По ту сторону Сталеводска

— Итак, Меркьюри, начэрти мне три изомэра 2,3-метилпентана. Ученик у доски попереминался с ноги на ногу, почесал чёрные кудряшки на затылке, но ничего не написал. — Ну же, это нэ так уж и сложно! Молчание и полный отчаяния и желания вернуться на место взгляд. — Хотя бы попробуй. Но когда тот начал чертить, Патимат Амджадовна вздохнула и устало провела рукой по лбу. Ясно было, что ничем хорошим дело не закончится. Из глубины класса донёсся смех Помаркина; Лубков ткнул под локоть Абызяна, тот перестал грызть карандаши и поднял голову к доске, где творился немой аншлаг. Оба они разбирались в химии не лучше, чем Вова, но посмеяться с происходящего любили. — Журавлёва, помоги саседу, — попросила учительница. Из-за первой парты встала невысокая девочка с кудрявыми светлыми волосами и в круглых очках а-ля Гарри Поттер и, позëвывая и поправляя мешковатый пиджачок, зашагала к доске. Надо было выручить товарища, а то тот от безысходности понёс окончательную пургу: нарисовал пятиугольник и думал, куда пристроить две лишние связи. Девушка лёгким жестом руки с тряпкой нарушила идиллию и воссоздала верный облик всех трёх веществ. — Маладэц, Вера, — кивнула Патимат, — Вот, Владимир, Бери примэр с соседки, а то дождёшься, и выганят тебя из комсомола. И как только таких бэрут… Но Меркьюри не слушал её. Осознав, что минута стенд-апа закончилась, он с большим облегчением вернулся на место и открыл на нужной странице недочитанное ранобэ. — Что читаешь? — спросила севшая вслед за ним Вера. — «Войну без победителей» Аташи Макиаяма. Уже тридцать страниц осилил. Пока что интересно. — Что, романтику хорошую наконец-то подвезли? — Нет её тут, — важно заявил Вова. — Тут смысл философский. Евангелион и рядом не стоял! Никаких лишних соплей, только хардкор, только страдания! — За философией к Алине обращайся, она тебе её быстрее даст, чем триста страниц. И поприменимее будет, — ответила Вера и бухнулась на парту. Ей как никогда хотелось спать. *** —… А такие хорошие детишки пошли. Эй, не спи! Вера ощутила несильный толчок в бочок. Похоже, заснула во время учёбы. Второй, блин, раз за день! А ведь сейчас едва настало время обеда. — Отстань, Даш. Кто-то же из нас двоих должен спать, — лениво протянула она и сквозь очки посмотрела на кушавшую котлетку подругу. — Не я же сижу ночами, наводя справки по малышне. — Правильно, ты в это время играешь в Геншин, — отпарировала Даша, хихикнула, поперхнулась кусочком котлеты и закашлялась. Вера похлопала её по спине. — Спасибо. — Да забей, — отмахнулась та и отпила из гранёного стакана немного компота. — Нет, нужно тебе работу найти, а то так и будешь дремать и слушать вполуха. Нашему классу порча успеваемости не нужна! — провозгласила Даша и строго взглянула на подругу. Веру невольно восхитили её уверенное лицо и горящие энтузиазмом глаза. Из другого конца столовой к девушкам вихрем пронёсся косматый парень и с разбегу уселся на свободный стул. Это был Гоша Циклашвили, чистокровный грузин с прозвищем «Цикличный». Глаза смотрят один на вас, другой — на Кавказ, а густые чёрные, как смоль, брови сводят с ума любого не равнодушного к мужчинам человека. В общем, мальчик-красавчик — и впечатление произведёт, и умную мысль в разговоре обронит и с достоинством поднимет, и хинкали приготовит. Неудивительно, что Даша дружила с ним с первого класса, а теперь они работали вожатыми у двух параллельных классов. Пересекались они нечасто, разве что во время обеда, и Гоша и в этот раз не упустил шанса почесать языком. — Фух, управился. — вздохнул он и повернулся к Даше: — Тебе помощь нужна или сама разберёшься? — Пока нет, Гош, отдыхай. — Даша хлопнула его по плечу. — Совсем детвора наглая стала, — пожаловался Гоша и нахмурил густые брови. — Предложил им сходить в ресторан мой, отпраздновать пятницу, так сказать. А что они сделали? Заказали пятьдесят хинкалей, два хачапури по-аджарски и три бутылки Натахари! А их всего было семеро… — печально закончил он. За столом точно пустили угарный газ: Даша и Вера так неистово засмеялись, что даже повариха из другого конца столовки неодобрительно покачала головой. Но сокрушительный монолог Гоши быстро утратил смехотворность, и к ним вернулось шаткое спокойствие. — Ты это, обратись к их родителям, — проговорила еле успокоившаяся Даша. — Скажи: мол, так и так, объясните детям, что чревоугодие не красит пионера. — Хорошо бы, а то вам смешно, а мне что-то нет, — посетовал Гоша и встал из-за стола. — Ладно, пойду за своими звездюками присмотрю, не дай бог выкинут ещё что-нибудь. И он растворился в толпе разновозрастных