Непонятный гул приближался, как будто бы все подулье вдруг зашевелилось, заворочалось угрожающе. Не отрывая штекеров от стены вентиляционного бокса, Кьёка склонилась над скелетом, чтобы проверить: вдруг среди костей найдется что-то еще? Что-нибудь, что поможет ей выбраться из безвыходной ситуации, как помог против Твари хеллпистолет! И желательно, поскорее! Девушка взялась за рукав кожаной куртки покойника.
И замерла. На широких черных отворотах благородно поблескивало золотое тиснение. Готические буквы шли ряд за рядом: «Я прощаю людей не из любви, но дабы сплотить их против опасности из-за звезд». – Взгляд Кьёки скользнул по пуговицам с выступающими литерами «I», перечеркнутыми тремя горизонтальными штрихами. – «Я меч в холодной пустоте, пылающий огнем Сол». «Я серебряная длань Императора, поднятая в знак запрета». «Я страж на бастионе человечества, не смыкающий глаз». Девушка приподняла голову, но, не в силах оторваться, продолжила рассматривать покойника. Расстегнула куртку – и наткнулась на болтавшийся меж костей медальон на цепочке. Не аквила, но все та же «I», алая, глянцевая, в оправе из чистого золота. Надпись сверху гласила «ORDO», снизу же ей вторила «XENOS». По центру же... Кьёка моргнула. И, не прикасаясь к подвеске, взяла скелета за плечи. Чуть повернула ему грудную клетку, чтобы поймать больше света.
Под лакированной поверхностью буквы появились неуловимые, радужные слова: «Inquisitor Cylos Colaris, 493M.40».
Есть вещи, о которых знаешь, даже толком не слышав – и Кьёка оледенела, когда нужная мысль наконец-то пришла к ней. Выдохнув медленно, коротенькими, жалкими порциями, она отпустила соляно-белые кости. Отползла в другой угол бокса. Затем подумала – и осторожно положила хеллпистолет на решетку. Затылок девушки стукнулся о гулкий металл.
Ее руки дрожали. Поднеся пальцы в лицу, Кьёка разобрала в тусклом свете, как же они трепещут... Нужно было спешить, спасаться от надвигавшегося гула, но... Девушка закусила губу и обняла себя за плечи.
Ты не лезешь в дела инквизиции – это простое, никем вслух не произнесенное правило нашло свой путь даже в трущобы М-Терции. Все знали.
Конечно, ты их никогда не увидишь, не услышишь даже отдаленного шепота. Но если вдруг... Молись. Не путайся под ногами; не смотри; желательно вообще не существуй в присутствии инквизитора. Отвечай на вопросы, будто их задает сам Император. И помни, что все это не гарантирует тебе абсолютно ничего.
Кьёка затравленно глянула на переломанные ею при падении ребра скелета. На светящийся в полумраке индикатор заряда. Сжала пальцы, на которых еще чувствовалась гладкая прохлада кожаной куртки. И, зажмурившись, медленно сосчитала до десяти. До ста. Затем медленно, осторожно набрала полную грудь воздуха.
«Успокойся, – приказала она себе. – Ты еще жива. И будешь жива, если возьмешь себя в руки и начнешь действовать! А он... – Девушка приоткрыла один глаз. – ...Мертв. Да. Давно уже мертв. «М.40» – это прошлое тысячелетие! Успокойся. Успокойся же! Он погиб, потерялся в лабиринтах подулья. И никто, кроме меня, не узнает!» Но воображение, основываясь на подслушанных шепотках и тех самых непроизносимых правилах, уже рисовало картину:
Холод и замкнутое пространство. Помещение с иллюминатором, выходящим в пустоту: лишь ледяные иголочки звезд ей свидетели. Тишина – страшная, удушающая, полнейшая. А затем – кап. Кап. Кап! Золотая жидкость в стекле мощной установки. Яд. Безликие шлемы стражей по обе стороны двери. Двое неподвижных истуканов в алых плащах – и ходящие вокруг господа Исповедники. Она пытается вырваться, но ремни держат крепко, а стальной подголовник врезается в кожу на затылке. Запах спирта. Онемение, распространяющееся по ушным штекерам. Голоса: «Мы серебряная длань Императора... Расскажи нам все, что можешь, мутантка... Расскажи, и умрешь относительно быстро!» Да, голоса... И вопли.
