Предел

      Сорвав очередную листовку о пропаже пятнадцатилетнего подростка, Джейк шумно выдохнул. Он мог поклясться, что уже давно не чуял запах вампиров — чужаков, но люди в Форксе продолжали исчезать с завидным постоянством.       Миловидная Элис виновато разводила руками, а Джаспер всегда спешил успокоить нервного оборотня.       Он не верил в совпадения, так не бывает. Но кто-то же обходит мастерски и стаю и Калленов, не оставляя следов, тел, никаких зацепок.       Шериф Свон, свыкшийся с паранормальными явлениями, уже не раз обращался к нему за помощью. И Джейк с каждым новым делом, становился все мрачнее. Ему нечего сказать, нечем помочь. он как слепой котенок, тыкается о тупые углы. А еще Эмбри.       Он даже не знал, что раздражает его больше.       Распахивая двери, не утруждая себя стуком, зная, что хозяин давно знает о его приближении, Джейкоб ворвался в дом Сэма.       — Смотри, — опуская листовку на стол, он тут же переключил внимание на суетящуюся у плиты Эмили. Она как обычно готовила.       Еда, как и горы выпечки, никогда не переводилась в этом доме. Хозяева в любое время суток были готовы к очень голодным, названным гостям.       Сэм нахмурился, на смуглом лице заиграли желваки.       — Какие у тебя мысли на этот счет? — откинувшись на стуле, молодой человек прикрыл глаза.       С тех пор как он впервые обратился, прошло так много лет. И за все эти годы, он ни разу не жил в спокойствии. Вампиры, браконьеры, сектанты, теперь еще какая-то чертовщина.       — Не знаю Сэм. Я был у Калленов, мы обсуждали этот вопрос, у них так же нет никаких предположений. Я уверен лишь в одном, это явно не человеческих рук дело. Мы бы уловили запах или нашли следы.       Услышав разговор, Эмили обернулась, встречая с твердым взглядом Сэма.       — Даже не думай, мы с Райном остаемся здесь.       Напряглись и поджав губы, Сэм скрипя сердце принял решение супруги.       С тех пор, как судьба прочно связала их, Эмили никогда не упрекала его, поддерживала, помогала. С какими бы опасностями им не приходилось сталкиваться, она всегда стояла бок о бок с ним.       — Будем действовать по обстоятельствам, — подитожил Сэм, протягивая руку к широкому блюду, до верху наполненному ароматными булочками, только что покинувшими духовку.

***

      Смотрю на щебечущую Джен, которая в красках пытается представить грядущее свидание с Тимми. Краснеет, смеется, стыдливо опускает взгляд.       И внезапно осознаю, у меня никогда не было друзей, людей, с которыми можно поделиться всем и знать, что ты не будешь осужден. Даже странно, как такой замкнутый человек сумел выжить в социуме. Общество не любит изгоев, старается перемолоть и выбросить, сделать незаметными, безликими пятнами.       Как же часто я подходила к опасной черте, и Кристиану приходилось жестко вразумлять меня, прося подождать еще немного.       Ничего не изменилось, даже Эмбри не может удержать меня на плаву. Камень разочарования слишком тяжелый и упорно тянет вниз, призывая захлебнуться в отчаянье и непроглядной тьме.       Призвание, цель, смысл? У меня нет ничего кроме тягучей тоски и слишком тревожной влюбленности.       Адский коктейль противоречивых чувств.       — Ты меня вообще не слушаешь, — упрекнула подруга, заметив мое отсутствующее выражение лица.       — Слушаю, ты не можешь определиться с нарядом. По мне, так если ты даже наденешь пыльный мешок, Тимми будет все равно. Он ценит тебя вовсе не за разнообразие гардероба.       Джен фыркнула, и составив чистые подносы, вновь обернулась ко мне.       — Ты такая скучная, не представляю, что нашел в тебе Эмбри, — оперевшись спиной на стойку с кофейным аппаратом, Джен скрестила на груди руки, попутно окидывая меня изучающим взглядом.       — Не поверишь, постоянно задаюсь тем же вопросом, — подруга не нашлась что ответить и лишь тяжело вздохнула.       Присев за пустой столик, вытягиваю руки впереди, утыкаясь лбом в холодное дерево столешницы. Сама того не подозревая, Джен затронула весьма щепетильную и болезненную тему.       — Кстати, — тут же встрепенувшись, постараюсь перевести тему подруга, — Ты была бы поосторожнее с дальними прогулками. У нас снова стали пропадать люди.       — Снова? — Интересный поворот.       — Именно. Форкс очень удобное место для совершения преступлений и сокрытия противоправных действий. Здесь постоянно что-то случается.       — Я много не потеряю, даже если встречусь с маньяком, — безразличное отношение к столь острому вопросу, совсем не понравилось Джен, но вместо очередной попытки вразумить, она пожала плечами и ушла в подсобку, оставляя меня в полном одиночестве.       Все плохое что могло случиться, уже произошло.

