Blind zone (of love)

      — Где ты служил?       — Год в Афганистане, потом в Ираке. Получил там ранение и уволился со службы.       — Вау. Ты убивал людей?       Дин покосился на Тару и ничего не ответил. Конечно же, убивал. Зачем задавать вопросы, на которые уже знаешь ответ?       — Я не осуждаю, — сказала она. — Это даже… — Тара прикусила губу, пытаясь подобрать верное слово, чтобы не показаться ненормальной. — Это успокаивает. В какой-то степени.       — Успокаивает? — переспросил Дин, в голосе прозвучало сомнение. Все-таки, зря она так сказала.       — Да. Человек, который знает цену жизни и смерти, не может быть…       — Опасным? — Дин усмехнулся. — Тара, такой человек наиболее опасен для таких девушек, как ты.       — Ой, да брось.       Тара вырулила на Плутарко Элиас Кальес, улицу, ведущую к поселку Баканора численностью 498 человек, судя по указателю на въезде. На Мексику опускался вечер, душный и безветренный. Небо затягивалось хмурыми тучами — ночью грянет ливень. В этой части материка вот-вот должен был стартовать сезон дождей, но Тара и Дин направлялись вглубь страны окольными путями. В Гвадалахару или Акапулько, если позволит случай. По прикидкам, дорога до крупных городов с аэропортами должна была занять у них не больше недели даже при остановках в мелких поселках вроде Баканоры. На деле же, как полагала Тара, они не доедут туда и за месяц.       Им все равно нельзя показываться в Финиксе раньше ее дня рождения. До него еще жить и жить, ехать и ехать.       — Для таких девушек, как я, — договорила она свою мысль, — человек, умеющий обращаться с оружием и способный противостоять бугаям вроде Лимо, самый безопасный во всей Мексике. По крайней мере, на ближайшие месяцы.       Она надеялась, что Дин подтвердит ее слова, но тот промолчал. Он пропускал вопросы Тары — которые сам же и разрешил задавать, — через один и отвечал только на те, что казались ему безобидными. Например, «куда мы едем», «что на ужин» и «как ты мог не смотреть «Звездные войны». А вот «есть ли у тебя семья или… девушка?» Дин проигнорировал полностью. Ясно, слишком личное — не трогать.       — Сколько тебе лет? — спросила Тара, останавливаясь на заправке. Дин вздохнул и вышел из машины, велев ей не двигаться. Окей, ты тут босс, как скажешь. За весь день она ни разу ему не возразила, и цепной пес, которого он включал в населенных пунктах, начинал немного нервировать. Тара оглядывалась по сторонам, думая, что из любого дома к ним на дорогу выскочит Лимо с пушкой наперевес.       Тара не могла врать себе: по большей части она была беззащитна при прямом столкновении с угрозой в лице телохранителя Бертубера или любого другого человека, которого тот мог послать по ее следу. Но до встречи с Дином Тара Кирк как-то ведь выживала, и этот опыт нельзя было сбрасывать со счетов. Совсем уж беспомощной она не была.       И, в конце концов, с автомобилем она могла управиться куда лучше Дина!       Дин вернулся, заполнив бак, и кинул на сиденье рядом с Тарой огрызок листа с написанным на нем адресом от руки.       — Что это?       — Мотель, где мы сможем остановиться на ночь.       Тара выгнула бровь.       — Ого, не ферма с сеновалом?       Дин поджал губы. Что, уже и шутить нельзя? Не сказать, чтобы настроение у этого парня менялось, как флюгер на ветру, но игра в молчанку после весьма откровенного разговора Тару уже раздражала. Она не подписывалась на эти эмоциональные качели, вообще-то.        — Это в Сауарипе, — сказал Дин. — В двадцати минутах на восток. Давай я тебя сменю.       — Нет уж, — запротестовала Тара. Дин за рулем был еще более неразговорчивым.       