школяров. — И ты предлагаешь мне работать вот так? — Вера указала рукой в направлении уходящего Цикличного. — Тратить нервы ради лентяев и тугодумов, которые и учебников видеть не хотят? Даша задумалась. — И я могла бы попробовать, если б была от этой суеты хоть какая-то выгода, — продолжала Вера, — но нет, тебе дадут почётный значок «Ударник коммунистического труда». Даже от ломтя хлеба больше пользы, чем от него. — Можешь записаться в стенгазету, — неуверенно сказала Даша. — Там кадров не хватает. Насколько я знаю, ты любишь фотографировать... — Для себя, — отрезала Вера и принялась за еду. Даша не стала её уговаривать. *** Улицы окутала непроглядная тьма. Воцарилась ночь, и невольно передёргиваешь плечами от убийственной холодности всей округи. Город заснул, и лишь тонкий месяц угрюмо глядит на землю. Уж ему-то известно, что в эту пору появляются истинные чудовища. Они не дневные карикатурные хулиганы; эти смазливые сопляки для них не больше, чем пыль под ногами. Они хитрее. Они безжалостнее. Они кровожаднее. Они держат в страхе не только простых горожан, но и власть имущих. Но если последние откупятся от отморозков или спрячутся от них за несокрушимой мраморной стеной, к которой дополнительно приставят охрану, то обычному человеку не придётся рассчитывать на кого-либо, кроме себя. Следующую жертву определит случай. Но это только ночью. Едва на горизонте забрезжит слабый свет, население отряхивается ото сна, а криминал, не привыкший работать на публике, скрывается в подворотнях до следующей судной ночи. Тут-то толпа зевак и осознала, что... — Сегодня ночью убили Яшу, а комиссар пристрелил Лену! — торжественно провозгласила Вера. Со всех сторон послышались удивлённые возгласы. — Да неужели? — воскликнула Даша. — Второй раз за сегодня, Яш. Идëшь на рекорд! — усмехнулся Артëм Байков, неунывающий рассеянный парень вида «Отличникус Неботаникум». — Ну кто бы мог подумать?.. — саркастично протянула Лена Спятина, принадлежащая к тому же виду, что и Артём, но гораздо более собранная, и похлопала Яшу по плечу. — Не везёт в выживании — дай покаяние, — хихикнула Алина Агонькова, и её круглое миловидное личико озарилось хитренькой улыбкой. Она всегда говорила абсурдные вещи, идеально подходящие к текущей ситуации, что, собственно, и представляло всю её философию. Никто не знал, последствия ли это употребления мела в качестве сахара к чаю или же врождённая способность к рифмованию ужа с ежом, но харизмы ей не занимать. Ланна Астерина, очень хорошенькая и нежная, как цветок лилии, девушка, только ахнула и закрыла ладонями рот. Гоша ничего не сказал и в смятении потëр переносицу. Несуразно высокий и очень чувствительный Яша не произнёс ничего. Все увидели, как он спокойно и резко откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Можно было подумать, что Яша реально двинул кони, но он просто устал и, опять выйдя первым из игры по негласной традиции игравших, заснул на месте. На открытой карте было написано: «Мирный житель». Как и на карте, принадлежавшей Лене. Вера его понимала, но сейчас была весела как никогда. Ещё бы; хорошо быть всезнающим ведущим и с высоты созерцать, как твои товарищи изо всех сил стараются понять, кто же таинственный убийца, кто устроил кровавую телепатическую резню. В такие моменты она чувствовала себя богом и вздыхала про себя, как же трудно им быть: подсказать при всëм желании нельзя. — Итак, уже троих нет с нами, и все, как назло, мирные. Так кто же поднял руку на нашего Яшу? — спросила она и окинула взглядом группу, надеясь, что преступники выдадут себя; но лица у всех остались непроницаемые. — Я комиссар и считаю, что это Алина, — решительно проговорила Ланна и ткнула пальцем в соседку. — Я слышала шум с её стороны. — Я, вообще-то, доктор! — возмутилась Агонькова. — Я тебя лечила, между прочим! — Серьёзно? — Ланна от волнения быстро-быстро заморгала красивыми голубыми глазами. — Серьёзнее некуда, ежа те в рот! — Тогда я не знаю. Честно, не знаю, — развела руками Ланна и с надеждой взглянула на остальных. Но после неё никто не захотел поделиться своим мнением. — Ну давайте, товарищи! — решила подбодрить их Вера. — Чего молчите? — А что говорить? Я ничего не слышал, — признался Байков. — Я считаю, что ты — убийца, — решительно выпалил Гоша. — С какой стати? — тут же огрызнулся Артём. — Допустим, Алина — доктор. Я верю, что и Ланна не соврала. Поскольку жертвы две, то доктор вылечил не Яшу, а Ланну, которая промахнулась и пристрелила Лену (при этих словах та насупилась и удручающе покачала головой). Я мирный житель и вреда другому нанести не