Знамения вечности

— Тебе бы тоже не помешало освежить навыки боя, — бросает Галадриэль словно мимоходом. За это Халбранд её и уважает, и забавляется одновременно — колкости, забавный гонор, фразы, которые часто оказываются такими правдивыми, когда дело касается его самого. И в этот раз вновь от неё звучит истина, которая приправлена осторожностью и словно подобием заботы: Халбранд, давно бегущий откуда-то, точно также давно не брал в руки оружия и не чувствовал этот пьянящий азарт перед сражением, не чувствовал прилив энергии и неукротимый восторг, властность или напор в битве. — Конечно, как скажет эльф, — привычка немного дерзить никуда не исчезает из его ответов. Как и тот факт, что он практически не называет Галадриэль по имени. Или просто «ты», или «эльф». И последнее почему-то нравится ему сильнее остальных слов, имён или обращений. Эльф — что-то особенное и выделяющееся, запоминающееся лично для него. Его эльф приподнимает брови в привычном жесте, хмурясь и сосредотачиваясь на лице Халбранда. Не то чтобы ему это не нравится, наоборот, ему слишком часто и слишком сильно начинает нравиться всё это: неожиданный союз, благотворное сотрудничество, частые перепалки, настоящие и странно-глубокие разговоры, эмоции, которые рвутся из самой души, внимание друг к другу и та самая лёгкость рядом с ней. — То есть? — Галадриэль не сдвигается ни на чуточку, когда Халбранд наклоняется ближе, привычно подразнивая её улыбкой и пытаясь вывести из себя. — На закате, после ужина, я буду весь в твоём распоряжении, — нахальный ответ, что и сказать. Но Галадриэль — она такая отстранённая и никогда не ведётся на такие вот его шуточки или фразочки. У Халбранда есть правдоподобная теория, что она вообще не замечает ничего приземленно-обычного вокруг себя: реальную жизнь, то, как на неё смотрят нуменорцы и их командиры, какой интерес и любопытство она вызывает своей красотой, лёгкостью и чужеродностью. Да, она чужеродна. Она другая. Она не такая, как они все. Она — эльф, что и говорить. — Договорились, — по-королевски спокойно и даже чуточку надменно отвечает и уходит прочь, словно хочет уйти подальше от шумного лагеря на берегу, от гомона и от звуков настоящей и такой скоротечной жизни. Уходит, почти ни о чем не думая. На закате они встречаются только вдвоём. Хотя, они часто как-то так встречались или оказывались только вдвоём. Галадриэль чуть-чуть знает, что привязывается к этому человеку. Продолжает верить и думать о том, что их встреча действительно не была случайной, это было что-то большее, особенное и важное для будущего всего Средиземья. Галадриэль понимает, что слишком часто оглядывается, ища взглядом Халбранда и это начинает дарить спокойствие и даже поддержку. В поддержке она никогда не нуждалась, предпочитая отчуждённое одиночество, но вот этот человек — есть в нём что-то странное. Странное в том, как они связаны и как словно притягиваются друг к другу. Халбранд ждёт её под высоким раскидистым деревом на небольшом холме. Лагерь нуменорцев остаётся позади, до него идти довольно приличное время. Почему-то хочется, чтобы никто не видел их тут вдвоём, чтобы никто не наблюдал за этой тренировкой-сражением, чтобы никто не отпускал шуточки, не подначивал, не смотрел на их сражение. Почему-то хотелось, чтобы это был их собственный личный и спокойный момент, где они будут только вдвоём. Смутное чувство тревоги в душе Халбранда немного усиливается. Закат в Средиземье прекрасен, потому что он пока ещё совершенно чист и ясен. Пока ещё не чувствуется здесь, на побережье, никакой угрозы или Тьмы, пока ещё — только разливающаяся до самого горизонта яркая зелень трав, пологи из разнообразных цветов, да небольшие рощицы посреди всего этого великолепия. Солнце действительно — на закате, но его свет мягкий, тёплый и будто бы ласкает всё вокруг, смягчая своим теплом и насыщенностью. Халбранд