Дин качнул головой, сел на пассажирское рядом с ней и пристегнулся — все это проделал с немым протестом, будто Тара дуло пистолета ему к виску приставила.       — А как так вышло, что ты стал преподавать в университете? — спросила Тара, едва они покинули Баканору. Она устала и хотела спать, и Дин видел по ее лицу, что полдня в пути сказались на ней сильнее, чем могли бы. Он молча протянул Таре сникерс, добытый в каком-то магазинчике два поселения назад.       — Я преподавал еще до службы, — ответил Дин. О, неожиданно! Такой вопрос, получается, задать можно. — После увольнения решил вернуться, а тут подвернулся повод устроиться в Санта Ану.       — И этот повод — я, понятно. Уилл говорит, ты хороший препод, — осторожно добавила Тара.       — Мистер Гонсалез? Он довольно неплох в точных науках.       Прозвучало, как укор в сторону Тары, но она и не подумала бы обидеться. Функциональный анализ не входил в сферу ее интересов, хоть и считался одной из основ для дальнейшего погружения в любую область физики.       — Почему ты решила учиться на физика? — спросил вдруг Дин.       Тара улыбнулась.       — Мне интересно, что происходит там, — она указала рукой вверх, ткнув пальцем в потолок салона, — в космосе. Виноват во всем кинематограф, конечно. Может быть, это глупый повод, чтобы ударяться в сложную науку вроде квантовой физики, но это, по крайней мере, вызывает у меня хоть какие-то эмоции.       — Любой повод изучать новое — достойный, — кратко ответил Дин.       — Приятно слышать, — голос у Тары дрогнул, но она попыталась скрыть это за кашлем, подавившись батончиком. Дин хмыкнул.       — Но тебе нужен фундамент из математических дисциплин.       — Ах, вот это к чему было… — скривилась Тара. — Ну ты еще предложи учиться в дороге.       К ее удивлению, Дин шутки не понял и очень серьезно ответил:       — Я все еще твой преподаватель, Тара.       Прозвучало двусмысленно. Тара попыталась отыскать в его интонации подтекст, о котором он умолчал, и наткнулась только на одно объяснение такому строгому голосу: Дин проводил черту между ними. Неявную, будто сам не хотел ее обозначать. Явную, будто понимал необходимость в ней.       Ох, существовала ли какая-то вероятность, что в конечном итоге Дин Торрес посмотрит на Тару Кирк иными глазами и под иным углом? Тара недовольно дернула плечом.       — Мне двадцать два года, — словно не к месту заметила она. — Я совершеннолетняя по законам всех штатов Америки и Мексики.       Дин нахмурился.       — Я знаю.       Тогда что, черт возьми, так пугает тебя? Тара вспомнила их разговор — краткий, давний, случившийся в прошлой уже жизни, — когда Дин сказал, что не заинтересован в ней, как в девушке. И сейчас он помогал ей, не потому что поменял свое мнение.       Ну ты и… Тара хотела по привычке отругать свое полное разочарований сердце, но остановилась. Если она дура, то Дин — тоже дурак. И они могли бы посоревноваться в глупости.       Сауарипа была чуть больше Баканоры, здесь им сразу же попались два продуктовых, небольшой ресторанчик вполне адекватного вида и указатель до мотеля. Тара хотела спать, но еще больше — есть.       — Завернем перекусить? — предложила она. За рулем она чувствовала себя увереннее, чем на пассажирском сидении, и всю дорогу выпытывала у Дина их дальнейшие планы. Такие вопросы тоже его нервировали — Тара заключила, что плана, как такового, у них не было. колесить по Мексике, петляя между небольшими поселениями в попытках сбросить с себя хвост — был ли он вообще? — ей вообще не улыбалось.       Тара не привыкла жить без четкой цели. Ей нужны были обозначенные четкие рамки, временные и территориальные, внутри которых она могла бы сосредоточиться и развернуть свою зону комфорта.       