В погоне за огнём

Первый раз, когда я его увидел, он был совершенно не на своем месте. По крайней мере, он был в нашем тесном классе японской начальной школы. В то утро он появился не сразу, однако, ходили слухи, и шепот других учеников вокруг меня предполагал, что с этого дня все будет по-другому. Они не ошиблись. Я помню, как классный руководитель позвал его по имени — «Луи, теперь ты можешь войти!», и он вошел в дверь класса. Бледно-голубые пряди его огненных волос как-будто развевались на ветру, когда он стоял перед доской, выражение его лица было вызывающим, он смотрел на нас, скрестив руки. Написав свое имя — Луи Ширасаги — крупным шрифтом (он использовал и левую руку, что заставило остальных в классе снова перешептываться между собой), повернулся к нам лицом. Он не сказал ни слова, наблюдая за нами; в конце концов учитель, сдавшись, представил его как переведенного ученика, который с этого момента присоединится к нам. Он определенно выделялся среди всех — нельзя было его не заметить, но аура его была далекой, как будто он хотел закрыться от мира. — В течение нескольких месяцев некоторые из одноклассников попытались с ним пообщаться. Они подходили к его парте, когда он смотрел в окно и пытались заставить его рассказать о себе, об Америке,  услышать его голос.  Он, вероятно, мог слышать вечный шепот, который постоянно был вокруг него, но предпочитал игнорировать свое окружение. Его глаза — яркие и фиолетовые, как аметисты, всегда были осуждающими и холодными. Его сердитое выражение не покидало лица; это не было типичным лицом ученика начальной школы. Должно быть, он прошел через многие трудности, подумал я тогда, но не хотел делать поспешных выводов. Луи был загадкой, но его присутствие так и кричало: «Не разговаривай со мной» — некоторые несчастные одноклассники позже станут адресатами его резких слов. В конце концов они сдались и оставили его в покое. Следующие недели он провел, глядя в окно класса от скуки. Тогда я тоже думал, что он мог быть тайно одиноким. Необходимость вырасти в чужой стране и приспособиться к тамошнему образу жизни только для того, чтобы вернуться в Японию и больше не вписываться в общество… Я мог понять, почему он закрылся от всех нас. Так что, я наблюдал за ним издалека и каким-то образом стал лучше понимать его характер: казалось, что он хотел заниматься чем-то другим, кроме как сидеть в классе весь день, что заставило меня задуматься, какие у него интересы. Под злой внешностью я полагал, что у него есть симпатии и антипатии, как и у всех нас. Хотя он определенно был немного странным… Тем не менее, я хотел дождаться, пока он сам подойдет ко мне. И когда он, наконец, это сделал, я узнал о нем гораздо больше, чем кто-либо другой в школе.   —   Тогда и даже сейчас у меня был строгий распорядок, когда дело касалось бейблейда. Я заставлял себя тренироваться усерднее, чем кто-либо другой, если это означало, что я мог стать членом престижной "Лучшей четвёрки". В течение нескольких часов я стоял перед тренировочным стадионом для бейблейда, пот стекал по моей коже, когда я пытался запустить Гайю в центр арены. Как бы я ни старался, я просто не мог сделать это правильно; тем не менее, я был полон решимости однажды сделать это правильно и сказал себе продолжать попытки снова и снова. Я тренировался в одной и той же комнате каждый день, пока все остальные не расходились по домам и солнце не начинало садиться, отбрасывая темные тени на стадион. Сколько бы я ни тратил времени, количества практики все равно не хватало; никогда не будет достаточно. Однажды, примерно через месяц после того, как Луи перевели в нашу школу, он случайно зашел в комнату, в которой я тренировался. Сначала я его не видел. Только в тот момент, когда я практически почувствовал пару глаз на своей спине, я остановился и обернулся, чтобы увидеть, кто там был. Луи стоял, прислонившись к двери и скрестив руки, наблюдал за мной: в его глазах был испытующий взгляд, как бы говорящий: «Ну? Ты собираешься продолжать?» Я продолжил. – После этого он каждый день приходил в один и тот же тренировочный зал. Я научился продолжать и не нарушать концентрацию, когда чувствовал его присутствие, и, в конце концов, потерял чувствительность к тому, как его глаза почти прожигали спину моей рубашки. Проходили дни, превращавшиеся в недели, и все же он всегда возвращался. Пока я тренировался, он стоял у двери и ничего не говорил, просто тихо наблюдая за каждым моим движением. Я помню один случай, который особенно выделялся, потому что я впервые услышал, как говорит Луи. Это настолько ошеломило меня, что в тот день я больше не мог заставить себя тренироваться… Шел дождь, и тогда у меня был особенно плохой день. У меня не было оправдания пропускать тренировку, поэтому я продолжал свой обычный распорядок; однако я чувствовал, что мысленно нахожусь в другом месте. Гайя и я больше не были синхронизированы, что