Закон Тяготения

      Ночь медленно пробиралась в город. Тонкое покрывало тумана поползло по улицам, огибая кованные фонарные столбы. Светильники размывали сумрак, вокруг вилась мошкара в надежде получить хоть капельку тепла. Беззвучное движение губ, и источники света погасли один за другим. Вечернее безмолвие разрезал вороний крик. Из укрытого тьмой переулка отделилась тень и поспешила к двухэтажному дому: небольшому, одному из сотен таких же. Тот же светлый забор и лужайка перед домом, кусты зелени по бокам от тропинки, и крыльцо, схваченное в плен колючим плющом. Однако мужчина, проникший во двор, и не нуждался в опознавательных знаках. Свет в доме не горел. Он поднялся по ступеням, занёс руку над дверью, но замер, так и не обозначив собственного присутствия. Рабастан думал, что Азкабан забрал у него все чувства, сделал ещё жестче, безжалостнее. Но вот он здесь, стоит перед дверью чужого дома и не может войти: сомнения вгрызлись в грудь. Примет ли? Не надеясь, он дернул дверную ручку. Закрыто, но колыхнулась занавеска в окне второго этажа. Мужчина немного отошел, позволив двери приоткрыться. — Впустишь? Андромеда застыла, околдованная. Рабастан жадно впился в неё взглядом. Время словно потеряло над ней свою власть. Всё такая же красивая и яркая, какой он помнил её. И пусть дементоры покрыли воспоминания неясной дымкой, образы, что он хранил на краю сознания, вспыхнули, точно кто-то наконец зажег свет. Ни морщинки вокруг глаз, ни опущенные уголки губ не портили её, наоборот, казались ему приятным дополнением к её живой красоте. Если бы Рабастан мог, он бы услышал бешеный ритм в её груди. Если бы не Заглушающие чары на доме, он услышал бы, как она бежала по лестнице, позабыв о приличиях, о том, что не готова к этой встрече, что злилась на него все эти годы, забыв обо всех слезах, что пролила из-за него, о страхе и о сотне других причин, почему ему не стоило появляться на пороге её дома и смотреть на неё так. Андромеда раскрыла дверь, позволив Рабастану скользнуть внутрь. Безопасный сумрак дома принял их в свои объятия. Словно прочитав его мысли, женщина не стала освещать пространство. Рабастан услышал, как она двинулась прямо по коридору, и поспешил за ней. — Воды? Или, может, кофе? — Не нужно, спасибо, — он оглядел просторную кухню, куда она привела его, — у тебя уютно. Кухонный гарнитур занял две противоположные стены, отгородившись большой овальной столешницей в центре. Рабастан отодвинул барный стул и оперся на неё руками. Андромеда суетилась, разбирая беспорядок у раковины. Длинные волосы, собранные в хвост, покачивались в такт движениям, и мужчина вдруг вспомнил, как нравилось ему зарываться в них руками и оттягивать у корней. В горле пересохло. — Как ты меня нашел? — Твоя сестра сообщила, — ответил Рабастан, справившись с наваждением. Женщина развернулась и прислонилась к тумбе, скрестив руки на груди. Возмущенно фыркнула. — Нарцисса никогда не умела хранить секреты. — Так что, твоё нахождение здесь — секрет? Андромеда не ответила. Его внимание привлекли три кружки на полке, он кивнул на них: — Ты одна? Женщина помедлила, бросив на него осторожный взгляд, вскинула подбородок. — Тед сегодня на ночном дежурстве. Ригель в школе. — Тед? — он прищурился, оттолкнулся от стола и резко втянул носом воздух. — Ригель? — Мой муж. И дочь. — Муж и дочь. Рабастан принялся вышагивать по кухне, сжимая и разжимая кулаки. Андромеда следила за ним неотрывно, чувствуя, как тяжелеет дыхание. Между ними непреодолимой преградой стояла чертова столешница. — Подсуетилась, да? Молодец, Андромеда, очень дальновидно. — А что мне оставалось делать? — вспыхнула она. — Ты исчез, а я… Мужчина быстро сократил расстояние между ними, навис над ней, прижав к тумбе. — А ты хоть пыталась искать, разузнать обо мне? — В тот же день. Он не смог скрыть свою улыбку. Чувствовал, как она трепещет под его взглядом, в опасной близости от его тела. — Я польщен, — пробормотал мужчина, наклонился к её шее, вдохнул. Она больше не пахла свободой, только чем-то сладким, домашним. У него голова закружилась от запаха. — Рабастан, — её руки легли ему на грудь в слабой попытке оттолкнуть, — я не могу… Что там, она даже не пыталась. Кончиком носа провел