Только вот предложи ей подобный расклад кто угодно другой, Тара бы сопротивлялась и искала любую возможность сбежать. Кто угодно, кроме Дина Торреса.       Чертов Дин Торрес и его испанский акцент, от которого подкашивались колени. И одеколон, аромат которого почти выветрился с его кожи.       — Они скоро закрываются, — сказал Дин, указывая на вывеску ресторана. — Но давай возьмем что-то навынос.       — Хочу бургер, — опять невпопад выдала Тара. Дин покосился на нее и неожиданно хмыкнул.       — Не думаю, что у них найдется американский фастфуд, но… Посмотрим, что они предлагают?       Они припарковались на стоянке рядом со стареньким «Фольксвагеном» и двинулись в сторону входа. Дин шел чуть впереди и у самой двери выставил руку, тормозя Тару. Внутри было почти пусто: два столика занимали пожилая пара и компания мужчин.       Дин осмотрелся, прежде чем позволил Таре войти следом за ним в заведение.       Уставший официант недовольно буркнул в их сторону, Дин ответил. Ясно, кухня закрывается. Тара согласилась на остатки роскоши — курицу с рисом, Дин взял энчиладу. Пока они ждали заказ, Тара осматривала помещение. Пара не обращала на них внимания, четверо человек за другим столиком мазнули по ним взглядом и потеряли интерес тут же. Хорошо, что приезжие туристы, за которых Тара и Дин себя выдавали, не вызывали вопросов в Сауарипе.       Пока Дин расплачивался за еду, Тара осторожно поинтересовалась у официанта, много ли людей останавливаются в поселке. Тот буркнул что-то недовольное, вроде «вы не первые», по-английски.       В мотель они приехали уже за полночь. Служащий принял их с неожиданным воодушевлением, выдал два ключа от соседних комнат и, пока Дин заполнял анкету, спросил у Тары на корявом английском, путешествуют ли они как пара или…       — Мы семья, — отрезал Дин, не давая Таре ответить. — Присматриваю за племянницей, пока ее родители разбираются с семейными делами.       Спасибо, что не «за дочерью». Тара комментировать его выпад никак не стала, но мысленно поставила себе пометку задеть этим позже.       Их крохотные номера располагались в конце длинного крыльца, заставленного сушилками с бельем и мешками с мусором. Тара отперла свою дверь ключом, покосилась на Дина.       — Увидимся утром, дорогой дядя, — кольнула она.       — Подожди, — остановил ее Дин. — Я проверю комнату.       Святая дева Мария! Тара пропустила его вперед и зашла следом, сразу же натыкаясь взглядом на стоящую по центру номера узкую кровать. Та была прижата к стене изголовьем, с одной стороны стояла тумбочка с лампой и старенькой библией. Дин осмотрел комнату, прошел в ванную.       — Чисто, — выдал он, и Тара снова почувствовала себя дрянной Матильдой. Она подарит Дину Торресу цветок в горшке в качестве подарка на окончание их путешествия!       — Увидимся утром, встаем в восемь.       — Подожди, — попросила теперь Тара. Дин замер в дверях. Тара смотрела на кровать, не зная, как оформить поднимающуюся в груди тревогу в слова. — Ты можешь… Знаю, звучит глупо, но…       — Что? — Дин вернулся в комнату, встал рядом с Тарой и тоже посмотрел на кровать.       Глупая идея. Он сочтет ее капризной идиоткой.       — Нет, ничего.       — Тара?       — Все нормально, спокойной ночи, подъем в восемь. Я поняла.       Дин кивнул, несколько неуверенно, и вышел, аккуратно прикрывая за собой дверь. Тара заперлась изнутри и повернулась лицом к злополучной кровати. Она же не сможет уснуть на ней.       Да ладно, какого, собственно, черта.       