***

      — Скоро будет праздник, посвященный нашим традициям. Старейшины надевают лучшие костюмы, будут организованы национальные танцы вокруг большого костра. Туда приглашают всех желающих, да и в целом, это сделано с целью сближения наших народов, — мы неспешно прогуливались вдоль набережной Порт-Анжеса, наблюдая за беспокойными, противно кричащими чайками.       Осторожно, стараясь скрыть волнение, беру Эмбри под руку, замечая как на его губах начинает играть улыбка.       — Тебе кажется это приемлемым, если я приду? Учитывая настроения, царящие в резервации, мне не стоит лишний раз, показываться там.       Эмбри смеется, качая головой. Ситуация и впрямь была бы забавной, если бы не одно но.       — Это мероприятие для всех желающих. Да и не все настроены так категорично по отношению к тебе как Джейк.       — Мне бы твой оптимизм, — расслышав фразу, сказанную едва ли не шепотом, Эмбри откровенно смеется, заставляя меня в праведном гневе, осаждать его едва ощутимым толчком локтя в бок.       Одно из немногих свиданий, прошедших в спокойном, ровном ритме, подошло к концу.       Останавливаясь у мотоцикла, протягивая мне шлем, Эмбри как обычно, игриво растрепал мои волосы, вызывая очередную волну возмущения.       Пока же я сражалась с непослушной прической, нежно обнял, целуя в лоб.       Замирая от неожиданности, чувствую как земля уходит из-под ног.       Какая нелепость, в моем то возрасте.       Стараясь скрыть выступивший на щеках румянец, бормочу, что мы опаздываем и упираюсь свободной ладонью в каменную грудь, стараясь взять себя в руки.       Душный шлем скрывает все. Злость на себя из-за очевидного стеснения, жажду большего, и жалкую попытку самобичевания.       Солнце клониться к закату, растворяется в водной глади, разливаясь багровым, красным, оранжевым.       Сильнее прижимаюсь к напряженной спине Эмбри, крепко сжимая его за пояс, в то время как встречный ветер упорно толкает в грудь.       Рев двигателя заглушает все прочие звуки, да и что можно услышать в этом круглом вакууме, одетом на голову.       Закрывая глаза, наслаждаясь моментом, втайне надеюсь, дорога домой окажешься не такой быстрой, давая нам еще немного времени.       — Может останешься? — Спрашиваю без особой надежды, Эмбри редко принимает такие предложения, находя тысячу и один предлог отказаться.       — Тебе нужно отдохнуть, — улыбается, гладя меня по щеке.       — Успею, — перехватываю его ладонь, с надеждой заглядывая в озорные глаза. Не хочу его отпускать, не сейчас, не сегодня.       — Сегодня полнолуние, — не унимается Эм.       — Звучит так, словно ты можешь превратиться в чудовище. Глупая отговорка, — на лице парня мелькает тень, но я не обращаю на это внимание.       — Я с удовольствием приму твое предложение в следующий раз, — тихо шепчет на ухо, и крепко обнимая, целует, предотвращая дальней спор.       В голове мгновенно воцаряется пустота, слова, готовые сорваться с языка, растворяются в невероятных ощущениях желания и близости.       Эмбри напряжен, ему стоит невероятных усилий сдержать себя, возвращаясь в резервацию.       Он должен заступить на дежурство. У Калленов появилась новая теория, относительно происходящего в городе и им — стае, непременно стоит проверить ее.       Эта девчонка выглядит довольно мило, когда недовольно морщит брови и раздосадованно пинает мусорный бак, думая, что ее никто не видит.       Затаившись среди деревьев, Эмбри наблюдает, как Алекс уходит домой. Она не позволила ему проводить себя до двери, удостоверившись в ее безопасности.       Ему и правда жаль, что этот чудесный, романтичный день, не может завершиться иначе. Он не может забывать о выставленных приоритетах и о своих обязательствах.       Стая, спокойствие резервации, защита близких его первостепенная задача.       Надо выбросить из головы все лишние мысли, чтобы они ненароком не просочились в эфир общего волчьего сознания, приоткрывая завесу его тайны.

