Наполнить жизнью одинокий дом

      Шел четвертый день после возвращения домой. Кирес возился с большими, тяжелыми бочками в сарае, как вдруг спохватился, что уже давно не слышит характерного звука косьбы. С утра он отбил косу, насадил ее на деревянный черенок, показал Рею, как ею орудовать, и вручил вместе с точилом мальчику, чтобы тот выкосил двор.       Неужели уже справился?       Кирес выглянул из сарая и обнаружил, что его помощник не только не закончил работу, но и вообще не слишком-то в этом продвинулся. Рейельд стоял среди двора и с тоской рассматривал простирающиеся перед ним густые заросли пожухлой травы и высокого бурьяна.       — Коса не для того, чтобы на нее опираться. Коса тебе дана, чтобы косить траву! — назидательно сказал Кирес, подходя поближе. Рей хмуро посмотрел на него, но ничего не ответил. Он устал, вспотел и был не в настроении даже огрызаться. А Кирес, отобрав у него косу и сделав пробное движение, только головой покачал:       — Так она же у тебя совсем затупилась на жесткой траве. А править кто будет? Немудрено, что ничего не получается, тупым-то лезвием.       Когда коса была наточена как следует, он еще раз показал мальчику правильные движения, как заступать, как держать, на какой высоте срезать. Рей завороженно смотрел на то, как ложатся травы от каждого движения косы. И печально вздохнул, когда Кирес вновь передал ему косовище.       Впрочем, докашивать двор в конечном итоге пришлось все-таки Киресу. Рей умудрился порезаться, затачивая лезвие. Перевязав обильно кровоточащую руку куском чистого полотна, — вот и пригодился Киресу в мирной жизни опыт перевязки ран — он отправил мальчишку от греха подальше посидеть на мостках и побросать камешки, ворчливо добавив ему вслед, что с таким помощником легче все сделать самому.       А вечером, когда Кирес размышлял, что бы сообразить на ужин из того ограниченного запаса продуктов, что были в доме, в гости явилась Сейна. С собой она принесла горшок с крышкой, из-под которой пробивался манящий аромат запеченных в сметане грибов, чем сразу заслужила безмолвное одобрение Рея.       Киреса нисколько не удивило появление вдовы. Зная Сейну, он и так ожидал этого визита со дня на день. Она явилась сюда, потому что не могла больше терпеть: ей просто необходимо было удовлетворить растущее любопытство — свое собственное и односельчан. Сейна, конечно, заглянула повсюду, проверила продвижение ремонта и вынесла свой вердикт: "Не больно-то ты торопишься с ремонтом, Кирес, так и до зимы не управишься!", но большую часть времени глазела на Рейельда и все пыталась вытащить из него подробности прежней жизни.       — Так значит, ты сирота? И ни отца, ни матери у тебя не осталось? Так ты у них был единственный сын? А что ж с ними приключилось? Вы в каких краях жили? Так как же тебя в наши-то места занесло?       Кирес и раньше понял, что про свою семью мальчишка откровенничать совершенно не собирается. Это была еще одна запрещенная тема, как и та, что же связывало мальчика с приезжими купцами.       Но огрызаться на вдову Рей не спешил, а сыплющиеся на него почти непрерывным потоком вопросы большей частью просто пропускал мимо ушей, отвечая едва ли на каждый пятый. Сейну такая избирательная реакция нисколько не смущала. Она улыбалась и ерошила ему волосы, как маленькому, причем мальчик на удивление безропотно переносил такое обращение. Вероятно, решил, что эта фамильярность не такая уж высокая цена за возможность хорошо поужинать.       Дни шли за днями. Дожди вдруг сменились внезапным потеплением, осеннее солнышко все чаще пробивалось сквозь тучи над озером, и благодарный за эту отсрочку зимних холодов Кирес уже не сомневался, что им удастся достойно подготовиться к зиме.       Вот только если бы Рейельд еще не отлынивал от работы. То есть, по большей части мальчик делал то, что говорил ему Кирес. Ну, так хорошо, как мог. Но порой, покончив с очередным поручением, незаметно исчезал.       Кирес спохватывался и обнаруживал, что дрова наколоты и сложены на кухне или сено собрано и даже накрыто, как он велел, но вот самого мальчишку как корова языком слизнула. А раз его нигде не видно, то больше ему ничего не поручить.       Часто Рейельд обнаруживался поблизости от дома, на мостках или даже бродящим босиком по мелководью. Но иногда он пропадал в лесу. Возвращался голодный, с одеждой в репьях и с пятнами травы на коленях.       