Последнее желание

~*~

Он спустился по лестнице, зашел в кухню — и в ту же секунду раздался шокированный вздох и звон тарелки, разбившейся об пол. Его мать бессильно прислонилась к кухонному шкафу, одной рукой хватаясь за сердце, а другую прижимая к губам; глаза ее наполнились слезами. — К…Корин? — прошептала она, пораженно уставившись на него. — Корин… это… этого не может быть… Его отец поднялся со стула, сводя черные брови вместе. — Рюен! — рявкнул он, сжимая кулаки. –Сейчас же сними одежду своей сестры! Мальчик уставился на мужчину с широко раскрытыми глазами и глубоко вздохнул. — Я не Рюен, — спокойно сказал он, стараясь держать голос высоко, звонко… и мягко, прямо как она… — я Корин. Его отец побледнел и налетел на него, схватив за руку. — РЮЕН! — закричал он, с силой его тряся. — Ты НЕ КОРИН! Корин МЕРТВА! Ты слышишь меня? МЕРТВА! Она УМЕРЛА, и то, что ты надел ее одежду, не вернет ее! Так что иди наверх и переоденься СЕЙЧАС ЖЕ! Я не собираюсь брать тебя на похороны в таком виде! Его мать проговорила, всхлипывая: — Ты… ты делаешь ему больно… Мальчик осторожно высвободил руку из хватки отца, неспешно поправил шелковое платье и убрал упавшие на глаза волосы. — Я Корин, — спокойно повторил он. — Я не мертва. Это Рюен… Рюен мертв. — Его голос понизился. — Я — Корин. Отец долго смотрел на него потемневшими от ярости и горя глазами… а затем, наконец, развернулся и, громко шагая, покинул кухню. Спустя пару мгновений за ним хлопнула парадная дверь, и тогда все смолкло. Выпустив тихий вздох, Рюен подошел к столу и аккуратно сел на тот стул, где обычно сидела Корин. — Мама, можно мне чего-нибудь? -проговорил он. — Я ничего не ела со вчерашнего дня. В оцепенении глядя на него, женщина долго не двигалась и выглядела бессильной и разбитой. Однако, в конце концов, она кивнула, повернулась к шкафу и потянула на себя его дверцу. — Суп пойдет, Рюен? — Корин, — спокойно поправил он. — Да. Суп будет как раз. Затем он закрыл глаза, сложил свои тонкие руки на столе и стал ждать. Он изо всех сил старался не замечать тихих рыданий матери в то время как она готовила… но это было сложно. Тогда он встал и покинул кухню, решив подождать обед в гостиной… Но там, в дверях, он остановился, увидев единственного ее обитателя, и настороженным взглядом посмотрел на него: — Роко? Что ты делаешь? Стоя на коленях перед маленьким столиком со свечами и благовониями, Роко даже не взглянул на него, вместо этого зажигая последнюю свечу… — Они для Корин, — проговорил он с плотно закрытыми глазами и слегка улыбнулся тому, что фитилек свечи — тонкой, из красного воска — вспыхнул пламенем, и узкая полоска дыма взвилась в потолок. — Эта свеча всегда была ее любимой. Она пахнет корицей. На мгновение Рюен замешкался, почувствовав, как ласковые слова и горькая улыбка старшего брата глубоко проникают ему в сердце, воскрешая правду — отвратительную правду последних событий… Нет. НЕТ. Он поборол ее, вернул обратно и большими шагами пересек комнату, шурша полами платья. — Я не мертва, Роко, — сказал он, сосредотачиваясь на том, чтобы голос оставался высоким. — Это Рюен умер… не я. Но ему тоже нравилась эта свеча. Так что можешь оставить ее гореть. Роко повернулся, шокированно глядя на него своими голубыми глазами. — Ты… — он потряс головой, с тоской взирая на младшего брата. — Рюен, зачем? Зачем ты это делаешь? Она умерла — ты же знаешь это. Так ты не вернешь ее к жизни. — НЕТ! — воскликнул он вдруг, сжимая низ платья, как будто пытаясь удержать таким образом Корин… Горячие слезы вмиг заполнили глаза и заставили его вздрогнуть. — Нет. Почему все твердят об этом? Я — КОРИН! Я НЕ МЕРТВА! РЮЕН МЕРТВ! Перестаньте… перестаньте убеждать меня в обратном! Он УМЕР, РОКО! УМЕР! — Рюен, — тихо сказал Роко, осторожно касаясь его руки, — ведь это ничего не меняет… Рюен отмахнулся от него и широко шагнул назад. — Нет, — повторил он, сдерживая внезапно подступивший к горлу комок. — Нет. Это меняет все… Я МОГУ изменить это! Я МОГУ! — Слезы хлынули горячим потоком, и Рюен тут же кинулся к лестнице, ведущей в их общую комнату. Господи, о чем он только говорит? Заявлять, что Корин не выжила… а выжил РЮЕН, хотя дураку было понятно, что это была ЕГО вина в том, что случилось, и потому КОНЕЧНО ЖЕ он должен был быть мертв… Это невероятно! Глупо! Как глупо! Бедный брат… Горе, должно быть, повлияло на него больше, чем он готов признать… Утешившись немного такой рационализацией, он вернулся в их спальню и лег на кровать с цветочным покрывалом, прижимаясь щекой к подушке. Роко просто немного не в себе… Но скоро это пройдет… Впрочем, как и у мамы с папой… Да… Вскоре они поймут, что умер РЮЕН, а не Корин… Скоро они перестанут вести себя глупо… перестанут жить в отрицании… Да. Скоро.

