустила контроль. Она обманывает тебя. Но мое тело меня не слушается.»       — Она говорит с тобой? — удивилась Люкс. — Но это невозможно. Ее сознание.       — Хороший иммунитет, — зло ответила Женя. — Ты даже не подозреваешь, что с моей подругой не так.       Женя прикрыла глаза.       Когда Диана только поняла, насколько могущественна, и Женя убедила ее, что страшного в этом ничего нет, они скрепили головы связующим заклинанием, и теперь оно позволяло делиться сознанием. Женя подумала:       «Забирай мое сознание, а я буду думать, как бы тебе дойти до окна»       — Веретено! — резко дернула за руку Женю Люкс. — Живо. Или она умрет!       Больше Диана не отвечала, и Женя вдруг увидела, как она поворачивается обратно к городу. Нет!       — Куда ты?! Ты боишься высоты.       Женя очень боялась высоты. Если в жизни было хоть что-то страшнее, то в момент, пока она шагала за подоконник, она об этом не помнила. Мир, дрожащий под ногами от своей ничтожности перед этой высотой, и шум в ушах — кровь била тревогу. Женя подумала: какая глупость строить здания из стекла, если вдруг решишь шагнуть за окно, даже зацепиться не за что. Сердце удрало из груди прочь, и Женя прижалась спиной к стеклу и вытянула шею, заставляя себя дышать. Люкс почему-то медлила, наверное, драться она не могла, раз Женя до сих пор жива. Ну или настолько нужна.       — Ты сорвешься.       — Да, — кивнула Женя, с трудом отлепляя свое тело от рамы окна. — Но я не дам сорваться ей.       И она сделала шаг. Бум! Вдарил жар в лицо, и Женя сцепила зубы. Надо просто посмотреть в глаза: для менталистов это самый сильный контакт на мысли. Бум! Что-то ухнуло в животе и придавило к железной чешуе морды дракона. Женя вцепилась в чешуйки и прокляла всех Кольцовых, которые настроили всякой ерунды. Она смогла встать и перешагнуть с морду на тонкий ус, он был намного тоньше морды зверя, едва ли толще парты в школе. Женя упала на колени, чтобы чувствовать больше опоры. Только сдвинуться с места она все равно не могла. Даже с закрытыми глазами.       — Глупое благородство!       — А у тебя план дурацкий, я же молчу! — зло закричала Женя, едва не плача от страха. Просто вперед. Вперед.       — Ты рискуешь жизнью, спасая других. А вдруг… Вдруг им просто не надо, чтобы их спасали!       Женя судорожно выдохнула и приказала себе переставить руку чуть вперед. С закрытыми глазами голос Люкс ей тоже что-то напомнил, но дрожь так сотрясала тело, что было не до того. Женя решила разговаривать, чтобы хоть немного отвлечься.       — Друзей надо спасать, даже когда они не просят.       — И что, ты готова умереть? Просто за жалкий шанс вытащить ее оттуда. Вы упадете обе.       «Мы упадем обе», — согласилась Женя до боли спиваясь пальцами в железяки.       — Это глупо, Женя. Я не убью ее, просто вернись.       Еще один крохотный полушаг ползком… Нет, она не вернет ее. Сила Дианы вырвалась из-под всякого контроля и теперь сама хочет править своей ведьмой.       — Зачем, Женя?       Женю тряхнуло еще больше.       « — Елагина, зачем?       — Самый тупой вопрос.       Ветер, запах гнилой плоти, ужасно громкий шелест развиваемой листвы.       — Тебя же убьют.       Этот невыносимый страх смерти, когда тебе тринадцать… Расползающиеся тела духов, их уродливый смех, и теплая рука Зои под верёвками.       — Нет, нам надо всего лишь потянуть время.»       Женя закусила губу и поползла быстрее. Сейчас у нее не было времени. И она с трудом, но открыла глаза, когда ей казалось, что она уползла уже слишком далеко. Диана была прямо перед ней, а Люкс наконец-то умолкла. Женя обернулась. Люкс и вовсе исчезла, теперь в открытое окно ветер задувал шторы, и Женя, пошатываясь встала.       Она прокляла тот день, когда кто-то придумал сделать мир объемным. Небо, как стоять на разогнутых ногах, когда под тобой пропасть?!       — Д-диан, — позвала она, приказывая себе не смотреть вниз. — Загорская!       