Ее вопли.
...Кьёка опустила голову, чтобы избавиться от ощущения металлической стенки бокса. Ее шея покрылась мурашками. Девушка выдохнула и бессильно опустила нос: у нее не осталось сил плакать. «Не мучай себя! – мысленно приказала она. – Но спеши! – Протянула руку. И вновь взяла хеллпистолет. – Все проблемы решаемы...» Подхватив заточку, она вонзила хрупкое лезвие между выкрашенным в защитно-зеленый цвет корпусом и золотым краем «I». Литера не поддалась ни с первого раза, ни со второго. Кьёка вздохнула, облизала пересохшие губы. Еще одна проблема заключалась в том, что во время безумного ползанья по тоннелям у нее потерялся баллон с остатками питьевой воды. Девушка серьезно не помнила, когда именно решила бросить его – но останься сосуд из пластали у нее на боку, она бы ни за что не протиснулась в бокс. И давно бы уже трепыхалась, немая от ужаса, в синих когтях Тварей.
Отстранив неактуальную на ближайшие пару часов мысль, Кьёка размотала обрывок бинта. Что-что, а рулоны светло-серой, легко рвавшейся марли всегда были у нее при себе: никогда не знаешь, на кого натолкнешься за следующим поворотом. А прощаться с ушными штекерами и жизнью под яростные литании подульных фанатиков девушке совсем не хотелось...
Она накрутила бинт на корпус хеллпистолета, наскоро замаскировав знак инквизиции. «Как только смогу, избавлюсь от этой «I» как положено!» – пообещала себе Кьёка. Утопить литеру в свинцовом болоте! Никто никогда не найдет и не свяжет с ней. Девушка сжала оружие во все еще мелко подрагивавшей руке. И снова посмотрела на скелет инквизитора.
На поясе у него обнаружилась кобура и подсумок с дополнительным аккумулятором. Внимательно осмотрев поддерживавший их ремень на предмет инкриминирующих символов, Кьёка расстегнула пряжку – и примерила на себя. Сердце екнуло. Сетевой пистолет Минору она не взяла! Но это было другое. Это был ее билет в Пояс. Ее спасение. К тому же, после потери баллона на поясе девушки образовалось свободное место. Носить вещи с истлевшего трупа было тошно и страшно, но время, выбелившее древние кости, и отчаянная нужда загнанной зверушки смягчили переживания.
Подкладка кожаной куртки изобиловала кармашками. Девушка стащила ее с разваливавшегося скелета и вывернула рукава. Из потайного хранилища под манжетом выпала на решетку книжечка с золоченым срезом. Кьёка сглотнула. Одна часть ее визжала от ужаса, требуя, умоляя: осторожно отодвинуть ее в сторону самым кончиком пальца! Другая же...
«Я придумаю, что с тобой делать, чуть позже!» – решила девушка, запихивая ее в свободную секцию подсумка для аккумуляторов. И стала смотреть дальше.
Под другим рукавом оказалась кожаная перевязь с замысловатым механизмом. Натянутые пружины, изогнутые ножны с клинком внутри. Кьёка бы никогда не осмелилась носить на запястье столько конденсированной потенциальной энергии, в любое мгновение готовой обернуться убийством.
В кармане, пришитом к подкладке на уровне груди, обнаружилось несколько странных золотых цилиндров, похожих на элементы питания. По крайней мере, с одного торца у них виднелись контакты, а по бокам поблескивали направляющие. «К чему вы? – мысленно поинтересовалась девушка. – К потайному клинку? Да нет же, тот полностью механический...» Повертев странные трубки в руках, Кьёка хотела было спрятать их в сумку с бинтами – весили они многовато для своих размеров, но места не занимали. А портативные источники энергии в подулье ценились... Быть может, удастся выменять их на что-нибудь у трущобников? Если повезет, даже одна такая батарея потянет на новый, хороший баллон и недельный запас питательной жижи. Не надо было забывать и про почти закончившийся заживитель. Можно будет выпросить как минимум пару тюбиков.
