***
В Поддубном намечалось событие. Старосты курсов и факультетов выстроились в ровные две шеренги перед парадной лестницей центрального холла и ждали гостей. Этот зал был историческим: по преданию дуб, в котором выскребли парадную института, посадила первая Никольская. Теперь пузатое высоченное дерево служило главной башней всего комплекса университета. В дуплах-окнах поставили цветные витражи, лестницы укрыли зелеными дорожками, но стены так и оставили деревянными, только раз в два года заново покрывали лаком. Андрей стоял рядом с Дианой впереди и косо поглядывал на нее. Диана невозмутимо смотрела вперед, высоко задрав подбородок. Андрей тяжело сглотнул, когда опустил глаза чуть ниже и увидел ее тонкую шею, острые ключицы, на которых лежал фамильный амулет Загорских. Если он ни разу не видел украшение, о котором столько слышал, значило ли это, что она ни разу не расстегивала верхние пуговицы рубашки? А волосы… Если это Женя на нее так влияет, то Костровой тут очень не хватало. И почему именно в день приезда Лунового… — Привет, — шепнул он. — Как выходные провела? — Нормально, — ответила она, даже не взглянув в его сторону. — Где Женя? — Я за ней не слежу. Диана удивилась и все-таки слегка повернула голову: — Ты часто знаешь, где ее найти. — Просто позвони ей. Диана тихо фыркнула и отвернулась. И как это называется? Девчонки… Разобраться в их голове еще труднее, чем в древнем языке багровой магии, а тот специально составлялся так, чтобы мало кто мог прочитать заклятья, сулящие лишь смерть. — Загорская сегодня просто огонь, — шепнул Паша. Он стоял на ступень выше. — Надо протолкать в студсовет новый устав о форме: юбки с разрезом — обязательны. — Да иди ты, — Андрей отпихнул от себя Пашу и все-таки мазнул взглядом по ногам Дианы. Она стояла в длинной юбке из зеленого шелка, из-за волн ткани разреза было почти не видно, но, когда Диана переступала с ноги на ногу, тонкая щелка показывала бежевую ткань колгот чуть выше колена. — Ты в порядке? — услышал он от Дианы и тут же поднял взгляд. Она возмущенно приподняла бровь. — Туфли красивые, — соврал он и отвернулся к двери, чтобы не раскраснеться прямо перед ней. Парни сзади тихо стали гоготать, но от позора Андрея спас Елагин. Он вошел в парадные двери, толкнув их стихией, а за ним семенил ректор — тучный мужичок лет семидесяти, который тепло улыбался своим любимым студентам. — Диана, золотце мое, Андрей, мальчик мой, пора встречать гостей. Вы готовы? — Конечно, Всеволод Владимирович. — Готовы, — кивнул Андрей. — Прекрасно! Профессор Загорская уже ведет их сюда. Ой, вот и они. Послышалась возня и голос профессора Загорской, которая чинно рассказывала об истории Поддубного — вступительная лекция для каждого, кто впервые пришел или давно не заходил. Ребята из команды Лунового откровенно скучали, но приобрели интерес к происходящему, как только зашли в главный холл. Ректор сказал свое слово и предложил всем располагаться по комнатам. Сегодня вечером обещали небольшой фуршет в честь другой команды, а уже завтра начнется первый тур. Елагин взял на себя Леона Дмитрича, а Сафронову сказал показать, где комнаты для Лунового. — Привет, — поздоровался Рома сразу с Дианой. — Здарова, — закрыл ее спиной Андрей и резко пожал руку Роме. — Ну вот вы и у нас. — И очень рады, — противно улыбнулся Рома Диане. Та сдержанно кивнула. — Рады вас видеть, — улыбнулась она, и Андрей поблагодарил Небо, что сделала она это так по-Загорски! — Извините, я вынуждена отлучиться. У нас тренировка. Диана ушла прочь, звонко цокая шпильками. За ней убежали и Сеттера с Катей. Последняя, проходя мимо Андрея, шепнула: — Увидишь Женю, скажи, чтобы со всех ног бежала к Диане! — Уф, — выдохнул Рома и почесал затылок, пялясь вслед Диане. — Все-таки неделя домашнего ареста стоит того. Я готов из вашего Поддубного и месяц не выходить. — А где вы вашего врача забыли? — подошел Паша и тоже пожал всем руки. — Че, Лазарев все-таки не срастит тебе криво нос? Жалко. Так хотелось посмотреть. — Но-но! — снова звонко и снова на весь холл донеслось из парадных дверей. И в них, как долгожданный гость какого-нибудь пира (или гвоздь наскучившей программы), появился Лазарев. Он вошел внутрь с широко раскинутыми руками, являя себя миру и всему Поддубному. Девчонки на лестнице тут же зашептались. Кажется, они до сих пор там стояли только для того, чтобы на него посмотреть. — Ах, Поддубный, — покачал головой Лазарев, прожигая глазами зардевшихся ведьм. — Как я по тебе скучал. — Глаза протрешь, — осек его Паша. — Тебе еще пригодятся. Пошли, покажем вам ваши комнаты. Андрей быстро показал кампус, который выделили команде Лунового и поспешил уйти. — Что-то ты невеселый сегодня. Не рад нас видеть? — Все выходные ждал, — приложил руку к груди Андрей и пихнул Лазарева в сторону. Вот не до него сейчас. Что случилось с утра? Почему она так отрывисто разговаривала? И почему стоило ему вчера твердо решить быть с Дианой настойчивее и инициативнее, как следующим же днем она решает, что не будет с ним общаться? Нет, сейчас надо сосредоточиться на соревнованиях. Не для того Елагин гонял их целыми днями, чтобы сейчас замечтаться и его подвести. Андрей пришел в столовую, где как раз начинался завтрак, и сел к своей команде. Колька, как главный информатор, был уже здесь, и Андрей ему кивнул, разрешая начинать. — На выходных пронесся слух, что вечеринки не было, потому что боитесь спугнуть удачу. Девчонки ставят, кого Кольцов выберет себе в жертвы. Но вообще, настроения позитивные. Все рады, что наконец-то последний тур проводится у нас. — А че Танька так шею тянет? — Андрей глянул себе за спину и нашел Левицкую взглядом. Она сегодня была разодета так, что взгляд невольно цеплял ее яркий макияж и броский наряд в толпе ведьм в зеленой