Последнее желание

Ее слова еще звучали в ушах, когда Рюен проснулся от прикосновения отца. Он распахнул глаза, и пальцы автоматически вцепились в руку на плече. — Рюен… Рюен, это я… Пару секунд он смотрел на родителя: на его черные густые волосы, добрые голубые глаза, на тени, пролегшие на небритых щеках… И воспоминания о сне нахлынули на него со всей силой. Он вспомнил пальчики Корин, сжимающие его руку, ее голос… Резко распахнув глаза, Рюен оттолкнул отца и, встав с постели, направился в другой конец комнаты. За легкой поступью его босых ног тут же последовал тяжелый топот мужчины. — Рюен? Рюен… что ты делаешь? Но мальчик ничего не ответил, продолжая тихо идти, и в следующую секунду остановился перед тем самым комодом, — дорогим, из старого красного дерева, — на котором лежали аккуратно сложенные документы, книги и несколько фигурок единорогов Корин… Господи, как ему ее не хватало… Но нет. Сейчас не время для этого… Она послала его сюда по делу… Она сказала ему прийти сюда… и заглянуть внутрь. Протянув к комоду дрожащие руки, Рюен дотронулся до прохладной металлической ручки, чувствуя, как необъяснимый страх зарождается в нем… Что она имела ввиду? Что он сейчас найдет внутри этого комода?.. И что это за девочка, о которой говорила Корин? «Та, которую он должен любить»? Он почувствовал напряжение от присутствия отца у себя за спиной и его тяжелого дыхания над головой. — Рюен, — тихо сказал мужчина. — Здесь вещи Корин… Пойдем. Нам нужно одеть тебя для похорон. Рюен только тряхнул головой, обхватывая медную ручку… и потянул ее на себя. Без каких-либо затруднений ящик тихо скользнул вперед и открылся. Он заглянул внутрь, широко раскрыв полные любопытства глаза и все ближе наклоняясь к ящику в поисках того, что он должен был здесь найти… Там лежала обычная аккуратно сложенная стопка бумаг, передняя нога одной из сломанных фигурок, рисунок «Последнего Единорога», сделанный рукой Корин, и куча всяких украшений. Он нахмурился, перебирая бумаги в поисках того, что привлечет его взгляд… но что он собирался здесь найти? Леденящая масса сомнений надвинулась на него, заставляя хмуриться ещё сильнее… Быть может, он все придумал? Быть может, это и ПРАВДА был сон? — Нет, — проговорил он, вновь чувствуя жар набегающих на глаза слез. — Нет… нет, оно должно быть тут… оно… оно должно… Тяжелая рука легла ему на плечо. — Рюен, — послышался тихий, полный боли голос отца. — Рюен, что ты ищешь? Он не ответил… Он просто не мог… Он достал из ящика бумаги, разложил их на поверхности комода так, чтобы большая часть текста была видна, и стал пробегать по ним глазами… Но ничего… Только старые школьные записи… Покусывая нижнюю губу, чтобы отогнать слезы, он взялся за следующий пункт — книги… Он поднял одну, заглянул во внутреннюю часть обложки, посмотрел сзади, пролистал страницы… Ничего. На ослабевших ногах он сел на пол и тихо заплакал. Это был всего лишь сон. Корин… Корин вовсе не приходила к нему… Он все выдумал… Придумал потому, что так в этом нуждался, так хотел увидеть ее… Но не увидел в действительности. Только… только если это был сон, то откуда взялись те странные слова?.. И то слово, что так сильно отдалось внутри него, — слово, которое он знал, как себя самого, даже несмотря на то, что никогда раньше его не слышал?.. Нурико. Нет. НЕТ. Здесь должно быть что-то. Должно! Крепко сжимая зубы, Рюен встал и со всей силы дернул на себя ручку ящика, открывая его до конца… Он замер, щурясь от серебристого блеска, приковавшего его взгляд. Наклонившись к ящику, он вгляделся в самую его глубину и протянул руку, легко касаясь поверхности украшений… Украшений Корин… ожерелий и браслетов, которые она уже никогда не наденет… На миг, вытаскивая руку, чтобы вытереть слезы, он зацепил большой драгоценный браслет… и застыл. Его глаза были широко раскрыты и все еще наполнены слезами; он настороженно запустил руку в ящик снова и, коснувшись прохладной поверхности металла, почувствовал прилив сил и дрожь осознания своей правоты… Трепеща, он достал браслет из комода и жадно уставился на него. Тот был сделан из тонкого серебристого металла, расписанного золотыми линиями и украшенного сияющим камнем зеленого цвета. Рюен сощурился, повернув браслет к свету: тот был таким огромным… Из любопытства он надел его на свое запястье… Боги, да он же спокойно может достать ему до плеча! Корин никогда бы не смогла носить его… Тогда откуда он у нее? Был ли этот браслет… Был ли он