Дочь хранителя маяка

Корона, изготовленная ювелиром из благородного белого золота, изумляла своей красотой. Бело-голубая, льдистая, как и его глаза цвета лунного камня, она изгибалась узорчатой металлической перевязью и острыми клиньями драгоценных топазов. Одеяние его - длинный тяжелый кафтан из серебряного шелка с миниатюрными апатитовыми пуговицами цвета зимнего льда - ложился шлейфом в пол.  Король был одновременно восхитительно красив и пугающе опасен. Прямой и стройный, как струна, высокий и величественный - он возвышался над подданными не меньше чем на голову. Утонченный, ослепительный, ошеломляющий: своим глубоким бархатным голосом он обращал на себя внимание даже тогда, когда говорил полушепотом.  Когда подданные преклонили колени и поклялись верно служить Владыке, увенчанному, наконец, короной, он властным взмахом ладони велел музыкантам начать праздник. Трандуил подал руку Этель, приглашая ее на танец, и, наклонившись к ней, опалил ее щеку жарким дыханием:  - Через луну я надену кольцо на твой палец, моя драгоценная. Теперь я говорю тебе это, как Король, а не как наследный принц.  Этель улыбнулась и теснее прижалась к нему:  - Ты прекрасен, мой Король. Я смотрю на тебя и не могу поверить, что сердце твое отдано мне, как будто я пребываю в сладком бесконечном сне.   Он резко привлек ее в себе и прошептал в самые губы:  - Мое сердце и душа принадлежат тебе, моя морская царевна. И ты даже не можешь себе представить, как ты очаровываешь и завораживаешь меня своей красотой и чистотой твоей души и твоих помыслов.  Они кружились в танце, не замечая вокруг никого. Он то приподнимал ее, то ставил обратно, закручивая вихрем движения, словно морской шторм. Но с ним было не страшно: она доверяла ему абсолютно и совершенно. И любила. Отчаянно и страстно.  *** Меж тем, в темнице томился Асвальд со своими сообщниками. Трандуил наслаждался его страданиями и впервые отмечал за собой это ощущение - ему нравилось причинять боль тем, кто навредил его избраннице. Выудить из него информацию удалось только единожды: Саурон отступил, а Исильдур, этот слабовольный дунэдайн, так не избавился от кольца. Трандуил не был удивлен решению надменного гордеца. Кольцо не спасет его душу, оно изменит его до неузнаваемости. Владыка Зеленолесья был уверен, что рано или поздно услышит о преждевременной кончине людского короля.  А вот то, куда ушел Саурон, волновало Владыку куда больше. Но Асвальд упорно не говорил об этом: то ли не знал, то ли не желал раскрывать темные тайны, но Трандула мало заботили его мотивы. Он чуял в Асвальде искажение. Оно проросло в сердце эльфа, некогда служившего ему и бывшего ему другом в молодости. Трандуил не видел путей исцеления для него, и, если бы он не тронул тогда Этель, возможно он бы постарался спасти его душу. Но жажда мести за любимую вскипала в нем каждый раз, когда он приближался к камере заключенного. Пора было заканчивать с этим. После помолвки он казнит их всех и забудет об этом.  *** - Госпожа, ну что же вы так вертитесь, ну постойте уже спокойно! - взмолилась портниха, подгоняющая длинну платья под небольшой рост Этель. Индис усмехнулась: уж она-то знала, насколько динэт Короля непоседлива для того, чтобы устоять на одном месте дольше пяти минут.  Этель виновато вытянулась по струнке. Портниха со вздохом поправила на ней платье. Оно было чудесное: лунного цвета с вкраплениями серебристых нитей, использованных при создании одеяния Короля. Платье выглядело продолжением, зеркальным откликом одежды Владыки - нежное, неземное, похожее на холодный и яркий свет звезд.  Трандуил специально подгадал дату помолвки к первому дню весны: он понимал, что обычай выждать год до свадьбы все равно потребуется соблюсти, но ждать ни дня больше этого срока вынести не мог. Он заказал у мастера парные кольца из тончайшего серебра - изящные и похожие на изгибающиеся ветви молодого вишневого дерева.  