Взгляд девушки рассеянно скользнул по мусору, набившемуся по углам вентиляционного бокса. Пылища и трубки вдоль стен. И... Кьёка приоткрыла рот. Проползла по решетке на четвереньках. И подняла тонкий, длинный предмет, который поначалу приняла за очередной обломок. Если бы не знакомый золотой цилиндр на конце, она бы и не обратила внимания...
На тускло поблескивавшую рапиру в темно-серых ножнах.
Должно быть, она откатилась в сторону еще в прошлом тысячелетии, когда в бокс свалился потерянный инквизитор. И, ненужная более в тесной ловушке, так и осталась забытой – до этого самого момента! Кьёка просунула пальцы под ажурную гарду. Взялась за удобную, тонкую рукоять, оплетенную кожаными шнурками. И медленно, боясь издать лишний звяк, вытащила клинок.
«Я меч в холодной пустоте, пылающий огнем Сол». Девушка не знала, поэтому ли инквизитор разместил на отвороте куртки такое тиснение – скорее всего, конечно же, нет – но... Лезвие блестело так ярко, словно было выковано из питьевой воды! Кьёка, как зачарованная, коснулась пальцем ледянистой поверхности, и тут же пожалела об этом: отпечаток остался на глади мутным разводом. Но стоило ей отнять руку, как след словно бы испарился! Вдохнув воздух несколькими короткими порциями, девушка попробовала прикоснуться снова.
И тут же сжала губы, подавляя крик. Клинок впился в подушечку пальца возмущенно-мстительно, с холодной яростью, и рассек кожу глубоко – но так ровно, что как только Кьёка отдернулась, края раны сошлись, притупляя боль. Приподняв брови от стыда и жалости к самой себе, девушка потратила последние капли из тюбика с зеленой жижей, сослужившей ей столь неоднозначную роль сегодня. Заживитель растворил въевшуюся в кожу чернильную пыль, обжег рану целительным, ледяным пламенем. Она наскоро перемотала палец бинтом – и вернулась к изучению рапиры.
С задней стороны рукояти, под золотой гардой, располагался рычажок-тумблер. «Похож на изогнутую ложку с насечками», – попыталась улыбнуться Кьёка. Выдохнула, решаясь. И сжала оружие обеими руками. Надавила на переключатель не раненным, левым пальцем.
Вум-м-м! Ее ушные штекеры засвербели. Ослепленная, потрясенная, девушка едва не выронила рапиру, и беззвучно разинула рот. Клинок полыхнул электрическим огнем, золотым, жарким, как плазма. Поведя лезвием, Кьёка почувствовала, как маломалейшее движение разрезает сам кислород – адамантиевый край сиял, в воздухе вспыхивали разряды, а ее ушные провода просто гудели от неслыханного, нежного звука: словно чирикал одновременно миллион птиц. Девушка зажмурилась.
Птицы. Оказывается, она еще помнила, как они поют!
Тумблер, все это время давивший Кьёке в подушечку пальца, с щелчком возвратился в изначальное положение. Сияние тут же погасло. Открыв глаза, девушка натолкнулась взглядом на рассыпавшиеся по решетчатому полу элементы питания. «Так вот, для чего вы, – медленно, взвешивая каждое мгновение, отметила она про себя. – Присоединяетесь заместо эфеса!»
Пальцы у нее на ногах защипало от холода осознания. Глубоко, медленно, шумно выдохнув, Кьёка прошептала:
– Я... могла бы разрезать решетку...
«Легко! Как обычный бинт. – Девушка перевела взгляд на скелета. – Но почему
ты этого не сделал?»
***
Плита лестничной площадки с ужасным скрипом прогнулась под ботинком Санторо. Космодесантник отдернул ногу, и искореженный, ржавый прямоугольник провалился в темноту. Они с оруженосцем поднялись еще на несколько десятков пролетов, и стенки служебного колодца наконец-то подались в стороны: словно корневая система, туннели М-Терции ветвились тем сильнее, чем глубже им приходилось погружаться в кору планеты. Здесь же, на средних ярусах подулья, отдельные шахты соединялись в пучки.