А еще, кроме манеры периодически ускользать от работы, Киреса раздражала привычка Рея засесть где-нибудь в темном углу и молча светить оттуда глазищами. Или внезапно обнаруживаться за спиной, бесшумно и пугающе. Бывало, что мальчишка заходил в дом на глазах у Киреса, а потом оказывалось, что его нет внутри. Или он наоборот, вопреки всякой вероятности, внезапно возникал на кухне, как будто соткавшись из воздуха.       Постепенно Кирес догадался, что Рей использует окна, выходящие на озеро, для входа и выхода не реже, чем входную дверь. Но когда мальчишка в ответ на его замечание строптиво нахмурился и захотел узнать, что же в этом плохого и почему ему не следует этого делать, Кирес не смог сформулировать ответ.       Не почему! Просто это было неправильно: окна, как известно каждому, не для того, чтобы через них забираться в дом. Рея такое объяснение нисколько не удовлетворило. А услышав категоричное «Потому что я так сказал!», он только презрительно фыркнул и отвернулся. Но в окошки больше не лазал. Вернее сказать, не делал этого на глазах у Киреса.       Бывало, что мальчик вел себя откровенно странно. Не то чтобы плохо, а именно что странно. Мог о чем-то разговаривать сам с собой наедине и даже, кажется, спорить. А однажды Кирес случайно стал свидетелем того, как Рей с деловитым выражением лица вылезает из ледника. Оказавшись наверху, мальчишка недовольно зыркнул на удивленно застывшего посреди двора Киреса и с независимым видом направился к дому.       Кирес и сам бывало в детстве не раз тайком лазал с братьями на ледник, полакомиться сладковатой прохладной сметаной. Но что там делать сейчас, когда ледник совершенно пуст? Там не то что продуктов, даже льда давно не осталось.       Заинтригованный до крайности Кирес не поленился открыть дверцу и заглянуть внутрь. Там было темно, заброшенно, пахло землей и сыростью. И, главное, как и следовало ожидать, пусто — хоть шаром покати, ни горшка на полках, ни даже камешка на полу. Но спрашивать у мальчишки, что он там потерял, не хотелось. Еще решит, что Кирес специально следит за ним.       Между тем приближалась большая ярмарка в Фанафе. Кирес давно уже мечтал съездить туда. Следовало, конечно, дождаться весны и тогда заняться покупками. Но ему страшно хотелось просто пройтись по скотному ряду, присматриваясь к выставленным на продажу лошадкам, коровам и телкам. Поболтать с продавцами. Да и с другими покупателями. Не покупать, так хоть прицениться.       Собрался в дорогу Кирес очень быстро. Рейельд, уяснив, что хозяин не собирается оставлять ему целый список поручений на день, откровенно обрадовался его отъезду.       Кион, один из сыновей Сейны, ехал по делам в Фанаф и охотно согласился взять Киреса с собой. Насколько Сейна была говорлива, настолько Кион молчалив. Двигался он неторопливо, работал вдумчиво и был известен в деревне тем, что если что обещал, то обязательно делал. Ехали они в дружелюбном, согласном молчании. Кион с немного сонным видом правил своей чалой лошадкой, ухоженной и круглобокой. Несмотря на неторопливость и флегматичный вид, на рынке он удачно и быстро расторговался, как раз к тому времени, когда и Кирес закончил свои дела, так что в обратный путь отправились еще засветло, чтобы к закату оказаться дома.       На подъезде к деревне, откуда Кирес собирался дойти до озера пешком, они распрощались, и Кион поехал дальше один.       Полная луна хорошо освещала тропу, Кирес издали заметил Сейну и ускорил шаг. Вдова не зря пришла сюда, она явно поджидала его возвращения.       — Тут один тип ошивался, спрашивал, где твой дом. Я бы ни за что не стала ему говорить. Не понравился он мне. Но, веришь ли, среди наших, — Сейна пренебрежительно махнула рукой в сторону соседских домов, — нашлись олухи, которые подсказали ему дорожку.       От этих слов неприятно кольнуло в груди. Неужели Ленкар или его приятель оказались настолько упорны и злопамятны? А ведь Рейельд там совершенно один.       — Как он выглядел, этот тип?             — Коренастый такой, белобрысый и глазки смурные!       Описание не подходило ни к одному из врагов Рея, но Кирес все равно забеспокоился.       Подходя к дому, он вдруг вспомнил, что в то утро в "Снулой рыбе" упоминали не только его имя, но и название деревни, и подосадовал, что перестал носить с собой пистолеты. Наоборот, припрятал подальше, чтобы они не попались под руку непоседливому, сующему повсюду нос мальчишке.        