Паноптикум

Когда Ноэлль, еще совсем зеленая, полная вдохновения и надежд, оказалась в Ордо Фавониус, вокруг царил полнейший хаос: дракон, убийство, следы проклятой магии, Фатуи... Она была просто младшей служанкой – пойди-принеси, помой полы, поменяй занавески. Тревога всегда была где-то рядом, но она предпочитала скорее стереть пальцы в кровь, чем задуматься действительно всерьез. Первым правилом, которое она узнала от старших, оказалось "Не трогай капитана Кэйю", и оно явно было очень новым Как и капитанская роль для мистера Кэйи – вот о чем сказали ей. Капитаном всегда должен был стать Дилюк, но он покинул рыцарей со скандалом, и, ну, что же– Никто ничего не пытался объяснить ей, но она и не стала интересоваться. Обстановка вокруг казалась максимально приближенной к военной, и для Ноэлль мир сузился до работы, бесконечной работы, где она действительно все хорошо понимала. Вспоминая сейчас, сколько ей вообще лет-то тогда было, тринадцать? Этого всего было слишком много для нее. Но как же, стать рыцарем было ее заветнейшей мечтой, как она могла оставить работу... Ну кто вообще становится из горничной рыцарем, замечал ничейный - но ее собственный - голос, и она лишь крепче сжимала рукоять своего меча. Рыцари день за днем сбивались с ног - расследование убийства, при чем тут Фатуи, почему именно Крепус, как это вообще можно случиться, как, Бездна побери, близ Мондштадта вообще оказался дракон... И - точно голубями чрез море - весточки-слухи о молодом господине Рангвиндре, который черной тенью бродит по миру и очищает его от бремени Фатуи, оставляя за собой лишь безжизненные поля. "А вон капитан Кэйа", "А ведь они росли вместе", "А как", "А что", и бесконечные, бесконечные сплетни средь постепенно едущих крышей рыцарей, едва находящих время на перекурах и обедах. Мнения и слухи бродили сродне киселю, становясь все гуще и гуще, и Ноэлль устало подумалось, что она не удивится, если все они однажды выльются пресловутому капитану Кэйе на голову, и он узнает, что он здесь главный виноватый, виноватей и Фатуи, и дракона. Впрочем, навряд ли он не знает об этом, рассудила она. У капитана Кэйи была... Специфическая репутация. Его были горазды обвинять в чем ни попадя, но слушались железно, и, пусть он никогда не был обвинен в угрозах или насили... Ее глаз ее не обманывал: на самом деле, капитана Кэйю до смерти боялись. И, ох, беспомощный ужас так легко трансформируется в неприязнь. Я здесь самая адекватная, шутливо помыслила Ноэлль, заматывая мозолистые ладони бинтами. Она восхищалась ими всеми, славными рыцарями, способными на любые подвиги, с невероятным начальством и высочайшими требованиями, но в такой обстановке даже Барбатос бы в один момент сдался. И сколько дней я уже почти не сплю,    подумала незаинтересованно. На сон просто не хватало времени, и она перехватывала разве что пол или два часа в перерывах, когда деятельность становилась хотя бы немного бурной. Со временем привыкаешь даже к постоянному стрессу, но у нее была и фора - Глаз Бога сам по себе помогал сохранять силы, и от этого было и смешно, и горько - и как я расходую данное мне небесами? А ведь совсем скоро Праздник Ветряных Цветов - еще больше работы, еще больше мороки. Ох, черт... Она не сразу поняла, что в казармах резко стало мертвенно тихо – столь резко, словно на них накинули заклятье. А когда заметила, удивленно приподняла голову и огляделась - все смотрят в сторону двери. Пришел кто-то важный? И, когда меж рядами рыцарей мелькает темно синяя прядь-не-хвост, все становится понятно. Ноэлль, конечно, видела Кэйю – кто его не видел-то. Он казался совершенно обычным человеком и капитаном, а все страшилки о нем - просто страшилками. А Глаз Бога - да у кого в верхушке рыцарей его не было? Это казалось похожим на инспекцию: капитан ходил от ряда к ряду, что-то проверял, слушал, кивал, мягко по-кошачьи улыбался и пожимал плечами, и даже шаги его казались бесшумными. Он использует какую-то примитивную жестикуляцию вместо слов, понимает Ноэлль спустя пару минут наблюдений. Кулак на ладонь, провести пальцем по руке, поднять четыре пальца вверх... Кадр смазывается, перелистывается, меняется, она моргает – и капитан Кэйа оказывается перед ней Он указывает на ее ладони. Ноэлль непонимающе моргает. Капитан терпеливо производит движение двумя указательными пальцами вокруг друг друга. И она, не задавая вопросов, разматывает бинты. Кэйа мажет ее свежие, еще горячие и отвратительно болезненные мозоли мазью - она не узнает состав, но та убойно пахнет какими-то травами и еще чем-то очень резким. А потом мягко проходится Крио - Глаз Бога отчетливо мерцает даже при свете - и мазь мгновенно схватывается. Капитан ловит ее взгляд своим единственным глазом, указывает на нее и делает движение, сложив ладони вместе и положив на них голову. Она предельно растеряна. Она кивает. Капитан Кэйа удовлетворенно кивает ей в ответ, улыбается и уходит дальше. И Ноэлль пытается переварить, что ей только что приказало поспать ее непосредственное начальство. ...При этом не сказав ни единого слова?