***

Отец все еще не разрешал ему ходить в школу… а прошло уже три недели. Роко вернулся к занятиям спустя неделю после похорон, рассказывая всем, что его младший брат ужасно болен и не может покинуть дом… он даже не смог присутствовать на похоронах своей сестры — так сильно он болел… Старший брат рассказывал эту историю, как ему и было говорено, отстраняя все предложения друзей навестить Рюена или даже позвонить ему… Нет, отвечал он, медленно маша рукой в отказном жесте, Рюен СЛИШКОМ болен для того, чтобы разговаривать по телефону и, тем более, с кем-либо видеться… О, но им не стоит переживать — за ним прекрасно следят врачи, и вполне возможно, что через неделю, а может и раньше, он уже будет способен вернуться к занятиям… Его отец посылал к нему уже трех психиатров, каждый из которых — после недолгого разговора с его сыном и выражения своего искреннего интереса к его одежде — бормотал что-то о системе консультирования лиц, переживших потерю близкого человека, и покидал их как можно скорее. Рюен упал на постель и свернулся калачиком. Он надеялся, что папа скоро устанет от этого… Было так тяжело смириться с потерей брата, а теперь еще это? Это уже было слишком… Ему нужно было отдохнуть. Зевнув, он закрыл глаза, накрылся теплым одеялом и сосредоточился на своём дыхании для сна. Папа с мамой ненадолго ушли куда-то (быть может затем, чтобы найти ему нового доктора), а Роко был в школе, — так что он остался дома один… Было так тихо и спокойно… что он почти не помнил всех испытаний последнего месяца и возникшее в нем желание убежать отсюда как можно скорее и больше никогда не возвращаться… Рюен вздохнул, крепче сжимая веки. Он надеялся, что больше этого не повторится… Успев уже задремать, он внезапно очнулся и резко сел в постели… Что такое? Что его разбудило? Что-то зазвенело — громко и резко — прямо над ухом… А, дверной звонок. Он вновь лег на кровать, закутался в одеяло и закрыл глаза… Пусть кто-нибудь другой откроет… Динь-дон. А… Ах да. В доме же больше никого нет… Вздыхая, он встал с кровати и устремился вниз по лестнице в волнах шелковых юбок и длинных фиолетовых волос… Колокольчик зазвенел еще раз, прежде чем он достиг двери и спокойно открыл ее. Он выглянул. — О господи, — вырвалось у него, — только не ты. — Но потом он опомнился, вспомнив, что был КОРИН, а не Рюеном… и подарил девочке с шишечками на голове милую улыбку. — В смысле… Миака! Рада видеть тебя. Хочешь войти? Миака пару секунд смотрела на него немного испуганными глазами, но затем кивнула и прошла в дом вслед за ним. Они простояли несколько минут посреди прихожей, выжидательно глядя друг на друга, пока Рюен не выпустил вздох и не сказал: — Я была наверху, когда ты пришла. Можешь подняться со мной, если хочешь. Дома никого нет. Девочка секунду выглядела обеспокоенной, но вскоре кивнула: — О… э-э… ладно! Только он повернулся к лестнице и взялся за перила, как протяжный низкий звук заставил его остановиться. Миака покраснела и схватилась за живот, как будто этим смогла бы заглушить урчание. Он улыбнулся. — Пойдем. Кухня здесь, рядом. Кое-что нужно исправить, так ведь? Она ничего не ответила из-за смущения, но он увидел благодарность в ее глазах и больше свободы в жестах и позе. Так что он там слышал во сне… насчет любви к кому-то…? Прогоняя дурацкие мысли, он повел Миаку на кухню, выдвинул для нее свой бывший стул и молча направился к холодильнику.