форме. — Говорят, что должен с командой Лунового приехать Лазарев, правда? Ну так вот, Танька сказала, что утрет нос нашей Жене, если замутит с ним. Ты-то на нее ноль внимания, Андрюх. — Теряешь поклонниц, — захохотал Паша. — Забей, Женька веселее этой королевы. Кстати, никто ее не видел? В зале стало тише, когда, громко смеясь и что-то обсуждая, зашла команда Лунового. Повисло напряжение. Парни смотрели на чужаков недобро, а вот девчонки рассматривали с интересом. Андрей чувствовал себя ответственным за то, чтобы Луновые ничего не натворили и никого не обидели, поэтому пристально следил за каждым их шагом. Вот они встали в очередь столовой. Вот огляделись, и Лазарев одарил зал своей улыбкой. Вот они засмеялись, и Ромка похабно улыбнулся. — Выбирают, — без удовольствия отметил Гоша. — Ставлю сотку, что Левицкая. Для Лазарева — легкая добыча, а на большее у него времени нет, все-таки не отдыхать приехал. — На легкую он еще ни разу не разменивался, — покачал головой Ваня. — Сейчас выберет какую-нибудь недотрогу, повысит ставки. Вот засранец. Не устает же быть таким подонком. — В семье не без урода, — пожал плечами Паша. — Думает, раз папа герой, то все можно. Ничего, я ему рога-то обломаю. А Лазарев все выбирал, выбирал… Его взгляд периодически останавливался на каких-то девчонках, но стоило им пугливо отвести глаза или приветливо улыбнуться, он тут же терял к ним интерес. Таня задержала его дольше всех. Он нагло оценивающе ее осмотрел, она обезоруживающе улыбнулась и как бы невзначай отвернулась к окну, показывая шею и декольте. Что ж, видимо, Гоша был прав. — Он будет моим, — донес ветер до Андрея слова Таньки. Парни захихикали. — Вот увидишь. И Лазарев решил. Это было понятно по его взгляду — пошлому, самоуверенному и наглому. Он что-то шепнул Роме, а тот, кажется, принял ставку. Как раз подходила их очередь, и им было больше не до девчонок. — Сеттера! Аха-ха, прямо так и сказала? — Женя, не кричи. — Передай Загорской, что я приду, но только после того, как поем. Серьезно, мой желудок сейчас переварит меня саму. — Но это срочно! И да, мы не горим. — Тогда не срочно! — потрепала ее по плечам Женя и направилась к очереди. — Нет, — прошептал Паша. — Нет-нет-нет! Все видели, как зацепился взглядом Лазарев за Женю.***
У Жени была одна цель — поесть. Утром она не успела из-за прихода Андрея, да и нужно было быстрее сматываться, чтобы не слушать нотации от мамы, а в Поддубном ее поймала Сеттера. Нет, ничто и ни-ког-да не заставит Женю голодать больше двух часов. Загорская подождет. — Сеттера, она просто тиран! — махала руками Женя, продвигаясь к раздаточному столу. — Давай у Сафронова спросим, морит ли он голодом своих? Ставлю стипендию, что нет. Да и потом, моя фигура слишком идеальна, чтобы я голодала. Диеты — удел закомплексованных и неуверенных в себе девчонок. Я что, на такую похожа? Женя специально свела диалог к своей победе. Сеттера открыла рот, чтобы возмутиться, но ей ничего не оставалось, кроме как покачать головой, чтобы не обидеть Женю. — Не похожа, — услышала Женя из-за спины и указала Сеттере туда рукой: — Вот! Сеттера глянула за спину Жени и вдруг широко распахнула глаза. Женя вздернула бровь и повернулась: кто там так удивил ее подругу? — Комплексы. Давно ты знаешь это слово? … Женя сглотнула и сжала руки в кулаки. … То ли небо рухнуло на землю, то ли Женя вправду видела перед собой Лазарева. — Привет, — улыбнулся он и вальяжно подошел. — Скучала? Его наглая улыбка, сколько Женя себя помнила, всегда выводила ее из себя. Этот самоуверенный холеный вид, хитрые глаза и надпись на лбу «Вот ты и попалась». Что он тут делает?! — Лазарев? — взяла себя в руки Женя. — Мне изменяет память или ты сын ректора другого института? — С памятью у тебя всегда все было отлично. — Тогда что ты тут забыл? — По тебе соскучился, — его коварная улыбка не предвещала ничего хорошего. — И кто же меня сдал? — Кострова, где тебя но… Диана, влетевшая молнией в столовую даже на своих невообразимых каблуках, замерла рядом с Женей и удивленно уставилась на Лазарева. — Сережа? — Привет, Диана, — обворожительно улыбнулся он и ей. Диана воровато глянула на Женю, то та по сторонам не смотрела. Хоть какой-то толк от Лазарева: трепка от Загорской отменяется. — А что ты… — Говорит, соскучился, — усмехнулась Женя. — Видишь, разобраться не может, по кому больше: по тебе или по мне. Женя круто обошла Сережу, взяла яблоко из лотка и, ловко подкинув то в руке, улыбнулась Сереже: — Поболтаем вечером, ладно? Сейчас у нас тренировка. Женя откусила яблоко и пошла к дверям. — Кострова, а платить кто будет? — Меня угощают, теть Оль, — Женя развернулась и требовательно вздернула бровь: — Правда ведь? Сережа довольно улыбнулся, как будто скучал по ее наглости. Что ж, это Женя могла ему обеспечить. Доминисы — существа на порядок выше любых других в волшебном мире. Имея полный доступ ко всем процессам живых организмов, они чувствуют все и сразу. Учащенное сердцебиение, тяжелое дыхание, потоотделение — и другие признаки сильного волнения. Женя удалялась из столовой гордо и независимо, как будто ее вообще не тронул его визит. Но яблоко было обманкой: вгрызаясь в него и сдавливая ладонью, она пыталась избавиться от эмоций, которые ушлый доминис наверняка уже учуял. Сеттера семенила рядом, и по ее выпученным удивленным глазам было все понятно, но никто не утолял ее любопытство. Скоро они дошли до зала и начали заниматься. Диана оглядывалась на Женю всю тренировку, что отвлекало. Женя и так готова была провалиться под землю из-за больных мышц, а тут еще и сверлит кто-то спину постоянно. Только Катя, спасибо ей, немного помогала, пока они делали физические упражнения. — Все свободны. Женя, задержись. — Не оставляйте меня одну! — простонала Женя, валяясь на полу и протягивая