Сын

Во время путешествия, направляясь в Париж, Жоффрей, в который раз, возвращался мыслями к юной жене. Анжелика за три месяца после свадьбы неразрывно вошла в его жизнь. Заключив брак, он совершенно искренне считал, что сделает счастливой девушку из обедневшей дворянской семьи, воспитанную в монастыре, где покорность и умение угождать мужу внушалось воспитанницам. Тринадцатилетняя разница в возрасте нисколько не смущала его. Никто в Тулузе не ожидал от него такого шага. Многие, вероятно, спрашивали себя, что могло толкнуть его на этот брак. Но объяснение оказалось на удивление прозаичным. Решение жениться пришло к нему после проявленного упрямства бароном де Сансе: нищий дворянин не желал уступить рудник Аржантьер, ссылаясь на то, что участок земли с заброшенным рудником предназначался в приданое его дочери Анжелики. Управляющий маркиза дю Плесси Молин, партнёр графа де Пейрака по махинациям с испанским золотом, рассказывая о семье барона де Сансе, восхищался красотой Анжелики, её живым и пытливым умом. В сложившихся обстоятельствах, брак с девушкой из знатной семьи казался Жоффрею вполне разумным. Он всегда относился к женщинам с некоторой долей цинизма, считая, что любую можно завоевать с помощью подарков, куртуазными манерами, искусством обольщения. Упорство Анжелики, нежелание подчиниться ему после свадьбы не только позабавили , но и задели мужскую гордость. Решил не торопить события –консумация брака рано или поздно произойдёт. Чем труднее победа, тем желаннее. Когда дело касалось дам , то обращался со всеми с учтивой непринужденностью и галантностью. Он знал многих: смуглых красавиц востока и гордых насмешниц европейской расы. И всё, в конце концов, подчинялись ему. Обольщал их непринуждённой, искрящей юмором и изысканными комплиментами беседой, роскошными подарками. Чудом не погибнув в детстве и оставшись калекой, он бросил вызов судьбе, желая получить от жизни все: богатство, влияние, наслаждение любовью. Все способности, знания и таланты бросил для достижения задуманного. Нездоровье Анжелики, её подавленное настроение беспокоили его и нарушили планы провести зиму с юной красавицей в Париже, где он занимался строительством дворца в аристократическом квартале Марэ. Этот великолепный отель станет одним из красивых среди особняков знатных семей Франции. Камеристка Анжелики Марго, молочная сестра Жоффрея, осталась сиротой после одной из стычек гугенотов и католиков и выросла в доме его родителей. Преданная Марго настояла на том, чтобы отправить Анжелику в предгорья Пиренеев, где Жоффрею рядом с живописной деревушкой, на берегу горной реки принадлежал удобный и вместительный дом. Верная камеристка уехала с Анжеликой. — Горный целительный воздух, мягкий климат, уединение, – убеждала Марго, – восстановят здоровье и вернут душевное равновесие, нарушенное столь резкими переменами в жизни молодой женщины. Он согласился с разумными доводами. Пять месяцев разлуки помогут Анжелике принять перемены в жизни и замужество. Работы по строительству отеля в Париже требовали внимания и контроля с его стороны. Он сам выберет лучшую отделку, удобную и красивую мебель, восхитительные гобелены, покупая самое изысканное и изящное. Дни, заполненные хлопотами, пролетают незаметно. А вечерами Париж, город соблазнов и развлечений, не позволит скучать. В столице Франции не принято открыто проявлять образцовую супружескую верность. Королевский двор служил тому наглядным примером. О любовная связи кардинала Мазарини и королевы-регентши знали все.

