***
Тара пошарила рукой по стене в поисках выключателя, пока пол пульсировал перед глазами в такт ее учащенному сердцебиению, и наткнулась на что-то, что определенно было не выключателем. У него была теплая кожа, нет, горячая, раз она чувствовала ее сквозь его плотные перчатки из, несомненно, дорогого материала, как и весь его костюм. Он помог включить свет, и Тара мгновенно пожалела об этом: они с Джой уходили в спешке, как всегда раскидав по всему полу, дивану и стульям в общей комнате весь гардероб. Теперь горы вещей высились на журнальном столике перед диваном, диван утопал в брюках и юбках, а на дверной ручке в ее спальню даже висело нижнее белье. Как позорно и… банально. Вновь чувствуя себя героиней ситкома, Тара издала вроде бы извиняющий стон. — Прости, я не ждала гостей. — Понимаю. Он, кажется, не сильно удивился — или сделал вид, что не удивлен, хотя последствия взрыва двух платяных шкафов сложно было прокомментировать коротким «понимаю». Тара с трудом добралась до двери, стянула с ручки лифчик, который по цвету не подходил к ее костюму (и только потому Джой не дала его на себя надеть вместо неудобного бюстгальтера на косточках, который натирал ей кожу) и забросила его за письменный стол в своей спальне. — Ты точно в порядке? — спросил он. Тара честно попыталась определить степень своего самочувствия. Кажется, ей было плохо уже минимум час, и не понимала, почему теперь ее организм дал такой сбой и почему ее мотает по циклу из тошноты, головокружения, тошноты от головокружения… — Нет. Я точно не в порядке. — Тебе надо прилечь. Он обошел раскиданные по полу кофточки Джой и открытую пачку чипсов, которую Тара оставила тут еще утром, и протянул ей руку. Тара держалась за дверь и не торопилась принять его предложение. — Что? — Я доведу тебя до кровати. Боюсь, ты упадешь и разобьешь себе лоб. Мило. Нет, правда, он был мил и заботлив, и еще… Этот чертов костюм делал его в глазах Тары невозможно привлекательным и, можете считать ее идиоткой, западающей на ведроголовых, но конкретно этот парень, скрывающий и лицо, и имя, казался ей ожившим персонажем. А потому он был безопасным. Выдуманные герои же не причиняют тебе вреда, верно? И еще этот его голос… — Что? — переспросил он, когда Тара, наконец, позволила оторвать себя от двери и повести в спальню. — А? — Что — голос? — повторил он. Тара чертыхнулась. Теперь она говорила вслух то, что он слышать не должен был, по крайней мере, не так скоро после их знакомства. Впрочем, у них и знакомство-то толком не состоялось. Так что, когда он уложил Тару на неразобранную кровать, тоже сокрытую под слоем одежды, и сказал что-то про воду, Тара схватила его за руку. — Эй, — позвала она. — А как тебя на самом деле зовут? Мое имя ты знаешь, так что это немного… — Несправедливо? — помог он, когда подобрать нужное слово оказалось для нее трудной задачей. Почему потолок кружится… — Да. Он молчал. Прикидывал, говорить ли, хотя Тара не понимала, что теперь было не так. Он все еще оставался в образе и больше молчал, даже если она говорила несуразицу, пока добиралась до квартиры, но теперь-то можно было сказать. И снять чертов шлем. И перчатки — в них наверняка жарко. — С какого ты курса? — вдруг спросил он. Тара так удивилась, что даже в голове прояснилось. — А что? — Боюсь, мы можем столкнуться, — ответил он честно. Ого, так он не хотел бы встречаться с ней в иных обстоятельствах… А Тара уже решила, что понравилась ему достаточно, чтобы искать встречи с ним в будущем. Иначе для чего вся эта забота и игра в благородного рыцаря? — Вообще-то я довольно приятный собеседник, — почти не соврала Тара. На самом деле в университете она старалась держаться особняком, но классному парню-рыцарю знать это было необязательно. — Не сомневаюсь в этом, — ответил он. — Ты и сейчас достаточно… Он не договорил: Тара почувствовала позыв в желудке, который, наконец, сформировался в отчетливое желание вывернуться наизнанку, и она вскочила с кровати так, словно у нее были все силы для этого рывка. Она пронеслась мимо него в гостиную, оттуда — в туалет, где ее скрючило над унитазом. Когда стало ясно, что ее желудок пуст, как ее официальный банковский счет, до цента, и теперь сжимается на автомате, прилипая к позвоночнику, Тара осела на пол. И поняла, что все это время он держал ее волосы, а теперь его ладонь покоится на ее лопатках. — Умойся, — сказал он низким голосом. В недрах кафельного царства он отражался от всех поверхностей сразу и возвращался к Таре и проникал в ее тело, и становился почти приказом. Тара встала с пола, оперлась на его руку и подошла к раковине. Он включил ей воду, стянул с крючка на стене полотенце. В ярком свете ванной комнаты Тара заметила тонкую полоску кожи между рукавом его костюма и перчатками. Тонкая полоска смуглой кожи, ничего более. — Держу пари, — выдохнула Тара, не думая, — выглядишь ты просто отпадно. Он отреагировал не сразу. — Что? Почему? Тара вытерла лицо полотенцем в его руках, и