руку к девочкам. — Она добьет меня. Но Сеттера с Катей ушли, и Женя перевернулась на спину. На полу было очень даже удобно, как раз, чтобы дать передышку позвоночнику, который чувствовал себя шестом для прыжков, ногам, которые думали, где и когда им так досталось, что они готовы отвалиться. Женя восстанавливала дыхание, но вдруг свет загородила чья-то голова. — Я не знала, что он приедет. — Я знаю, что ты не знала, — пожала плечами Женя и села ровно. — Ты зараза, конечно, вредная, но не до такой же степени. Хорошо, что он приехал. — Хорошо? — удивилась Диана, и Женя ее понимала. Вообще-то, ничего хорошего не было. — Я думала, тебе… сложно с ним видеться. — Почему мне должно быть сложно видеть человека, на которого я смотрю с рождения? У меня есть фотка, где Серега со своими родителями приехал встречать меня из роддома. Конечно, его физиономия подбешивает, но я научилась с этим жить. — Понятно, — не стала гнуть свое Диана, за что Женя была ей благодарна. — Сходи в душ. Следующая пара по зельеварению. — Угу. Как только Диана вышла из зала, Женя зарычала и ударила рукой по крепкой груше — тут же зажала ладонь и проскрипела проклятье. Конечно, это был кошмар! Какого Неба ради он сюда приперся именно в этом году?! Нет, ну нет же! — Катастрофа, коллапс! — Женя проклинала сегодняшнее утро. — Он меня теперь достанет. Вот сейчас вообще не до него, а чего он вообще до сих пор не нашел себе учителя? Каждому дураку известно, что доминисов разбирают едва ли не младенцами. Душ не унял суматошных мыслей, поэтому в плохом настроении Женя пошла на пару. Но, когда она зашла в аудиторию, ее остановила непривычная тишина: ведьмы все разом повернулись к дверям. — Оу. Решили устроить мне темную, девочки? — Женя, — встала Варя Лимонова и быстро подошла к Жене, взяв за руки. — Мы хотели тебе кое-что сказать. Понимаешь, у юношей из Лунового есть одна нехорошая традиция. — А, — выдохнула Женя, она-то и вправду перепугалась, что случилось что-то страшное. — Это вы про их кодекс пари? Знаю. Прикольно развлекаются ребята, нам бы тоже надо что-то такое замутить. А че случилось-то, Варь? Тоже хочешь в секту? — Мы хотели предупредить тебя, — встала другая ведьма, Нина Молотова. — Жень, нам кажется, что они поспорят на тебя. — Кажется? — послышался надменный голос из дверей. Женя с удовольствием отметила, как скривилась добрая половина ее курса. Тактика «сделай Таньку общим врагом» давала плоды. — Конечно, поспорили. Таня вплыла в аудиторию и остановилась около Жени, одарив ее брезгливым взглядом. — Насколько близко вы знакомы? Может, он уже давно выиграл. — Ты Лазарева-то видела? — фыркнула Женя. — Он обыграл всех, когда родился. Только подумай: блондин с зелеными глазами, высокий и такой… Ммм, я думаю, что мускулистый. А теперь промокни зубы, у тебя с них яд на пол капает, сейчас прожжет. Варь, так что случилось? Варя удивленно похлопала глазами. — Ты… знаешь? — Конечно! — Женя рассмеялась и обратилась к другим ведьмам. — Девчонки, мы знакомы недолго, но давайте честно: кто не пускал слюни по этому блондинчику? Мне приятно, что вы за меня волнуетесь. — Пари — это подло, — не согласилась Катя. Она тоже переживала, хоть и пыталась это скрыть за своими очками. — Пари — это интересно, — не согласилась Женя и попыталась найти поддержки у Загорской, но та отвела взгляд к окну. Что это с ней? — Ну сами подумайте, на что они спорят? Завоюют ли девушку? Девочки, кто вам сказал, что это совершенно исключает любые чувства. В кодексе пари Лунового не прописано, что надо становится бесчувственным мерзавцем, чтобы выиграть. Они срывают куш: если победил — у тебя и любимая девушка, и полный карман бабла. Женя снова посмотрела на Диану, такой жаргон должен был ее задеть. Но ничего осуждающего — ни взгляда, ни жеста. — Мы просто боимся, что они разобьют тебе сердце. Ты у нас недавно, но знаешь, сколько девчонок сохнет по его зеленым глазам? — тоскливо сказала Сеттера, видимо, сама когда-то «сохла». — Тебе не обидно, что на тебя поспорили? Женя прищурила глаза: разбитое сердце, самый популярный бабник волшебного мира, очевидность, как пыль в глаза злодею — кажется, у нее появился план. — Нет, меня это интригует, — усмехнулась Женя и сложила руки на груди: — Но если вам обидно за меня, то давайте тоже заключим пари. Чего только мальчишки веселятся? Таня громко фыркнула: — Не думаю, что долго затащить Лазарева в постель. Он не пропускает ни одной юбки. — Мелко, — скорчилась Женя. — У кого-то есть еще предложения? Женя сама не знала, что предложить: не было такой ерунды, который бы Лазарев не вытворил после слов: «Почему нет, давай попробуем!» Спрыгнуть с крыши? Пожалуйста, только захвачу парашют. Притащить тебе книгу запрещенных проклятий? Окей, только не потеряй. Сунуться в мир потусторонней магии. Конечно, сейчас заверну бутербродов. Никогда не искать тебя…? — У меня есть идея, — Женю выдернул из мыслей голос Тани. Она подождала, пока напряжение в аудитории достигнет предела, чтобы выдержать интригу, и повела плечами, коварно ухмыльнувшись: — Лазарев никогда и никого не приглашает на Зимний бал. По аудитории пробежался шепоток, и Женя удивилась: — Почему? — Никто не знает, — пожала плечами Таня и томно вздохнула: — Каждый бал он стоит под Царской елью. Весь вечер. Один. Разговаривает с друзьями, но не танцует. И не отходит от ели до полуночи. — Счастья ждет, — фыркнула Нина: — Старшекурсницы говорили, что он поспорил, что простоит там все пять Зимних балов. Он ни разу никого не приглашал. Я думаю, просто хочет привлечь к себе внимание. «Все внимание этого и того света он уже привлек», — подумала Женя. Она недоумевала: зная Сережу, он просто обязан был уже перетанцевать со всеми девчонками Лунового. — Ну что, — хмыкнула Таня. — Мечи в ножны? Слабо? — Вот