Тело дрожало. Папа учил держать баланс, тренируя раньше, это было важно в боевой магии, но Женя не могла прекратить трястись. Что-то страшное подкатывало к горлу, убивало разум и душило. Может, это была паническая атака или приступ фобии — фиг разберет, но Женя очень точно поняла выражение «сейчас умру от страха».       Резко шагнув вперёд, Женя взяла Диану за плечи и аккуратно повернула к себе, заглянув в глаза.       — Забирай мои мысли, если она контролирует твои.       — У меня не получается ей сопротивляться, — Диана едва разлепляла губы. — Моя сила… Она отбирает…       Диана дрожала, и по ее щеке вдруг стекла слеза. Женя недоуменно за ней проследила, кажется, сама она тоже уже давно плакала.       — Она отбирает контроль над телом…       — Диан.       — Я не могу с ней справиться…       — Загорская!       — Я схожу с ума, — Диана дергано улыбнулась. — Я себя не чувствую.       — Да я тоже сейчас с тобой сойду с ума, — прорычала Женя и больно надавила пальцами Диане на плечи. — Больно?       — Да.       — Помогает?       — Вроде.       — Забирай мои мысли. Залезь в мою голову и думай моей головой.       — Я могу тебя убить.       — Загорская! — закричала Женя и открыла глаза. — Ты что совсем дура? Мы обе сейчас грохнемся с сорокового этажа. От нас останутся две лепешки! И я не поженю родителей, я не скажу Сереже, что должна, я не помогу Андрею разобраться с этой чертовщиной, которая с ним творится! Мы с тобой больше не будем цапаться по всякой ерунде и больше никогда не сходим к дяде Максу в цирк. Потому что ты сейчас боишься меня убить! — Женя резко притянула Диану к себе. — Прости меня, Загорская. Прости, что я испугалась, что я оставила тебя с твоими тараканами. Но ты же веришь мне. Ты почему-то до сих пор мне веришь, и я тебе говорю, — Женя сглотнула и твердо закончила, — у нас получится.       Диана пусто на нее смотрела, но вдруг в ее синих глазах мелькнула осознанность. Она медленно моргнула и вдруг сама шагнула чуть ближе, прикрывая глаза. Женя тоже прикрыла.       «…»       — Не получается, — раздался из-за темноты голос Дианы. — Это сильней меня.       Женя открыла глаза и так неудачно зацепила край мира под ногами.       — Жень, — дрожащим голосом позвала Диана, и Женя смогла поднять взгляд. Диана, уже не стесняясь, плакала. — П-прости меня. Пр-р-рости, что не успела тогда.       Женя зло утерла слезы, посмотрев Диане прямо в глаза. Ее лицо боялось двигаться или не могло, Диана едва шевелила губами, а говорила с Женей глазами — налитыми слезами, уже немного сумасшедшими, с широкими зрачками от ужаса, творящегося в ее голове.       — Если бы я успела, она бы не умерла, — снова слезы покатились по щекам. — Ты бы не умерла.       — Хватит! — рассердилась Женя. — Ты не виновата.       Диана тоскливо улыбнулась.       — Сколько раз я тебе это говорила? Все говорили.       — Я… — Женя запнулась.       Диана извинилась и делала это так, как будто собирается умереть. Небо, если Женя хоть на кого-то после смерти Зои смотрела так, как сейчас Диана смотрит на нее, то понятно, почему Женя тогда тоже «умерла». Это было предсмертное прошение, последнее желание: прости меня, отпусти мне это, и я спокойно уйду. Навсегда.       — А я не прощаю тебе, — замотала головой Женя и медленно сделала шаг назад, подтаскивая Диану за руки. Едва слышно цокнули ее каблуки. Они сдвинулись на сантиметр, хотя предстояло преодолеть еще несколько метров. — Я и себе этого никогда не прощу. Зоя знала, что ее должны убить. И это я не поняла этого, я не позвала на помощь сразу, я оставила папин медальон, чтобы он не знал, что я бегаю к Лазареву в лес. И этого медальона снова нет на моей шее. И я сойду с ума, если потеряю еще и тебя!       Еще шаг — маленький, но уверенный. Диана идет за ней, хотя тело вялое, будто сонное.       — Так не уходи, — вдруг судорожно выдохнула Диана. — А я сошла с ума, Женя. Когда я вернулась в нашу комнату и заснула одна. Когда я звонила тебе, приходила, кричала, умоляла, а ты молчала. Просто молчала. Я хотела тебе помочь, я знала, что должна, но я ничего не сделала.       — Если бы ты залезла в мою голову, я бы тебя прокляла. Я не хотела с тобой разговаривать, потому что я знала, что ты меня не винишь. Мне было нужно, чтобы хоть кто-то поверил в то же…       — В чем убедила себя ты.       — Да!       — Ты ее не убивала.       — Я ее не спасла!       Они остановились у морды дракона. Надо было перешагнуть через его толстую ноздрю, но Женя не видела за своей спиной, как высоко надо было поднять ногу, а зрительный контакт разрывать боялась.       — Останься, — наконец попросила Диана. Слезы вытекали из ее открытых глаз, она не позволяла себе опустить веки. — Просто останься, Жень. Я тебя прощаю. Я тебя люблю. — Диана дергано усмехнулась. — Ты мой самый близкий человек.       Женя устало улыбнулась и кивнула.       — И я тебя прощаю. И я останусь, если ты заберешься в мои мысли. Эмоции, волнение — тебе должен вернуться контроль. Ты говорила, что так работает твоя магия.       Диана и без Жени поняла, что они сделали. Она снова закрыла глаза, и Женя тоже.       «Черно. Но вырисовывается внизу проспект, здания, тело могучего дракона под ногами. Надо идти вперед. А для этого обнять Женю и, плотно прижавшись, аккуратно переступить ей за спину, — думала Женя и придерживала Диану за руки: — Я не боюсь высоты, я же ведьма. Меня зовут Диана Загорская и плевала я на ваш сороковой этаж. Багровые бесы, сороковой! Эта Левицкая у меня получит. Я поцелуюсь с Сафроновым прямо у нее на глазах, хотя не умею. И скажу Жене: ты была права, подружка, он мне нравится, только теперь не знаю, как познакомить его с Олей. Она же будет пытать своими вопросами. А еще я делаю шаг вперед, еще вперед. Под моими ногами чешуя. Она рябая, но я ползу на коленках по ней. Больно, наверное, потому что именно в тот день, когда меня решили скинуть с крыши, я надела такое короткое платье!»       Женя сама усмехнулась, когда ей в голову проник отголосок Дианиного возмущения. Но все равно слишком слабый, ее коварная сила держала сознание Дианы и не отпускала. Черт знает, что она хотела от Дианиной головы. Может, сделать себе марионетку, получить тело, которое поможет этому необъятному могуществу захватить мир. Раньше Загорские делали что-то похожее. Сила не стихийника была бездумна, она тянулась к власти просто так, это было ее единственным инстинктом.       «И я ползу к окну, ползу. Ох, какой вид открывается тем, кто снизу. Ах да, это же сороковой этаж, я тут всего лишь точка. До окна совсем немного. Я чувствую рукой подоконник? Или нет?»       «Жень, — услышала Женя в голове и вздрогнула. — Иди».       И началось самое сложное. Диана не шевелилась, стояла спиной к окну, ей наверняка с трудом удавалось контролировать свой разум, и Женин локоть раздирало зудом. Она пыталась достучаться до Дианы, чтобы та сбегала до комода за медальоном, но снова потеряла с ней контакт. У Дианы дрожали плечи, она медленно подняла руки и начала растирать себе виски, и Женя упрямо смотрела на нее, чтобы не думать над тем, что сейчас под ее ногами.       Поднялся ветер. Он стал задувать волосы в лицо, и Женя замерла. Да на чешуе должно было быть не так страшно, как на тонком усе, но, раздери бесы эту статую, Женя даже не могла поднять колено, чтобы шагнуть на морду зверю. Ей было страшно потерять баланс, страшно взмахнуть руками и сорваться в пропасть. Высоко, высоко, высоко…       Спокойно. Аккуратно поднять колено и не смотреть вниз. Не смотреть вниз.       Диана упала на колени и начала выть. Женя прикрыла глаза и сжала кулаки. Сейчас. Она уже идет. Только медленно, чтобы не упасть. Только бы не упасть. А почему воздуха так мало, она же на улице? Пофиг, надо поставить стопу на морду и оторвать вторую ногу от уса.       Вдруг Диана вскрикнула, Женину руку прошило болью. Цветок на руке вспыхнул и пропал       — Диан? — закричала Женя. — Диана!       Нет. Она не могла. Отчего? Просто обморок? Нет-нет-нет!       Женя шагнула на морду монстру и снова замерла. По ее лицу текли злые слезы. Два самых страшных ее кошмара сбывались, а она стояла и не могла пошевелиться.       