только тогда криво усмехнулась. — Парни с низкими голосами… Ну, знаешь, мой личный криптонит. И то, что ты лицо не показываешь, и имя не называешь. — Она осматривала его шлем без стеснения. Кто же знал, что потом она не сможет даже смотреть на него без спотыкающегося в груди сердца. — Не сочти меня фетишисткой, но есть в этом что-то запретно-привлекательное. Он склонил голову — и только потому, что плаща на нем не было, как положено, Тара смогла увидеть его шею. Голую кожу его шеи. Такой же смуглой с зеленоватым подтоном. Оливковым. Носа коснулся слабый аромат его одеколона. Ох. Тара, несомненно, бредила, но парни с низкими голосами и кожей, от которой так приятно пахло, по определению должны были быть привлекательнее некуда. — Жаль, что ты шлем не снимаешь, — сказала Тара медленно. — Я бы не хотел… — Я бы тебя поцеловала прямо сейчас. Он замер всем телом, даже дыхание задержал, похоже, или воздух застрял в легких. Тара с замедлением осознала, что ляпнула глупость. — О, прости. Меня тут полоскало всего минуту назад, и ты… Спасибо за помощь. Извини, что лезу. Не хотела быть Джулией Стайлз перед Хитом Леджером. — Кем? Тара уже шла из ванной в комнату, и он шагал позади, и Тара чувствовала, что он подталкивает ее в спину, чтобы она не падала, и это опять же было приятно, а теперь она еще и знала, как он пахнет, и зачем он вообще делал такое, если не собирался снимать свой чертов шлем… — Ну ребята из «Десять причин моей ненависти». Старый фильм, это… А, ты, наверное, не видел. Тара повалилась обратно на кровать, моргнула, а когда открыла глаза, то увидела перед собой стакан воды, который он ей протягивал. — Попей. — Да, папочка, — ей стало заметно веселее, потому что, несмотря на шлем и все остальное, Тара считала его реакцию, выраженную всем телом, — он смутился. Она пила медленно, и молчание затянулось. Так что он вдруг заговорил: — Я бы тебя поцеловал, если бы не обстоятельства. Тара поперхнулась и закашлялась, вода потекла изо рта прямо на кровать. — Что? — И дело тут не в том, что ты плохо себя чувствуешь, — договорил он. Тара сглотнула и потянулась рукой к его шлему.***
Торрес вывез машину из ангара и уже собирался уехать, когда Тара нагнала его и схватилась за полуопущенное боковое стекло. Она только что его поставила, а уже хочет сломать, — гениально! — Мисс Кирк? — Торрес повернулся к ней, и ей в нос снова ударил его аромат. Боже, ну почему она не вспомнила все чуть-чуть пораньше… — Если вы не были моим преподавателем, — задыхаясь от собственной смелости, спросила Тара, — вы бы меня поцеловали? — Простите? — он вдруг перешел на испанский. У Тары чуть коленки не подкосились, но она сдержалась. По одной причине для эпилепсии за раз, пожалуйста! — Вы сказали тогда, после вечеринки, что поцеловали бы меня, если бы не обстоятельства. Значит, я вам понравилась? Торрес опустил глаза на сжимающие его стекло пальцы Тары, поднял их к ее лицу — слишком близкому сейчас! — снова опустил вниз. — Мисс Кирк… — Да? Нет? Если она получит от него утвердительный ответ, то будет знать, что не одна она оказалась заложницей их странной связи, и оба они попали в какуюхто квантовую запутанность, и теперь испытывали схожие чувства. Если Тара получит отрицательный ответ, то сможет тормознуть себя самостоятельно, и не будет больше бояться того, что ее коротит рядом с Торресом, и будет считать себя просто влюбленной дурочкой. В любом случае, она привыкла решать вопросы сразу, если это возможно, и получать ответы на месте. Любой из них облегчит ей жизнь. — Я не должен отвечать на этот вопрос, — сказал Торрес. Тара чуть не взвыла. — А я не должна чинить Мустанг Доминика Торрето, и? — Кого? — Неважно. Мистер Торрес. Мне просто нужно знать, что я не сошла с ума, потому что… — Нет, — прервал он. Тара запнулась на и без того сбивчивой фразе и осталась стоять в полусогнутом положении перед тачкой Торреса с открытым ртом. — Вы… Нет? Он резко кивнул, будто она его разозлила. Что ж, вполне оправданно. — Нет, — повторил он. — Давайте закончим на этом, хорошо? Надеюсь увидеть вас завтра на лекции. Торрес определенно злился. То, как его голос давил все звуки, как хрипели те у него в горле. Тара почувствовала себя идиоткой, но при этом испытала облегчение. — Окей, да. Простите за то, что пристала с этим. Удачного вечера. Она отлепила руку от бокового стекла его Мустанга, отошла. — Надеюсь увидеть вас на лекции, мисс Кирк. Завтра, — повторил он сипло, завел двигатель и уехал, оставляя позади столбы пыли. Тара смотрела ему вслед и смеялась над собой. Как можно было подумать, что Дин Торрес испытывает к тебе что-то помимо простой заботы, встроенной, похоже в его программу, как базовый код? Ну ты и дура. Тем не менее, от его злости стало легче, на самом деле. Раз только ее так замкнуло на Торресе, она справится со своим влечением. И Тара разберется с этим. Начиная с завтрашнего дня, когда ей придется явиться на его лекцию, раз уж больной она больше притворяться не может.