еще! Слушайте мою ставку, — Женя поднялась и медленно пошла навстречу Тане. — Лазарев пригласит меня на бал. И я станцую с ним Новогодний вальс прямо под Царской елью. Вспомнить бы, как танцевать этот вальс… Женя остановилась около Тани и глянула на нее так, как победители смотрят с пьедестала на тех, что стоят ниже. Какой же кайф — выводить ее из себя. — А если нет? — усмехнулась Таня. — Юноши спорят на деньги, а мы? — Мы как всегда изобретательнее, — согласилась Женя и задумалась: — Диан, есть идеи? Диана была не с ними или, во всяком случае, делала вид, что не слышит и не видит. После вопроса Жени она чинно повернула голову, слегка сузила глаза, размышляя, и пожала плечами: — Если проиграешь, то признаешься ему, что спорила на него, перед всем потоком волшебников. «Что за ерунда, — подумала Женя. — Да хоть сейчас». Но Диана лучше знала ведьм, с которыми училась. Она лучше понимала, чему Поддубный учит своих учениц, как воспитывает и какие постулаты вкладывает. То, что в человеческой Жениной жизни считалось пустяком, вызвало ахи и охи, хватания за сердце и головы. Диана попыталась спрятать улыбку за волосы, и Женя подмигнула ей: «Спасибо, а я и не знала, что их возьмет». «Пожалуйста», — слегка дернула плечами Диана и снова отвернулась к окну. — Позора не избежать, — сказала Таня и села на свое место. — Знаешь, как будет называть тебя весь поток колдунов в Поддубном и Луновом? — Сомневаюсь, что ты переплюнешь моего парня-демона, — припомнила Женя старую издевку. — В порывах нежности он иногда такое сказанет… Девочки рассмеялись, а скоро пришел учитель, и всем пришлось сесть по местам. Женя рисовала в тетради зубастых мальчишек, которые накидывались на котел с приворотным зельем, как вдруг Диана пихнула ее локтем. «Зачем это тебе?» Женя скорчилась, потому как слова Загорской пронеслись сразу в голове, отчего жутко стал чесаться мозг. А как там почешешь? «Ты не догадалась?» «Ты прекрасно знаешь, что он на тебя не спорил.» «Поспорил! И я уверена, что первым делом. Но это нам на руку.» «Нам?» — Диана приподняла бровь, но смотрела упрямо на доску. «Маньяк нападает на тех, у кого разбито сердце. Невозможно, чтобы пяти девчонкам сразу сердце разбил один и тот же человек. Значит, посланник Салтычихи — тот, кто спит с ними. Он не выйдет из тени, пока не поймет, что сердце стихийницы разбито. Возможно, я уже у него на прицеле, но смысл со мной спать, если мое сердце цело-целехонько?» «Хочешь сказать…» «Что у Лазарева подходящая репутация, — Женя довольно улыбнулась и откинулась на стуле: — Бабник и ловелас — то, что нам нужно. Салтычихин посланник поверит, что Сережа мог справиться быстро: влюбить и разбить.» Диана перестала вкладывать свои мысли в голову Жени и долго молчала. Женя продолжала рисовать, как вдруг снова слегка свело виски: «А Андрей?» «Что с ним?» «Ему ты расскажешь? Он будет думать, что ты всерьез.» «Первым делом.» Как Женя может не похвастаться таким пари перед парнями? Да она ставит всю стипендию на то, что до нее никто такого не проворачивал! «Правильно.» «Диан, все нормально? Знаешь, Лазарев и твоя голливудская укладка… Многовато для одного дня сюрпризов.» Диана тепло улыбнулась и сжала Женину руку под партой: «Решила тебя послушаться.» «Давно бы так, а то ходишь как надышавшаяся нафталином моль.» — Что?! — Госпожа Загорская? — удивилась Завальская. — У вас все в порядке? Женя прыснула в кулак. — Эм… Да, — Диана извинилась и села обратно. — Ненавижу тебя… — Обожаю тебя, — хохоча, ответила Женя. Диана тоже тихо рассмеялась.***
Это пари добавляло правдивости в план, ведь Салтычихин посланник не должен был оказаться дураком. Но теперь вырисовывалась другая история: пари, которое приведет к катастрофе, ну разве не романтично? Парням идея понравилась больше, чем девчонкам. — Такого еще никто не проворачивал, — одобрительно похлопал по плечу Паша. — Ставлю на тебя. Но Андрей был недоволен, что Женя прочитала на его хмуром лице. — В чем дело? — она пихнула его локтем и пригнула голову, чтобы папа не увидел, что она болтает на задних партах. — Дурацкая идея. — Да брось, весело. — Почему тебе обязательно лезть в какую-нибудь передрягу? Спокойно можешь дать нам провести тур? — Нет. Я люблю свое шило, привыкла к нему за семнадцать лет. — Женя рассмеялась и лукаво глянула на Андрея. — Я вижу, что ты волнуешься за меня. Приятно. — Ты не знаешь, с кем связываешься. — Поверь, очень хорошо знаю. И кстати, я не разрешения спрашивать пришла, а просто принять ваши ставки. Высокие ставки повышают шанс на победу, в той же пропорции, что и на проигрыш. Ты на чьей стороне? Андрей фыркнул, будто этот вопрос его обидел. Он молча выдрал из тетради листок, что-то черканул и протянул Паше. Тот удивленно распахнул глаза и уважительно покачал головой. — Не жалко? — Паша кинул беглый взгляд на Андрея. — Только попробуй продуть, — шепнул на ухо Жене Андрей и встал. Пара закончилась, все стали расходиться. — Евгения Кострова, задержитесь. Женя закатила глаза и скинула руку Андрея, когда он ободряюще похлопал ее по плечу. Когда все вышли из аудитории, Женя осталась, запрыгнула на преподавательский стол и дала понять, что внимательно слушает. — Лена просила меня с тобой поговорить. — Валяй. — Жень! — папа слегка вскинул бровь, и Женя тут же закрыла рот. — Во-первых, я считаю тебя достаточно взрослой, чтобы давать тебе шанс принимать правильные решения. Но уехать на всю ночь с незнакомым парнем в то время, когда я предупреждал тебя, что мы не знаем, кто проклинает ведьм — безответственно. — Я знаю, что это не он. Ты его проверил сотню раз, иначе бы ни за что не сказал мне просить помощи у него. Разве не так, мистер-я-люблю-все-контролировать. — Конечно. — Пф, — фыркнула Женя. Не «конечно», а «естественно»! — Тогда в чем проблема? Если ты