***
Солнце уже зашло за массивные скалы, отдав свои полномочия луне, которая поднималась в высь небесной глади, открывая взор миллионам звёзд, которые изредка поблёскивали за одинокими облаками. Холод стоял собачий, ветер подвывал, заставляя глаза спартанца постоянно щуриться от неприятных и даже болезненных ощущений. Силы вновь бушевали в его венах и мышцах, заставляя снова чувствовать своё могущество и превосходство. Но оружие из кузницы Гефеста неспособно было предотвратить биологические потребности воина, до сих пор вынуждая желудок мужчины скручиваться от недостатка съестного, который вот-вот начнёт переваривать самого себя. Горло было настолько сухим, что пустыня Потерянных душ покажется ещё оазисом среди пустоты. Кратос понимал, что если ничего с этим не делать, то в скором времени он разделит судьбу разбойников, подарив местному зверью центнер человеческого мяса. Призрак Спарты шёл прямо по следам разбойников-дезертиров, посчитав такой путь наиболее похожим на шанс спасения из оков суровой зимней ночи. Ведь у подобного сброда должен быть свой собственный лагерь с провиантом и согревающим костром? А от кипятка с свежим мясом он не отказался бы в данный момент. Стиснув зубы от ужасного холода, от которого так и дрожали желтоватые зубы, спартанец ускорил свой темп, переходя на бег. Каждая секунда была на счету. Сотни снежинок падали на белое зимнее полотно, поднимая его всё выше и выше, в короткие сроки сумев скрыть следы побега, если полубог не поторопится с поиском беглеца. Кратос мысленно приметил для себя, что если бы в ряду его армии были подобные трусы и слюнтяи, то тот без раздумья снёс его жалкую голову с плеч. Кратос ненавидел трусов. В памяти его так и возникал образ капитана торгового судна, которого он преследовал на своей галере с целью добычи питьевой воды. Первоначально, бывалый воин хотел вежливо взять пару бочек, чтобы хватило доплыть до ближайшей суши, но купец, наслышанный карьерой спартанца, принялся удирать куда подальше от команды Призрака Спарты, служившего на тот момент Афине. А потом гидра Ареса, легионеры бога войны, кровь и крики... как и всегда, где бы не присутствовал Кратос. Из одежды у него были только жалкие кожаные сандалии да тонкая льняная повязка с золотистыми прожилками, обвязанная вокруг торса медным узорчатым ремнём. Гениталии скрывали небрежно намотанные бинты на бёдрах, которые от времени и условий уже были в непригодном состоянии. Из брони на спартанце были давние поножи и наручи. И от всего этого он желал избавиться, как только появится возможность. Козлиная бородка Кратоса уже давно покрылась белым снегом, а небольшие сосульки устремили свои концы прямо вниз. На когда-то гладкой коже лица проявлялась грубая щетина, которую он ещё недавно тщательно сбривал. Кратос потерял счёт времени. Потерял приблизительно пройденный путь. Но усталость ещё не успела взять над ним верх, ведь сломить спартанца, сумевшего взобраться к Храму Пандоры прямо на спину титана Крона – это поистине невероятно. И какая-то жалкая вьюга не остановит Призрака Спарты! Кроны елей гнулись и трещали под напором северных ветров, от чего казалось, что корни многолетних и могучих тёмно-зелёных долгожителей крепче вцепились в подзолистую почву, дабы не сорваться и не упасть на своих собратьев. Спартанец практически ничего не видел дальше своего носа, держа взгляд опущенным на землю. Картинка была мутной, слёзы так и текли из желёз мужчины, заставляя того чаще моргать и вытирать глаза рукой. Кратос проклинал всю свою жизнь, вспоминая, как мог остаться в той жаркой стране, а не брыкаться среди снегов! — Помогите! — неожиданно уловил зов помощи среди безумия Матери Природы Призрак Спарты, задрав свою голову как олень, почуявший опасность. Его глаза внимательно пытались уловить хоть что-то, но это было бесполезно. — Отзовись! — напряг свои голосовые связки мужчина, закричав что есть мочи. Может, ему всё же показалось? Галлюцинации? Кратос помнил, как над его разумом издевались Фурии, пытаясь вернуть на служу Аресу. — Я здесь!... На помощь! — снова раздался из густоты снежного цунами тихий голосок, будто кто-то шептал спартанцу на ухо. Кратос мгновенно