ждёт возле дерева, прислонившись к почти необъятному стволу и, когда замечает Галадриэль, идущую прямо к нему, то снова и снова возвращается к тому необъяснимому чувству беспокойства именно рядом с ней. Эльфы — это удивительные создания, их жизни и их сущности неподвластны человеческому разуму, но этот эльф — слишком нечто особенное. Галадриэль останавливается в паре шагов от Халбранда. На ней — светлые штаны и легкая туника сребристого цвета, волосы — распущенные и, наверное, она не замечает, что является действительно прекрасным созданием… А в руке этого самого прекрасного создания — острый меч. Твердый клинок, удобная рукоять, крепко сжимающая ту ладонь — Галадриэль в первую очередь настоящий и истинный воин, воительница, которая видит свою цель и свою миссию впереди. — Ты готов? — без предисловий, эльфийка останавливается, не доходя до Халбранда. Просто стоит и смотрит прямо на него, но в глазах есть выражение странного смеха, будто бы она чуть-чуть расслабляется и даже забавляется. Единственный раз, когда Халбранд видел её такой — живой, настоящей, словно жаждущей света и тепла, удивительно лёгкой и светлой — это был тот самый бой с курсантами на площади в Нуменоре. Тогда Галадриэль будто бы летала, озаряя всё и всех вокруг этим самым удивительным светом и легкостью, завораживала плавностью движений и чувством восторга от шуточного сражения. Она была тогда самой собой. А сейчас думает о том, сколько секунд Халбранд продержится против неё, он категорически уверен в этом. — Какова будет моя награда, если коснусь тебя? — оба знают, что он имеет ввиду — мечом, как было на той тренировки с парнями. Но впервые это звучит максимально двусмысленно, и оба словно одновременно чувствуют эти веяния… неловкости. И если Галадриэль застывает, в секундном замешательстве, то Халбранд не намерен останавливаться, оглядываться или сдаваться, ему нравится идти напролом в её сторону и всегда видеть, как ломаются её чувства, которыми Галадриэль старательно отгораживается от всего мира. Пока она стоит и ничего не успевает ответить, Халбранд перекидывает меч из одной руки в другую, подходит ближе и продолжает самым беззаботным тоном: — Когда я коснусь своим мечом тебя, в награду меня ждёт не повышение до лейтенанта, а, скажем, ответ на какой-нибудь вопрос. — Если ты коснёшься, — Галадриэль чувствует странный азарт и то самое забытое чувство лёгкости, приправленное напором от мужчины, которого ей ещё не встречалось за такую долгую жизнь. Халбранд может быть очень разным, но вот самоуверенности ему точно не занимать. Это иногда приводит в замешательство и заставляет взглянуть на него иначе, — я так не считаю. — Звучит как вызов, мой маленький храбрый эльф, — он точно заходит сегодня слишком далеко. «Мой эльф». Никогда ещё Халбранд так её не называл. Никогда ещё он не говорил слово «моя» будто бы в шутку. Никогда ещё Галадриэль не обращала на его слова так много внимания. Выдыхает. Она смотрит прямо на его лицо и на секунду в глазах мужчины напротив мелькает что-то… Что-то опасное. А потом он атакует. Надо отдать должное — почти застал Галадриэль врасплох. Но первый выпад и движение Халбранда: хлёсткое, более плавное и точное, далеко не такое грубое, как у тех парней на площади. Выпад лёгкий, но всё равно чувствуется, что он — человек. Галадриэль предугадывает его движение мгновенно, развернувшись боком и играючи поставив острие своего меча прямо поперек его меча. Сталь схлёстывается и звук чуть вибрирует, когда их взгляды вновь встречаются. Халбранд совершенно доволен, глядя на Галадриэль. Она вновь будто бы поймала свою истинную сущность, она — в своей стихии. Легко — следующий выпад, и меч издаёт звук удара, перехлестываясь и откидывая второй меч. А она — улыбается, забавляясь, потому что совершенно уверена в своей победе и в превосходстве. — Мы будем тренироваться или будем