По ту сторону Сталеводска

Утро, как почти каждое этой осенью, выдалось мокрым. Казалось, что на небесах опрокинули гигантскую лейку и вдруг забыли про неё на целых полтора месяца. Вода била по крышам, струйками капала на тротуар и утекала в заполненные до краёв люки. Новости сообщали, что количество осадков в ближайшее время только усилится. Недовольны остались все, но что поделать.Человек не всесилен и погоду подчинять его воле не может. На автобусной остановке среди серых многоэтажек толпилась куча привидений. Они толкали друг друга и весело смеялись. Из ближайшего дома вылетел большой призрак и приблизился к собратьям; те обступили его со всех сторон, активно жестикулируя. — Мы тебя одного ждём! — упрекнуло одно привидение голосом Алины. — Мог бы и пораньше выйти. — Эт точно. Остался ты только, Лукошко, — весело гыкнуло другое голосом Помаркина. — Ребят, да что вы, в самом деле?.. — начал оправдываться большой призрак. — Ну, опоздал немножко, да, виноват, ну и что? Вы же не уехали, нет? Ну вот и всё, и судиться нечего. — Веня прав, — подал голос Вова. — Автобус пока не приехал. Все тут же забыли про Веню и начали дружно осуждать водителя автобуса. Действительно, уже пять минут они торчали под ливнем, дожидаясь его. Самые быстрые — стиляга Саксонов Максим, троечник Кабанин Дима, наследственный буржуй-аристократ Андрей Адамовский, его друг Антон Старых и староста Никита Христя — сели на скамью, красавица Липницкая Лариса, её верная подруга Кузяева Катя и Циклашвили Гоша встали под крышей остановки, а остальные вынуждены были мокнуть и проклинать белый свет. — А ну цыц! Разговорчики! — прикрикнул на них Андрей Геннадьевич, низкий полноватый мужичок, школьный обжшник, сопровождавший их в предстоящей экскурсии. Толпа тут же замолчала. С Андреем Геннадьевичем лучше не спорить, он на многое способен. Пройти Чеченскую войну — это вам не шутки. Но вскоре тихой струёй прошелестел шёпот: — Да где он, ëк-макарëк? Забыл, что ли, про нас? — Раз в месяц на экскурсию выбрались, и такой облом! Да ещё куда — в Лазоревые воды! — Это всяко лучше, чем семь уроков. Подождём. Может, он заправиться решил. — Ой, девочки, устала я. Может, домой пойдём, а? — Тогда лучше прямо сейчас. Пока хватятся — будем в тепле сидеть. — До чего дождевик неудобный, чесслово! Я руку в нём почесать не могу. Прозвучал звонкий сигнал, и на остановку заехал чуть заржавевший рыжий «Икарус». Тщетно Андрей Геннадьевич пытался организовать очередь. Все хлынули одним нестройным потоком в глубь автобуса. Физрук Дмитрий Александрович, тоже сопровождавший класс, только покачал головой, мол, что с них взять, молодёжь ещё, и сел рядом с водителем. Кое-как ребята расселись по местам. Каждый старался сесть поближе к товарищам. Адамовский грузно расположился на переднем сидении вместе со Старых; сзади подсел Христенко и вместе с собой притащил хмурого Гошу Циклашвили; Яша с лицом мученика поплёлся за энергичной Леной в хвост автобуса; оживлённая Липкина села с Кузяевой сразу за входом; Саксонов нашёл компанию в лице весело болтающего Лукошкина; Помаркин с Кабаниным замешкались в дверях и, зайдя в салон, пристроились на последние свободные места. «Поехали», — подумала Вера, когда автобус вырулил на большую дорогу за город, и лениво уставилась в окно, за которым одно за другим мелькали жилые дома — старые, чуть поновее и совсем современные на горизонте. Эх, дорога, дорога! Сколько тебя исколесили, сколько по тебе топтались, — ты верно пролагаешь путь заплутавшему путнику. Что бы было, коли никогда не было б тебя, хоть простой тропинки, хоть асфальтовой глади? Страшно подумать! Эх, дорога, долга ты, терниста, но помощь твоя незаменима. Доберётся человек до цели — в ноги кланяется, благодарит тебя: «Спасибо, что выручила». За стеклом пролетали столбы с проводами и сидящие на них стаи молчаливых, втянувших головы в перья птиц. Навстречу мчались