***

      Праздник, устроенный на территории музея, поражал своим размахом. Эмбри в значительной мере преуменьшил великолепие этого мероприятия, когда рассказывал о нем.       Старейшины, одетые в национальные костюмы, показывающие их статус, местный шаман, танцующий вокруг крошечного костра, с бубном, обтянутым кожей. Хор голосов, поющий на незнакомом мне языке.       Никогда прежде мне не доводилось видеть столь великолепного зрелища.       Несмотря на большое количество собравшихся, найти местечко не составило труда.       Осторожно присев возле Леа, уставилась на языки пламени, выпускающих снопы искр.       Она одна из немногих, в чьей компании меня не мучает излишняя неловкость. И если острый на язык Пол то и дело, старался как можно больше уколоть, Леа всегда подбадривала. Если так можно выразиться. В свойственной только ей одной манере, несмотря на внешнюю грубость и отчужденность.       Чудесно, что мне довелось прикоснуться к этой культуре, увидеть и услышать не предназначенное для посторонних глаз.       Подкинув в костер несколько поленьев, Леа достала из кармана, лежащего рядом рюкзака флейту.       Как только губы и пальцы девушки коснулись инструмента, земля ушла из-под ног. Мелодия, разлившаяся на поляне, проникла в каждого слушателя, околдовала и открыла двери в совершенно другой мир.       Кажется я даже забыла как дышать, думать. В груди сжался комок горечи. Такой грустной и печальной казалась мне музыка. По щекам побежали непрошеные слезы, а руки, словно плети, повисшие вдоль тела, не были в состоянии стереть их.       Бежать, не разбирая дороги, кричать до хрипоты, рыть землю ногтями, сдирая кожу в кровь.       Сознание рвалось, металось в тесной клетке, звало подняться и пойти на край земли, туда, где тихие переливы будут играть бесконечно, качая на волнах забвения.       Мелодия оборвалась так же резко, как и началась. По поляне, тихим гулом прошел восхищенный шепот.       Делая глоток воды, Леа искоса смотрит на меня, не смеющую проронить ни слова.       Язык онемел и плохо слушается. Каких же усилий стоит разжать вмиг, пересохшие губы.       -      Что это было, — разобрать хрип вырвавший из горла было трудно даже мне, но девушка все поняла и лишь криво улыбнулась.       — Тебя зацепило. Далеко не каждый откликается на эту музыку. Когда-то, ее напевали шаманы, вводя в транс, но сейчас это умение утрачено, как и многое другое принадлежащее нашей культуре.       Она не упрекала, не жаловалась, не взывала к совести, просто озвучила факт. Который провел очень жирную черту, наглядно показывая, почему я никогда не найду понимания среди людей принадлежавших племени.       Заметив в толпе Джен и Тимми, поспешила укрыться в тени, подальше от друзей и посторонних глаз. Волнение, продолжающее царить внутри, хотелось пережить в одиночестве, без назойливых вопросов и пристального внимания.       Уединение нарушил Эмбри, неслышно подошедший сзади. Ойкнув от неожиданности, после того, как мужские руки легли на талию, поняла, что примерно так и похищают зазевавшихся прохожих.       — Извини, не хотел пугать тебя, — тихий щекочущий шепот на ухо.       Наше поведение мне кажется чересчур беспечным. Стараюсь как можно скорее найти глазами ближайшее окружение Эмбри.       Джейк вместе с малышкой Ремесми смеется в компании местного Шерифа. Пол яростно спорит с каменно спокойной Леа, морщит лоб и даже рычит. Сэм помогает сыну нанизать овощи и мясо на шампур, пока Эмили занята импровизированным столом для закусок. Квил дурачится с Джаредом и Сетом.       И только после этого, убедившись, каждый занят своим делом, позволяю себе расслабиться, сильнее прижимаясь спиной к горячей груди Эмбри.       — Мама приготовила твой любимый лимонный пирог. Я сказал ей, что ты будешь на празднике.       -Тогда нам стоит оценить его по достоинству, — позволяю Эмбри увлечь себя вглубь резервации, туда, где в ровную линию, вдоль единственной дороги, выстроились жилые дома первой линии.       Приготовленный Джулией пирог, буквально улетел. Не перестаю восхищаться мастерством этой женщины. Мой максимум, подгоревшая яичница без скорлупы.       Допив чай, поднимаюсь, ставя кружку в раковину. Уже поздно, пора собираться домой.       -      Ты же не планируешь опять сбежать? — шепчет на ухо неслышно подошедший Эмбри.       Кожа покрывается мурашками.       — Как долго ты собираешь мне это припоминать, — недовольно бурчу в ответ.       — Всегда, — спешит с ответом, проводя губами по шее, заставляя терять контроль и подчиняться.       Страсть завладевает сознанием, кровь бурлит в жилах, оставляя тело безвольно следовать за чувствами.       Назойливая мысль, о том, что мы вновь совершаем ошибку, мелькает где-то на задворках, тут же растворяясь в окутавшем покое и умиротворении.       В объятиях Эмбри тепло и спокойно, прикрываю глаза, уткнувшись лицом в мускулистую грудь.       Грубые, шершавые от тяжелой работы ладони, приятно поглаживают спину, покрытую многочисленными шрамами.       На фоне такого идеального парня, выгляжу неудачным экспериментом Франкенштейна.       Странно, что Эмбри никогда не задавал вопросов. Хотя вполне очевидно списал все на аварию. Когда мне показали, во что превратился панцирь и наколенники, отдала должное их производителю.       Запоздало понимаю, что уже некоторое время пристально смотрю на Эмбри, теряясь где-то в глубине черных глаз.       — О чем ты думаешь? — Он осторожно убирает с моего лица непослушные короткие пряди волос.       — О тебе, — пугающе откровенное признание, вызывает искренний приступ смеха.       Просыпаться в чужой постели в полном одиночестве, ощущение не из приятных. Поднимаю с пола, раскиданную накануне одежду, и тихонько, стараясь не шуметь, на случай если Джулия окажешься дома, спускаюсь вниз.       В кухне обнаруживается кружка с еще дымящимся кофе и короткая записка с самыми искренними извинениями и пожеланием доброго утра.