***

Дом из светлого камня, с красной черепичной крышей очень понравился Анжелике. Двухэтажный, с мансардой и с двумя выходами: один – на открытую террасу, другой –под навес. Внизу находились три комнаты, столовая и кухня с кладовыми, наверху – комнаты для гостей. Спальня Анжелики, с красивым камином, оказалась самой светлой и просторной комнатой в доме. Белые стены и отделка дубовыми панелями, удобная мебель из дуба создали уютную обстановку в небольшом доме у подножия Пиренеев. Через день приходили две крестьянки из соседней деревни, ловко и споро выполняя всю необходимую работу по дому. Жизнерадостная Марго своим неизменным хорошим настроением делилась с Анжеликой. Она стала для неё больше чем доверенной камеристкой: убедила Жоффрея отправить их в это имение, помогла обмануть лекаря, которого прислал обеспокоенный её нездоровьем и подавленным настроением супруг. Днем они гуляли вокруг дома среди каштанов и сосен, спускались к извилистой горной реке и, сидя на камнях, наслаждались журчанием воды, наблюдая за стремительно плавающими рыбками в прозрачной воде. Несколько раз добирались до открытой крошечной зелёной долины, окружённой невысокими горами, наполненной журчанием ручья, который питали крохотные водопады, льющиеся по скалам. Анжелика опускала ноги в воду, передвигаясь с солнышка в тень, когда чересчур припекало, беззаботно болтая с Марго. В соседней деревне камеристка купила у крестьянок мягкой шерстяной пряжи. Вечерами, сидя у камина, они вязали детские вещички, одеяльца и негромко переговаривались. Анжелика рассказала Марго о Филиппе. Взяла с неё клятву, что если что- то случится при родах, она сообщит кузену о ребенке. В один из зимних дней, когда снаружи сильный ветер пригибал кроны высоких каштанов и сосен и дождь хлестал в окно, а в комнате, отгороженной от бушующей стихии толстыми каменными стенами, было особенно уютно, Марго рассказала о своем детстве в небольшом селении в горах. – Моя беззаботная жизнь закончилась в такой же зимний день, – глаза Марго при нахлынувших воспоминаниях вспыхнули как угли. – Мне едва минуло четыре года. Моя мать, кормилица маленького графа, спряталась от преследователей во время одной из стычек между гугенотами нашей деревни и католиками соседнего селения в замке сеньора- гугенота. Католикам удалось захватить замок. Я чудом осталась жива после кровавой резни. Помню только, что забралась в ларь для муки под лестницей. Моя мать погибла. Марго прикрыла глаза и замолчала, вглядываясь в темноту и прислушалась к яростному свисту ветра. Анжелика ошеломлённо смотрела на неё. – Продолжай, Марго, – попросила через некоторое время.. – Крестьянин-католик, вернувшийся после нападения, вероятно, чтобы поживиться в доме гугенота, спрятал меня в заплечной корзине вместе с малюткой графом и направился в Тулузу к родителям маленького сеньора, рассчитывая получить награду за спасение их младшего сына. Служанка замолчала. Нахлынувшие воспоминания о трагедии взволновали ее. Анжелика молчала, не зная, что сказать. – Я помню всё до мельчайших подробностей, – глухо проговорила через некоторое время Марго. – Весь израненный, малютка граф стонал. Я вытирала кровь с его заплаканного личика и давала ему немного талого снега, чтобы утолить жажду и голод. Графиня де Пейрак, его мать, уже потеряла надежду увидеть сына. Она приютила меня. Я выросла в доме родителей вашего мужа. Закончив, Марго вздохнула и добавила: – Господин граф сам оказался жертвой жестокости в раннем детстве. У него не поднимется рука поступить бессердечно с вашим малышом. Она нахмурила брови и, кинув короткий взгляд на Анжелику, уверенно произнесла: – Я не сомневаюсь в великодушии моего молочного брата, господина графа. Вам следует довериться ему! — Все не без греха, -- произнесла, вздохнув, после короткого молчания. Анжелика не разделяла уверенности Марго в том , что граф де Пейрак проявит великодушие по отношению к ней. Даже Жоффрей, не скрывающий от нее, что развлекался с другими женщинами до брака, не проявит снисходительности в области сердечных чувств. Инстинкт собственника не позволит ему проявить благодушие. В чем не сомневалась, так это то, что не откроет тайну, принадлежащую только ей. Её губы не произнесут имя Филиппа. И день, когда они, как два одиноких создания, соединились в страстном любовном порыве, сохранит в закоулках памяти. Камеристка договорилась