автомобили — маленькие Москвичи, грациозные Волги, угловатые Жигули. Пару раз мелькали и иномарки — видать, совсем богатые едут. Куда так торопятся эти люди? За суетой скучных будней не успевают понять главного, хотят дойти до сути, а доходят до точки. Или они ищут спасения в кутерьме повседневных забот? Непонятно. Так думала Вера, прижавшись к стеклу лбом. Рядом мирно сопела Даша. Подруга так замучалась вставать рано, что не упустила возможности подремать. В соседнем ряду Алина резалась в карты с Артёмом; Вова, сидящий за ними, увлечённо наблюдал за их игрой. Старых возбуждённо беседовал с Адамовским, и тот слушал его, иногда перебивая его и говоря несколько слов. Сзади хохотали Помаркин и Кабанин; Лариса тихо разговаривала с Катей. Слава всем богам этого грешного мира, удалось наконец выехать за пределы школы всем вместе. Да и цель взята нетривиальная — те самые Лазоревые воды, где, по преданию, мудрец Всеслав Великий черпал жизненную силу и ум. Учителя шутя говорили, что поездка определённо пойдёт на пользу десятому А, иначе не миновать пересдач. — Вот косорукая! — вдруг хлопнула себя по лбу Лариса и пояснила удивлённым одноклассникам: — Заколку уронила. — Не вопрос, ща подниму, — вскинулся Помаркин и побежал к дверям искать пропажу. Остальные, поняв, что ничего неординарного не случилось, отвернулись. К этому времени город остался позади, и за окнами мелькала еловая хвоя вперемешку с жёлтыми, почти бурыми кронами дубов и берёзок. Под крышей жужжала надоедливая муха. Мерно тикали показывающие полтретьего часы, повешенные на стенке за водителем. А по окнам барабанил нескончаемый дождь… «И не стучись, и не ломись ко мне, осень, жёлто-рыжая тоска, холода-а-а… » — играла в салоне старая песня. Да уж, недостатки очей очарования сегодня выделялись особенно ярко. Даша не просыпалась, и Вера последовала её примеру. Облокотившись об окно, она склонила голову у ладони и глубоко задышала, стараясь поскорее заснуть. Она почти погрузилась в полудрëму, как… Никто, собственно, в первую секунду и не понял, что произошло. Лишь где-то далеко, как будто в другом измерении, послышался щелчок, и весь автобус обуяло огнём. Стекла разбились вдребезги, кожа на креслах горела; не помня себя, выхваченная из мира грёз толпа полезла наружу через окна; особо храбрые выбили люк в потолке и карабкались наверх; Андрей Геннадьевич что-то кричал, Дмитрий Александрович отдавал распоряжения, но их никто не слушал. Пространство потонуло в нескончаемом, разрывающем уши вопле ужаса…

***

— Товарищи! Среднего роста и возраста мужчина по прозвищу Львович, которое он получил за свою необычную причёску и бакенбарды, поправил галстук и модные подтяжки, откинулся на спинку кресла и пустил дым из толстой сигары. Тихо закашлялся Артём, но быстро задержал дыхание в почтении перед классруком. Человек тот был проницательный и готовый помочь, поэтому пагубную привычку ему прощали. — Удостоверимся, все ли на месте. Христя Никита! — Дома, с многочисленными ушибами, — доложила Даша и отсалютовала Львовичу. — Вот как! Рад, что ты здесь, Даша, — кивнул тот и затянулся. — Циклашвили Георгий! — Выдох новой порции табака. — Здесь! — Гоша привстал из-за стола. — Совсем в своих очках тёмных ничего не видит, — тихо пошутил Антон. И правда, Львович и в этот раз не пришёл без любимых очков-авиаторов. — Товарищ классный руководитель, — прервала Лена и в волнении пригладила чёлку, — предлагаю не делать перекличку. Сегодня нет только Христенко, все остальные в сборе. Не тратьте время на формальности, перейдём лучше к делу. — Даже так? — удивлённо произнёс Львович. Видимо, табак уносил его в страну фантасмагории и воображения и затмевал зрение. — Тогда Третье заседание управляющего блока объявляется открытым! По традиции, все похлопали в ладоши, а Артём, зажавший пальцами нос, побил друг о друга локтями. — Объявлю причину собрания, друзья