играть? — опять улыбка и сама Галадриэль чувствует, как совершенно отвыкла от этого чувства — чему-то легко и свободно радоваться. От чувства — ловить один момент здесь и сейчас, нырять в один миг, погружаться и не хотеть возвращаться в реальность. От чувства той самой лёгкости и правильности происходящего. — Смотря во что будем играть, — самоуверенный ответ от Халбранда и опять — выпад. Он атакует, но быстро, пусть и недостаточно сильно, пытается задеть её тело мечом, но Галадриэль легко уворачивается. Снова — это невесомое мгновение, когда она будто бы совершенно сливается с окружающим миром и за долю невесомости передвигается так мягко, плавно, играючи. Разворачивается боком, крутится и встречает новую атаку Халбранда. Он пытается атаковать сверху, чуть изменив тактику, но Галадриэль и сама приподнимает руку вверх — и мечи скрещиваются прямо над их головами. Только ещё при этом лица оказываются прямо практически друг напротив друга и взгляды схлёстываются, ловя друг друга и опять — замирая. — Неплохой ход, — ни один не отстраняется быстро, продолжая удерживать своим взглядом взгляд другого, когда Галадриэль говорит негромко, — но вы, люди, двигаетесь так шумно и грубо. — Шумно, значит? — Халбранд смотрит не отрываясь, а потом его взгляд быстро скользит ниже, на нос, на губы, на подбородок. Вновь — на губы и потом возвращается к глазам, к сияюще-ярким глазам, с тем самым затаённым светом? — Очень шумно, — опять молниеносная реакция эльфийки, она буквально выворачивается из-под его руки, ныряя под ту и меч Халбранда почти летит на землю после этого её движения, но… Почти. Пока он легко не перехватывает тот второй рукой. Левой — точно также легко и свободно, как и правой до этого мгновения. Для Галадриэль такой ход — совершенно неожиданный и даже шокирующий, потому что меч из его правой руки она выбила, но теперь Халбранд успевает подхватить его другой рукой и почти приставить к её шее… Почти. Галадриэль успевает перехватить внезапный удар и его лезвие не касается её тела. Хотя, это было очень близко. В её светлых глазах словно загорается восхищение, когда они опять замирают друг напротив друга, в шутливом противоборстве. В его же глазах может почудиться странная уверенность, азарт, напористость и даже немного агрессии. — Неплохо, — вырывается у неё даже против воли и оба мгновенно это знают. Халбранд совершенно довольно усмехается, и говорит в ответ: — Твоя слабость — излишняя самоуверенность. Ты решила, что раз ты — эльф, слышишь лучше и тоньше чувствуешь этот мир и природу явлений, то ты априори меня одолеешь. Ну, или почти так решила. — Тебе поможет в бою то, что ты умеешь сражаться обеими руками одинаково ловко, — говорит Галадриэль. И снова, и вновь это чувство непонятного азарта и того, что Халбранд притягивает к себе внимание и заставляет обращать на себя её мысли и чувства, её взгляды и размышления. — Только не говори, что беспокоишься обо мне, — Халбранд отталкивает эльфийку в сторону, она уступает, между ними — дистанция в один шаг. Медленно обходит её вокруг, совершенно не торопясь двигаться и атаковать дальше. — Я потратила столько усилий и времени, чтобы ты сюда вернулся, — Галадриэль точно также обходит его полукругом, медленно и нарочито осторожно, готовясь к новой схватке, — будет жаль, если всё окажется напрасным. — Уверен, за пару тысяч лет будущего, ты найдешь новый поход и новую цель, — уверенный ответ и наконец-то Халбранд решает, что болтать достаточно и пора действительно повеселиться. Он умеет сражаться. И делает это. Агрессивно атакует. Раз-два-три — Галадриэль легко уворачивается, отбивая очередную атаку. Кружится вокруг своей оси и на мгновение Халбранд действительно замирает, потому что её волосы развеваются при этом движении и это мгновение — чарующее и достаточно сильно отвлекающее. Мгновение, когда желание фехтовать исчезает, уступая