ищешь повод заскочить к маме, то вот он: я сегодня иду с парнем вечером в кино. Мама переживает, что этих мальчишек у меня слишком много, что я вертихвостка и веду себя недостойно. Она чувствует, что теряет контроль над моей жизнью, так успокой ее. Сегодня. В восемь часов вечера. Запомнил? — Ты вертихвостка? — папа рассмеялся и подошел к Жене, чтобы сесть рядом. Его добрые серые глаза чуть сузились, он медленно осмотрел Женю и остановился на глазах. Улыбнулся: — Когда-то меня пугала только мысль о твоем парне. Теперь приходится смиряться. — Да ладно, — Женя передернула плечами и посмотрела на потолок. — Андрюха классный, пап. Я его люблю. Папа прищурился, и Жене не понравился этот жест. Как будто папа ей не поверил, решил заглянуть дальше, глубже, в самую душу — чему только не научишься на другом свете. Поэтому Женя тут же отвернулась. Она для себя все давно решила. — Пока. Убежав из кабинета, Женя вышла на улицу, засунула руки в карманы и с наслаждением втянула холодный воздух. Он забрался под воротник рубашки, пробежался по языку болтающегося галстука и пролез под пуговицы. Прохлада была приятна. Андрей сегодня попросил не приходить на тренировку. Они с командой готовились к завтрашнему туру, поэтому Женя отправилась домой. Сегодня она идет с Андреем в кино. Сегодня надо смотаться из дома и освободить папе территорию. Сегодня надо держаться подальше от Поддубного, потому что она так и не решила, что сказать Сереже. Да и вообще она не должна перед ним оправдываться. Около подъезда она спешилась, подхватила метелку и стряхнула с головы снег. — Уав! Лай был знакомым, и Женя тут же повернула голову. — Нет. — Женя выставила вперед руки. — Гром, сидеть! Сидеть! Гром! На всех парах, поскальзываясь на скользких дорожках и разметая в стороны сугробы, мчался Гром. Огромный белый дог австралийской масти, с которым так весело было играть, пока тот был щенком. Но этот пес вымахал так, что сейчас больше походил на лошадь. И он закинул свои лапища Жене на плечи, повалил в снег и стал тереться мордой, лизать, да так, что через секунду Женя была вся мокрая. — Гром, отстань! — но спихнуть с себя счастливого пса было непросто. Он ткнулся головой в грудь и замер. Женя без сил упала обратно в снег, потрепала ладонями его мощную шею и подняла морду, заставив посмотреть себе в глаза. — Слезь с меня, громила, раздавишь. Я тоже безумно рада тебя видеть. Гром, услышав это, обрадовался еще больше. Его хвост заметался из стороны в сторону, но вдруг он увидел Моню. Та расцвела. На ее древке тут же появились зеленые почки, пустили цветочки, и некогда красивый лысый веник ее прутиков стал похож на позорный букет. Гром рванул к ней. Дураки, вот если кто увидит?! — Помочь? Женя глянула на протянутую руку и схватилась за нее. — Лазарев, если хоть кто-то увидит, что ты выгуливаешь нашего здоровенного пса без намордника, в тебя кто-нибудь обязательно кинет цветочным горшком. Женя неободрительно глянула в сторону Мони и повернулась: — Ну привет. Сережа склонил голову на бок и прищурился. От его проницательного взгляда доминиса Жене было всегда не по себе. Она не выдержала, отошла и села на лавку, Сережа медленно подошел, присел рядом и стал разглядывать балконы над их головами. — Не ищи меня, Сережа. Если ты мне друг, то ты не будешь, — напомнил он. — Ах да, у нас же новое проклятье в Поддубном. И ты тут как тут. Женя фыркнула: — Я должна помочь Диане. — И не только, правда? Она смотрела, как резвятся Гром и Моня, потому что на него сил смотреть не было. Женя боялась, что Сережа почувствует, как у нее сердце кровью обливается от того, что она не может завизжать и броситься ему на шею. Это все ненадолго. — Что будем делать? — Ты поспорил на меня? Сережа хитро усмехнулся и медленно повернул голову в ее сторону. — Вот и я на тебя тоже. — Давно бы так, — самодовольно усмехнулся он и прикрыл глаза, дав снежинкам упасть на лицо. Женя украдкой разглядела его. Он повзрослел. Когда Сережа открыл глаза, Женя отвернулась. Она пока что так и не придумала, с чего начать рассказывать свой план. — Нам надо понять, что происходит с ведьмами. Я кое до чего догадалась… — Да я тоже без дела не сидел. Женя кивнула и решила рассказать ему все. Лазарев был больше, чем помощником, он всегда отвечал за гениальный план в их приключениях, а Женя была ответственной за часть «уберечь свои задницы от неминуемой смерти». У них неплохо получалось спасать мир в детстве, хотя отцы об этом ничего не знали. — Только не смей меня отговаривать, — сразу предупредила Женя, когда закончила рассказывать. Сережа повернулся к ней и вздернул брови: — Я что тебе, Загорская? Женя, не лезь в это. Женя, это опасно. Женя, я за тебя боюсь. — А ты за меня не боишься? — осторожно уточнила Женя. — Лучше рядом буду я, чем какой-то маньяк. Да и потом… — Сережа посмотрел наверх, прямо на то окно, к которому столько лет лазал по пожарной лестнице, через которое сбегал, когда приходил папа Жени, которое сам когда-то стеклил. — Мне тоже интересно. И ты наверняка ближе всех к разгадке тайны, потому что можешь спросить у того, кто знает ответы на все вопросы. Сережа хитро сверкнул глазами и загадочно улыбнулся. Женя поняла его без слов и через минуту они уже входили в ее квартиру. — Гром! — прорычал Сережа, удерживая пса за ошейник. — Сидеть! Гром заскулил и сел. На самом деле, он был безумно рад оказаться в этой квартире. Сережа огляделся и широко довольно улыбнулся. — Как же я скучал, Небо! Так, по старой традиции ты должна кинуться мне на шею, предложить чая и… — И не наглей Лазарев, а то, не приведи Небо, вылетишь из окна. — И по этому я тоже скучал. Ладно, показывай. Сережа растер ладони, вымыл руки и пришел к Жене в комнату. Развалившись на полу, он вытянул из-под кровати коробку, достал книгу и