мои. Мы собрались здесь, чтобы обсудить пренеприятнейшую новость… Дверь маленького зала тихонько скрипнула, и в проёме показалась маленькая курчавая голова Веры. — Кхем. Нет, я не ревизор. — Она внимательно осмотрела собравшихся. — Если никто не возражает, я присоединюсь. — И она зашагала к свободному стулу. — На каком основании? — резко спросил Антон. — По призванию. Считай, что я… Что я частный детектив-консультант. Работаю на нулевую ставку. По желанию и настроению. — нашлась Вера и уселась, не обращая внимания на устремлённые к ней взгляды. — Всё равно Никиты нету, место свободно. — Да ты ещё и подслушивала?.. — возмутился Антон и хотел было встать, но Гоша удержал его за рукав. — Не слушай его. Журавлёва, если ты так сильно хочешь, можешь присоединиться к нам, — улыбнулся Львович, смахивая пепел в маленькую стеклянную пепельницу. — Раз ты сама стремишься участвовать в жизни класса, кто я такой, чтобы тебе мешать? — Вера еле заметно улыбнулась. — Если поймаешь умную мысль, сразу говори, консультант. Итак, о чём я… А, вспомнил. — Он важно поднял указательный палец. — Два дня назад наш класс столкнулся с настоящим проявлением экстремизма. Это катастрофа, скандал! Немыслимый скандал! Ваши предположения, кто и как мог способствовать этому? Что вы видели или, может, слышали? Важны малейшие детали! — Я ничем не могу помочь. Я спала, так как мы выехали рано, а легла я поздно. Вот, — развела руки Даша. — Я играл с Алиной в подкидного дурака. Не на деньги, разумеется, — пробубнил Артём и разжал пальцы на носу. — Вова подтвердит, он сзади сидел. Я проигрывал и придумывал стратегию для победы. — А я делала причёску Яше, — медленно, будто смущаясь, проговорила Лена. — Он любит, когда я заплетаю ему волосы. Последнее, что помню, — это его сдавленный вскрик. Но это оттого, что я перетянула ему косичку, — пояснила она испугавшимся заседателям. — А затем грохот, скрежет стёкол… Всеобщий ералаш… А Яша теперь в больнице. — Она нервно выдохнула, борясь с неприятными картинами воображения, и Даша успокаивающе погладила её по спине. — Я обсуждал с Андреем план выступления на школьном концерте, — проворчал насупившийся Антон и скрестил руки на груди. — Вы сами нас назначили ведущими. Я даже взрыв сначала принял за розыгрыш. — Ага, такой тихий розыгрыш с участием надутых пакетиков, — мрачно усмехнулся Гоша. — Я читал книгу Николаса Млеккини «Рождённый на звёздах». Интересная, скажу я вам, да не в этом дело. Как вы, наверное, уже поняли, я тоже не имел понятия о теракте. — А я смотрела в окно и почти заснула, — коротко сказала Вера и поправила съехавшие на нос очки. — Ну что же, — растягивая слова, будто пробуя их на вкус, произнёс Львович, — никто из вас не знает или не хочет сознаться, что конкретно произошло. Положим, что… — Погодите, — перебил его Антон. — Я вспомнил. Перед взрывом был слышен маленький щелчок. Как будто кто-то щёлкнул ручкой. — Это заколка Ларисина щёлкала, — возразил Артём. — Она её случайно в проход уронила. — Он прав. Я тоже слышала её возглас, — подтвердила Лена. — Помаркин побежал её доставать. — Так-так-так, а вот тут постойте. — Вера начала растирать виски. — Когда именно началась взрывная реакция? — Да вот минуты через две после того, как Саша туда бросился, — ответила Лена и протёрла овальные, с толстой оправой сверху очки. — Так. А пришла экспертиза насчёт бомбы? Куда её прикрепили? — Под днище, под самые двери. А зачем тебе? — А затем, — Вера встала и зашагала из одного угла зала в другой. — что мы вполне разгадали это дело! — Да в чём разгадка-то?! — Всё просто, как таблица умножения. Воспользовавшись случаем, Саша прикрепил взрывчатку и спокойно возвратился на место. Он пытался отвести от себя подозрения, чтобы мы не подумали на него! Ребята молча посмотрели на недосыщика, а Львович пыхнул ещё раз, и таинственные сизые круги табачного дыма взлетели под потолок. — Ну, чего