И вот, наконец, этот день настал.   *** - Госпожа, вы прекрасны, - учтиво сказала Индис, доплетая последнюю косу в ее прическе, сдерживающей ниспадающую волну шелковистых золотистых волос.  - Благодарю тебя, Индис, - подрагивающим голосом прошептала эльфийка.  Стражница нахмурилась:  - Почему вы боитесь, госпожа? - Я… я, нет, я не боюсь…Просто…мне кажется, что мое сердце всегда ждало его. Даже когда я еще не знала о том, что он живет где-то в далеком северном лесу на другом конце Средиземья. Мне кажется сейчас, что я слышала его голос в ветре, который пел мне у маяка свои песни о странствиях, видела его образ в скоплениях звезд над открытым морем.   - Вы любите его, госпожа. И он любит вас, - улыбнулась Индис, - пойдемте! Вам нечего бояться.  Эта помолвка была необычной: ни с одной, ни с другой стороны не присутствовало никаких родственников, некому было одаривать жениха и невесту подарками и вести их друг к другу. Оставшиеся без родных, они, меж тем, уже не были одиноки. Они были друг у друга, и ничего не было важнее, чем это.  Когда Трандуил впервые поднял глаза на невесту, он потерял на мгновения дар речи и не смог больше оторвать от нее взгляда. Его динэт сверкала, излучая свет и покой. Такая хрупкая и прекрасная, в платье цвета лунного сияния, с волосами, аккуратно убранными назад замысловатыми косами. Этель была чиста и невинна, как едва распустившийся весенний подснежник.  Владыка произнес, вкладывая в свой голов всю нежность, которую ощущал к ней:  - Этель из Митлонда, дочь хранителя маяка Ангуса, я люблю тебя всем сердцем и всей душой, и не представляю своей вечной жизни без тебя. Выйдешь ли ты за меня замуж и согласишься ли стать моей королевой?  Она заглянула прямо в его глаза и ласково и твердо сказала:  - Трандуил, сын Орофера, мои душа и сердце отданы тебе навсегда. Я люблю тебя и согласна выйти за тебя замуж и стать твоей королевой.  Король едва слышно выдохнул и первым надел ей на палец чудесное серебряное кольцо. Затем и Этель, улыбнувшись, подняла его руку и поместила кольцо на его палец.  Он притянул ее к себе, поцеловал в губы, закрепляя помолвку, и прошептал так, чтобы могла услышать только она:  - Прости меня, что это случилось так нескоро. И через год, когда мы поменяем эти кольца на золотые, мое счастье, наконец, станет абсолютным. Я буду ждать этого дня, мое сокровище.  Этель ответила:  - Если бы позволял обычай, Трандуил, я бы уже сегодня стала твоей женой. Мое сердце трепещет от твоего взгляда и дыхания, и от твоих прикосновений, а душа стремится коснуться твою.  Трандуил совсем не понимал, как же ему пережить этот год, полный муки от невозможности стать единым целом с ней до того дня, когда он наденет ей на палец свадебную драгоценность.  ***  Казнить Асвальда Король не успел: на следующий же день после помолвки тюремщики виновато доложили ему о побеге пленников. Разгневавшийся Владыка чуть было не отправил за ними погоню, но, успокоившись и поразмыслив, пришел к выводу, что поступит мудрее. Он закроет Королевство на невидимый замок изнутри и не пропустит в него больше никого без его собственного ведома и тщательного обыска со стороны стражей границ. Лесные эльфы признали власть своего нового Короля и беспрекословно исполняли все его приказы. Ромул, Кетер и Бьорн трудились в совете. За время, прошедшее с их прибытия с войны, они расширили армию вдвое и организовали ежедневные тренировки.  