место другим мыслям. И всё. Галадриэль легко встречает его новый выпад, уводит меч в сторону, и сама собирается атаковать. Халбранд резко приседает и ещё более резко делает выпад мечом ниже, эльфийке приходится подпрыгнуть, чтобы увернуться. Опять небольшая вспышка удивления, но Халбранд уже снова стоит во весь рост и немного играючи отбивает её атаку. Пока он не смог коснуться её тела своим мечом, но знает, что сделает это. — Неплохо, — её удивленно-одобрительный тон почти вызывает желание закатить глаза, — ты явно имеешь хороший опыт и обучался у толковых людей. Вдруг шутки заканчиваются. Халбранд становится странно жёстким, его тело напрягается и воинственный азарт и напор переполняют весь разум. Вот от этого он хотел сбежать — от войны и той самой жёсткости, от агрессии и ярости, которая выплескивалась из него через край и разрушала всё вокруг. Он давно не держал в руках меч, несколько месяцев, может даже — год, но эти тёмные и мрачные чувства — не забылись. И сейчас этот шутливый поединок с Галадриэль разбудил эту самую тёмную воинственность, разбудил Тьму, от которой он и бежал. Движения — жёсткие, яростные, местами — необдуманные и хаотичные. Но — сильные. Напор и сила человека не становятся совсем равными для эльфа, но доставляют той определенные трудности и даже интерес. Они двигаются теперь быстро, уворачиваясь от ударов и быстро передвигаясь друг вокруг друга, исследуя, разведывая, нападая. Халбранд перестаёт замечать лёгкость, грацию и красоту Галадриэль, теперь он видит перед собой противника, с которым следует бороться. Звук ударяющейся друг об друга стали, скрежет мечей, яростные вздохи и шум небольшого сражения становится единственным… Галадриэль касается его остриём своего меча первой. Касается не специально, но задевая плечо и рана мгновенно проявляется, начиная легко кровоточить. Оба застывают, когда она вытягивает руку вперед и наносит эту рану, потому что такого словно не планировалось. Халбранд ухмыляется, глядя на раненое плечо и на кровь, которая тонкой струйкой стекает по коже и думает, что темнота и напряженная жёсткость возвращаются к нему, сопротивляться дальше бесполезно. Остаётся только воспользоваться тем, что Галадриэль на мгновение остановилась. Они не договаривались тренироваться до появления каких-то ран или даже крови, поэтому она, видимо, считает, что на этом их занятие окончено. Только это не так: Халбранд резко подается вперед, двигая плечом прямо на острие её меча. Рана становится более глубокой, у него есть доля секунды, пока эльфийка не понимает, что он делает и что происходит… Острие его кинжала у её шеи. Кровь капает с его раненого плеча. А они застывают друг напротив друга, лица — вновь так близко, и Тьма в его глазах становится для обоих буквально осязаемой. Халбранд касается её тела своим мечом, причинив при этом себе боль и углубив ранение. Тишина. Невесомая, неосязаемая, тягучая. Тишина, и он смотрит прямо в её глаза, почти переставая сопротивляться той чарующей тяге, которая всегда есть в нём, когда Галадриэль рядом. Тишина, и она смотрит прямо в его глаза, удивлённая, озадаченная, взволнованная личной близостью и напором в его глазах. А ещё — Тьмой. Кто из них выдохнул первым? — Готово, эльф, — голос Халбранда тёмный, низкий, опасный. Ничего дружеского или ласкового, ничего личного или тёплого. Только превосходство и удовлетворение, темнота и что-то бушующее в его голосе. Он смотрит прямо в её глаза, не отрываясь, потому что знает — первым не отступит. Галадриэль выдыхает медленнее, потому что пытается взять под контроль происходящее здесь и сейчас. Только не получается, да и вообще, с Халбрандом всегда так выходит: она пытается контролировать ситуацию, но он всегда делает нечто такое вызывающее — и вот уже она оказывается в замешательстве. Так было в темнице, так было при том разговоре в его кузнице, так