молчите? Скажите что-нибудь! — раздражённо произнесла Вера. — Э-э-э, как бы тебе сказать… — замялся Артём и снова закашлялся. — Ты не подумай ничего такого… — продолжила Лена, но замолчала, не в силах подобрать нужные слова. — Думай что хочешь, — твёрдо и невозмутимо вмешался Гоша. — Но твоя версия неверна и разваливается на ходу. Почему? Взрывчатка была размещена именно что под днищем. Помаркин просто не смог бы этого сделать, не выломав двери, а уж это кто-то и заметил бы. У нас — молчание. Никто ничего такого не видел. — Либо у него были сообщники, отвлекающие толпу, — прошептала Вера больше для себя. — Во-вторых, — продолжал Гоша, привстав из-за парты и опершись на неё ладонями, — откуда у ученика десятого класса, двоечника и шутника, такие приспособления? Допустим, его спонсирует кто-то свыше, но тут встаёт другой вопрос: зачем ему подстраивать смерть своих друзей? Я не наблюдал за ним склонностей к девиантному поведению, скорее наоборот: он дружелюбен и общителен, а не скрытен и одинок, как все известные террористы. Ради денег? Он на такое не ведётся, сам кого хочешь обдурит. К тому же Саша больше всех пострадал и теперь лежит в городской больнице в отдельной палате. Не думаю, что он нарочно причинил себе вред. Так что прости меня. Я уважаю твою сообразительность, но порой она заводит тебя не в ту сторону. После такой речи за столом воцарилась тишина. Вера помрачнела и обиженно глядела на непримиримого Гошу; Даша думала, как её бы поддержать, хотя и нашла слова Гоши правдивыми; Артём сосредоточенно чесал в затылке, собирая кусочки информации в единое целое в своей голове; Лена отсутствующим взглядом смотрела в окно; Антон отрывал заусенец на большом пальце. Первым подал голос «опомнившийся» от никотина Львович: — Так, товарищи заседатели, есть другие мысли? — Не могу точно утверждать, — медленно проговорил Антон, — но мне кажется, что здесь имеет место быть некая подпольная организация, которая и устроила ЧП. — Как это? — спросила удивлённая Даша. — Неужели ты думаешь, что в нашем коллективе есть пособники экстремистов? — Не знаю! Может, и так. Но одно ясно точно: это сделал не одиночка. За ним стоят другие, умные люди, и именно они слаженно отрепетировали весь теракт и привели его в действие. Например, они могли взорвать нас в городе, но не сделали этого. Чтобы не привлекать лишнего внимания. — Из всех известных группировок, — перебил его Артём, — под это определение подходит только «Железная рука». Для неё как раз характерны скрытность её членов и одновременно с ней зрелищность их деяний. — Разве она не распалась ещё полтора года назад? — настороженно уточнила Лена. — Да, тогда поймали их главаря. Но не забывайте, что это очень опасные люди, матёрые хищники. Они могли просто-напросто залечь на дно, чтобы все подумали, что им пришёл конец. Тут-то они и нагрянут! — возбуждённо воскликнул Артём и чуть не упал со стула. Заседатели оживились, и в зале поднялся невообразимый гвалт. — Надо передать дело в руки милиции… — в растерянности сказала Даша. — Это кошмар какой-то… — прошептала Лена и обхватила голову руками. — Не волнуйтесь. Совет класса постарается обеспечить полную безопасность… — начал было Антон, но Гоша его перебил: — В классе, возможно, завелись шпионы, а он: «Обеспечим»… — Это только предположение, не принимайте близко к сердцу, — попытался успокоить всех Артём. — Ага, сам сказал, а теперь оправдывается! Если так, то мы в полной ж… — Не выражаться при мне! — рявкнул полностью отрезвевший Львович, но его голос потонул в общей буре эмоций. — А может, их и нет. Не разводи панику! — выкрикнул Артём. — Ты знаешь, что я практик, а не теоретик, и готовлюсь к худшему. — Гоша тряхнул своей шевелюрой. — Может, ты один из них? — Что? — Серо-голубые глаза Артёма округлились. — Какая муха тебя сегодня укусила? Тут тебе не мафия, права на бездоказательные решения нет! — Тогда и