с мадам Оберон из отдаленного горного селения, о которой отзывались как об опытной повитухе, что та окажет помощь при родах. Со дня на день ожидалось прибытие мадам Оберон. Долгожданное событие – рождение младенца, по верным признакам и предположениям женщин, должно было произойти до праздника Богоматери, который отмечался в конце марта. Утро в середине марта выдалось солнечное и безветренное. Жаркие лучи пробивались через деревья, окружающие дом, прогревали землю с зелёными ростками. Анжелика вышла на открытую солнечную террасу. Марго вынесла раскладное гобеленовое кресло под высокий каштан, бросающий живительную тень на лужайку вокруг дерева. Последние два дня Анжелика почувствовала необычную лёгкость, казалось, что живот не мешает движениям, иногда только беспокоили тянущие боли в пояснице. Да и ребенок затих: перестал сильно толкаться. Не спеша, переваливаясь с ноги на ногу как утка, она подошла к креслу. Усевшись, вытянула ноги и закрыла глаза. Через некоторое время послышался шум за домом, приглушённые голоса, фырканье лошадей. "Повитуха приехала, — решила Анжелика. — Только почему в такой ранний час?" Шум шагов заставил ее открыть глаза и оглянуться – граф де Пейрак стоял в нескольких шагах от нее, одетый в великолепный английский костюм из черного атласа с серебряными прошивками. Анжелика уже знала, что Жоффрею всегда нравилась английская мода с короткими камзолами и штанами, узкими сапогами. Она больше подходила ему, проводившему большую часть жизни в деятельном движении и поездках. Его покрытое шрамами лицо, обрамленное пышными черными волосами, удивительно контрастировало с изысканной одеждой. Изумление и растерянность на лице мужа, которые он даже не пытался подавить, — первое, что бросилось в глаза Анжелике. Но ему удалось справиться с собой. Лицо исказила причудливая гримаса с насмешливой улыбкой. Анжелика, увидев его, в первую минуту не могла пошевельнуться. Застыла в ожидании надвигающейся катастрофы, которая изменит всю ее дальнейшую жизнь. Тяжелое молчание в первые минуты подействовало на нее странным образом.Усилием воли пришла в себя через несколько мгновений. " Удивительно …, но я не испытываю больше страха, – удивляясь охватившему её странному спокойствию, подумала Анжелика. – Вероятней всего, что уже устала ждать проявлений его гнева, возмущения." — Доброе утро, мадам! – насмешливо воскликнул Жоффрей, изысканно кланяясь. – Рад убедится, что Вы прекрасно себя чувствуете и даже, это без всякого сомнения, поправились! Анжелика заметила, что жесты мужа, в некоторой степени, выглядели преувеличенными и театральными. –Доброе утро, Жоффрей! — призвав все своё мужество, произнесла спокойно , стараясь унять дрожь в голосе и пытаясь встать с кресла. Неожиданно для неё, Жоффрей стремительно подошёл и помог подняться, протянув руку. Анжелика растерялась: неожиданный и предупредительный жест мужа привел её в замешательство. Машинально придерживая руками живот, она медленно направилась к входной двери. — Мадам..., наш разговор не закончен! –глухой, прерывающийся голос раздался позади. –Прошу Вас уделить мне немного вашего драгоценного внимания! – голос мужа звучал повелительно. –Думаю, догадываетесь, что я жду объяснений! — Что Вы желаете услышать? Стремительно приблизившись, Жоффрей крепко схватил ее за локоть. Черные глаза гневно сузились. — Я хотел бы знать, кого я должен благодарить за это, — он указал глазами на выпирающий живот. — Все произошло до нашей свадьбы, – вздохнув и склонив голову, произнесла Анжелика. – Мои откровения не развлекут Вас, господин мой муж. Не стоит настаивать на них. — Так вот чему Вас научили в монастыре, маленькая потаскушка! – высокомерный, полный подчеркнутого осуждения взгляд черных глаз остановился на застывшей Анжелике. – Бог мой, это даже забавно! – мрачное и холодное лицо приблизилось к ней. – Интересно, я войду хотя бы в одни двери в Тулузе со своими рогами, выросшими благодаря Вам, мадам! Полный сарказма смех раздался над ухом Анжелики и внезапно прервался. –Надо же, Вы умудрились изменить мне, даже не став мне женой, разыгрывая из себя саму добродетель? Анжелика попыталась вырваться из его рук, но Жоффрей ещё ближе притянул к себе. Что он желает услышать в ответ: слова оправдания, мольбы о прощении? Он их не услышит! — Постойте, – Жоффрей на какое-то время замер, всматриваясь в побледневшее лицо