Тара умылась, решив принять душ перед самым сном, уселась на кровать с ногами и открыла коробку с курицей из ресторана. Пока она ела, не чувствуя вкуса совсем, в голове копошились навязчивые мысли. Спать, не прижимаясь спиной к стене, она почти разучилась, а матрас на этой кровати был еще и неудобным, пружинным, старым. Никакого комфорта, к которому она привыкла. Избалованная принцесса, черт тебя возьми!       Тара доела, поставила коробку на тумбочку, не найдя в зоне видимости урны, и сползла на пол. Кровать была тяжелой и старой, так что своими силами подвинуть ее у Тары не получилось бы, поэтому она стянула матрас вместе с покрывалом и подушкой на пол и подтащила все к стене. Так-то лучше.       После душа мир показался чуточку добрее, ее сразу же разморило. Тара улеглась прямо на покрывало, побоявшись залезать внутрь — возможно, постель в этом мотеле она делила этой ночью с клопами, — и приткнулась к стене лопатками. И взмолилась небесам, чтобы во сне к ней не явились темные силуэты и люди, пытающиеся ее догнать.       — «Присматриваю за племянницей», — обиженно проворчала Тара. — Вот остряк, мы даже не похожи!       Она врала себе, конечно же: во внешности Дина были черты, которые можно было принять за общие в их «семье» — оливковая кожа, темные волосы, карие глаза. Вот на Грегори Тара была совсем не похожа, скорее, она представляла его инвертированную версию. Грегори был блондином с голубыми глазами и светлой кожей.       Не думать о Грегори. Мысли об отчиме, который заботился о ней всю ее сознательную жизнь, нагоняли тоску.       — Скоро я вернусь к тебе, — прошептала Тара, закрывая глаза.       В следующее мгновение она очнулась от собственных криков.       В дверь заколотили, раздался голос Дина.       — Тара! Открой, что такое?       Тара вскочила, покачнувшись. Черт возьми, она наверняка разбудила не только Дина, но и других постояльцев. Сколько времени?       Кажется, едва занимался рассвет: неяркий свет проникал в номер сквозь посеревшие от пыли шторы на окне. Тара дошла до двери, медленно ее открыла. Дин стоял на пороге в майке и джинсах. На груди болтался жетон на цепочке, Тара уперлась в них сонным взглядом и не сразу подняла глаза к лицу Дина.       — Что слу…       — Кошмар приснился, — оборвала все вопросы Тара. — Извини, не хотела будить.       Дин перевел взгляд с нее на комнату, заметил пустое основание кровати и нахмурился.       — Прости, — повторила Тара с нажимом. — Я не хотела тебя волновать. Еще нет восьми, да? Поспи, все в порядке.       Дин хотел что-то ответить, но не решился, видимо. Кивнул, поджав губы, и удалился к себе. Тара закрыла дверь и вернулась на матрас со смятым покрывалом. Только-только прошел дождь, похоже: воздух стоял влажный и неприятно-теплый, от него вся кожа покрылась испариной. Тара полежала на полу, уставившись в потолок. Уснуть снова у нее не получится.       Она выругалась и пошла в душ, чтобы смыть с себя пот и мысли о Дине. Совсем рехнулась. Думает о человеке, который возвел между ними все мыслимые и немыслимые стены, хотя сам же порывался их ломать, раз шел к Таре по первому крику.       Тара подставила лицо холодной струе воды. Перед глазами отчего-то вспыхнул военный жетон на груди Торреса. Тот тяжело дышал, стоя перед Тарой, словно по-настоящему за нее испугался. Что было бы, расскажи Тара ему о своих страхах? Он и без слов уже понял, что она боится всего на свете, и наверняка сделал вывод, что помочь ей ничем не может.       Справляться с ночными кошмарами она должна была самостоятельно. Не Дину волноваться об этом. Не Таре делиться с ним тревогами.       