привело к одной неудачной попытке запустить Гайю в центр. В тот момент мне хотелось сдаться. К тому времени я полностью потерял концентрацию и стоял, паря над стадионом для бейблейда, беспомощно наблюдая, как Гайя качается вокруг закругленных краев арены для бейблейда. «Это было ужасно». Голос прорезал воздух, проникая в мои мысли и заставляя мою голову вздрогнуть от шока. Я еще не заметил, что это был именно тот момент, когда Гайя перестала вращаться. Я не смел обернуться, так как уже знал, кто стоит позади меня. Эти слова должны были оскорбить меня; однако этого не произошло. Я знал, что Луи сказал их по какой-то причине: он не сказал ни слова никому из других блейдеров в школе, кроме меня. Он развернулся и вышел за дверь прежде, чем я успела сказать или сделать что-нибудь еще. Каким-то образом слова Луи побудили меня продолжать. Я пообещал себе, что на следующий день сделаю работу лучше. Несмотря на то, что моя тренировочная сессия накануне прошла без происшествий, я продолжала свою ежедневную тренировку. Я также был удивлен, что Луи все еще наблюдал за мной каждый день; возможно, он все еще пытался найти свой внутренний голос? Может быть, ему действительно нравился бейблейд, но он хотел сначала увидеть, как сражаются другие, прежде чем попробует сам… В тот день я проигнорировал все и всех вокруг и сосредоточился только на Гайе: его голос был ясным, как дневной свет, когда он приказал мне наклониться вперед и в нужное время потянуть за шнур пусковой установки. Это казалось почти потусторонним, когда рука Гайи соединилась с моей, в результате чего угол изменился, и мой бейблейд был запущен точно в центр стадиона.   "Да!" — воскликнул я, позволив торжествующей улыбке расплыться по моему лицу. Я был настолько не в курсе того, что меня окружало, что забыл о моем обычном посетителе.   — Это было хорошо. — раздался позади меня резкий и ясный голос. И снова меня вернули в реальность с помощью нескольких простых слов.   Как я и думал, Луи снова стоял у двери. Он не улыбался, но что-то в глазах его изменилось: точно под ним зажегся огонь. Воздух внезапно стал очень конкурентным; давление было удушающее и достаточно сильное, чтобы треснуло стекло.   — Ты общался с Гайей.   Он ушел, как только снова заговорил, оставив меня наедине с Гайей, который все еще быстро кружился в центре стадиона.   «Луи…»   С того дня мы с Гайей стали одним целым.   — Это был еще один долгий день практики. Битвы стали более захватывающими после того дня, когда я наконец усовершенствовал свой запуск, что побудило меня практиковаться еще дольше. Я жаждал того же единства с Гайей, которое на днях привело к моему успеху: при достаточной практике мне больше не придется полагаться на удачу.   Я настолько привык ко всему, что в этот момент уже не замечал, что меня окружает, не замечал, как близился вечер. Опять, я забыл обо всех остальных в школе, я слушал только голос Гайи во время тренировок.   В тот же день Луи пришел в тренировочную комнату немного позже: разница была в том, что он, казалось, бросился ко мне, затормозив, когда вошел в дверь. Это заставило меня вопросительно взглянуть на него.   Однако, прежде чем я успела заговорить, он полез в карман и быстро что-то вытащил. Его левая рука была вытянута, и предмет, который он сжимал, ярко блестел в лучах заходящего солнца: на его поверхности серебристый металл двух драконьих голов сиял мне в ответ.  — Эй, давай сразимся. Может быть…?   — Ты… ты тоже блейдер?! — воскликнул я. Не поэтому ли он следил за мной все это время: чтобы убедиться, что я достойный противник для него?   Он не ответил на мой вопрос, опустив руку и вернув бейблейд обратно в карман. Мы простояли несколько секунд, прежде чем я задал ему еще один вопрос:   — Откуда ты узнал имя моего бея?   Луи какое-то время не отвечал, а потом вдруг указал пальцем в мою сторону. Его глаза были широко распахнуты и полны безумия, и казалось, что к нему вернулось обычное сердитое выражение. Мои глаза тоже расширились, отражая выражение его лица, когда он наклонился ближе. Несмотря на его маленькое телосложение, в нем было что-то устрашающее.   — Гейб Брунай, — сказал Луи, обнажая острые белые зубы, произнося каждый слог моего имени. «Действующий национальный чемпион по бейблейду. Владелец Гига Гайи.   Я моргнул в шоке. Как…?   Внезапно он отодвинулся, чтобы встать нормально, опустив руку на бок, тогда его черты лица смягчились.   –Я не просто выбираю кого-то своим соперником. Как и твой Бей, ты кажешься прямолинейным. — серьезно сказал Луи, прежде чем взглянуть на меня с другим выражением: совсем другим, нежели грозный взгляд, которым он только что меня окинул.   — Я хотел бы сразиться с тобой.   Да, он определенно был странным парнем: он мог так открыто говорить такие вещи. Но я думаю, что это был первый раз, когда я видел его улыбающимся. Как ни странно, я не возражал.   Я тоже хотел сразиться с ним.