протянул Жене. — А сам? — спросила она, присаживаясь рядом. Сережа виновато развел руками: — Боюсь от моей крови она больше не работает. А от твоей? — Если б не Загорская со своими приключениями, то тоже давно бы перестала. Сережа возмущенно глянул на Женю, и его глаза гневно сузились. Злой Лазарев — жди беды. — Кто? — спросил он напоказ безразлично и принялся осматривать стены. — Самый прекрасный парень на свете. — Явно не самый решительный, — фыркнул Сережа и сложил руки на груди. — Ревнуешь? — Что ты, Елагина, просто предупреждаю, что ты первая нарушила правила. Теперь я снова в игре. — Лазарев, даже не думай… — Открывай уже. Женя кинула предупреждающий взгляд на Сережу и надрезала подушечку пальца. Книга снова зашевелилась, стала кутаться в лентах крови, открылась и показала ответ на заданный вопрос. Сережа внимательно прочитал небольшой абзац и нахмурился. Женя видела, как он зло поджал челюсть и его глаза залились чем-то нехорошим. — Мгм, — кивнул он и захлопнул книгу. — Я давно ничего не читал на этом языке. Стихия услышит ненависть своей ведьмы, как только она станет женщиной. Виня в разбитом сердце свою суть, ведьма перестает для нее существовать. — Правильно ты все понял, — вздохнула Женя и подсела к Сереже ближе. — У меня есть план. Да, он безумный, но единственный. Папа сказал, что он с дядей Лешей не знает, кто виноват в происходящем. Они могут долго искать виновного, но у меня есть предположение, что все это из-за меня. — Я внимательно тебя слушал, — серьезно посмотрел Сережа на Женю. — И понял, с чего ты решила, что он будет охотиться на тебя. Мой вопрос в другом. Сережа прищурил глаза и задумчиво осмотрел Женю. Она напряженно ждала. Лазарев ей был нужен, в конце концов, это единственный союзник с мужской стороны, который и без всяких там заклятий знает о ней все. — Почему ты не сказала мне, что вернулась? Он обиделся? Чушь, Лазарев ни на что никогда не обижался — все это было мелко для него. Но он смотрел на Женю так, будто все четыре года только и ждал, что первым делом она позвонит ему, если решит снова стать ведьмой. — Потому что я не вернулась, — отрезала Женя. — Я найду этого чудика, способ разбудить ведьм и уйду, поэтому я тебе не сказала. Не надо ни на что надеяться, ничего не будет как раньше. Просто… помоги мне. Ты мне нужен, Серег! — Я хочу жить, когда слышу это, — улыбнулся он. — Разбей мне сердце — попросила Женя и с надеждой посмотрела на него. — Ооо, — рассмеялся Сережа и помотал головой: — Нет, я подведу тебя в самый ответственный момент. — Это в какой?! — Ну как! — всплеснул руками он и вскочил. — В тот самый, когда надо будет поступить как последний поддонок, я вдруг признаюсь тебе в любви. Случайно. — Мы друзья! — Я никогда не хотел с тобой дружить, Елагина. — Да просто сыграй. — Я плохой актер и не умею врать. Женя рассмеялась и встала, ткнув пальцем ему в грудь: — Ты? Ты отлично врешь всю жизнь! Никто не знает, почему ты настолько могущественен, никто не знает, что ты украл самый опасный артефакт багровой магии и спрятал у меня. Это ты плохой актер?! Да если бы ты так нагло не затирал всему Магсовету, что в День просто убежал из дома и потерялся на улице, то за тобой давно охотился бы весь мир. Но никто не в курсе, где ты был на самом деле. Сережа прищурил глаза и улыбнулся, перехватил руку Жени и прижал ладонью к своей груди. — Одна ведьма знает. Она была со мной, когда я забирал силу Багрового князя. — Серег, мы дурим двух самый умных и сильных волшебников всю жизнь, неужели мы не обыграем какого-то прихвостня Салтычихи? — Ну, ты забываешь, что они наши отцы. Родители склонны доверять детям. Хотя твой постоянно ждет от тебя подвоха. И почему именно я должен играть гада? У тебя новый друг Сафронов, попроси у него! — Да кто в здравом уме поверит, что Сафронов — бабник и может за неделю разбить кому-то сердце! — Елагина, иди знаешь куда? — Сережа направился к двери, но Женя успела первая, закрыла и вцепилась Сереже в воротник: — Ну Серег! Я просто… не хочу впутывать его в это. Он не мы, зачем ему наши проблемы, мои проблемы? «А ему зачем?» — промелькнула неожиданная мысль, но Сережа тут же ее отмел. Ему почему-то всегда было дело до Жениных проблем. Он опустил голову и посмотрел на нее, тяжело вздохнул и закатил глаза: — Ла-адно, — отцепив ее руки от воротника, Сережа растрепал ладонью волосы и задумался. Снова его хитрые зеленые глаза глянули на Женю, и он аккуратно предположил: — то есть мне нужно будет тебя соблазнять? — Добиваться, — поправила Женя. — На языке бабников это синонимы. Заявляю, как официальный представитель этой социальной группы! — Он развел руками и кивнул. — Я думаю… Это у меня получится. — Стоп! — притормозила Женя, упершись ладонями ему в грудь: — Надо при свидетелях. — Для чистоты постановы… — Се-ре-жа, — покачал головой Женя. — Я вживаюсь в образ! — Остынь, Лазарев, мы спасаем мою шкуру. — Роль дешевого ловеласа слишком мелка для моей всемогущей персоны, — обиделся Сережа. — Нам нужен быстрый результат, так что давай замутим что-нибудь грандиозное! Я могу сделать тебе предложение. — Мне семнадцать, дурак. — Ах да, — досадливо цыкнул языком Сережа. — Ну, избить твоего парня, например? — Я тебя сама покалечу, — обещала Женя. — А что мне тогда делать?! — возмутился он и упал в кресло. — Как ты обычно это делаешь? — Обычно? — переспросил он и непонятливо нахмурился. — Ах, обычно, — стукнул себя ладонью по лбу и отвел глаза. Жене снова показалось, что Сереже стало обидно, но он быстро отшутился: — Сложно быть неотразимым, но я справляюсь. Обычно они сами вешаются на меня, а я выбираю самую симпатичную. — Тогда думай сам. Я уверена, мой друг, ты что-нибудь придумаешь. А сейчас, извини, мне нужно переодеться. Сережа вздохнул и встал. Он огляделся, зацепился взглядом