происходит сейчас. Он не обманывал, когда говорил, что знает кое-что о Тьме, потому что сейчас эта темнота и мрачность буквально исходят от его тела и фигуры. В нём есть много опасности. — Ты ранил себя, чтобы выиграть условие, — голос эльфийки негромкий, взгляд — пристально-изучающий. — Мы не говорили, что так нельзя сделать, — усмешка Халбранда ожидаемая, — я выиграл. — Причинив боль себе? — Галадриэль резко убирает руку и наконец-то острие лезвия больше не рассекает его плечо, — поранив себя? — Какая разница? — шаг назад и Халбранд убирает свою руку от её шеи, потому что они стояли достаточно близко друг к другу, — иногда, чтобы победить, нужно чем-то пожертвовать. Правильные слова. Но они кажутся совершенно странными в контексте данной ситуации. Галадриэль отпускает рукоять меча и тот почти бесшумно падает на землю. В следующее мгновение она уже совсем близко к нему, а ладони — на его руке, притянув ближе и смотря на рану. Не глубокая, но кровь течёт, а Галадриэль сильно не нравится и это ранение, и то, что причиной его стала она сама. Только, может быть, оба немного осознают, что это первый раз, когда они касаются друг друга немного ближе, чем просто обычным рукопожатием. Её пальцы проводят по его предплечью, останавливаясь в нерешительности, а Халбранд чувствует, как кожа начинает почти буквально гореть после этих осторожных прикосновений. — Надо рану перевязать, — голос озабоченный, она тянет его в сторону дерева. Халбранда забавляет её волнение, но в глубине души опять есть то самое чувство приятного покоя, когда он наблюдает за действиями эльфийки, за взглядами и за жестами. Приходится медленно двинуться и подойти с ней к дереву. Галадриэль опять бросает на него внимательный взгляд, потом довольно неожиданно отрывает от низа своей туники полоску ткани. Халбранд чуть приподнимает брови, вопросительно-удивленно, она лишь слегка толкает его в сторону земли. Приходится усесться и настает его очередь говорить: — Итак, мой вопрос… — Может подождать немного, знаешь? — Галадриэль мягко и осторожно вытирает его плечо, убирая кровь, которая, впрочем, уже перестала сочиться из пореза. Очищает рану и сдвигает его предплечье в сторону, усаживаясь рядом и наклоняясь ближе. Халбранд только может смотреть на её лицо сверху вниз и рассматривать как-то более внимательно и пристально. Они рядом. Они близко. Они… Некоторое время они молчат, пока эльфийка накладывает эту свою повязку. Потом осторожно завязывает края той, закончив свои действия следующими словами: — Надеюсь, в реальном сражении ты прибегнешь к другой тактике победы над врагом, Халбранд. Отчитывать его — у неё заколдовано в крови. — Видишь ли, — она опять чуть приподнимает лицо, и они снова смотрят друг на друга пристально, изучающе, впрочем, уже без неловкости от такой близости или положения тел, — мне, в отличие от тебя, всё равно, выживу я или нет в каких-то грядущих битвах. — Не говори так… — Такие, как я, не выживают в таких событиях, мы оба это знаем, — Халбранд не хочет так говорить, но говорит. Это может звучать обвиняюще для Галадриэль, потому что именно она почти заставила его возвращаться обратно в Средиземье, но почему-то продолжает говорить, — я сказал тебе, что меня изгонят однажды. — Ты выживешь… — Почему? Потому что ты это сказала? Потому что ты так хочешь? — опять, опять эта темнота и напряжение, опять словно между ними пробегают искры, пусть всё это и наполнено мрачностью и недобрыми разговорами. Опять они сражаются, не уступая друг другу, не отступая, а давя и пытаясь что-то узнать, выпытать, добиться. Галадриэль отодвигается от него. Халбранд мгновенно чувствует, что переборщил, на этот раз — так точно сказал или дал понять лишнего. На этот раз его ярость или даже агрессия прозвучали слишком обвинительно, и она в замешательстве хочет отдалиться. Но не успевает. Халбранд протягивает