Паранойя

Рее Ройс была по душе скучная псовая охота, Эймонд же отдавал предпочтение охоте с подхода - этакой индивидуальной травле, суть которой выбрать сильнейшего противника - будь то самый крупный кабан с длинными острыми клыками или рогач, взрослый самец оленя, с огромными ветвистыми рогами, - и оказаться в нескольких шагах от жертвы, лицом к лицу, подобраться максимально близко, использовать единственное мгновение-шанс, чтобы сделать всего лишь один выпад-удар или точный, чистый выстрел из лука, пока зверь не пойдет на тебя. Сойтись в лесу с опасным врагом, где один погибнет, а другой будет жить. Эймонд любил риск, его восхищала смелость, пусть и порой безрассудная. Таргариены устаивали охоту всего несколько раз в год на своих землях в Вестеросе, но это было скорее светское мероприятие, не имеющее ничего общего к настоящему делу: в павильоне, состоящем из многочисленных разноперых палаток близ леса, собиралась многочисленная знать из лордов именитых домов и их семей. Здесь налаживались контакты, давались обещания о союзе, заключались брачные договора. Скука смертная, словом, для молодого человека. Эймонда тянуло в лес, но сначала ему пришлось отдать дань традициям и приехать на место с первыми лучами солнца. Его двоюродному брату, Эйгону, первому ребенку короля от Алисенты Хайтауэр и первому мальчику, исполнилось три года. Эта охота должна была пройти в его честь, потому королевская чата, именинник и обе его сестры должны были явиться на запряженном обозе под всеобщие аплодисменты к полудню. Ветвь Эймонда была второстепенной, а значит правила приличия становились более гибкими: он мог потешить гостей и позавтракать с ними в ожидании остальных членов семьи, а не тесниться в карете - там, где даже воздух, о Семь, казалось бы, был раскален до предела и мог искриться из-за многолетней безмолвной вражды между Рейнирой и королем Визерисом с молодой женой. Красное вино рубиного цвета лилось рекой и создало, в конце концов, нужный эффект без труда: языки развязались, все разгорячились. Эймонд подозвал слугу и попросил набрать ему в позолоченный кубок простой воды - создать лишь видимость, что угощается напитками, чтобы никого ненароком не оскорбить. Впереди были обмены любезностями между сиятельными господами и загон оленей после, значит надо быть начеку. Принц смешался с толпой, вынырнул из шатра, больше не в силах зубоскалить с каждым и этого же каждого пытаться очаровать. Публика собралась что надо: большинство - никчемные аристократишки, кичащиеся происхождением, ни на что не годные, способные лишь к месту и не к месту поминать славных предков. Видели бы это Эйгон Завоеватель, Лоррен Ланнистер, Орис Баратеон и многие другие... Ладно, в пекло всех людей, ведь вокруг пышный лес, роскошный, ослепительно-прекрасный, самый настоящий громадный зеленый костер под ясным голубым небом! Солнечный жар щедро лился на макушку принца. Деревья стояли так тесно, что казалось пройти между ними невозможно. Бахрома из черных елей, обрамляющих лес с этой стороны, манила в свой плен. Природа равнодушно взирала на шумный мир властителей где-то на своих задворках с высоты своего ледяного мощного величия. - Скучаете, ваше Высочество? Эймонд мгновенно ощетинился. Может он хотя бы пару минут побыть наедине с собой?! - Скорее готовлюсь. - отрапортовал он голосом, в котором даже и не пытался скрыть недовольство. Хватит на утра лицемерия. Ларис Стронг, младший сын лорда Лионеля Стронга и один из королевских дознавателей, прошаркал ближе, опираясь на свою палку и волоча за собой искривленную с рождения ногу, закованную нынче в железный громоздкий сапог. - Боюсь, Боги не создали меня для охоты, так что мой максимум - это прогулки подле леса, - с