Паноптикум

Они не виделись часто – кивали друг другу, подтверждая, что все друг про друга понимают, иногда менялись информацией и взаимопомогали, совсем изредка собирались на чашечку чая. Теперь их встречи, по крайней мере, обрели структуру. Кэйа приходил к нему раз в неделю – он всегда знал его нынешнее расположение и не стеснялся являться без приглашения – и они долго сидели рядом друг с другом. Чаще всего – в полной тишине. Когда-то Кэйа читал – он никогда не спрашивал разрешения взять с полки какое-нибудь очередное редкое издание или книгу, за хранение которой вполне могли отрубить голову. Когда-то пил чай, жестами выпрашивая у него синтезированные леденцы. Когда-то просто молчал, уткнувшись в стену. Когда-то – спал. Их сложно было назвать друзьями, скорее - сообщниками. Их повязала общая тайна мертвых земель. Поэтому Альбедо никогда не возмущался и не противился нахождению Кэйи здесь всерьез. Была вещь, о которой Альбедо не мог перестать думать: Кэйа перестал разговаривать. Это началось после той трагедии, по итогу которой остались мертвый Рагнвиндр-старший и Рагнвиндр-младший, ушедший из Ордо Фавониус и последние полтора месяца крошащий Фатуи всех пород и мастей по всему близлежайшему Тейвату. Никто не знал, что случилось в тот день с Дилюком и Кэйей, но все знали что что-то случилось – и версии разнились вплоть до попытки убийства с одной из сторон. Кэйа потерял свою новую семью, которую обрел совсем недавно взамен потерянной старой... Альбедо похмыкал. Да, для обычного человека, способного на естественные эмоции и переживания, это крайне весомая причина для перемен с поведением. Но... Разве не была немота чем-то чрезмерным? Даже для таких хрупких существ, как люди? Когда Кэйа приходит вновь, Альбедо впервые задаёт вопрос. - Можем ли мы поговорить? Кэйа смотрит на него удивленно, отвлекаясь от томика "О чем еще нам лжет Селестия". В его движениях появляется медлительность, и он впервые за все недели переходит на каэнри'ахский язык жестов – абсолютно непохожий на жесты Тейвата или даже Мондштадта, резкий, но изящный и функциональный. Давай поговорим, соглашается Кэйа. Он откладывает книгу в сторону, осторожно заложив нужную страницу цветастой закладкой с семьей дружелюбных Додоко. У тебя есть вопросы? Кэйа кажется непринужденным, существующим в том же стиле и ритме, что и раньше. По-своему развязный и свободный, невозмутимый и знающий куда больше, чем должен. Но лишившиеся чего-то важного люди не могут оставаться прежними. - Не так, - Альбедо покачал головой из стороны в сторону, - словами через рот. Отвергаешь свои корни, Мел? - интересуется Кэйа, вместо знака вопроса собрав из пальцев маловразумительную загогулину. - Уже и родной язык опротивел? - Каэнри'ах остается моим домом, - возразил Альбедо, - и я никогда не отрекусь от нее. Неужели ты пытаешься задеть меня, дабы уйти от темы? У меня и в мыслях не было тебя обижать, заметил Кэйа. Как я могу? Ты ведь мне как брат. - У нас из общего только тайна и место рождения, - Альбедо нахмурился; внутри него что-то отдалось неприятной болезненностью, точно здесь что-то было в корне не так, - и я не твой брат. Твой брат - Дилюк, разве нет? Кэйа, уже собравшийся собрать новый жест, осёкся и уперся взглядом в случайную полку на книжном шкафу, не отводя глаз от одной точки. О, отметил Альбедо. Это дереализация. Будь он Кэйе другом, сейчас он бы остановился и предложил ему чая. Но они друзьями не были - даже если иногда очень хорошо под них мимикрировали. - Хорошо говорить - составляющая твоей работы как капитана, - упомянул Альбедо, - а Дилюк - твой любимейший брат, вокруг которого ты всегда вился. Ты сказал ему что-то, после чего тебе захотелось отрезать себе язык? Кэйа перевел взгляд на него. Он, казалось, даже не дышал. Они не были друзьями, но, возможно, Альбедо хотелось помочь ему куда больше, чем навредить. - Дело в том, что все вокруг тебя стали врагами? - предположил он и понял. - Стой, погоди... - Я рассказал ему. Голос Кэйи был непривычно низким. И ох, Бездна. В кои то веки на мгновение у Альбедо не нашлось слов. Он закопался пальцами в волосы. - Насколько ты не веришь своему собственному брату, что уверен в том, что он расскажет? Кэйа хмыкнул. В нем было что-то абсолютно неправильное, что не было заметно обычно. - Дилюк желал мне смерти, - ответил он сухо, - но раскрытие тайны куда хуже нее. Месть... Чего плохого в мести? Он замкнулся вновь. Взял книгу негнущимися пальцами. Вернулся к чтению. Альбедо не стал его беспокоить.