руку, ту самую, теперь с повязкой, и не даёт ей встать. Обхватывает ладонью мягкое запястье и тянет обратно, удерживая возле себя. Может, потому что она так сильно становится ему нужна. — Прости, — искреннее извинение и мягкие жесты после взрыва эмоций. Галадриэль осматривает его руку, место, где он продолжает её удерживать, выдерживая новый взгляд — спокойный и на этот раз — извиняющийся. И решает остаться, потому что вообще не желает уходить. — Перестань так говорить. — Не буду, — Халбранд по-прежнему держит её за руку, вернее, за запястье, и пока ни один из них не делает ни одного движения, чтобы прекратить это, — итак, я выиграл. — Такого больше не будет, — слабая улыбка на лице Галадриэль успокаивает обоих и острый момент остаётся позади, — в следующий раз я буду знать, что мне можно отрубить тебе руку, чтобы не дать выиграть? — Что ты будешь делать, когда всё это закончится? — на этот раз Халбранд наконец-то озвучивает вопрос, на который, в целом, уже почти знает ответ. Галадриэль ожидаемо молчит. Сначала смотрит прямо ему в глаза несколько секунд, потом переводит взор на линию горизонта впереди них. Удивительный вечер, тишина, тепло и спокойствие, благоухающая природа, насыщенный закат и пока ещё — покой вокруг них. И ответ на такой вопрос сложен, потому что ответа в данный момент попросту нет. — Не надо думать о том, что ещё не случилось, — говорит напряженно, — мы не можем знать, как всё закончится. Возможно, это я погибну во время своих поисков и войны. — Нет, ты не погибнешь, — уверенный ответ Халбранда, от которого исходит только надёжность, — ты выживешь. Ты спасешь этот мир и переживешь любое зло. Такие как ты всегда это делают. И что ты будешь делать дальше? Вопрос без ответа. Вот как это называется. Потому что для Галадриэль эта погоня за поисками Саурона, за Злом, за Тьмой, эта погоня и стала её жизнью и сущностью последние столетия. Кто она без этой погони? Кто она без этой ярости и боли после потери брата? Кто она сама без своей цели и без бесконечного поиска? Кем она стала сейчас, опустошенная бесконечной дорогой, без возможности остановиться? Кем она станет после того, как пройдет этот путь? Тишина лёгкая. Комфортная. Тихая. Её ладонь — в его руке и они сидят так, глубоко задумавшись каждый о своём. Они сидят так некоторое время, боясь разрушить хрупкий и какой-то немного драгоценный момент новой близости, которая становится в последние дни всё теснее и теснее. Может быть, каждый чуть-чуть может признаться самому себе в том, что другой — слишком важен и слишком нужен для того, чтобы идти вперёд. Они нужны друг другу. Но такая зависимость — опасное чувство, которое может привести к непредсказуемым последствиям. — Я хочу, чтобы ты пережил эту войну, — слова эльфийки звучат тихо и мягко. Не смотрит на него, когда будто бы подводит черту этого разговора и этих размышлений, — Халбранд из Южных Земель. — И что мы будем делать после этого, Галадриэль из Нолдор? Отправимся на прогулку? Покажешь мне ваши тайные эльфийские земли? Хотя, простым смертным туда, видимо, вход запрещён? — Простые смертные бывают в Линдоне, — ответ звучит мягко и спокойно, — наш Король приглашает гостей или союзников. Давай переживём эту войну и там подумаем, как тебе попасть в наш дом. Оба знают, что это слишком волшебная и совершенно неосуществимая идея. Оба знают, что двигаются не в хорошую сторону, а идут к Тьме и разрушениям. Оба чувствуют — эта история не закончится ничем хорошим. Хотя, Халбранд чувствует сильнее, более ясно и более обречённо — его собственная история не закончится благополучно и финал будет только один. Финал будет — отдельным от Галадриэль. Но пока есть только один момент здесь и сейчас, чтобы пережить его и насладиться приятной тишиной, спокойствием, дружбой и друг другом. И никто не размыкает своих рук первым. А её ладонь — по-прежнему в его ладонях.