Чудовищной силой Женя заставила себя переставить ноги. Но поторопилась: в следующий шаг нога попала в зазор между чешуйками и подвернулась, а Женя оступилась и сорвалась. Руки все-таки взмахнули, ноги подлетели вверх, и Женя упала вниз. Сумасшедший поток воздуха окружил ее, мешая дышать, и острый укол страха неминуемой смерти вырвал из горла хриплый крик. Перед глазами все больше было видно изогнутую фигуру дракона и корпус стеклянной башни. Вот уже лапы, хвост.       «Нет!» — закрыла Женя глаза, чувствуя, как распадается на осколки от страха ее сердце.       Она очень хорошо представила себе крышу машины, на которую свалится. Успела подумать, больно ли это, ломать позвоночник. И все это с такой бешеной скоростью, с которой раньше неслись молнии с неба по ее зову. Жизнь перед глазами отчего-то не промелькнула, но Женя посмотрела на пасмурное зимнее небо и попрощалась со своими грозами. Пусть они тоже ее простят. Оставалось только закрыть глаза.       Бах! Хрясь! Ааа! Это она ждала услышать и почувствовать, но вместо этого тело запуталось в какой-то вязкой субстанции. Она становилась все плотнее, чем дальше Женя погружалась в нее. В конце концов стала твердой, и Женя почувствовала под спиной пол. На самом деле это был металл крыши чьей-то машины. Женя резко повернула голову и увидела Лебедева, Шаховского, Лис… Все они смотрели на нее, а Даша еще и открыла рот, чтобы невнятно проскрипеть:       — Елагина?       Женя быстро посмотрела обратно на небо с мордой дракона и тяжело сглотнула. Что? Что случилось? Она живая? Только что она должна была разбиться. Она летела. Летела вниз.       Пальцы погладили металл крыши машины. Почти поцарапали, и Шаховской возмущенно схватил Женю за руки и стащил со своей машины. Она упала. Ноги просто подкосились, она свалилась на землю, больно расцарапав кожу на локте.       — Д-д-д, — воздух дрожал в груди, а голос не слушался. — За-з-за.       Тело еще летело, мозг еще умирал. Женя задыхалась от слез и страха, почти целуя землю, жадно буравя взглядом асфальт.       — Разошлись, — услышала она чей-то строгий голос из-за ваты, которая натолкалась в уши. Ее резко подняли на ноги, грубо схватили за подбородок, и Женя встретилась с черными глазами Волконского. — Дыши спокойно. Глубже, Женя.       Только когда он держал ее, она стала чувствовать, как на самом деле сильно ее колотит. Не просто дрожь, а знатная трясучка. И трясло не только тело. Лицо, промокшее от слез, не слушалось, воздуха не хватало, но Женя собралась силами, ухватилась за локти Волконского и, перебарывая себя, сказала:       — Заг-горская. П-помоги ей.       — Сань, а че происходит?       — П-п-п, — Женя сжала зубы. — Помоги ей.       Саша подхватил Женю на руки и куда-то понес. Он посадил ее в машину, пристегнул ремнем, а сам сел ярдом и резко вырулил на дорогу, сделав шлагбаум стоянки газообразным пятном на секунду. Женя закрыла глаза и заплакала, прижавшись затылком к спинке сиденья.       — Загорская.       — Лазарев пошел к Загорской.       — Мне надо к-к ней.       — Тебе надо в больницу.       — Волконский! — всхлипнула Женя и дергано повернулась в его сторону. — Мне надо к ней!       Саша выжал тормоз прямо на дороге и повернулся к Жене, крепко схватив ее за плечи, потом прижал к спинке сиденья и четко стал говорить.       — Она жива. Лазарев написал мне, видишь? — Саша поднял телефон и показал смску от Лазарева. — Ты меня не понимаешь? Женя? Ты слышишь меня?       Его голос был каким-то слишком участливым, но Женя почему-то не слышала, что он говорит. Она повторяла ему, как заведенная, чтобы он срочно отвез ее к Диане. Отпихивала его руки и хваталась за локоть, желая ощутить хотя бы маленький отголосок жизни Дианы, и ничего не чувствовала.       — Она жива, — твердо сказал Саша. Его черные глаза были такими холодными, что хоть немного отвлекали. — Все хорошо, — он накрыл ее ладонь своей. — Дыши глубже и выпей воды.       Он протянул ей бутылку, и Женя расплескала ее, пока пыталась отпить. Тогда Саша взял ее сам, мягко подставил руку Жене под затылок и дал сделать насколько глотков. Холодная вода немного уняла дрожь.       — Ах… Ах-ах… — Женя шумно дышала и смотрела на Сашу. Губы высохли, воздух царапал горло, которое обжигало горьким комом. Грудь так часто вздымалась, будто Женя бежала. И страх все еще бил по вискам. Было высоко. Было страшно. Было холодно. Женя затряслась.       — Еще глубже.       Она судорожно втягивала носом воздух, но не получалось успокоиться. Волконский держал ее за плечи и заставлял смотреть в глаза, а она плакала. Ее руки дрожали под ее ладонями, и все вокруг ходило ходуном в такт рваным вдохам, воздуха от которых Женя не чувствовала. Она закрыла рот ладонями, и замотала головой. Саша, притянув к себе, погладил по спине. Женя впилась пальцами в его воротник и крепко прижалась лбом к плечу: она старалась замереть и хотя бы на мгновение остановить трясущийся мир перед глазами.       Саша вел одной рукой и тихо уговаривал Женю успокоиться. Она послушно глубоко дышала и сильно жмурила глаза, стараясь сосредоточиться на напряжении в мышцах. Но стоило ей опустить веки, как перед глазами появлялось стремительно удаляющееся небо, и чувство невесомости будило тревогу, которая вгрызалась в глотку, мешая дышать.       — Что?       — С крыши чуть не упала. Боится высоты.       Плевать. На высоту, на сороковой этаж. Где Диана? Что с ней? Почему этот чертов цветок больше не чешется? Женя держала за воротник Волконского, когда он пытался положить ее на кушетку. Она просила, умоляла отвезти ее к Диане, потом пыталась приказать, кричала, что убьет его, если он немедленно…       В локоть впилась игла, и мир поплыл. Женя медленно разжала пальцы, и Саша аккуратно положил ее на подушку. Женя медленно моргнула, все стало таким спокойным и невесомым, что сон проник в сознание незаметно и легко, унося Женю в спасительное беспамятство.       ***       Медленно стекали по пластиковой трубке капли. Сережа следил за ними и считал — это его успокаивало, а в руках уже клубился багровый дым, но пока что пустяковый. С таким Сережа справится.       Женя лежала перед ним с перевязанными локтями. На них красными пятнами расплылась кровь, и Сережа приподнял рукава рубашки. На его запястьях белели жесткие бинты. Дядя Вова стоял около окна и сосредоточенно рассматривал улицу за окном. Врачи сказали, что Женя вот-вот придет в себя, но она спала уже на два часа больше, чем должна была.       И вдруг Женя поморщилась и повернула голову. Сережа встал, дядя Вова быстро подошел ближе и присел около кровати.       — Загорская, — прохрипела Женя и, прочистив горло, добавила. — Что с ней?       — Все в порядке.       — Нет, с ней не все в порядке… — Женя прикрыла глаза и снова опустила голову на подушку. — Пап, что с ней?       Сережа с дядей Вовой переглянулись, и Сережа вышел. Он встал около двери и сильно прижался затылком к косяку, до хруста сжал кулаки: так, что сухожилия запястий чуть не вспороли бинты, и сцепил зубы.       Диана не была в порядке. Кома, но не та же, что у девчонок, не от заклятья, а от взбунтовавшейся силы. Бездумная и слишком могущественная, она хотела сожрать сознание Дианы, и менталисты несколько часов купировали ее напор на мозг. А когда катастрофу удалось предотвратить, Диана впала в кому. С менталистами бывало такое, но кто бы мог подумать, что это могло случиться с Дианой Загорской? Контроль над могуществом в ее семье учили держать с рождения. Что-то было не так, и Женя знала, что с Дианой, она быстро рванула ее искать, когда ничего не предвещало беды, и она нашла ее!       Дядя Вова вышел, но Сережа не сразу на него посмотрел. Он боялся увидеть тот взгляд, который видел, когда дядя Вова четыре года назад пришел ему рассказать, что все-таки случилось с Женей и почему ее нельзя видеть. Но Сереже было не шестнадцать, он взял себя в руки и решительно повернул голову. И прикусил язык, чтобы не вздрогнуть.       Дядя Вова шагнул к нему ближе, устало снимая очки и растирая пальцы глазами. Он посмотрел сначала куда-то в сторону, разгоняя серые тучи в глазах, и только потом поднял взгляд на Сережу — тяжелый и страшный.       — Я заберу ее домой. Приеду через полчаса с Леной. Побудь с ней.       Сережа кивнул и дождался, пока дядя Вова скроется за поворотом, потом вошел в палату и подошел к Жениной постели. Женя смотрела в окно, и даже не повернулась в его сторону.       — Я видел ее. Люкс сама подошла ко мне и сказала, что оставила тебя в комнате. Мы с Сашей рванули туда, как только поняли, где вы. Диана лежала на полу, и мы услышали крик. Саша уплотнил тебе воздух, а я пытался привести Диану в чувства, — Сережа тоже посмотрел в окно, в нем отражалось лицо Жени: усталое и спокойное. — Это не заклятье. Я не смог ей помочь: у Дианы были проблемы с силой, а не с организмом.       Тишина. Нет, пожалуйста, только не проклятое молчание!       — Жень?       Она только сильнее сжала пальцами простынь.       — Приступ взбунтовавшейся силы купировали, теперь все зависит от Дианы. Жень, это не проклятье, простая кома, из нее выходят. Она придет в себя, слышишь? Теперь все нормально.       Женя его слышала, но не слушала. Она смотрела в окно, на серое предрассветное небо и молчала, жуя губу. В ее серых больших глазах дрожали тучи, и ледяное спокойствие сковывало холодом комнату. Ужасно тихое. Знакомое и противное.       Сережа перевел на Женю взгляд и встал, протянув медальон. Женя медленно на него посмотрела и взяла. Губу она изодрала зубами в кровь, даже не всхлипнула. На ее лице не отображалась ни единой эмоции, но Сереже не нужно было их видеть, чтобы почувствовать. Второй раз его жизнь сходила с рельс и шла под откос. Второй раз он чувствовал себя беспомощным зрителем своего горя, но в этот раз точно знал: все еще можно исправить.       Он честно дождался дядю Вову и передал Женю родителям, а сам поехал в Поддубный. Забежал в медпункт, усыпил медсестру, стоящую на страже покоя больных, дошел до палаты Дианы и встретил там Сафронова. Он сидел, опустив локти на колени, и смотрел в стену. Сережа остановился рядом.       — В вашем проклятом царстве есть что-нибудь, что может ей помочь? — непривычно хрипло сказал он и поднял на Сережу взгляд. — Любая проклятая штука, которая ее вытащит?       «У нас есть книга, знающая ответы на все вопросы, но я спрашивал, как избавиться от проклятья много лет, и она не помогла», — подумал Сережа. — Я думаю, что есть один вариант.       Сафронов встал и решительно шагнул ближе. Он прожег Сережу взглядом, полным жажды на блеклую надежду. И Сережа почувствовал, как что-то знакомое отзывается в груди. Слова, набатом бьющие в голове: «Пожалуйста, я сделаю все, абсолютно все.» Опасное чувство безысходности, сводящее в могилы. Ужасный страх потерять самого дорого человека — Сережа так много глупостей натворил, следуя зову этой надежды.       — Твоя бабушка тебе родственница по отцу или по матери?       Сафронов нахмурился.       — По отцу.       — Хромает?       — Эм, да.       — Сильно?       — Да, у нее что-то с ногой.       — Конь есть?       — В конюшне.       — Она вяжет?       — Нет.       — А клубков дома много?       — Лазарев… — разозлился Андрей, но сцепил зубы и кивнул: — Да. Есть парочка. Но она их не трогает.       — А бочка, — Сережа шагнул ближе. — Есть какая-нибудь бочка без крышки? Ну или что-то похожее.       Сафронов задумался и потер подбородок.       — Ну… Есть одна штука, в ней метал стоит. И вещи она на ней сушит.       — Тогда поехали.       — Постой, причем тут моя бабушка? — Сафронов тем не менее послушно сел в машину к Сереже. — Она не менталист. Она ничего про них не знает.       Сережа чувствовал, как в его глазах разгорается багровый пожар, как его зрачки становятся буро-красными и алый свет обливает его лицо. Сафронов напрягся, когда Сережа стал похож на демона, но виду постарался не подавать.       — О нет, — усмехнулся Сережа, поворачиваясь к Сафронову, пугая его. Зачем, сам не знал. — Про род Загорских она знает намного больше, чем кто-либо из нас.        «И про меня тоже», — со вздохом подумал он и выехал на дорогу.