Анжелики. – Почти уверен, что моя догадка верна! А это не тот ли светловолосый дворянин, о котором Вы вспоминали с такой нежностью? Его я должен благодарить за такой неожиданный подарок? –Отвечайте! – лицо исказила гримаса Анжелика, вздрогнув от окрика и не сомневаясь, что в эту минуту не стоит оправдываться перед Жоффреем, промолчала, опустив голову. Для него – она виновна в обмане и заслуживает наказания. — Кто он? Отвечайте! — Поступайте со мной, как считаете справедливым, – медленно подняв голову, произнесла тихо. – Моих откровений Вы не услышите, мессир! Анжелика, испытывая вину перед мужем, решила, что не стоит унижаться, оправдываясь, и отвечала более дерзко, чем желала, глядя прямо в глаза графу де Пейраку. Они замолчали, заметив в дверях растерянную Марго. Граф, отпустив руку Анжелики, отошёл от неё и вплотную подошёл к камеристке. — А, Марго! – сквозь зубы бросил, открывая дверь. – С тобой у меня ещё впереди разговор. Даже не надейся, что удастся его избежать . Через открытую дверь до застывших в неподвижности Анжелики и Марго донеслись неровные шаги графа де Пейрака, поднимающегося по лестнице, ведущей на второй этаж. Придя в себя, Анжелика прошла в свою комнату и закрыла дверь. Переходя с места на место, она с удивлением осознала, что испытывает чувство некоторого облегчения после произошедшего. Словно какая-то тяжесть, давно давившая на неё, свалилась с её плеч. Её охватило чувство неожиданного опустошения, свободы от мыслей и желаний. Неожиданно сильный приступ боли охватил живот и поясницу и через несколько мгновений отпустил. Почувствовав влагу на ногах, она, отойдя в сторону, увидела мокрое пятно на мозаичном полу...

Сидя в кресле и стуча сжатыми в кулак пальцами по подлокотнику, Пейрак пытался собраться с мыслями: "Подумать только, деревенская девчонка– эта провинциальная дикарка изменила ему. А какой страх и ужас разыграла в первую брачную ночь. Да… ! Коварство и вероломство женщин, поистине, не знает границ. И как ему после всего поступить с ней? Отправить в монастырь? Обычно так поступают с неверными женами. Но консумации брака так и не произошло. По сути, она даже не жена ему. Сколько сплетен, домыслов появится в Тулузе. Разумеется, открыто никто не посмеет потешаться. Но за спиной..., Бог ты мой! " Жоффрей представил ухмылки, насмешливые улыбки... , и волна злости окатила его. Вот уж не думал, что он, знаток женщин, угадывающий все их помыслы, окажется в такой нелепой ситуации. Если бы это произошло с кем-то, он вволю позабавился бы и, пожалуй, не удержался бы от остроумных замечаний. Больше всё его возмущало, что его обманули две слабые женщины. Его, умудренного жизнью мужчину! Видевший женщин насквозь, позволил это сделать. А он то – глупец! Бросил все дела в Париже и помчался к Анжелике, беспокоясь за её здоровье. Он настолько был захвачен своими мыслями, что равнодушно, даже с раздражением подошел к двери , услышав робкий стук. — Господин, граф… , — Марго стояла в нерешительности, теребя руками фартук, не решаясь продолжить. — Я умоляю Вас, господин граф! Начались роды... Раньше, чем мы ожидали. Госпожа графиня так напугана. А ведь роды– это такое нелегкое испытание для любой женщины. Ваша жена такая молоденькая и неопытная. Я прошу Вас! Поговорите с ней, успокойте её. Проявите милосердие, господин граф! . — Я спущусь… к ней, — после продолжительного молчания произнёс Жоффрей. Новость, что Анжелика рожает, и закравшийся в сознание против его воли страх за жизнь этой негодной девчонки, к его сильному удивлению, вытеснили злость, осталась только досада, что оказался в такой двухсмысленной ситуации. — Предупреди её, – добавил ледяным тоном, закрывая дверь перед носом Марго. Первое, что бросилось в глаза, когда вошёл в комнату, – это осунувшееся и бледное лицо Анжелики. Лёжа в кровати в одной сорочке и натянув покрывало до груди, она повернула голову в его сторону, настороженно и с недоверием оглядывая его. — Успокойтесь, –произнёс Жоффрей, вздохнув и усаживаясь на край кровати. – Не ждите от меня поступков, которые уже себе напридумывали в своем воображении. Анжелика, кусая губы, бросила на него настороженный взгляд, сверкнув глазами. Жоффрей заметил, что она с трудом удерживает слезы. Вошли Марго и старая дама в белом фартуке и в платье с засученными рукавами, вероятно, повитуха. Жоффрей вышел, так и не проронив больше ни слова.