среагировал, кинувшись со всех ног навстречу к попавшему в беду, ловко уворачиваясь от неожиданно возникающих перед его взором стволов деревьев. — Нет-нет, пошли прочь, гнусные твари! — Призрак Спарты узнал этот трусливый голос, который с каждым метром становился громче и отчётливее. Крепче сжав рукояти клинков, цепь от которых болталась в воздухе, свисая вниз, мужчина увидел того самого разбойника, любезно кинувшего к его ногам своё же оружие. Человек, стоя на относительно крупном валуне, размахивая коротким, как и его, возможно, дальнейшая жизнь, ножиком, с исключительным ужасом наблюдал, как из под толщи снега вылазили жуткие твари, громко рыча и будто хлюпая пастью. Многолетний лёд был связан в единое целое с их гнилым и сухим телом, сквозь которое, при желании, можно было заметить даже черноватые кости. Глаза горели красным огнём, виднелись мелкие и острые, как бритва, зубы. Из прежней жизни на них остались такие же старые и ржавые доспехи, а в своих худеньких ладошках, ногти которых напоминали звериные когти, сжимали мечи. И с каждой секундой их было больше. Они достаточно быстро для своего состояния надвигались к испуганному и дрожащему человеку. — Чего же ты стоишь?! Спасай! — взмолился мужчина, оттолкнув ногой от себя мертвеца, который уже успел залезть на камень. Клинки Хаоса загорелись пламенем, а Кратос, держа на лице мрачный взор, кинулся в бой, как юла закрутившись на одной ноге, разрезая мечами воздух, образуя вокруг своей оси огненные кольца. И только звук раскалённых цепей доносился до ушей. Твари, которые смогли попасть под внезапную атаку полубога, громко взревели, отлетев в разные стороны и грузно упав на землю. Но существа, невзирая ни на что, снова поднялись на свои ноги, переключив своё внимание на пепельного мужчину, оскалившего своё грозное лицо от гнева. Он знал, что это такое. Откуда они взялись. Подобно армии Аида или Ареса, эти ребята вылезли из самого подземного мира! Раскрутив свои клинки вертикально, начиная снизу, напоминая начала апперкота, Кратос нанёс мощный удар одному из мертвецов, подняв того высоко в воздух, заставив истошно заурчать от недопонимания. Но Призрак Спарты пустил своё оружие прямо в летящего врага, резким рывком притянув того на землю, обрушив гнилое тело со всей силы на врагов и разорвав на куски от невероятного давления. Один из приспешников Преисподней кинулся на спартанца, занеся свой ржавый меч себе за голову, готовясь вот-вот проломить им череп мужчины. Но воин с лёгкостью увернулся, вонзив свой клинок прямо в грудь негодяя по рукоятку, заставив наконечник лезвия выйти со спины. Они едва чувствовали боль. Но Кратос, рыкнув от злости, вонзил второй клинок. Металл загорелся, начав плавить остатки внутренностей мертвеца, после чего спартанец резко развёл руками, разорвав своими мечами тело пополам с невероятной лёгкостью и мягкостью, будто разрезая свежий хлеб. Но времени расслабиться не было у бывалого война, ведь противник приближался с каждой секундой всё ближе. Вернув клинки в свою крепкую хватку, Кратос расслабил цепь, запрокинув оружие себе за спину, но не дав смертоносным концам дотронуться до кожи, резко обрушил истинный хаос на противника, вонзив клинки в землю. Пламя забушевало, цепи накалились от жара, образовав небольшой огненный взрыв, который поднял врагов в воздух. Не давая мертвецам упасть, Призрак Спарты закрутил смертоносные мечи над своей головой, шинкуя жалкие тела на дряхлые куски под отчаянные и яростные вопли врагов, которые никак не могли ответить полубогу. Броня разлеталась и крошилась, мечи разной корявости вонзались в глубокий снег. Притянув Клинки Хаоса обратно к себе, Кратос нахмурился, наблюдая исподлобья, как приземлившиеся части врагов исчезали на его глазах, будто прах на ветру. Вокруг воцарилась своеобразная местная тишина: только вьюга звенела в ушах мужчины. Спартанец резко развернулся к дрожащему разбойнику, уже намереваясь приблизиться к жалкому и трусливому созданию, как вдруг тот неожиданно завопил и указал своей рукой за спину война, прокричав: — Берегись, сзади! — Призрак Спарты, будто на инстинктивном уровне, сделал длинный перекат в сторону, краем глаза заметив яркую зелёно-жёлтую