ты — шпион, — произнесла Лена и ткнула пальцем в Гошу. — Чем ты лучше? — А не пошла бы ты к чёрту, — вконец распалился тот. — Я тут за вас волнуюсь, а меня ещё и обвиняют! — И ты тогда к чёрту иди! — отпарировал Антон. — В самом деле, чем тебя по башке ударили? Паникёр несчастный! — Ты?.. — Гоша на мгновение потерял дар речи. — Но почему? Ведь ты мой друг! — А истина дороже. Ещё Платон говорил, и я с ним солидарен. — А-а-а, гады, я вас всех ненавижу!!! — разъярённо заорал Гоша и стукнул кулаками по столу. Вера, до того молчавшая, фыркнула. Ей вдруг вспомнился большой окраинный рынок, куда она иногда ездила за овощами. Заседатели сейчас походили на колхозников-торговцев, уставших, сердитых, с раскрасневшимися лицами, похожими на варёную редьку. И каждый из них хрипел, голосил, старался перекричать других, расхваливая свой товар, который считал единственно хорошим. Оживлённый диспут — если так можно назвать взаимные посылы на три весёлых буквы — прервал задребезжавший школьный звонок. — Так, гос… товарищи хорошие. — Львович не до конца отделался от буржуазных привычек. — Все на уроки. Обсудим этот вопрос позже. И без эмоций, пожалуйста! Они только мешают. Вера вышла из зала последней, и чувство неудовлетворённого любопытства поднималось внутри неё. Она не боялась, нет; чувство страха перестало её преследовать в шестом классе после пожара в кабинете химии, когда какой-то незадачливый восьмиклассник перепутал реактивы и вызвал цепную реакцию. Тогда горела вся школа, а сейчас пострадал всего лишь один автобус. Всё бы ничего, да про «Железную руку» она чуть больше, чем ничего, и новоявленное дело застопорилось в самом начале. Оставшиеся три урока никто из членов собрания не проронил ни слова о теме дебатов. Оно и понятно: сеять преждевременное волнение в массах запрещалось строго-настрого, о чём гласила пятая статья Устава собрания звена прошлогоднего выпуска. Вера его в глаза не видела, но рассказывать ей всё равно было не о чем: лазутчик ведь не найден. Если он вообще существует. Учебный день прошёл без особых происшествий. Если не считать, конечно, двух случайно выбитых витражных стёкол, сломавшийся стул, на который с разбегу шлëпнулся Адамовский, и опрокинутый флагшток во дворе перед школой. Словом, уроки закончились тихо.

***

— Артём, я хочу у тебя спросить… — Давай, я весь внимание. — Ты сегодня упоминал некую «Железную руку». Расскажи, что эта банда из себя представляет и чем промышляет. Промышляла, — поправилась Вера. Они сидели в её комнате и пили: Вера — ирландский кофе, а Артём — чёрный чай с чебрецом. Вовы в школе не было, — он тоже загремел в больницу, но без сильных травм — поэтому до её дома они дошли вдвоём. Вера решила пригласить приятеля к себе и заодно узнать ответ на терзавший её вопрос. — Ты не знаешь? — удивился Артём. Вера отрицательно помотала головой. — Тогда слушай. Он дожевал овсяную печенюшку, запил чаем и, усевшись поудобнее в мягкое кресло, заговорил: — Члены «Железной руки» — неонацисты. Продолжатели дела Гитлера, если выражаться прямо. И они поставили себе единственную задачу — возродить Рейх и назвать его Четвёртым. Хотя, если судить по их небольшому количеству, я бы назвал его Третьим с Половиной. Но суть не в этом. Короче, образовалась банда давно, ещё в девяностых, когда вся грязь из-под земли вылезла. Со всех крупных городов страны в Москву съехались единомышленники и организовали собственную группировку. Назвали её «Железной рукой», так как их предводитель, Олег Дробежин по прозвищу Генерал, потерял левую руку в бандитских разборках и вместо неё пользовался протезом из железа. Вот, значит, стали они промышлять рэкетом, вымогательствами, — ну, надо же чем-то питаться вождям будущего Рейха — но также проводили пропагандистскую кампанию для поиска соратников. И у них получилось! К началу нулевых их численность составила около двух тысяч человек. И это