извиняющейся улыбкой пояснил мужчина, заметив негодование принца. - Я вовсе не пытался застать вас врасплох. У вас бы и не получилось. Эймонд несколько раз моргнул, вздохнул и произнес, немного успокоившись: - Все в порядке. - он передернул плечами и спросил скорее из вежливости, чем подлинного интереса. - Как вы относитесь к охоте? Губы Лариса дрогнули в загадочной полуулыбке. Он носил темную бороду, как и его знаменитый брат Харвин Костолом, но менее густую и гораздо более элегантную. Бледное лицо обрамляли жидкие каштановые волосы, карие глаза блестели хитростью. Долговязый мужчина, считал Эймонд, внешне походил на раненого хорька: небольшой неприметный хищник с задатками разума. - Как к игре. - ответил Ларис Стронг, пожав узкими плечами, и брови принца влетели вверх. - Как к странной игре с рожками, псами и лошадьми. Ведь что есть охота здесь и сейчас, как не состязание милордов, позволяющее выместить обиду, выплеснуть злость на животных? Извольте, но в силу моей ограниченности мне сложно найти удовольствие в том, как пятьдесят мужчин разом и сотня псов преследуют одного-единственного оленя или кролика из садка, выпущенного на свободу лишь ранним утром. Эймонд издал смешок - без всякой натуги. - Увы, вы ничего не поняли в охоте, - насмешливо парировал принц. - Природа всегда кормилась смертью. У этого натурального механизма отсутствует всякая чувствительность. Охота всегда была незаменимой частью жизни человека и животного. Сильный преследует слабого, чтобы сожрать. Таков уж истинный завет - выживание. Стронг тяжело кивнул, его взгляд стал жестче. Эймонд понял, что его раскрыли: он опаснее, чем кажется, не выпил и мыслит здраво. Кажется, Ларис все же был своеобразным охотником, и сейчас его дело провалилось - Таргариен удрал от него без труда. - Пусть будет так, - согласно изрек мужчина, потеряв интерес к принцу. В лагерь влетел всадник со знаменем. Эймонда Таргариена и Лариса Стронга начал обступать народ, высыпавший из палаток на поляну как мыши с наступлением темноты на кухню. Принц, кивнув на прощание собеседнику, пробрался через зевак и приметил на горизонте роскошную карету, запряженную вороной четверкой: мускулистые тяжелые жеребцы с какой-то не типичной им грациозностью точно плыли по воздуху, неся за собой королевскую семью. Все, как один начали хлопать в ладони, кто-то даже свистел, приветствую новоприбывших. Визериса любили как лорды, так и простой люд: король был любезен, щедр и великодушен, а его правление успело ознаменоваться, как мирное - присутствующие были убеждены, что войн не будет, а Эймонд твердо уверовал же, что дядя мог стать виновником династического кризиса, назначив наследницей дочь, а не сына. - Король Визерис! - скандировала толпа. - Да здравствует королева! Слава принцу Эйгону! Карета остановилась, и первым вышел дядя: на лице его сияла улыбка, хотя под глазами навечно залегли рвы усталости. Рядом с ним остановилась Алисента - вымученно (как и прежде) улыбавшаяся, - в бордовом платье и мягкой накидке из песца на плечах. Король принял сына из рук подоспевшей за ними нянечки и высоко поднял его - ничего не понимающего, но явно забавляющегося, - с игрушечным деревянным драконом в руке, которого ребенок немедленно потянул в рот. - Эйгон, дитя-завоеватель! Второй своего имени! - звучно прокричал глашатай. - За третьи именины его Высочества! У толпы словно открылось второе дыхание и аплодисменты с новой силой пронзили все вокруг. Эймонд тоже хлопал, присоединившись к всеобщему ажиотажу, и не сразу заметил, когда перестал, в тщетной попытке ожидая принцессу, которая не торопилась показаться на публике. Наконец Рейнира появилась: с пустым взглядом, уязвленная, сутулая, даже не попытавшись хотя