За многочисленными перекладинами железных ферм десантник видел другие лестницы и натянутые тросы подъемников. Трубопроводы, перехваченные адамантиевыми стяжками. Змеящиеся лабиринты парораспределительных систем, покрытые облупившейся краской. Бесконечные решетки вентиляционных боксов... Здесь было больше света: то тут, то там в рокрит были встроены тусклые желтые линзы. Все чаще попадались мерцающие оранжевым жаром трубки. Кое-где нашлось место и холодным, как снег, фото-люменам.
Санторо внимательно осмотрелся по сторонам. Будь он на месте преследователей, то поспешил бы к месту слияния тоннелей самым кратчайшим маршрутом, чтобы застать беглецов врасплох. Но то ли генокрады еще не успели, то ли командовал силами культа кто-то, продолжавший недооценивать Астартес... Гулкие перекрытия подрагивали от спешившей за ними погони – впереди же опасности пока не было. «Тем не менее, скоро нас все же настигнут». – Санторо опустил голову. Конца-края их лестнице не было. «Либо мы сейчас найдем рабочий подъемник... – Боевой брат порыскал взглядом меж натянутых тросов. – Либо удачно освободим подходящий противовес... Иначе придется принимать бой». Опыт подсказывал ему, что на этот раз им не справиться. Генокрады были разозлены: добыча почти ускользнула! В погоню наверняка бросились все, кто только мог. И вполне возможно, сейчас их все-таки атакуют с фланга, из одного или другого ответвления шахты.
«Я-то еще смогу пережить сражение, – Санторо посмотрел в затылок бегущего впереди оруженосца, – а вот ты...» Брови десантника сошлись на переносице. Этого никак нельзя было допустить! Ответственность за молодого Астартес лежала у него на плечах. Конечно, будущее М-Терции, да и всей Мевии было важнее; долг перед Империумом перевешивал долг перед орденом. Но... Помимо всего этого, у десантника была честь. Оставить оруженосца, неопытного и слабого, на растерзание чудовищам, чтобы самому героем вознестись в граните над шпилями Терции? Санторо покачал головой, отрицая такую возможность. «Двести пятьдесят лет я служил Императору... И, Троном клянусь, ни разу не оставлял других умирать за себя. – Губы Астартес озарила редкая, едва заметная улыбка. – Нет, парень выживет! Это не подлежит обсуждению».
***
Кьёка просунула лезвие между прутьями грязной решетки и вновь надавила на рычажок. Перевязанный марлей палец отозвался глухой болью и жжением, даже несмотря на то, что она прижала его поверх целого. Все-таки тумблер был очень тугой.
Силовое поле с рокотом окутало клинок. Щурясь от ослепительного сияния и электрических искр, девушка осторожно повела рапирой, плавя металл. Вум-м-м! – Разрушительная энергия иссякла так же неожиданно, как появилась. Рычажок вернулся в изначальное положение. «Я что-то делаю не так? – приподняла брови Кьёка. – Или просто слабачка, не могу удержать его?» Она сжала зубы и нажала вновь. Ничего.
Щелк. Щелк. Поле не возвращалось. «Должно быть, пора?» – Девушка перехватила рукоять. Надо было разобраться, как менять элементы питания. «Ага...» – Эфес колечком охватывал золотой цилиндр, и на блестящей, закругленной поверхности серебрилась аккуратная кнопочка. Нажав ее, Кьёка вытащила батарею. Отправила ее в карман и достала другую. Выбрасывать такие драгоценности было нельзя – вдруг получится перезарядить и на что-нибудь выменять?
Девушка вставила на место новый цилиндр, и резка продолжилась. Толстые прутья один за другим отваливались и падали с обнадеживающим звоном. Раскаленный металл шипел, разлетаясь брызгами. Одна из капель попала на носок ботинка, другая прожгла штанину, но, к счастью, приклеилась к оплавленному синтетическому волокну. Кьёка вытянула руки, чтобы оказаться как можно дальше от фырчащей, светящейся стали – но бокс был таким тесным, а прямо у нее над плечом свисал язык ксеноса... Сопя и дрожа, девушка закончила неровный круг в решетке.