***

Все закончилось поздно вечером, ближе к полуночи. Весь вечер Жоффрей провел у реки. Он вышел из дома, как только услышал приглушённые стоны с первого этажа из комнаты Анжелики. Глядя на стелющийся вечерний туман над водой, в который раз за вечер прокручивал ошеломившее его разоблачение. Рассудок вновь и вновь возвращался к неопровержимому факту и отвратительной реальности: его юная жена любила другого и в эти часы производила на свет ребёнка от другого мужчины. Иногда его охватывало неодолимое желание узнать имя незнакомца из её прошлого. О ком она вспоминала, когда в Тулузе иногда заставал её с мечтательным, глубоким, словно зачарованным взглядом. Марго, подавая поздний ужин, сообщила, что родился мальчик. Жоффрей молча встретил новость и сразу поднялся к себе в комнату. Сразу же принял решение – утром уехать. А вот удастся ли ему немного отдохнуть перед дорогой? Он сомневался в этом. Лежа неподвижно и закрыв глаза, пытался представить, как могло произойти такое. Нищий дворянчик, молокосос, сын владельца одного из соседних замков рядом с Монтелу, наставил ему рога. И всё произошло в течение месяца после того, как она покинула монастырь и отправилась в Тулузу, чтобы сочетаться с ним браком. Лживая, бесчестная! Он думал, что берет в жёны чистое юное создание, воспитанное в строгости монахинями- урсулинками. А Анжелика отдавалась ласкам какого-то неизвестного ему негодяя. Он отметил её своей печатью! Она произвела на свет его ребёнка. А сколько холодного равнодушия проявляла по отношению к нему в Тулузе. Не было даже обмена флюидами, как всегда, когда он завоёвывал других женщин. Жоффрей с постоянной назойливостью пытался представить противника. И сразу же охватывало желание сразиться с ним. Неужели посвятит свою жизнь мести? Преодолевший столько невзгод, он не потеряет себя. Да и привычка к внутренней суровой дисциплине не позволит ему сделать это. Чувство ответственности за её жизнь и свою поможет ему высоко держать голову, хладнокровно принять правильное решение! Утром перед отъездом Жоффрей направился к Анжелике. Ему так и не удалось заснуть. К трудному решению, которое далось нелегко, он пришел после бесконечных сомнений только под утро. Принятое решение казалось единственным и правильным после всего случившегося. — Вас можно поздравить, — , произнёс он с улыбкой, придающей обманчивое выражение мягкости, мельком взглянув на ребенка в руках у Анжелики. После слов, произнесённых спокойным тоном, она осмелилась посмотреть ему в глаза. Крохотный младенец с шафрановым личиком, завёрнутый в белую пеленку и белое вязаное одеяльце, недовольно кряхтел, морщась и растягивая губки. Анжелика провела пальцем по крошечной щечке, затем перевела, продолжая хранить молчание, взгляд на мужа. Жоффрей переставил кресло к кровати и уселся в него. — Ну вот Вы и насторожились! – от него не укрылось, что Анжелика, переведя взгляд на него, замерла в ожидании. – Не пугайтесь и согласитесь, что мы должны разобраться в сложившейся ситуации. — Сударыня, мы связаны церковью перед Господом Богом! – произнёс он бесстрастным голосом. – Я несу за Вас ответственность. И не собираюсь наказывать Вас за этот проступок, хотя Вы и заслужили наказание, обманув меня, и, поверьте, нет у меня плохих замыслов относительно вашего ребенка. Его вины нет в случившемся. Анжелика не сводила глаз с лица, обезображенного шрамами, и, в то же время, облагороженного светом ума, исходящим из его проницательных глаз. — Но Вы, мадам, солгали мне! Я мог бы как-то понять Вас, если бы Вы доверились мне. Мне даже интересно: как Вы с Марго задумали утаить от меня рождение дитя? Поразительная самонадеянность! Не хочу знать имя отца вашего ребенка. Судя по срокам, всё произошло до нашей свадьбы. В этом нет сомнений. Откинувшись на спинку кресла, Жоффрей замолчал. В комнате неожиданную тишину прерывали время от времени сопение и кряхтение