за коллаж из старых фоток, тепло улыбнулся и направился к двери. Моня играла в коридоре с Громом. — Гром, иди сюда, — Сережа присел и прицепил крюк поводка Грому на ошейник. Женя подошла и потрепала пса по холке. — Елагина, а почему Кострова? Женя смотрела на Грома и не поднимала глаза. Псу было все равно на фамилии, он их не признавал. Для него был важен запах, человек. Его человек. Пес не корил за ошибки, даже если бы все о них знал. Он любил просто так, потому что Женя и Сережа когда-то спасли этого малыша, потому что вырастили. — Потому что это моя фамилия. — Не твоя, — Сережа стоял рядом и, Женя была уверена, рассматривал фотографии на стенах. — Ты помнишь «ЕЛь»? Елагина и Лазарев — их маленькая коллаборация по поиску приключений на одно место. Разве Женя могла не улыбнуться? Сережа это заметил, и не нужно было обладать чутьем доминисов, чтобы почувствовать, как он был рад снова видеть Женю: едва ли не светился. — Зимой и летом, — напомнил он и вытащил деревянный медальон из-под рубашки, — одним цветом. Женя взяла в руки деревяшку и увидела выцарапанные буквы «ЕЛь». Они были корявыми, но то простительно, ведь Женя выскребала их гвоздем на даче у Сережи лет в семь. Она и писать-то тогда не умела, Сережа только этим двум научил. Буквы, которые вели ее через все передряги, через все страхи. Знакомство с багровой магией, язык самых страшных проклятий в мире, ужасы, которые жалили маленькое детское сердце, кошмары, которые не отставали от нее всю жизнь, крики по ночами, звонки Сереже в слезах — все это с двумя буквами, выскобленными на старом деревянном медальоне, который и у нее висел на груди. Старая жизнь накатывала на нее больше. Не надо было его впускать, могла бы и сама рассказать, что написано в книге. От старых воспоминаний стало только хуже, и Женя приложила все силы, чтобы как можно равнодушнее сунуть деревяшку Сереже за воротник и пожать плечами: — Детские глупости. — Что? — не поверив ее словам, переспросил он. Женя открыла дверь и отошла: — Что слышал. Меня зовут Женя Кострова, и ты познакомился со мной благодаря Диане, пока мы учились в Поднебесной. Сережа нахмурился, но не был дураком и спорить не стал. Он накинул куртку и вышел на лестничную клетку, но там остановился и обернулся. — Что ты задумал? — предупреждающе спросила Женя, зная, что предвещает его коварная улыбка. — Ничего, — фальшиво заверил он. — Только придумал гениальный способ, как начну тебя соблазнять. — Добиваться. — Ну да, — хохотнул он и, насвистывая, убежал по лестнице вниз. Женя с облегчением закрыла дверь. Но тут же раздался звонок, пришла мама. Она поднялась на лифте, и с Сережей не встретилась, чему Женя была рада: мама бы попросила остаться его на чай. — … мне не до ее дел, своих по горло. Я Светке сказала, чтобы за этим присмотрела, но ты знаешь этих бестолковых кур… Женя? Женя сидела на стуле и качала ногой. Она медленно оторвала голову от коленки и перевела на маму взгляд. — Детка, у тебя все нормально? — Да, — кивнула Женя и продолжила разглядывать пол. — Я иду на свидание. Пойду собираться. Она встала и направилась в комнату. Васьки не было видно весь вечер: оно и понятно, ведь Грома он не любил, хотя Гром Ваську никогда не обижал. Он был готов порвать весь двор, каждую дворнягу, но не дать своего толстого друга-кошака в обиду. Васька, как истинный представитель рода кошачьих, хорошего отношения к себе не ценил. Женя усмехнулась, когда вспомнила, как Гром носился по ее маленькой квартире, играя с Васькой в догонялки, хотя Ваське наверняка казалось, что они играют в охоту. В этой квартире всегда было мало места, когда приезжал Сережа с семьей. Дядя Леша с папой курили на балконе. Мама с тетей Викой готовили на кухне. Гром и Моня охотились на Ваську, а Женя запиралась с Сережей в комнате. И они никогда не играли — вместе садились на кровати, заваливали покрывало мандаринами, что стащили из кухни, и доставали из-под кровати старую обувную коробку. За их недолгую жизнь было много поводов спросить у нее совета. Всегда было боязно смотреть, как багровая магия купает в своей стихии страницы книги, всегда было не по себе, когда приходилось читать корявый древний язык, но никогда не было страшно. Женя села на кровать, разгладила рукой смятое покрывало и вздохнула. Диана была права: это оказалось очень тяжело — снова увидеть самого близкого в жизни человека.***
— Андрей! — Что Андрей? Они поцеловались, и он усадил ее в такси, сам сел следом. Доминису не представляло труда разобрать, чем они там продолжили заниматься. И как к ее теплой шее прикасаются его холодные руки, и как у нее чаще бьется сердце, как напрягаются мышцы ее губ и языка… Сережа шумно выдохнул и приказал себе успокоиться, а то, не ровен час, он остановит этому парню сердце прямо сейчас! Гром начал громко лаять, но Сережа приказал его суставам не двигаться, и Гром не смог открыть пасть. — Не злись, — сел около пса Сережа. — Да, меня он тоже бесит, но нам надо бороться честно. Или… Делать вид, что мы боремся честно. Гром озадаченно наклонил морду, и Сережа потрепал ему шею, оглянувшись на уезжающую машину. Вечер задался паршивым, и он решил пойти обратно в Поддубный. Холод Зачарованного леса его немного остудил, потому что доминисы, хоть и могли контролировать процессы организма, но чужого. Закон природы: доминис не может излечить сам себя, изменить в себе хоть что-то. На то было обоснование: доминисы могли сделать себя неуязвимыми, и все человеческие фильмы про супергероев и таких же суперских злодеев могли превратиться в злободневную реальность. Доминис чувствовал все, что свойственно живому: дыхание, рост, сердцебиение. Он управлял всем, что подчинялось законам жизни и смерти, а потому считался одним из самых опасных типов волшебников. Шутка ли иметь власть