Последний из разрезанных прутьев повис на тонком, оранжевом слое расплава, так что его пришлось пнуть ногой. Кусок металла со звяканьем улетел вниз. Дзынь! Звон – перекат – и тишина. А затем, десятью метрами ниже – опять гулкий стук.
***
Санторо с оруженосцем остановились, провожая взглядами летевшие вниз обрезки. Боевой брат приподнял голову, вглядываясь в полумрак шахты, и различил где-то высоко-высоко стремительно угасавшую точку: из желтой она превратилась в оранжевую, затем в алую, а потом и вовсе пропала. Еще один металлический прут, звеня, ударился о перила – и покатился по ступеньке. Космодесантник, не глядя, приподнял носок бронированного ботинка и придавил железку подошвой. До его ноздрей долетел едва уловимый запах оплавленного металла.
– Долго же у них это заняло! – бросил Санторо и кивнул парню.
Тот дослал последние несколько патронов в зарядный механизм дробовика.
– Идешь на шаг позади меня, – добавил десантник.
Снизу к ним приближалась погоня, сверху должна была поджидать засада. «Кажется, прошло время принимать большие решения!» – Санторо сдвинул брови и поудобнее перехватил болтер.
***
Кьёка вздрогнула, когда тумблер вновь щелкнул, ударяя ее по пальцам. Порезанная клинком подушечка отозвалась сильной болью, на марле выступили багровые пятна. Вложив рапиру в ножны, девушка повесила ее на бок, рядом с хеллпистолетом, и осторожно выглянула в круглый лаз на свободу.
«Так вот почему инквизитор даже не попытался!» – немедленно поняла она.
Вентиляционный бокс выходил одним боком в широкую вертикальную шахту. Слева и справа серела рокиритовая арка стены: ее покрывали пучки проводов и шлангов на старых, пыльных креплениях. Внизу когда-то располагалась платформа, но сейчас в неровном желтом свете было видно только покорежившуюся, шаткую ферму. Под ней зияло целых десять метров пустоты, а дальше переплетались какие-то трубы. Гул, доносившийся снизу, все усиливался, и сердце Кьёки стучало сильнее с каждым мгновением.
Лизнув подушечку пальца, девушка поморщилась от привкуса пыли, а затем поднесла руку к оплавленному краю решетки – но касаться не стала. Металл все еще полыхал жаром, нужно было подождать. Однако, смотреть она могла и не трогая пальцами горячего среза. Высунувшись, насколько осмелилась, из-за края самодельного лаза, Кьёка вдохнула горячий, сухой воздух. Ее прометиево-черные волосы, все еще влажные после мытья в водопаде и пропитавшиеся вентиляционной пылью, легонько колыхнулись под порывом подульного ветра. Несмотря на температуру, одно его движение приятно освежило кожу. Оно означало жизнь.
Еще можно было передумать и попробовать как-нибудь вытащить застрявший в проходе труп ксеноса. Сбросить его в проделанную рапирой дыру, а самой вернуться в тесный, вонючий, полный крыс лабиринт... Но Кьёка уже сделала свой выбор. Тем более, что, выглядывая, она рассмотрела сбоку от покореженной фермы перекрытия большой лестницы.
Девушка повернулась к скелету в последний раз. И закрыла глаза, опустила голову. На душе было липко и холодно: она только что обобрала мертвеца. Страх перед инквизицией еще сжимал ее сердце, но в то же время на нем было светло – воспоминания и надежды, разбуженные неожиданным даром судьбы, наполняли девушку какой-то печальной силой.
Вздохнув, она вновь поднесла пальцы к решетке. Пора было выбираться из западни. Кьёка проверила, хорошо ли держится в ножнах рапира, потыкала пальцем в серебряную кнопочку на кобуре – не расстегнется ли? – и спустила ноги в дыру.
«Если раскачаться, то допрыгнуть до шлангов на стене у меня получится. – Девушка собралась с духом. – Главное, чтобы крепления выдержали!»