малыша. Нахмурив брови и покачав головой, он продолжил: – Не хочу думать: насколько сильны ваши нежные чувства... к этому мужчине, – бросив короткий взгляд, проговорил он. Анжелика вздрогнула и пронзила его взглядом зелёных глаз. – Вы останетесь здесь до конца лета. Я сам приеду за Вами. И вот ещё что намерен Вам сказать. У меня нет помыслов насильно принуждать Вас... Внешне Жоффрей не проявлял признаков гнева и во взгляде не было злого блеска, как накануне. – Но моё желание мужа: разделить с Вами супружеское ложе после случившегося, признайтесь, справедливо, – произнес глухим от напряжения голосом. –Представьте себе, сударыня, я тоже хочу наследника. Производить на этот свет младенцев у Вас неплохо получается. Ну, а теперь покажите мне вашего пирата. Анжелика, не шелохнувшись, уставившись в одну точку, выслушала его. –Почему пират? — переспросила в замешательстве, глотая слезы. — Вот Вы с какой любовью смотрите на него, – сказал примирительно Жоффрей. –Он похитил у меня Вас. А чем он заслужил? Да ничем , чёрт возьми! Да перестаньте Вы слёзы лить..., в конце концов!

***

На дороге, ведущей к предместьям Парижа, в конце сентября запряженная четверкой лошадей показалась карета графа де Пейрака, за ней ещё несколько карет и повозок. Осень подступила незаметно. Разредила пышный убор полей и лесов, сорвала лепестки с цветов. Лето, словно притомившаяся красавица, сбрасывала праздничное одеяние после буйства красок, уступая сдержанной осени в приглушенных сочных тонах. Ходили слухи о скором окончании войны с Испанией. Кардинал Мазарини задумал женить юного короля Людовика на испанской инфанте Марии- Терезии. Все желали присутствовать на свадьбе юного короля. В карете, следовавшей за каретой графа, ехали камеристка Марго и компаньонка графини Тереза. Молодая женщина, недавно потерявшая мужа, ехала в Париж с маленьким шестимесячным сыном. Графиня де Пейрак привязалась к маленькому Арману. При любом удобном случае она брала его к себе в карету. Голубоглазому, светловолосому и упитанному мальчику очень нравилось в карете графа. Он играл с красивым черепаховым гребнем, маленьким зеркальцем, часикам и бонбоньеркой, висевшими на корсаже Анжелики. Занимаясь с мальчиком, она счастливо улыбалась и смеялась. Граф со снисходительной улыбкой наблюдал за ними. Но в это утро малыша привлекла красивая шевелюра Жоффрея, которая могла бы соперничать с лучшими париками Парижа. Громко вскрикнув, он потянулся к ней своим крепким тельцем и, крепко вцепившись пальчиками в локоны, потянул их к себе. С большим трудом Анжелике удалось раскрыть его ладошки. Маленький пират нахмурил светлые брови, он был явно недоволен. Но у маленького неугомонного существа через несколько минут появились более важные и насущные дела. Утром он хорошо позавтракал, съел свою кашку и теперь, наморщив лоб и сложив красивые губки в трубочку, затих. — Мадам, что он намеревается сделать? — принюхиваясь, подозрительно спросил де Пейрак, взглянув на жену. Анжелика, не отвечая, рассмеялась. — Остановите карету, –открывая дверцу, крикнул Жоффрей форейтору. Дремавшие Марго и Тереза вздрогнули от неожиданности, когда экипаж резко остановился. --Тереза, займитесь ребенком, — держа на вытянутых руках вполне довольного мальчика, бросил граф де Пейрак, отдавая им в руки Армана. Анжелика, с трудом сдерживая смех, погладила руку Жоффрея, когда он вернулся и уселся рядом с ней на мягкие подушки. Выражение досады на его лице сменилось улыбкой. Перед путешествием между ними произошло то, что должно было произойти еще год назад. Но близость принесла супругам разочарование. Жоффрею так и не удалось разбудить аппетитное тело Анжелики, несмотря на все таланты обольщения. Она испытывала к нему благодарность, и только, за проявленное благородство и доброту. Любовь к великодушному супругу так и не проснулась в сердце… Но Жоффрей не терял надежду завоевать её.