по яремной вене, задел губами мочку уха. Она вздрогнула, задрожала в его капкане. Он вернулся к ключице, оставил долгий, тягучий поцелуй. — Нет! — Андромеде потребовались все силы, чтобы остановить его. Остановить, но не оттолкнуть. Между ними все ещё оставалось поразительно мало места. — Что, после Азкабана не такой красивый, как прежде? Да, дементоры зеркал не выдают. — Дело не в этом! — она помотала головой. — Это предательство. Я не могу поступить так с Тедом. — Ты любишь его? — Эдвард — хороший человек, искренний и преданный друг. Он многое сделал для меня, и я не могу… Рабастан приблизился к её лицу. Она подалась вперед. Взгляд острый, как раньше, с горчинкой, с вызовом. С ума его сводила. — Друг, — отметил мужчина, — не любимый. Он расстроится, если узнает. — Он знает, Рабастан. И ему этого достаточно. Рабастан и не заметил, как затаил дыхание. Отстучав гулкий ритм, сердце пустилось в галоп. Он коснулся её шеи, скользнул к краю халата, оттянул и приспустил его, обнажив плечо. Андромеда сжалась, откинула голову, он приник к шее губами, сжал её безвольные пальцы. — А Ригель? Очень красивое имя. Фамилия отца? Андромеда вперила в него затуманенный взгляд. — Нет. Ригель носит мою фамилию. Ригель Блэк. — Слизерин, первый курс? — Четвертый, — поправила женщина, зажмурилась, словно пыталась избавиться от дурмана. Безуспешно, Рабастан склонился так близко, что поймал губами её дыхание. До него не сразу дошел смысл сказанного. Он напрягся, попытался представить темноволосую девочку с темными глазами. Черты лица её расплывались, на их месте неизменно появлялась Андромеда. И он — тень за её спиной. Четырнадцать лет в Азкабане. Четырнадцать лет дочери. Перед глазами заплясали пятна. — Почему мне никто не сказал? Люциус, Нарцисса, — пробормотал он, прислонившись к её лбу. Дыхание сбилось. Рабастан искал поддержки в её пальцах, жаждал её прикосновений, каких-то ответов. Но Андромеда молчала, и только ладонь её наконец раскрылась, позволив ему зацепиться. Остаться, как он и хотел. Как хотели они оба. — Я попросила не говорить. — Почему? Я должен был знать. — Тебя не было, тебе это не нужно, — отрезала Андромеда, вновь попыталась оттолкнуть, но он лишь сильнее прижался к ней. Темные, горящие глаза хлестнули его по лицу. — Она знает обо мне? Женщина поджала губы, долго боролась с собой, прежде чем кивнула. Плечи её опустились. Боролась за что? Зачем? Бессмысленно. — Это невыносимо, Рабастан, — пожаловалась Андромеда. — Она хочет стать аврором, главой Аврората, точнее. — Зачем? — на лице его помимо воли расплылась широкая улыбка. Он знал, куда ещё направится этой ночью. Попытается пробраться в Хогвартс. Попытается увидеть дочь. — Для тебя. Чтобы оправдать тебя, «спасти от тюрьмы». — Она знает о том, что я… — Знает! — воскликнула Андромеда, не стесняясь, что дом сохранит этот крик, впитает в его стены. — Она знает всё. Я ничего от неё не скрывала. — И всё ещё хочет сделать это для меня. Женщина грустно улыбнулась. У Рабастана защемило сердце. Он никогда и подумать о таком не мог. Семья, у него могла быть семья. Дочь, которую он никогда не видел. Дочь и женщина, которых он упустил. Не выдержав, мужчина впился в её приоткрытые губы, наплевав на её друга, на разлуку, на её злость и обиду, что она выплеснула, вонзив ногти в его шею, дернув за волосы в порыве страсти, которую так и не смогла побороть. Он прижал её к себе, сжал талию, желая слиться с ней, никогда не отпускать, как бы ни терзала их эта связь. — Ты убила меня, Андромеда, — прорычал он, перебираясь с поцелуями на её шею. — А ты меня уничтожил. Удар в грудь. Она оттолкнула его, перебралась на другую сторону кухни, тяжело дыша. — Уходи, Рабастан, — взмолилась она. Рабастан сжал кулаки, ударил по столешнице. Андромеда скрылась во мраке, он не мог разглядеть её дрожащий силуэт. Попятился к выходу. — Я вернусь, ты же знаешь. Тоненький всхлип послужил ему ответом. Игла кольнула прямо в сердце, наполнив его решимостью. — Вернусь не только к тебе. К вам. — Знаю, — пролепетала она. — Всегда возвращаешься. И Рабастан отступил, исчезнув во тьме. С его уходом на улице вновь загорелись фонари. Андромеда не пошла за ним. И одному только Мерлину известно, чего ей это стоило.