Трандуил щедро вознаграждал их за службу, но и спрашивал с них многое. Так, Бьорн каждый день докладывал Королю лично о ситуации на границах. Кетер руководил стражами замка и, после побега Асвальда и его сообщников, отдал распоряжения об укреплении и перепланировке темниц. Ромул же раздавал поручения придворным и занимался всеми вопросами бытового обеспечения дворца. В помощь советникам из придворных были выбраны и назначены на службу несколько достойно проявивших себя эльфов. Одному из них, Терену, поручили закупку провизии для дворца и налаживание торговых связей. А Маэглин, что был с Этель в печально запомнившемся всем походе к Карроку, заведовал казной и всеми вопросами, связанными с тратами на нужды королевства.  Передав важные дела помощникам и, наконец, получив время для исполнения миссии, с которой мог справиться только он, Трандуил все чаще стал бывать в лесу. Иногда он брал с собой Этель - она заставляла его сердце биться чаще, и одним своим присутствием и легким касанием рук она исцеляла его в моменты особой усталости, наваливающейся на него после его долгих и непростых дней, проведенных в чаще.  Король колдовал. Тугой и едва ощутимой сетью защитной магии он опутывал лесные границы, одевая Королевство в прочный и надежный панцирь, способный скрыть его царство от зла и недругов. Он будто ткал на станке, продевая уток то в одну, то в другую сторону, а из под пальцев его выходило невидимое полотно.  Лес насыщался его волшебством. Звери, птицы и растения будто начинали дышать свободнее, а краски становились ярче. Лес оживал, пробуждался от сна, впитывая колдовство могучего беловолосого синды.  Этель восхищалась его способностями. Она завороженно следила за тем, как Король возводил невидимую крепость, и старалась дать его душе больше силы и умиротворения, не позволяя ему иссушить себя.  Они прошли до самого северного края леса вверх по Быстротечной реке. Король даже не взял с собой охрану: она была ему не нужна, в этом лесу не было никого сильнее и быстрее его. Да и колдовство требовало уединения. Они шли вверх по реке на маленькой лодке, и Этель наслаждалась этой возможностью окунуться в родную стихию и снова почувствовать ветер зовущей ее воды.  - Ты так прекрасна в лунном свете, моя царевна, - как-то сказал Король, наблюдая, как она держит руль лодки.  Этель улыбнулась и еще раз спросила его:  - Давай я все же сменю тебя на веслах? Король упорно не давал ей грести. Как простой корабельный слуга, он подчинялся всем ее указаниям на воде и спорил только лишь с этим: не давал ей весла, переживая, что она перетрудится телом.  Причалив к берегу, эльфы затащили лодку на песок и проследовали вглубь леса под кроны зеленых весенних деревьев. Они сели на землю напротив друг друга, разложили лепешки и немного поели. Король смотрел на Этель и думал о том, каким мог бы быть их сын. Или какой была бы дочь. Сын, наверняка, был бы с золотистыми волосами, как у нее. А дочь бы пошла в него… но почему-то ему казалось, что им суждено будет зачать именно сына.  - О чем ты замечтался, любимый? - спросила она, подсаживаясь ближе и касаясь его руки.  Трандуил лишь хитро улыбнулся:  - О том, что ждет нас в будущем, родная.  Она лишь подняла к звездам глаза и прошептала, вдруг положив руки себе на живот:  - Иногда я мечтаю о том, что рожу тебе сына с золотыми волосами. У него будут твои льдистые глаза и улыбка, твоя стать, доброта и открытое сердце.  Король чуть не задохнулся от нахлынувших чувств и, одним движением притянул ее к себе, сливаясь с ней в страстном поцелуе. Руки Владыки нежно обнимали эллет, возбуждение накатывало резкой волной, но, отчаянно желая большего, они оба понимали - еще не время.  С трудом отстранившись друг от друга, эльфы легли на простой походный плащ Этель - она еще так и не заказала себе ничего из богатых одежд, чем Трандуил был страшно недоволен.  Эллет положила голову Королю на грудь и тихо прошептала, вглядываясь в молодую листву у них над головами:  - Legolas. Зеленый лист.  Низким грудным голосом он ответил ей:  - Да. Так будут звать нашего сына.