Паранойя

Массивные двери зала для пиршеств открылись, впуская в помпезное помещение свежий воздух. Эймонд сразу почувствовал себя лучше, жадно вдохнув его, ведь от многогранных запахов щедрой еды, напитков на любой лад и благовоний, его замутило. В ярких убранствах внутренних помещений обеденных зон собралась вся его семья: король Визерис, стеклянным взглядом одаривая собравшихся и вяло ковырявшийся позолоченной вилкой в тарелке; Алисента Хайтауэр, молодая королева и мать принца Эйгона и принцессы Хелейны; Деймон, отец, с рвением, которому можно было позавидовать, прикладывающийся поминутно к вину (хотя Эймонд знал, отец в таком состоянии становится не беспомощным, а еще опаснее, чем был раньше, ведь границы дозволенного размывались). И... На пороге стояла Рейнира Таргариен, явно запыхавшаяся от быстрого бега. - Прошу простить меня, - она сделала что-то на подобие шуточного реверанса, приседая с ноги на ногу и кланяясь, юркнула за стол. Вместо платья на ней был брючный кожаный костюм. Белые волосы заколоты явно на скорую руку - пряди растрепались и опадали на лицо, неряшливо вылазили из заплетенных кос. Король одарил дочь неодобрительным взглядом. Рейнира иногда вела себя как ребенок и не гнушалась показывать свою уязвленную гордость. Эймонд спрятал смешок. Все, абсолютно все немногочисленные собравшиеся знали, что Рейнира так и не нашла в себе силы простить выбор отца хотя прошло без малого несколько лет: он взял в жены ее некогда лучшую подругу, а узнала от этом Рейнира едва ли не последней. Слишком сильны были воспоминания о матери, Эймме Аррен. Слишком болезненным было предательство Алисенты. Раны не зажили даже тогда, когда Визерис сделал дочь законной наследницей, дабы доказать серьезность намерений насчет нее и убедить - он всегда на ее стороне, чтобы не произошло, сколько бы наследников у него не родилось еще. Понимал ли Визерис тогда, что в новом брачном союзе у него может появиться сын? Или после многочисленных мертворожденных мальчиков у первой супруги он потерял всякую надежду? Осознавал ли, что непланомерная передача короны может закончиться междоусобной войной рано или поздно между всеми его детьми? Или он просто хотел оградить трон от властолюбивого брата? - Мы вроде договаривались, что ты не летаешь на Сиракс до завтрака, разве нет? - Визерис напустил на себя серьезности и сурово сложил руки на груди, отодвигая от себя полупустую тарелку. - Голодный дракон - опасный дракон. Даже тот, который тебе подчиняется. - Я уверена в Сиракс, - глаза принцессы обиженно блеснули. Эймонд подпер руками подбородок, ожидая, что будет дальше. Конечно, он знал о правилах дяди насчет их могущественных питомцев. Никаких полетов утром, не входить в Драконье Логово без сопровождения стражи, не подходить к чужому дракону на расстояние, при котором он может почувствовать опасность. Часть правил ввели из-за его, Эймонда, поведения в далеком прошлом, когда будучи ребенком, после очередных насмешек сверстников, он забрался в пещеру, в которой находился самый древний, громадный и грозный летающий хищник - Вхагар. Ее наездник, Бейлон Таргариен, дед Эймонда, давно почил, но драконица, известная своим дурным нравом, до сих пор не подпускала к себе ни одного наездника. Ни одного, кроме Эймонда. Он вытянул вперед руку, скомандовал служить и залез ей на спину. Вот так просто. Он знал, что может погибнуть, но в десять мысли о гибели кажутся нереальными, фантастическими, незнание смерти в лицо восполняется верой в собственное бессмертие, а сердце говорит гораздо громче разума. Это были слабоумие и отвага в одном флаконе. Слабоумие и отвага, позволившие ему облететь дважды вокруг башен-часовых Красного замка и только потом спуститься. - Власть над драконами иллюзия, - негромко заметил Визерис, - и не более того. Мы пользуемся драконами, пока они позволяют это делать, но следует соблюдать элементарную осторожность! Дядя застал своего дракона, Черного Ужаса, старым и негодным. От былого величия со времен Эйгона Завоевателя не осталось и следа. Балерион превратился в персонажа местных легенд, в страшилку, кошмар, забывающийся за давность лет. Обленившийся, отяжелевший, от едва мог поднять кого бы то ни было на себе на длительный полет. Визерис взлетел на нем лишь раз, а потому не имел полного представления о жизни драконьего всадника, не имел столько опыта в седле, как хотя бы Эймонд и Рейнира, несмотря на их юный возраст. Но спорить с ним никто не стал. - Больше такого не повториться. - Рейнира безразлично пожала плечами, но Эймонд знал, что она лукавит. Сестра обожала нарушать правила и привыкла, что ей все спускают с рук на правах любимого дитя. Когда Эймонд и Рейнира появились на свет, их отцы были молодыми, горячими головами, полными сил, амбиций и энтузиазма. И если отец Эймонда свернул на кривую дорожку, то Визерис души не чаял в дочери от желанной женщины и