над всем живым на планете? Но когда ты знаешь о мире абсолютно все, нередко от этого начинает болеть голова. Сережа любил ходить по лесу зимой: все вокруг спало и, если летом голова в лесах взрывалась от фотосинтеза, бурления соков, биения сердец сотни существ (от жуков до оленей), то зимой лес спал, и в голове доминиса отражался лишь его покой. Доминис мог ощутить спокойствие в прямом смысле этого слова, что Сережа и делал, потому что у него спокойствия не осталось ни на грамм. Чем ближе он подходил к Поддубному, тем больше вмешивалось в его голову. Кто и что слышит, как кто-то злится, другой радуется, третий мучается, четвертому не хватает серотонина, пятый прямо сейчас пищит от дофамина… Сережа приказал голове отключиться, и поток чужих эмоций от него отстал, сделав обычным человеком. Он дошел до комнаты и пропустил перед собой Грома. Тот побежал сразу в комнату, а Сережа подошел к окну и посмотрел, как внизу припарковывают ведьмы метлы. Парни что-то обсуждали. — Серег, мы делаем ставки, — подлетел к нему Ромка. — Ну че, какую на себя возьмешь? — Мелкие вы еще, — усмехнулся Сережа, лениво отталкиваясь плечом от окна. — Девушкам не сдались ваши споры. Они хотят любви и ласки, чем я и собираюсь заняться, пока ваши кости будут целы. — Серег, ты никогда с нами не участвуешь! Ты даже со своими ни разу не сыграл. Мне Витя говорил. Витя… Сережа хорошо помнил своего однокурсника — талантливый волшебник, но такой страшный засранец, что несколько раз чесались руки его придушить. — Пари — историческая традиция Лунового, а твой папа — ректор! На посвяте все волшебники ставят роспись на кодексе, и ты тоже ставил. Да тебе осталось учиться полгода, так ни разу и не сыграешь? Сережа улыбнулся, прикрыл глаза и упал в кресло. Все это было мелко: переспать с ведьмой и на утро похвастаться друзьям. Поцеловать недотрогу и гордиться… Чем? В собственной никчемности можно потренироваться и другим способом. Девушки же — создания хрупкие и нежные, на них нельзя спорить, за ними надо ухаживать, их надо искренне и нежно целовать, чтобы чувствовать хоть что-то кроме простой похоти и триумфа победы. Большая честь обыграть девчонку… — Ты и так не уедешь без номера какой-нибудь ведьмы в записной. Ставки всего лишь прибавляют азарта. Я вот предлагаю в этом году сделать другие правила. — Рома потер руки, и Сережа знал, что этот жест не к добру. — По-тихому играть скучно, так что предлагаю другое пари. Выиграет тот, кого ведьма поцелует на глазах у всех и их декана. И еще одно условие, — Рома хищно сузил глаза: — Это должна быть ведьма из Поднебесной. — Да ты сдурел, — махнул на Рому рукой Дима. — Они скорее себе язык откусят, чем подпустят хоть какого-то парня ближе, чем на метр. Не знаю, что с ними там делают, но это дохлый номер. — Согласен, Ром. Давай по-старому, — кивнул Лева. — Уф… — Сережа тихо рассмеялся, не открывая глаз. — Любовь или карьера. На кону почет. Тебе их не жалко? Рома закатил глаза: ему всегда хотелось больше азарта, больше сложностей — в этом крылся его талант спортсмена, который уже третий год не давал сойти Луновому с пьедестала победителей чарсоревнований. Но одно дело колошматить соперников на поле — совсем другое бить чистые влюбленные сердца. — Это даже тебе не раз плюнуть, Лазарев. Боишься продуть? — Рома демонстративно положил несколько красных купюр на стол. — На то, что у тебя не получится до конца Зимнего бала. Сережа задумчиво посмотрел на стопку денег и прикинул, когда именно они стали считаться высокой ставкой. Папа когда-то поспорил на маму, кажется, дядя Володя тогда поставил свой мотоцикл на то, что мама даже не посмотрит в сторону папы, а потом дядя Володя подарил свою развалюху родителям на свадьбу. Это было чертовски символично! «Ставки повышают шансы на выигрыш в той же пропорции, что и на проигрыш», — было написано в кодексе пари Лунового, и Сережа никогда этого не понимал. Но вдруг понял. Спор — это всегда вызов. Хочет ли мир или нет, но он должен его принять. Ставки увеличивают риски, может, мир и не шелохнется от проигранного пари, но, если есть спор, он должен чем-то закончиться. Когда есть спор, то из миллиона путей остается только два: победа или поражение. Мир сужается до двух тропинок, это уже лучше, это уже априори ближе к выигрышу… как и к поражению. — Отстань от него, Ром, — махнул рукой Дима. — Давай по обычным правилам без Сереги сыграем. Я в деле. — Нет, — остановил их Сережа. Он задумчиво улыбался, буравя пристальным взглядом пол. Парни удивленно на него посмотрели. — Ты сыграешь? Я сообщу в Луновой. Весь институт подставит. Я уверен: даже те, кто выпустился! — живо подсел ближе Рома, но Сережа тихо рассмеялся и покачал головой. — Ну! На кого? На Загорскую? «Ты поспорил на меня?» — спросила Женя, но разве ей нужен был ответ? — Кострова, — сказал Сережа. — Та девчонка, с которой ты разговаривал в столовой? — вспомнил Дима. — Не, если играет Лазарев, то ведьма должны быть точно из Поднебесной, а то неинтересно. — Она из Поднебесной. — Да не гони, — фыркнул Рома, но уверенный взгляд Сережи его поколебал: — Реально? Эта оторва? — Ты видел ее от силы две минуты, — снисходительно объяснил Сережа, и сам подумал, что слово «оторва» — мягковато для Жениного шила. — Если вы мне не верите, можем спросить у Загорской. Это ее подруга из Поднебесной. Мы познакомились, пока я учился в Чародоле. — Да не, мы тебе верим, — хохотнул Рома и положил несколько купюр на стол: — Первая девчонка, которая смоталась от тебя так быстро. Я ставлю на нее. — А я на Серегу, — сунул свои деньги Дима, и остальные поставили. — Заметано! — обрадовался Рома. — Ух, ставки станут самыми серьезными за всю историю Лунового. Глупый… Кто бы ему сказал, что этой ночью для Сережи ставки стали намного серьезнее, чем любые деньги.