только официальная статистика! Мы не знаем, сколько лазутчиков у них было на самом деле. И что самое ужасное — они были и среди школьников. О, освежать неокрепшие умы «правильными» идеями эти сволочи любили, — произнёс он с грустной иронией. — Как правило, именно подростки выполняли грязную работу. Они участвовали в демонстрациях, рисовали свастику на стенах жилых домов, кидали гранаты в госучреждения… Много чего проворачивали. До сих пор не могу поверить, что преступления совершали вчерашние дети. Но потом произошли некоторые сдвиги. После реформы милиции (которая, кстати, выявила не только бандитов, но и многих оборотней в погонах) нацисты всё больше шифровались и переходили от активных действий к распространению их идеологии через Интернет. Но полностью от них не отказывались; теперь стреляли редко, но метко. Когда полтора года назад Дробежина и самых близких его сподвижников нашли и арестовали, остальные постоянные члены банды, как я думаю, разбежались по разным уголкам СССР… — То есть кто-то из них мог приютиться у нас? — догадалась Вера. Посерьёзневший Артём медленно кивнул. — Откуда ты вообще так много знаешь? — Если хочешь меня обвинить в соучастии, то не спеши. Когда главарей скрутили, власти решили распространить сенсацию, чтобы получился народный суд. Школа поручила мне написать в нашу стенгазету статью о их шайке и дала пропуск в архивы Центральной библиотеки. Всё, что я тебе рассказал, — оттуда. — А их можно как-нибудь определить? Есть у них символика? — Вера отпила из любимой кружки кофе. Если друга посвятили аж в такие подробности, то попытаться стоит. — Внешне их от обычных людей не отличишь, — задумчиво сказал Артём. — Но один из предателей (а такие были) раскололся и рассказал, что каждый член банды, от мала до велика, носит с собой маленький флаг «Железной руки». Выглядит как обычный нацистский флаг Германии, только за свастикой — отпечаток ладони протеза Дробежина. Странный ритуал, но милиции он только на руку. Впрочем, я слишком много болтаю, — спохватился он.— Ты наверняка уже что-то задумала, да? — Нет, что ты, — возразила Вера. — У меня голова на плечах пока не отрублена. Видя, что тот не до конца успокоился, она положила ладошку ему на плечо. — Не волнуйся, — мягко сказала она. — Я одна в передрягу не полезу. Будем тонуть как минимум вдвоём. — Вот теперь я спокоен, — шутливо выдохнул Артём и взъерошил Верины светлые кудряшки, — но, надеюсь, мы всё-таки всплывём. — И впереди ещё концерт, забыл? — хитро улыбнулась Вера. — Да, ради него определённо стоит жить. Будем кипятярить во всю глотку. — Артём встал с кресла. — Я, пожалуй, пойду, мне ещё на секцию успеть надо. Спасибо за уютный вечер. Вера проводила его и всучила ему две книги, заявив, что он «обязан привыкать к современной литературе и оставить в покое классику». Она заперла за ним дверь и направилась к своему рабочему столу. «Да, пока ничего такого я делать не буду. Но если дело зайдёт далеко… Держись». Тускло светила люстра, и светло-жёлтые обои, казалось, тоже испускали слабое мерцание. В углу свернулась калачиком Майка. Под столом гудел компьютер. Над книжным шкафом паучок Аркадий доделывал свою картину. За окном барабанил тот же дождь, незримый свидетель всей этой необыкновенной истории. Вера взяла ручку, листок и карандаши. Раз выяснилось, что в классе может скрываться «рукастый» человек, надо составить характеристики на всех одноклассников и проанализировать их, чтобы понять, кто более склонен быть завербованным врагами народа. Она волновалась. Может, она снова ошибётся и пойдёт по неверному пути. Но другого выбора нет. Заседатели сто раз перессорятся, пока не договорятся, а время безвозвратно уйдёт. Никто не знает, что произойдёт дальше. Надо брать всё в свои руки. А отрицательный опыт — всё-таки тоже опыт. Вздохнув, Вера открыла затëртый школьный фотоальбом, взяла ручку и вывела первую строчку.