тем, что Рюен должен был найти? Тем, на что она указывала? Но зачем? Мужчина кашлянул, печально глядя на сына. — Рю… Рюен… Он закрыл глаза. Чувствуя браслет, свободно висящий на его запястье, Рюен вдохнул окружавший его родной, цветочный аромат сестры… и медленно открыл глаза, встречаясь взглядом со своим отражением в зеркале. Его волосы, обычно завязанные в хвост, теперь свободными волнами лежали на плечах, а челка пышными прядями спускалась ему на глаза. Он расфокусировал взгляд и посмотрел на фигуру в зеркале, на блеск серебра на запястье и густые фиолетовые волосы… Господи. Он выглядел прямо как она. Как будто… как будто она все еще была здесь… Как будто жила в нем… — Рюен… Он посмотрел на отца. — Не называй меня так больше, — сказал он, отталкивая мужчину, и молча направился к шкафу. Он открыл дверцу и провел ладонью по висящим шелковым платьям, нырнул ею в толщу хлопковых кружевных рубашек… Почему бы… если он… если он наденет одно из них… если… Господи, он же будет выглядеть в точности как она!.. В точности как она… Он потянул на себя одно из платьев, прижал его к груди и закрыл глаза. Ткань еще хранила тот свет и цветочный запах, которыми сейчас он наполнял свои легкие. Которые напоминали ему о днях не столь дальних, когда она была еще рядом, живая, дышащая и заливающаяся смехом… Господи, как же он скучал по ней… Она… Она не могла умереть, правда? Нет… Она… Она правда… не могла. Что она сказала там, во сне? «Все в порядке, правда? Потому что мы всегда вместе. До сих пор… и НАВСЕГДА…» — Да, — прошептал он. — Вместе. Навсегда… Он повернулся, наполовину вытаскивия за собой платье и смутно осознавая тот факт, что его отец уже покинул комнату где-то между тем как он еще стоял у комода и тем как направился к шкафу… Но это не имело значения. Потому… потому, что он мог сделать так, чтобы Корин вернулась… Да. В конце концов, это же была его вина, так? ОН должен был умереть, а не она… Она была ребенком. Ни в чем не повинным ребенком… Это он… он был убийцей… ее убийцей… А убийцы повинны смерти, не так ли?.. И потому он умрет. Да… Да, он умрет, и тогда Корин сможет вернуться… Это было справедливо. Это был идеальный план… Идеальный… Все, что он должен был сделать — это подготовить все так, чтобы Корин могла вернуться. И она вернется… Конечно вернется! Потому что они всегда были вместе… Несмотря ни на что… Корин не умерла… Это была ЕГО вина, что она до сих пор не вернулась… Он все еще был здесь, а потому как она могла вернуться? Он — единственный, кто должен был умереть… Просто произошла ошибка. Обычная путаница. И теперь он все исправит… Он сделает так, как надо… Умер Рюен. Не Корин. Корин была слишком чиста для того, чтобы умирать… Слишком… Слишком юна, слишком добра, слишком невинна… Да. И потому Рюен умрет. Он должен был восстановить порядок… должен был… все подготовить… должен был… Слезы подступили к глазам, но он непоколебимо направился к единственной в комнате двери и захлопнул ее. Его пальцы повернули замок, и затем он вернулся к комоду, садясь на стульчик Корин. Он был выше нее, немного… но это было не важно… как и все остальное… Все было в порядке… Все будет в порядке… Он стянул с себя ночную рубашку, спустил пижамные штаны до щиколоток и небрежно отбросил в сторону… Шелковое платье мягко касалось его кожи, и несмотря на то, что оно едва доходило ему до середины голени… все было прекрасно. Он взглянул на себя в зеркало, чувствуя, как все тело напряглось в ожидании… Но нет… Чего-то еще не хватало… Еще не было ТАК, как должно быть… Он выдвинул нижний ящик и достал из него небольшую баночку с блеском для губ и коробку с разными заколками… Он сотни раз видел как она это делает, как ее руки переплетают и закручивают волосы в сложные косы и шиньоны… Сейчас ему лучше обойтись чем-нибудь попроще, но со временем… со временем, он научится делать это… Он научится — и все будет замечательно. Он сделает это идеально… Потому что Корин терпеть не могла неряшливости. Ей не нравилось, когда вещи не были чистыми и опрятными… Поэтому он сделает так, что все будет идеально. Да… идеально. Почти не ощущая пробегающих по щекам слез, он приступил к заплетанию своих длинных волос. Не обращая внимания на крики родителей и брата, игнорируя рассерженный стук шагов за дверью… не замечая ничего, кроме поставленной задачи… и постепенного возрождения сестры в отражении стоящего перед ним зеркала. Скоро все вновь встанет на свои места. Скоро… Корин вернется.