бы для проформы расправить плечи. Эймонд уверенным шагом прошел к карете и подал ей руку, в которую принцесса вцепилась, как утопающий в соломинку. Принц помог ей спуститься, она благодарно оперлась на него. Внимание плебса было обращено исключительно на короля и сына, на них же никто толком и не посмотрел. - Пойдем, - Эймонд направился к самому большому шатру, выполненному в стилистике своего дома: красный цвет и черные флаги с трехглавым драконом в центре, и, стоило им войти, подхватил с подноса кубок и чуть ли не насильно вложил его в руку принцессы. - Сильно они тебя мучили? - шепотом поинтересовался он, намекая на поездку с королем и его новой семьей. Губы Рейниры лихорадочно дернулись, и Эймонд понял, что не хочет услышать ответ. - Пей, - скомандовал он. Рейнира брезгливо поморщилась. Эймонд вздохнул, сжал кубок поверх ее пальцев и грубовато поднес к губам. - Пей, - жестче произнес он. Принцесса сделала неуверенный глоток. На ее лице отразилась молниеносная смесь отвращения. - Лучшее медовое вино, - улыбнулся Эймонд. - Из Ланниспорта, конечно. - Конечно, - скривилась Рейнира, отставила вино, ее глаза обиженно блеснули. - На тебя дурно влияет высшее общество. Говоришь совсем как лорд Утеса Кастерли, с присущим ему хвастовством. - подразнила она. Эймонд с деланной обидой закатил глаз. Принцесса играла с ним - уже что-то. Всяко лучше, чем уходить в себя, надо продолжить ее раззадоривать. - Я не виноват, что лорды летят на нашу фамилию как стервятники на падаль, - оправдался он. - Бьюсь об заклад, что стоит тебе покинуть меня, как тот же самый Джейсон Ланнистер не будет давать тебе проходу. Принцесса скорчилась с выражением невыразимой гадливости на лице. Точно пьяный златовласый засранец не нравился ей уже заочно - слухи о развращенности близнеца Тиланда, входящего в совет короля, ходили самые разнообразные. Эймонду он тоже был мягко говоря не по душе - тактичности и осторожности брата в нем шаром покати, а бахвальство льется через край. - Хочешь сказать, что меня ждет попытка соблазнения от него? - с отвращением прошептала Рейнира, приблизившись к Эймонду ближе. - Он высокомерен и самодоволен, да? Джейсон Ланнистер и Эймонд Таргариен представились другу другу очень коротко, по-деловому, но этого было достаточно. Лорд Утеса Кастерли был в своем лучшем наряде, в прекрасном расположении духа, готовый вот-вот ринуться покорять очередную крепость. Сегодня его целью была кузина принца. - Определенно, - кивнул Эймонд, задумавшись. - Во всяком случае он уже обмолвился с утра, что у них нет драконьего логова, но есть люди и деньги, очень много денег, Рейнира, на его постройку. - с досадой добавил он. - Зачем им драконье логово? - с наивной надеждой спросила сестра. Эймонд положил ладонь ей на плечо и немного сжал его. Он не собирался начинать этот разговор так скоро - да и вообще начинать его! - но так выпала карта. Он вот-вот ее разменяет. - Чтобы поселить там дракона, очевидно. - оскалился он, почувствовав себя в шкуре гонца, принесшего дурную весть. - Он готов на все для своей королевы или... - принц глубоко вздохнул. - Для жены. Наследница Железного трона тотчас отпрянула от него, как от угрозы, что нависла над головой. Эймонд знал, что делают с теми, кто приносил плохие новости - их могут покарать. Он собрался. - Я не стану его женой! - вспыхнула Рейнира, отодвинувшись от брата. Принц почувствовал на себе любопытные взгляды. - Тише, - прошипел он. - Давай все обсудим... Рейнира нахмурила светлые брови, в ее глазах вдруг вспыхнула ярость. "Сейчас рванет, - успел подумать принц." А он даже не успел объясниться! - Что у вас тут с происходит? За спиной Эймонда оказался король, разглядывая дочь и племянника с неизменным