Наполнить жизнью одинокий дом

      Он с трудом оторвался от приятных мечтаний и поднялся на ноги, чтобы проверить котелок, который вернувшийся Рей водрузил на стол, стоящий перед камином.       Кто бы мог подумать? Котелок выглядел действительно чистым. Похоже было, что его не просто сполоснули, а даже прошлись по стенкам озерным песочком.       Киреса приятно удивил этот внезапный приступ добросовестности. Правда, на заслуженную похвалу Рей никак не отреагировал, как будто не услышал. Что-то ему в очередной раз не нравилось. Ну, это уже не забота Киреса. Накормлен, напоен, не перетрудился? Осталось найти ему место для ночлега, и Кирес распахнул перед мальчиком дверь в помещение, что последние годы использовалось как кладовка для не очень нужного и совсем ненужного хлама.       Это была узкая комнатушка, которая казалась еще у́же из-за нагроможденных друг на друга старых инструментов, сундуков и тюков. Неказистая на вид, зато зимой будет самым теплым из помещений, кроме спальни самого Киреса, за счет того, что прямо напротив нее располагалась задняя стенка камина.       — Будешь ночевать здесь, Рейельд. Только сначала отнеси все лишнее на второй этаж. Оттуда можешь взять одеяло, а снизу подстели себе пару попон.       Мальчик при виде всего того, что ему предстоит перетаскать наверх по узкой лестнице, прежде чем сможет лечь и уснуть, даже забыл злиться на Киреса. Он в подавленном молчании обозревал комнату и ее содержимое. И чем дольше смотрел, тем печальнее и потеряннее выглядел.       Кирес отвернулся и поторопился отправиться к себе, прежде чем жалобная мина на лице мальчишки, сменившая привычную заносчивость, заставит или отменить приказ, или впрячься помогать. В конце концов, сам он на сегодня уже достаточно наработался. А все это барахло нужно убрать с глаз долой. Так почему бы и не прямо сейчас?       Уже засыпая, он слышал за дверью грохот, свидетельствующий о том, что его новоявленный работник все еще занят делом. Неизвестно, шумел ли Рей нарочно, чтобы позлить хозяина, или у него так получилось само собой. Усталый Кирес провалился в сон прежде, чем успел додумать эту мысль до конца.       Следовало бы поднять мальчишку рано утром, но Киресу стало жаль его будить. Проснувшись на рассвете, он и сам некоторое время бездумно нежился под тяжелым, теплым, пахнущим овцой одеялом, наслаждаясь тем, что лежит в собственной комнате, в собственной кровати, под крышей собственного дома. А затем поднялся, протопил камин, тщательно вымыл лицо холодной озерной водичкой из ведра и отправился по росистой тропинке в деревню.       Вдова Река, старого друга отца, при виде него ахнула, всплеснула руками.       — А постарел-то как! Исхудал, половина от тебя прежнего осталась! — простодушно воскликнула она, заключая его в крепкие обьятья, неожиданные для такой хрупкой на вид женщины. Впрочем, Сейна была, как обычно, полна сюрпризов. Заметив его реакцию на свое приветствие, она без всякой паузы подмигнула ему и продолжила: — Да не печалься ты! Вот откормим тебя, и мигом помолодеешь, опять станешь красавцем, как прежде. А там подыщем тебе невесту, пригожую и работящую.       — Погоди, Сейна, — взмолился Кирес. — Дай мне хоть немного обжиться и прийти в себя. А потом уже можно и о невесте подумать!       — Будешь, значит, восстанавливать хозяйство. Вот отец-то порадовался бы, покойник, — понимающе кивнула Сейна. — Да еще и нанял на службу итарка.       Челюсть у Киреса так и отвисла. Как Сейна умудрялась узнавать про всех все, он не мог понять никогда. А это уже и вовсе выходило за рамки объяснимого. Он был уверен, что вчера на дороге не встретил никого из деревенских. Откуда ей знать, что он привел с собой Рея? Или правду говорили, что Сейна умела превращаться в сороку и, сидя на дереве, наблюдала за жизнью в деревне и во всей округе?       Вдова при виде его недоумения рассмеялась довольным смехом и объяснила, что ее сын вчера ездил в Нирал по торговым делам и там наслушался разговоров про то, что Кирес вернулся с войны и привез с собой итаркского мальчика. Во время самого большого и важного сражения мальчишка этот якобы пытался Киреса зарезать, но не тут-то было. Кирес схватил его и задушил бы, если бы итарк не поклялся служить ему верой и правдой один год и один день.       — Все было совсем не так, — попытался объяснить Кирес.       — А еще говорят, что ты вчера поколотил сразу двоих заезжих купцов и пинками выгнал их из таверны, — не слушая его, продолжала Сейна, склонив набок голову и посматривая на него веселыми, круглыми глазами, и впрямь похожими на сорочьи.       — Ну это уже совсем ерунда!       — А с мальчишкой, значит, люди правду сказывают? — с победным видом заключила она.       И, воспользовавшись тем, что Кирес на некоторое время потерял дар речи, продолжила тараторить. Для начала нажаловалась вдоволь на капризы обеих своих коров и причуды поросенка. От них плавно перешла к рассказам о жизни своих шестерых детей и их семейств. Угостила Киреса отчетом о похождениях и проступках многочисленных внуков, но не только этим. Угрозу подкормить его вдова уже начала осуществлять, заставив для начала съесть большую миску творога и почти насильно вручив с собой плотный, тяжелый, пахнущий едой из детства сверток.       