племяннике, который практически заменил ему родного долгожданного сына. Король покачал головой, как будто от непокорности дочери можно было отряхнуться. Перевел взгляд на Эймонда, на его лице промелькнула тень, будто он его не узнает, но она быстро спала и Визерис кивнул ему. - Принц Эймонд вернулся с Рунного Камня, - громко прокаркал он очевидное. Эймонд уставился перед собой, не желая ловить любопытные взгляды родственничков. Их в зале пятеро, не считая младших детей и нянь за другим столом, о присутствии которых все забыли, да стража у дверей. Неужели его могли не заметить, или дядя специально создает официальную обстановку в их неофициальном кругу? Или же это болезнь... - Мы все сочувствуем твоей потери. - тепло сказал король. - Рея Ройс верно служила Королевству и своему дому. Последовало минутное молчание. Рейнире и Алисенте было нечего сказать, они едва знали усопшую, да и Эймонд мог пересчитать по пальцам их встречи. - Знаете, чему учит нас горе? Мы все должны бережнее относится к своим чувствам. - добавил король тихо и, будто почувствовал, что на правильном пути, продолжил более воодушевленно. - Если держать все в себе, то однажды может произойти трагедия! Мы должны протянуть друг другу руку помощи. Я всегда рядом, если кому-то из вас понадобится на меня опереться. Облегчите душу! - он посмотрел на брата. - Может, у тебя найдется доброе слово напоследок для леди Рунного Камня? Деймон засмеялся. Нет, не так. Он вдруг заржал. - Об этой дряни и змее... - Прояви уважение! - Визерис с силой ударил кулаком по столу, не дав ему закончить. - Мы говорим не о публичной девке, а о женщине, которая подарила тебе сына! Если не из любви, то хотя бы из чувства почтения... - Любви? - Деймон вскинулся, вскочил в полный рост да так, что его стул опрокинулся. Вот он, хищник во всей своей красе. Выжидает, принимая безразличный вид, а потом прыгает и рвет когтями и зубами. - О какой любви ты говоришь? Настоящая любовь бывает только в семье. Тут кровь нужна. Все остальное... - он поморщился, как будто его сейчас стошнит. - Бронзовая сука оказала миру услугу, сыграв в могилу. Не все ей пить чужую кровь. Я благодарен ей за то, что наконец освободила меня, этого достаточно?! Эймонд рванулся со своего места бело-черным вихрем. Белым - из-за волос. Черным - из-за одежды. Сквозь шум услышал слишком поздно голос Рейниры: - Эймонд! Почувствовал боль. Неожиданную боль, которая приходит не сразу и ты медленно понимаешь, что сделал. Боль, когда просто берешь и лупишь, бьешь в обезображенное звериным оскалом лицо, постаревшее зеркальное отражение своего собственного. Они могли не общаться. Могли не вспоминать друг друга много лет. Могли быть чужими. Но никто, пекло, не имел права так говорить о Рее Ройс. - Щенок! - Деймон сплюнул кровь вперемешку со слюной на мрамор плитки, не стесняясь, вытер рукавом губы, пошатываясь, но все еще оставаясь на ногах. Провел ладонью по челюсти, будто удивившись - как ее не сломали? - Ты что творишь? Два "золотых плаща" отделились от стены и сделали шаг. В сторону Порочного принца. - Ты можешь до конца своей жалкой жизни жалеть, что переспал с матерью, но видят Боги, если ты хоть раз назовешь ее при мне... - Эймонд говорил тихо и вкрадчиво, сжимая кулаки, чтобы снова ненароком не пустить их в ход. Деймон видел, что сын сдерживается и улыбнулся; улыбка вышла отталкивающе-красной. Пламя и кровь. - Я буду делать то, что сочту нужным, и ты... - Прекратить! - Визерис зло скинул со стола все, что попалось ему под руку, чтобы обратить на себя внимание. Рейнира и Алисента одновременно вздрогнули. Заплакала, испуганно сжавшись, малышка Хелейна. Король же невозмутимо поправил корону, чуть съехавшую с лысеющего черепа, и поочередно посмотрел на брата и племянника глазами, подобными грозовым тучам, в которым метались молнии. - Что вы тут устроили? - это был риторический вопрос, не нуждающийся в ответе. Отец и сын одарили друг друга одинаковыми злыми взглядами, обещающими пекло, но снова схлестнуться из-за присутствия больного короля не решились. Нервы лишь усугубляли хворь. - Деймон, убирайся восвояси и проспись! - Визерис ткнул пальцем, похожем на сломанную ветку, в брата, который хмыкнул, мол, я не пьян, но промолчал. - Эймонд, выпусти пар на Западном дворе! - король указал на выход. Племянник не слышал его, ведь в ушах стучала кровь. - Разошлись! - Визерис испустил вздох. - Не вздумайте спорить, это приказ! - Уберите тут все. - скомандовал он поданным и, кряхтя, поспешил удалиться с тяжелым сердцем. Эймонд обернулся и увидел на лице Алисенты Хайтауэр отчаяние, а у Рейниры - смятие. Ведь она стояла меж двух огней и не знала, куда деться. Прими она сейчас сторону одного близкого человека, то непременно выступит против другого, и другой ответит тем же. Утро в великом доме Вестероса - Таргариенов, - выдалось морозным и колючим не по погоде. День не задался.