Старый дурак! Решил, видите ли, что оружие ему никогда больше не понадобится! И что теперь?! Те купцы производили не просто неприятное, а даже опасное впечатление. Оставался, конечно, кинжал за поясом, но чем он поможет против двоих, да еще вооруженных людей?       Вокруг дома, да и внутри было тихо. Кирес отворил дверь, вошел в кухню. Луна висела напротив окна как большой круглый фонарь, и он без труда различил в кресле рядом с холодным камином чью-то темную фигуру. При виде Киреса непрошеный гость вскочил на ноги и уставился на него светло-голубыми глазами.       — Дрейан? — недоверчиво выговорил Кирес. — Неужели это ты? Ты откуда здесь взялся?       — Да вот решил навестить старого друга, — неловко произнес тот. — Если, конечно, ты меня сразу не выгонишь. Не сердись, что я тут расселся без приглашения... Спрашиваешь, откуда я взялся? Так это ведь ты недавно вернулся. А я-то уже почитай год, как дома. Услышал от людей, что ты снова в Ните, и сначала все ждал тебя, думал, может заглянешь... Знаешь ведь, где я живу. Да не дождался и решил прийти сам.       Дрейан потупился на мгновение, но потом вскинул голову и с некоторым вызовом добавил:       — И что ты скажешь мне теперь? Станешь попрекать старыми грехами? И в самом деле прогонишь прочь?       Кирес медленно покачал головой. Он все никак не мог поверить, что перед ним бывший друг. Постаревший, с резкими складками вокруг рта, и взгляд действительно такой, как будто его терзает внутренняя боль.       — Так что? — напряженно повторил свой вопрос гость, и Кирес осознал, что тот все еще стоит и ждет его решения.       — Садись, конечно, раз пришел!       — Так и живешь один?       — Почему один? Есть у меня парень, работник. Ты его разве не видел? — Кирес оглянулся по сторонам. Потом вдруг встревожился и громко позвал:       — Рейельд!       — Что ты так орешь? — тут же отозвался Рей недовольным тоном. Он, очевидно, все это время находился в дальнем, темном углу кухни, где умудрился оставаться незамеченным не только для Киреса, но и для Дрейана.       — Работник — это хорошо. И дом у тебя… — Дрейан, должно быть, хотел похвалить дом, но в этот момент как следует разглядел вышедшего на свет мальчика.       Некоторое время он неверяще молчал, потом перевел потяжелевший взгляд на Киреса:       — Я… правильно вижу? Или у меня что-то с глазами?       Кирес неопределенно пожал плечами. Зато Рей не промолчал.       — И с глазами, и с мозгами! — объявил он и передвинулся так, чтобы Кирес оказался между ним и гостем.       — Ты что, Кир, решил отплатить добром за все то зло, которое тебе причинили?!       — Дрей, ну что ты говоришь такое? Это же просто ребенок!       — Да, но чей ребенок?! Как ты мог взять и пустить его в свой дом?       — Это мой дом, и я сам решаю, кого пустить, а кого нет! — резко оборвал его Кирес.       Услышав это, Дрейан вздрогнул всем телом и вдруг приниженно забормотал:       — Прости, я забылся. Кто я такой, чтобы тебя упрекать? Ты — хозяин этого прекрасного дома. Сам решаешь, кого приютить и накормить, а кого выгнать прочь. Прости еще раз, что разгневал тебя.       Кирес почувствовал себя смущенным и сбитым с толку.       — Мне уйти? — совсем тихо спросил Дрейан. Кирес отвел глаза и от неловкости засуетился.       — Не выдумывай! Давай-ка поужинаем вместе.       Чтобы не смотреть на Дрейана, он повернулся к буфету и извлек оттуда половину пирога с утятиной, который вчера принесла Сейна, хлеб и купленный пару дней назад рыхлый соленый сыр. Подумав еще, выставил на стол большую бутыль в плетенке, купленную тогда же, и снял с каминной полки две цинковых кружки, чтобы наполнить их густым, вязким ягодным вином. При виде этих приготовлений Дрейан немного оживился и даже робко заулыбался.       А после первой кружки вообще стал похож на себя прежнего. Повеселел, заметно расслабился и даже крикнул Рею:       — Эй, парень, ты чего там жмешься по углам? Не бери в голову, что я тут наговорил, садись за стол вместе с нами!       К изумлению Киреса, Рейельд проигнорировал приглашение. Это был первый раз на его памяти, когда мальчик отказался от возможности как следует поесть. Быстрым движением цапнул со стола ломоть хлеба и исчез за дверью. Похоже, опять собрался лоботрясничать на причале.