Когда прозвенел будильник на телефоне, Тара успела даже высушить волосы и на крыльцо вышла, собирая по всему телу силы для нового дня. Дин показался в дверях своего номера, хмурый и тоже нисколько не выспавшийся.       Хороши же они оба.       Тара заметила на себе его изучающий взгляд и зевнула.       — Я собрала кровать обратно, горничные ругаться не станут. Хотя я сомневаюсь, что в таком месте работают горничные.       — Я не это хотел… — Дин осекся, провел рукой по лицу. — Ты выспалась?       — Конечно, — соврала Тара. Он сделал вид, что поверил.       Только за завтраком в том самом ресторанчике, что не принял их вчерашним вечером, Дин заговорил о ночном инциденте.       — Если тебя что-то беспокоит, — начал он, пока Тара лениво ковыряла сковороду с пережаренными бобами, — говори мне.       Она подняла глаза от неаппетитного месива из бобов, кукурузы и бог весть еще чего.       — Что, например?       Дин смотрел прямо на Тару, и его взгляд смутил бы Тару, не будь она такой сонной.       — Что угодно, — сказал он. Тара хмыкнула.       — Ты, например?       Она думала, Дин рассердится, но он серьезно кивнул.       — Даже если я. Я тебя беспокою?       Нет, бесишь.       — Ты можешь мне доверять, — добавил Дин, не замечая будто, как помрачнела Тара. Она вздохнула. Завтрак в горло не лез, хотелось спать. И бургер.       И Дина Торреса, который совсем нисколько, ни капли не беспокоил Тару Кирк.       — Ты меня не беспокоишь, — лаконично ответила Тара. Интересно, как скоро Дин поймет, что она каждый раз врет ему о своих чувствах? Да и поймет ли…       Хотелось выдать, как на духу: «меня к тебе тянет, как к планете с собственной гравитацией, словно я случайно попавший на твою орбиту астероид». Что бы он мог ответить? «Ты не интересуешь меня в этом плане», вот, что.       — Ты куда? — спросил Дин, когда Тара поднялась с места. Та посмотрела на него с нарастающим раздражением.       — В туалет. Пописать перед дорогой.       Она ушла, печатая шаг, злясь и на него за дурацкие границы, которые он установил, и на себя — за неконтролируемые чувства. Если бы можно было выдавить их из себя и забыть, Тара так бы и сделала: они не были беспочвенными, поскольку Дин каждый день делал что-то, что заставляло ее сердце стучать чаще, а дыхание сбивать, но в текущих условиях не могли считаться нормальными.       Вернулась Тара спустя пятнадцать минут.       — Она не миленькая, — услышала она, не дойдя до столика. Фраза явно не предназначалась для ее ушей, но она замерла, чтобы услышать продолжение. «Она не миленькая, но»? «Она не миленькая, она горячая»?       Торрес продолжать не стал — Тара возмутилась именно на этом моменте.       Ну конечно, мечтай больше. Она не миленькая, она заноза в заднице.       — Закончим этот бессмысленный разговор, Рина, ты знаешь, что ни к чему хорошему он не приведет.       Ах, снова эта таинственная Рина! Тара услышала, как с грохотом Дин кладет смартфон на стол, и вышла к нему, старательно цепляясь за равнодушие, которым она обладала чуть ранее. Она хотела сделать вид, что ничего не заметила, но… Постойте, у Дина уши покраснели! И он выглядел… смущенным? Тара помнила это выражение лица, такое же было у Дина, когда он застал ее поутру в своей съемной квартире в Санта Ане.       Очень интересно.       «Не миленькая, окей», — подумала Тара, садясь за стол напротив хмурого Торреса. — «Я покажу тебе миленькую, мистер Непробиваемость».       — Дин, — позвала Тара, кусая губы. Тот повернул к ней лицо и, когда она вдруг улыбнулась, вспыхнул. — Я передумала.       Он потянулся к ней с немым вопросом в глазах.       — Ты все-таки меня беспокоишь.       Дин подавился воздухом и закашлялся.