интересом. Эймонд бросил на дядю красноречивый взгляд, но Визерис Таргариен проигнорировал его, пригубив вина, обошел принца, остановился напротив принцессы. - Как тебе праздник? - с горделивыми нотками спросил он. - Праздник чудесный! - с неприкрытым сарказмом, зло произнесла Рейнира. - Особенно прекрасным он стал тогда, когда я осознала, что являюсь для вас трофеем на потеху великим домам! - она обвинительно ткнула пальцем сначала в кузена, затем в отца. Визерис дернул вверх уголками губ, явно не улавливая всю суть происходящего. Все дело в вине, устало подумал принц. - Я рассказал ей о том, что лорды, очевидно, будут свататься сегодня, - пояснил Эймонд. Ну и дурак, отругал сам себя. - Предупрежден, значит вооружен. - принц не сводил с принцессы внимательного взгляда, но она смотрела на него как на предателя и не более того. - И все? - король добродушно рассмеялся, а Эймонд обессиленно уставился на него. Вот пекло! Чтобы выйти из сложившейся ситуации надо было быть ювелиром, но они с дядей пребывали на стадии ученика, да и Визерис тянул их ко дну своей беззаботностью. С Рейнирой надо осторожно, не как со всеми, по-другому... - Ты стала взрослой, дочь, и я медленно тону в потоке писем со всех уголков королевства. - король выразительно посмотрел на свою первеницу, стряхнул с серых глаз непрошенные слезинки от смеха. Глаза же у принцессы заволок туман, не предвещающий ничего хорошего. - Все - предложения о браке. Я часто пытаюсь обсудить это с тобой, но ты все время отказываешься и переводишь тему. - Я не желаю выходить замуж! - взбешенно вскинулась Рейнира. Эймонд прислонил ладонь к лицу. Визерис Таргариен напрягся: разговор стремительно летел в извилистое русло. - Это вопрос решенный! - заявил он авторитетно и строго, теряя терпение, ведь по-хорошему не выходило. - Не хочешь принимать решение сама, так я об этом позабочусь! - Посмотрим? - с вызовом прошипела Рейнира, ее глаза сузились. - Посмотрим! - кивнул король. - Последствия тебе же самой не понравятся, прекращай! - Кому и что еще не понравится! - Девчонка... Два дракона, во всей своей красе, схлестнувшиеся во время пира на охоте. Лучше и придумать нельзя! Хотя... для полноты картины не хватало Деймона Таргариена, разумеется, отправившегося на Рунный Камень. - Даже я не стою выше традиций и долга, Рейнира! Ты должна выйти замуж и родить наследника! - государь смерил дочь суровым взглядом, его голос дребезжал. - Это твой долг! Ты дашь ответ в скором времени и мы сыграем свадьбу... - Ваше Сиятельство! - позвал его десница, Отто Хайтауэр, стремительно оказавшись рядом. Между бровями мужчины залегли морщинки. Темные глаза недобро сверкали. - Принцесса! - он с явной присущей ему осторожностью одарил сначала отца, затем дочь крайне многословным взглядом. Да, тут не нужны слова. Они облажались по полной. Тишина вокруг стояла оглушительная. Где-то в лесу закричала птица - посреди великолепного ничто. Взгляд Визериса обрел ясность. Принцу даже показалось, что дядя перестал дышать - как будто эта остановка дыхания могла остановить и время. - Рейнира... - король беспомощно протянул руки к принцессе, сообразив, что перегнул палку, но она дернулась от них как от змеи, собирающейся вот-вот смертельно ранить ее. Эймонд вздохнул. Этого он и боялся - все пошло кувырком в лучших традициях их семьи. - Дочь, - пробормотал король, но она его не слушала. То ли импульс, то ли безумие: сделала два шага назад, и вдруг рванула к выходу из шатра. - Я верну ее, - пообещал Эймонд, бросаясь следом. Это его вина. Надо было быть более деликатным. Зря он понадеялся, что от него новость о замужестве может прозвучать менее ранящей для гордой принцессы. Принц всегда отдавал предпочтение охоте с подхода.