могу. Остаёшься ты. — Во-первых, ещё осталась Даша, — заметил Артём. — А во-вторых, ты не думаешь, что тебя попросту обвели вокруг пальца? — Девчонкам я верю, а ты больно молча сидишь. Предлагаю голосование! После подсчёта голосов выяснилось, что за Артёма проголосовали все, кроме Даши, отдавшей свой голос Гоше. Тот неодобрительно покосился на неё, но промолчал. — Ну спасибо, — фыркнул растерзанный мировым кулаком Артём и выкинул на стол карту с надписью «Мафия». Все остальные расплылись в улыбке, и даже сонный Яша слегка ухмыльнулся. — Что я и говорил, — победоносно воскликнул Гоша и оглядел всех присутствующих таким победоносным взглядом, что все невольно его зауважали, хотя куда уж больше-то. — Остался один член мафии. Город засыпает! — скомандовала Вера и закусила губу, ожидая красивой развязки игры. Мафия выбрала жертву, доктор вытащил из толпы случайного прохожего и вылечил его, а комиссар вышел из управления полиции и известным методом пальца в небо пристрелил подопытного. Наступило утро. — Город просыпается! Все играющие подняли лица с парты и увидели, что Лена и Артём еле сдерживают рвущиеся наружу смешки. — Мафия победила. В гробовой тишине эти два слова прогремели в ушах сидящих, как колокола на заброшенной церкви. — Как? Почему? — засыпала подругу вопросами Даша. — Я тоже хочу знать! — заявила Алина. — Да, объясни, что произошло? Я убила Дашу, разве это... — пробормотала Ланна и вдруг осознала всё и раскрыла рот, поражённая страшной догадкой. Все медленно посмотрели на Гошу, чьи губы сложились в тонкую полуулыбку. — Ловите, — беззаботно произнёс он и кинул на стол карту «Мафия». Три секунды все тупо смотрели на неё, после чего за столом поднялся гул перебивающих друг друга голосов. — А ловко мы это провернули, а? Убить соратника, чтобы отвести от себя подозрения — это ли не плод человеческого гения! — восторженно сказал Артём и с удовольствием пожал руку Гоше. — Я подозревала тебя, но такой вариант не увидела, — призналась Даша. — Впечатляет! — Браво! — Мала медуза, а съела пол-арбуза! — тараторила Алина, несильно ударяя Гоша по спине. — А я ещё тебя лечила, гадина!.. — А я на Дашу указала, как на единственно верного человека. Но ошиблась, простите, — расстроилась Ланна. Лена и Яша дружески толкали друг друга в плечо, Гоша сидел с видом победителя (коим он и был, имеет на это полное право), а Вера почувствовала, как от эстетического удовольствия пробежали мурашки по спине. — Эй, народ! — окликнул их Помаркин. — Перемена закончилась, сейчас контроха будет. Погнали! Все засобирались, задвигали стульями, и вскоре кабинет опустел. Но ненадолго: внутрь ввалилась толпа визжащих семиклассников. *** — И не забудь про билеты на концерт. — Не забуду, ты мне уже раз тридцать про них сказал, — откликнулась Вера. Они вместе с Артёмом и Вовой как раз подошли к её дому. В этот раз долго поболтать не удалось: Вова очень спешил на сходку со своими друзьями-механиками, а Артём решил его проводить его до станции метро. — Тогда ладно. Давай, до завтра! — махнул рукой на прощанье Артём, и они с Вовой пошли дальше, заговорив об отечественном автопроме, Вовиной Яве, которую тот целое лето восстанавливал до вменяемого состояния, и о различных видах машинных масел. Вера протёрла очки и вошла в подъезд. Внутреннее пространство отличалось от фасада дома только тем, что здесь было теплее. В остальном всё схоже: обшарпанные стены с посыпавшейся местами краской; затоптанные ступени, от которых откололись несколько кусков; ржавые поручни и скрипящие почтовые ящики. Ремонтом дома не занимались, считала Вера, со дня его постройки. Даже их школа — старейшая в городе — выглядит лучше. Нужно наконец создать петицию по просьбам живущих, чтобы власти или отремонтировали эту халупу, или снесли её к чертям и на её месте построили новейшее комфортное жильё. Привычно вошёл в затёртую скважину ключ. Она дома. В каком бы состоянии не находилась её пятиэтажка, это всё-таки её родная квартира. Здесь есть еда и тёплая постель, большая коллекция манги и верный старенький компьютер. Скоро вернётся младшая сестра Катька, а вечером и родители приедут. А пока она насладится обществом в компании пушистой Майки. Сидя в старом мягком кресле и гладя мурлычащую кошку, Вера начала дремать. Она почти никогда не оказывала себе во сне. Если организм хочет отдохнуть, значит, так нужно. Зачем препятствовать естественному? Сквозь полудрёму она подумала, что, хоть ей и по душе такая спокойная, размеренная жизнь, она хотела бы попасть в приключение, да такое, чтоб волосы в жилах стыли! И выйти из него героем, разумеется.