вспышку. В полуприседе спартанец злобно оскалился, выискивая своими глазами подпольную крысу, которой он с удовольствием вырвет своими руками хвост! Ещё вспышка! Там, на небольшом уступе сверху! Скрываясь за кроной небольшого дерева, дрожащими тонкими пальцами, прямо из ладоней твари выходило что-то жидкообразное. Его тело было худощавым, всё в отростках, подобно грибу, тесно связанному с корой древесных гигантов. Это был один из отряда мертвецов, только слабее на первый взгляд. Обратив внимание на место промаха существа, спартанец только вопросительно вскинул бровь на увиденное: снег буквально разъедался на глазах, испуская отвратительный запах, от которого так и кружилась голова. «Яд или кислота...» — мысленно заключил Кратос, сразу вспоминая Химеру. Более жуткой и отвратительный мерзости нужно было поискать! Вместо хвоста – ядовитая змея, а тело создания было создано из слияния льва и барана. Только этот черт был способен выплёскивать из своих когтистых рук на большое расстояния эту дрянь! Отпустив клинки из Преисподней, Призрак Спарты вытащил из-за спины лук, прихватив заодно и стрелу. Натянув тетиву на всю ширину локтя, от чего деревянный каркас потрескался и задрожал, будучи непригодный для такой чудовищной силы бывшего бога войны. Стрела полетела, разрезая ледяной воздух, пронзив гнилое и сухое тело мертвеца, от чего тот дёрнулся, замотал головой, а потом взмахнул своей дряхлой рукой, выпустив едкую жидкость прямо в сторону полубога. Но Кратос увернулся, а затем выпустил пару стрел прямо во врага, поразив туловище. Тело твари треснуло, просвечивая ярким огнём содержимое. Спартанец умел пользоваться луком искусно, ведь в своих пепельных руках он держал когда-то лук Аполлона, пылающий огнём, а также Погибель Тифона, наделённый силой ветров. Аккуратно подцепив своими пальцами стрелу за оперение, Кратос натянул её, с молниеносной скоростью пустив прямо в переносицу твари, с отчётливым хрустом вонзившись. Мертвец замолк, закинул голову, зашагал спиной назад, а затем упал, испарившись без следа. Повязка, подобно волнам бушующего океана, развивалась на ветру. Спартанец выпустил из своей груди вздох и опустив лук. Прилипший к рельефному телу снег обжигал его ледяным дыханием, заставляя покрываться мурашками. Снова победа... и воин не испытывал от неё счастья или удовлетворения. Это была уже закономерность, которая переросла в обыденность для полубога. — Ты спас меня... — послышался голос позади спартанца. Он уже успел забыть о горе разбойнике, жизнь которого уже бы прервалась, если мертвецы вскрыли ему горло, вырвали язык с корнями и засунули обратно в глотку, чтобы тот захлебнулся в собственной крови. Призрак Спарты резко развернулся и приблизился к человеку, лицо которого с каждой секундой теряло надежду на спасение, меняясь на ужас. Кратос накрыл мужчину своей тенью, опустив на него гневный взгляд. Спартанец был высок и широк. Его глаза горели огнём, а в отражении был виден дрожащий лучник. Но воин вспыхнул, схватил человека за его хрупкую шею прижав к стволу дерева, кроны которых дёрнулись, сбрасывая с себя тяжёлый снег прямо вниз. — Я спасаю не тебя, мала'кас! — взревел Кратос, сжимая грубую кожу. Его ноздри широко раскрывались, пуская в лицо разбойника горячее дыхание. — А наши с тобой жизни! И если ты, отродье гарпий, не возьмёшь свои мелкие яйца в кулак, то тогда я лично отправлю тебя следом за твоими дружками! — Н-Но... — Заткнись! Если хочешь жить – веди меня в ваш гадюшник, где вы каждый день зализываете свои раны! — Кратос разжал стальную хватку, демонстративно отойдя на пару шагов. Мужчина сразу приземлился коленями на снег, схватившись руками за больную шею, хватая воздух, будто он самый последний в этой жизни. Но спустя минуту встал, с опаской смотря на Призрака Спарты, не решаясь поворачиваться к нему спиной и выполнять поручение. Спартанца такое поведение вывело ещё сильнее из себя, после чего Клинки Хаоса загорелись огнём, а их владелец заревел: — Живо! — вороны испуганно взлетели в ночное небо, а человек аж подлетел от неожиданности, побежав, понимая, что с белым войной лучше не спорить. — Только не трогай меня, мужик! Во имя Всеотца Одина!***