На обратном пути его поджидал Нукар. Кирес невольно замедлил шаг. Вот уж с кем бы ему не хотелось встречаться. Однако парень торчал прямо посередине тропинки, весь набычившись, упрямо наклонив голову, как давным-давно в детстве, когда готовился затеять очередную драку.       — Ну что, навоевался? — громко спросил он, даже не дождавшись, пока Кирес подойдет достаточно близко. Это был один из тех вопросов, ответа на который не существует. Кирес и не пытался отвечать. Он молча остановился перед Нукаром.       — Пропадал, значит, шлялся где-то, когда твоему отцу требовалась помощь? Все вы его оставили, только я один был рядом до последнего вздоха!       Не было смысла напоминать Нукару, что он являлся всего лишь наемным работником отца. И тот, бывало, жаловался на его нерадивость. Действительно, получилось так, что последние дни жизни отца этот нескладный, всегда недовольный парень провел с ним. Сделал то, что должен был сделать Кирес.       — Будешь теперь каждому встречному-поперечному хвастаться, как геройствовал в то время, как мы тут вилами в навозе ковырялись?       Кирес меньше всего собирался этим хвастаться. Он вообще не хотел бы вспоминать о пережитом. Но объяснять это Нукару было бесполезно, и вслух он сказал только:       — Приходи ко мне. Я вознагражу тебя за то, что ты сделал для отца.       — Не беспокойся. Мне лишнего не надо, хватило и того, что он мне платил. Хотелось просто посмотреть, как ты будешь перед людьми расхаживать и важничать. Думаешь, все, кроме меня, забыли о том, что ты бросил отца, а вернулся только ради наследства?       Кирес ни с того ни с сего почувствовал небывалую сухость в горле. Такую, что даже если бы он хотел что-то сказать или возразить, то не смог бы выговорить ни слова. Ему внезапно показалось, что даже придорожная трава и каждый красный лист бересклета смотрят на него с тщательно скрываемым, но все же заметным осуждением.       Тевис, староста деревни, вынырнул как из-под земли. Только что они с Нукаром были на тропинке вдвоем, и вдруг появился он и сразу каким-то чудесным образом вклинился между ними. Тевис был на две головы ниже Нукара и в два раза старше, седой, морщинистый, тщедушный, и все же под его строгим взглядом парень съежился, растерял свой пыл и отступил в сторону.       Атмосфера вокруг неуловимо изменилась. Староста, без единого слова заставивший Нукара замолчать, перевел потеплевший взгляд на Киреса и улыбнулся так приветливо, что трудно было не улыбнуться в ответ.       — Добро пожаловать домой, Кирес! Все рады твоему возвращению, никто тебя ни в чем не винит. А этого недоумка не слушай, он просто завидует. Он, видишь ли, надеялся, что ты сгинешь на войне, как Лес, и твой отец оставит дом и хозяйство ему...       По дороге домой Кирес размышлял о том, что в деревне, судя по всему, ничего не изменилось.       Стоило ему войти в дом и разложить все принесенное на столе, как на кухне возник заспанный Рей, очевидно, каким-то чудесным способом проведавший о появлении в доме еды.       — Ну как, Рейельд, справился вчера? Не слишком устал? — заботливо поинтересовался Кирес, наблюдая за тем, как Рей увлеченно уминает третий кусок свежего хлеба, увенчанный толстым слоем сметаны. Сам он вроде бы уже наелся у Сейны, но, глядя на мальчика, не выдержал и тоже потянулся к сметане.       — Не устал, — бодро ответил Рей. От еды его настроение улучшилось, и он не почуял подвоха в вопросе Киреса. А тот безжалостно продолжил:             — Ну вот и отлично. Тогда после завтрака начинай носить воду. Имей в виду, что воды понадобится много.       — Это еще зачем?! Я вчера уже принес два ведра.       — Два не хватит. Нам нужно помыться, а лезть в озеро в такую погоду я не намерен. Видел, на втором ярусе, там, где место для сена, большой чан? Его надо поставить на кухне и наполнить теплой водой.       Рейельд уставился наверх, очевидно, оценивая размеры чана и, соответственно, мысленно прикидывая, сколько же ему придется наносить ведер, и испустил тяжелый вздох.       — Сначала помоюсь я, а потом натаскаешь воды для себя, — еще больше огорчил его Кирес.       Мальчишка возмущенно фыркнул.       — Я в любом случае помоюсь первым, а ты как хочешь. Можешь, конечно, мыться в той же, — пожал плечами Кирес. — Помню, когда мать купала нас с братьями, сначала была очередь моего старшего брата Тареса, того, что позже утонул в озере. Потом моя. А уж когда в то же корыто сажали маленького Леса, вода была совершенно непрозрачной…       — Достаточно! Я все понял! — Рей решительно прервал поток его воспоминаний. — Я принесу и нагрею воду сначала для тебя, потом для себя.       Пока Рей мылся, Кирес заглянул в большой дубовый сундук, стоящий в проходе между комнатами. Оттуда пахнуло стойким лавандовым запахом. Он отодвинул в сторону четыре больших куска беленого холста. Под ними лежали стопки аккуратно сложенной мальчишеской одежды. Приподняв несколько рубашек, Кирес обнаружил источник запаха, целых три вышитых мешочка, туго набитых сушеной лавандой. Раскрыл один, и на ладонь высыпались хрупкие, посеревшие, но все еще ароматные веточки и шарики. Кирес представил себе, как мать уже после гибели Тареса тщательно перестирывает его одежду с мостков, сушит, разглаживает и заботливо складывает в сундуке. Глаза внезапно защипало, и он, отобрав несколько, на его взгляд, подходящих Рею вещей, поторопился закрыть тяжелую крышку.