Королевский марафон или через тернии в баню

      Давно прошло то время, когда Люк стеснялся крахмальных скатертей и дюжины вилок возле тарелки. Тринадцатилетнему человеку, который с лёгкостью разбирается в многофазном ионном двигателе, запомнить тонкости этикета труда не составило. Было бы желание. А оно было, ибо татуинский фермер в компании аристократов человеком второго сорта себя не считал и давать окружающим повод смотреть на себя сверху вниз не собирался, Сам для себя решил, что такая мелочь как этикет точно не станет причиной снисходительных взглядов всяческих сиятельств и высочеств. А когда решение было принято, все пошло как по маслу.       В результате, когда буквально через час по прибытии в Тид трое гостей входили в малую столовую столичного дворца клана Наберрие, больше всех волновался коммандер. Виду не показывал, но от Скайуокеров истинное состояние не утаишь. Люк едва заметно коснулся плечом локтя дяди. Для форсюзеров и столь мимолётного контакта достаточно, чтобы передать свою уверенность и поддержку. Они ж у Джаббы-хатта во дворце не забоялись, а здесь какая-никакая, а все родня. Прорвемся. Дарту Вейдеру для передачи своих эмоций и мимолётного контакта не потребовалось бы. Но у Люка пока получалось только так.       Лея же сосредоточилась на оценке присутствующих. Желающих посмотреть на детей королевы Амидалы набралось человек пятьдесят. Средь этой толпы разного возраста и пола лидерами были две дамы: Джобал и Сола. Бабушка и тетушка соответственно. Тон задавали именно они. Не явно. Но сквозь дежурные улыбки и слова формальных приветствий от Леи не укрылись недовольные взгляды, ненароком брошенные на Джефа Наберрие. Лёгкое касание нитей Силы, и причина дамского недовольства ясна: они бы предпочли видеть родственника в сюртуке традиционного набуанского покроя, а не в военном мундире. При этом сшитые по корусантской моде костюмы близнецов Скайуокеров ни малейшего недовольства не вызвали. Значит, дело не в национальной традиции, а в отношении к имперскому флоту. Лея спрятала в уголках губ хищную усмешку.       Тем временем церемония приветствия завершилась, и все направились к чайному столу. Теперь взгляды переключились на юных гостей. Вернее, на гостя. Люк не подкачал. Галантно отодвинул стул для сестры, и лишь потом устроился сам. Дождался, когда одна из молодых хозяек дома, их кузина Рио разольет чай. Предложил воздушное пирожное сидящей с одной стороны от него старушке и печенье сестре. Сам ограничился тостом с сыром. При этом на грани неприличия внимательные взгляды практически всех собравшихся его ничуть не смутили.       — Разве в столь юном возрасте не принято любить сладкое? — прокомментировала гастрономический выбор внука Джобал.       — Не хочу сладким перебивать аромат знаменитого букета набуанских трав, — неспешно отложил тост Люк. — Там, где я жил до встречи с отцом, элитных сортов чая было не достать. Интересно попробовать.       — И каково ваше впечатление?       Люк все так же степенно сделал глоток прежде, чем ответить.       — Необычно. Его величество предпочитает несколько иное сочетание трав: более терпкое, но без горчинки. Очень тонкий вкус с букетом оттенков на грани восприятия. Этот вариант глубже и насыщенней.       Улыбки заметной части присутствующих стали гораздо искреннее. Если набуанцы собирались завалить парня на теме традиционного цветочного чая — то зря. Это Лея церемонию, конечно, знала, в сортах разбиралась, но удовольствия не получала, предпочитая каф. Люк же оказался дедушкиным внуком. Так что зря они это. Люк же продолжил.       — Что же до любви к сладкому, то это штука индивидуальная и от возраста не всегда зависит. Из всех Скайуокеров самый большой сладкоежка — батюшка наш лорд Вейдер. Надо думать, в особенностях внутренней организации дело.       По идее, то спокойствие, с которым Люк говорил о татуинское прошлом, чаепитиях с императором и гастрономических привычках Дарта Вейдера, должно недвусмысленно показать, он не стесняется прошлого и не кичится настоящим. Этого должно быть довольно, чтоб новоявленная родня от него отстала. Но не тут-то было. Джобал не отступила, но передала эстафету мужу.       — Молодой человек не по годам внимателен и склонен к тонким чувствам. Кем бы вы хотели стать в будущем?       — Ландшафтным дизайнером.       — О, как неожиданно. Почти как наш милый Джаррен!       — Как капитан Пиетт, — с безупречной улыбкой на лице ответствовал Люк.       Лее потребовался весь ее тринадцатилетний опыт принцессы Альдераана, чтобы не фыркнуть. У собравшихся взрослых опыта больше, или они известный флотский анекдот не слышали? О том, что многие командиры ИЗР-ов в юности мечтали стать ландшафтными дизайнерами, да у семей денег на престижный факультет не хватило, но настырные ребята пришли к своей мечте иным путем.       Тем временем юный Скайуокер нанес ответный удар.       — Что до особенностей внутренней организации отца, то вы меня неверно поняли. Я имел ввиду повышенный метаболизм некоторых форсюзеров с высоким уровнем МХ, а не байки про дремучую прямолинейность палача императора.       В общем, за столом царила лёгкая непринуждённая атмосфера семейного чаепития. Постепенно формальные ритуалы отступили на второй план. Общий разговор рассыпался на десяток отдельных бесед. Чуть позже вышедшие из-за стола люди и вовсе распределились по залу кучками по интересам. Мужчины скучковались вокруг коммандера. Люк и Лея отошли в сторонку, чтобы полюбоваться видом на город и горы за ним.       Вообще-то Скайуокеры решили улучить минутку, чтобы отдышаться. И замерли от восторга. Вид того стоил. Только насладиться гармонией природы и архитектуры получилось очень недолго. К ним подошла кузина Пуджа с трубочками мороженого.       — Ванильный пломбир после чайной церемонии? Не будь я на Набу, сказала б, что это моветон, — в целом беззлобно сообщила кузине Лея, вцепляясь зубами в вафлю стаканчика.       — С некоторых пор это считается демократичным, — чуть наигранно посетовала Пуджа.       — Чего же в этом демократичного? Вот на пол харкать и в два пальца сморкаться — это да, это я понимаю, — запротестовал Люк.       В общем все трое практически искренне засмеялись, и разговор пошел куда непринуждённой.       — Известие о вас стало для семьи потрясением. Пусть и приятным. Бабушка до сих пор носит траур по нашей королеве...       — Сами от себя не ожидали, — хмыкнул Люк.       Лея кивнула. У нее-то мысль о том, что Органа ей не так чтобы очень родня, имелась. Не в голове, на кончиках перепачканных машинным маслом пальцев, но имелась.       — Жаль, что вас совсем не показывают в новостях. Мне кажется, что дети второго лица в империи должны активно участвовать в политической и общественной жизни страны. Падме стала королевой в вашем возрасте.       — Рано нам ещё. Повелитель полагает, что для этого надо много учиться и получать практический жизненный опыт, — без тени сожаления возразила сытая альдераанскими придворными церемониями Лея.       — А отец говорит, нет такой профессии — политик. Сперва надо утвердиться в чем-то конкретном, а там видно будет, — поддержал Лею брат.       — Стать ландшафтным дизайнером? — озорно хихикнула Пуджа.       — За пульт боевого корабля нас до совершеннолетия не пустят, — без особого сожаления возразил Люк.       — По мне, так возиться с новым генератором щита для массового применения на аппаратах москитных сил куда интереснее.       — И полезней.       Развивать тему масштабирования опыта установки дефлектора на космолет Дарта Вейдера на весь флот близнецы не планировали. Но их собеседница проявила к этому столь живой интерес, в котором сквозила столь очевидная зависть... Тут и джедай бы не выдержал и принялся хвастаться.       Поодаль группа собравшихся вокруг коммандера мужчин вела куда более напряжённый разговор.       — И как это прикажете понимать? — кивнув в сторону племянников, сразу взял быка за рога, в смысле дядюшку Руви за грудки Джеф.       — Кто знал, что альдераанский принц-консорт окажется такой тварью, — попытался перевести стрелки старший Наберрие.       — Тварь Органа наплел вам с тётушкой Джобал всякого разного, в основном бредового. Но результаты вскрытия? Хотя бы сейчас я могу взглянуть на них целиком, а не в кратком пересказе?       — Можешь. Только теперь-то зачем?       — Чтобы без новых неожиданностей! А то мало ли.       — Все необходимые материалы вам предоставят сегодня же, — обиженно поддал губы Руви Наберрие.       — А на словах объяснить не попробуете?       — Тебе что-то непонятно? Сенатор Органа сообщил, что ребенок родился мертвым. У нас не было оснований ему не верить.       — Зачем понадобилось это скрывать, имитируя беременность покойной?       — Джобал не хотела лишних сплетен.... Ты же помнишь, что слух о беременности Падме пополз по Тиду буквально за неделю до трагедии. Это было темой недели.... Привези сенатор Органа и тело младенца, то их похоронили бы вместе. Но тела не было, и Джобал показалось, что если показать всем то, что и так известно, то пересудов будет меньше.       — Гениально. Значит, перепроверить причину смерти вы меня послать догадались. Тут стопроцентной уверенности в словах Органы не возникло. А в смерть ребенка Падме поверили, и нигде ничего не кольнуло? Ладно, допустим. Но почему мне не предоставили всю информацию?       — Просьба Органы. Он сказал, будто информация о родах, стань она известна ситхам, может навести их на след хорошего человека, который пытался спасти Падме и передал ее тело сенатору. Мы подумали, что эта просьба разумна.       — Подумали. Интересно, чем? Вы бы хоть сперва в носу поковыряли, что ли. Может, мозг включили б нечаянно.       Явное хамство Руви проигнорировал. Обиду, может, и затаил, но виду не показал. Не до обид сейчас.       — Как его величество и лорд Вейдер относятся к нашей оплошности? — перебросил он мостик от дел минувших к реалиям сегодняшнего дня.       — Вероятно, это будет зависеть от того, насколько комфортно почувствуют себя дети в клане Наберрие.       Дальше следовало начаться политическому торгу в светской обёртке. Но не задалось. Коммандер всячески подчеркивал неуместность торга. Руви требовалось посоветоваться с женой. Место возле коммандера мигом заняла компания племянников в возрасте от пятнадцати до семнадцати. Подходить к Скайуокерам, которые за словом в карман не лезут, они не торопились. Джеф же казался своим и вместе с тем воплощал мечту мальчишек об огромном и яростном мире, так непохожем на уютную Набу.

***

      Несколькими часами спустя Джеф Наберрие с удовольствием развалился в кресле у окна своей комнаты. День выдался не то чтобы тяжёлым, но суетным. Кроме того, не так часто он мог вот так бездумно расслабиться, точно зная, что в самый разгар ничегонеделания он не понадобится неугомонному шефу.       — Можно?       В приоткрывшейся двери показались сразу две головы. Джеф кивнул. Он был искренен. Разговоры сегодняшнего дня следует неспешно обдумать. Под расспросы Скайуокеров о семье матери может получиться куда продуктивней.       — Как-то странно здесь смотрят на офицера империи, — начал Люк. — Не то чтобы враждебно. Отстраненно, что ли.       — Точное слово "отстраненно". Их мир зажат атмосферой Набу. Всякий, кто считает иначе, перестает быть своим.       — Точно. Есть такое мнение. Про тех, кому на Татуине не сидится, мой дядя говорит "пролетарии".       — Почему пролетарии-то? — удивилась Лея.       — Потому что вечно во всем пролетают. Ну, так дядя Оуэн говорит.       — А как же мама? Она была сенатором, а ее здесь помнят и любят, — нахмурились крайне нелюбящая чего-то не понимать Лея, вновь обращаясь к Джефу Наберрие.       — Кузина Падме была сенатором от Набу, а я стал офицером империи. Здешняя аристократия позволяет себе лёгкую фронду его величеству исключительно из-за того, что у клана Палпатин при империи не появилось самого шикарного дворца на планете, а император-набуанец не отсылает на родину самые жирные куски бюджетного пирога.       — На Альдераане так не было. Хоть в этом повезло.       — Альдераан — это мир центра. Он всегда был вовлечён в галактические дела куда больше.       — А как вы оказались рядом с отцом? — заговорил о том, о чем давно хотел спросить, да все случая не было, Люк.       — Покинуть Набу и перестать служить исключительно ее интересам — не одно и тоже. После похорон кузины Падме меня пригласила к себе тетушка Джобал и познакомила с избранными местами из заключения о результатах вскрытия. Про отравление парами тяжёлых металлов и гематомах на горле. Джобал попросила меня слетать на Корусант и попробовать разобраться в произошедшем. Мол, сенатор Органа сам при несчастье не присутствовал и толком ничего не знает. Тётушке же важно знать правду. Тогда я только что открыл клинику в Тиде, начал собственный проект. Бросать все это на неопределенное время было жаль. Но отказать женщине, только что потерявшей дочь и внука, я не смог. И отправился на Корусант.       Из слов Органы выходило, что к смерти сенатора Наберрие неким образом причастен какой-то лорд Вейдер, а расспросы друзей и коллег не дали ровным счётом ничего, поэтому я решил обратиться непосредственно к этому лорду. Только никто про него ничего не знал. Появился, мол, какой-то, отбил атаку мятежных джедаев на канцлера, разгромил Храм, зачистил штаб сепаратистов и исчез. Тогда я подал прошение императору. Ни на что особо не надеялся, но мне ответили. Пригласили на встречу, назначив ее в центральном военном госпитале. Дарт Вейдер находился там. Никого к себе не подпускал, крушил оборудование и распугивал персонал. Император был там же. Посмотрел оценивающе: "У вас есть шанс. Заходите, если не боитесь". Я и пошел.       — Не испугались? — прозвучало практически хором.       — Даже не знаю. Когда вокруг битого оборудования на многие миллионы раскидано, сложно не испугаться. Только это был обычный человеческий страх. Волны парализующие разумных ужаса, на которые столь щедр Дарт Вейдер, на меня плохо действуют. У уроженцев Набу такое бывает: под воздействием добываемой у нас плазмы формируется иммунитет к некоторым проявлениям темной стороны Силы.       — Интересный эффект. Есть смысл заняться его изучением, — задумчиво почесала нос Лея.       — Если интересно, почитайте статьи доктора Форестера в "Ланцете" десятилетней давности.       — Что за доктор Форестер? — ревниво забеспокоилась Лея.       — Форестер — это вы? — догадался Люк.       — Да.       — Но зачем?       — За тем, что опубликуй я работу об особенностях регенерации тканей у гуманоидов-форсюзеров под своим именем, милорд меня бы точно пришиб.       — А тогда, в первый раз?       — Очень хотел, но не смог. Ему едва установили протезы, и он с ними ещё плохо управлялся. Ментальные техники меня не брали. Получилось швырять в меня телекинезом обломки оборудования, но я уворачивался. Остались только мат и угрозы изощрённо расправиться со мной в будущем. Но это не мешало мне приступить к обязанностям врача.       — Как же разговор о маме?       — Не в тот раз. Тогда именно новость о гибели Падме и ребенка вызвала у едва оправившегося от ран Вейдера приступ ярости.       — А когда узнали все, что хотели?       — Сообщил в Тид, что в смерти королевы Амидалы нет криминальной составляющей, и остался подле лорда Вейдера.       — Так чего местные на вас злятся?       — Считают, что я поменял интересы одной-единственной планеты на возможность публиковать статьи в ведущих научных журналах и получать патенты за разработки в области протезирования. Впрочем, я могу ошибаться. В аристократических кругах Набу вам четко покажут свое отношения к вам, но никогда не пойдут на прямой разговор, чтобы обсудить претензии. Эдакая недосказанность в отношениях считается благородной.       — Спасибо. Мы поняли.       — Мы пойдем, прогуляемся перед сном, пока совсем не стемнело.       — Без ситхского фанатизма там, — лениво кивнул Наберрие.       В том, что без жертв и разрушений в парке поместья Наберрие не обойдется, он не сомневался. Но он свой долг выполнил — призвал детей к сдержанности. Дальше все в руках Великой.