Дженни в мире Гарри Поттера

Пока Невидимка рассказывал, Финч хмурился и чесал затылок: про ограничения на выезд он не знал. Но потом он просветлел: – Мы уедем вместе с цирком! – радостно объявил он. – Они как раз собираются на гастроли во Францию. – Разумная идея! – согласился Невидимка. – Хотя основная часть циркачей – маглы, общий фон группы всегда имеет магический оттенок, но в допустимых рамках. Правда, девочка обладает очень сильным магическим полем, которое может повлиять на датчики… – Поэтому нам всем придется проделать этот путь в спящем состоянии! Спрячемся среди реквизита. Вряд ли таможня так уж досконально будет проверять каждый ящик. – Риск, конечно, есть, – задумчиво произнес Невидимка. – Но я буду вас сопровождать и, если понадобится, отвлеку внимание. На том и порешили. Финч приготовил специальную сонную настойку, а цирковые друзья посоветовали им спрятаться не в ящиках, а в фургоне, перевозящем собак – туда уж таможня точно не сунется. И вот караван цирковых фургонов отправился в путь. Перед въездом в тоннель, проходящий под Ла Маншем, их тщательно проверили. Собачий фургон ехал последним, и уставшие таможенники туда только заглянули – были яростно облаяны и ретировались. Наконец цирк прибыл в Париж и устроился в одном из пригородов. Финч сразу направился налаживать контакты с местным Министерством магии, где он надеялся встретить старинных знакомцев. Так и оказалось. Выслушав историю беглецов, министерские чиновники посоветовали не оставаться во Франции, потому что здесь снуют шпионы Блейза и Септимии, а отправиться в Норвегию, где не так опасно. Чиновников особенно заинтересовали способности маленькой Дженни: они попросили, чтобы девочка продемонстрировала свои умения, а заодно помогла излечить один очень тяжелый случай. Посовещавшись, Мэри и Финч согласились. Собрали небольшую комиссию из чиновников, целителей и мракоборцев. Финч и Мэри волновались, а Дженни с любопытством оглядывалась по сторонам: она еще никогда не видели такого великолепия: лепнина, позолота, мраморные статуи, картины в затейливых рамах, парчовые занавеси. Председатель комиссии сказал: – Сейчас мы увидим Аманду Ришелье. Год назад ее несовершеннолетний сын Пьер применил заклятие забвения – чтобы мать не ругала его за нечаянно сожженный свадебный наряд сестры. Тот еще хулиган. Поскольку учится он неважно, заклятие получилось не совсем корректным, в результате Аманда забыла не только про уничтоженное платье, но и вообще обо всем. Наши целители пока не смогли справиться с этим неординарным случаем. Ввели женщину, одетую в больничную пижаму – худая, с изможденным лицом и взъерошенными короткими волосами, она испуганно озиралась по сторонам. – Здравствуйте, дорогая, – ласково сказал министр магии. – Скажите нам ваше имя, пожалуйста. – Я… я не помню… – Не помните, милая? Как вас зовут? У вас есть дети? – Я… Нет, я не помню, – она беспомощно опустила голову. – Бедняжка. Присядьте, – и легким движением волшебной палочки министр извлек из воздуха стул – рядом с креслом, где сидела Мэри, держа Дженни на коленях. – Посмотрите, дорогая, какая милая девочка. – Девочка? – женщина повернулась к Дженни, и Мэри неприятно поразил ее бессмысленный взгляд. – Взгляните, какие у нее очаровательные глазки. Мэри наклонилась к Дженни и прошептала ей на ушко: – Посмотри на тетю, детка. Видишь, какая она печальная? Она болеет, бедная. Ее надо пожалеть, правда? Погладь ее по головке, милая. Дженни закивала, протянула ручки и погладила женщину по щекам и по лбу, серьезно тараща голубые глазенки. – Помоги ей, деточка. Тетя забыла очень важную вещь. Скажи ей: «Вспомни». – Посмотрите ей прямо в глаза, дорогая. – Вспомни, тетя. Женщина взглянула, ахнула и вдруг вся затряслась. Она закрыла лицо руками и с трудом сдерживала рыдания. Потом она вытянула правую руку, левой прикрывая мокрые от слез щеки и глаза. На ладони у нее расцвела огромная серебристо-белая роза, превратившаяся в трех серебряных бабочек, которые вспорхнули и закружились вокруг Дженни. Мэри ахнула. – Спасибо! Спасибо! – Аманда вскочила и закружилась на месте, ее больничная пижама на глазах превращалась в ярко-синюю мантию, а волосы – теперь пылающее-рыжие – стремительно отрастали и завивались крупными кольцами… – Спасибо! – и она быстро направилась к двери. – Аманда! Стойте, Аманда! Что случилось? Что произошло? Аманда! Расскажите, что вы чувствуете? Вы вспомнили? – закричали вразнобой члены Совета. Аманда повернулась лицом к собранию – глаза ее сияли, мантия сама по себе разукрашивалась серебряными звездами и полумесяцами… – Да. Да. Я – Аманда Ришелье, мой муж – Пьер Ришелье, мои дочери – Настурция и Лаванда, мой сын – ну, дождется он у меня, поганец. Мой сын Пьер-младший подверг меня заклятию забвения и целый год… целый год. Я ничего не могла вспомнить. Ну, теперь-то я все-е вспомнила. Спасибо, малышка, – она взмахнула руками, высыпав в зал целую охапку белых роз, на лету превращавшихся в серебряных бабочек, и исчезла за дверью. Воцарилась мертвая тишина. Потом министр откашлялся и дрожащим голосом произнес: – Да-а... Это впечатляет.