Без мятежа

Ночь на 27 августа 1671 года       Вечером в день отъезда Молина, в шато Плесси-Белльер ворвался сосед маркизы, барон Исаак де Рамбур, со своим многочисленным семейством. Издали заметив надвигающуюся нестройную лавину драгун, он не стал испытывать крепость своего полуразрушенного за́мка и решил укрыться у соседки-католички. И пока войско Монтадура крушило дом и службы поместья Рамбур, обитатели и невольные гости Плесси наглухо заперли все входы и окна на первом этаже. Женщины с детьми покинули дом потайными ходами и укрылись в лесу, а мужчины и юноши, в том числе Флоримон с Натаниэлем де Рамбуром, готовились держать оборону.       Около десяти вечера кроваво-огненная масса двинулась от разрушенного за́мка Рамбур в сторону Плесси, поджигая на своем пути поля и дома вилланов. Первым приблизился капитан Монтадур на тяжелой лошади в яблоках. Похоже, он был сильно пьян. Его сопровождали несколько всадников и пехота с алебардами и мушкетами. Оказавшись перед запертым входом, вояки остановились в нерешительности.       — Эй, кто-нибудь! — прорычал Монтадур. — Откройте, иначе я высажу дверь!       В ответ не раздалось ни звука.       — Открывайте! — разливалась дальше его грязная брань. — Я знаю, что выводок еретиков укрылся в этом логове!       Между тем от за́мка Рамбур подошли остальные драгуны. Почти все они были пьяны. По приказу капитана к двери приблизились два солдата с огромными топорами, и легкий итальянский палаццо содрогнулся от их могучих ударов.       Вдруг из приоткрытого окна второго этажа высунулся ствол — и один из солдат выронил топор. Еще один выстрел — и вот уже оба лежат у крыльца бездыханные. У драгун вырвался крик ярости. Трое с мушкетами подбежали к двери и бешено заколотили в нее прикладами. Они тоже упали от выстрелов сверху.       — Назад, болваны, — взревел Монтадур. — Хотите, чтобы вас перестреляли по одному, как цыплят?       Нападающие отхлынули, словно стая голодных волков, — спугнутые, но злые и исполненные решимости заполучить свою добычу. Монтадур выстроил солдат с мушкетами. Грянул залп. Решетчатые окна брызнули во все стороны бесчисленными разноцветными каплями. Следующий залп — и атака возобновилась.       Защитники Плесси уже видели сквозь покореженный оконный переплет злобные лица наступающих солдат. Их следовало подпустить ближе, чтобы ни один выстрел не пропал втуне. Все оружие маршала Франции лежало заряженное наготове.       А тем временем королевские офицеры совещались, чтобы избрать более безопасную тактику. Ничего путного на ум не приходило, и Монтадур начал действовать, как велела его грубая натура.       — А ну-ка, подпалите мне это логово! — прорычал он, широким жестом указав на Плесси. Драгуны с факелами побежали к дому, но их ряды сразу же поредели от выстрелов притаившихся в окнах защитников.       Вдруг из темноты позади драгун раздался звонкий женский голос:       — Капитан Монтадур!       Здоровяк немного отъехал, чтобы лучше разглядеть ту, чей голос узнал сразу же.       — Капитан, по какому праву вы осмелились осадить жилище добрых католиков? Я обращусь к королю, — Анжелика верхом на гнедом коне выехала из тени парка.       — Ваше католическое жилище — гнездо еретиков. Выдайте нам гугенотов с их выводком, и мы оставим в покое вас и ваших детей.       — Какое дело вам до женщин и детей? Вам более подобает преследовать банды Ла Мориньера.       — Вашего любовника! — взревел Монтадур. — Думаете, я вас не раскусил? Вы предали нас, вы продали душу дьяволу, проклятая колдунья! Пока я сражался за нашу веру, вы рыскали по лесам и хотели выдать меня бандитам. Мне удалось разговорить одного из ваших любезников.       Монтадур импульсивно двинулся к той, что изводила его вот уже столько времени, а сейчас находилась совершенно близко и к тому же была беззащитна.       — Я обращусь к королю, — напомнила Анжелика. — В интригах между знатными персонами их слишком ретивые исполнители расплачиваются первыми. Попомните мои слова!       Монтадур колебался. Уже и сейчас, отбиваясь от засад и чуть не растеряв обозленных и испуганных солдат, он опасался, что его не особо похвалят за то, каким манером он искореняет ересь в Пуату. Но солдатам нужны убийства и грабежи, чтобы снова поверить в себя, и Монтадур предпочел не думать о завтра — тут бы выжить и удержать в страхе всех этих еретиков и их пособников.       Видя его сомнения, Анжелика решительно выступила вперед.       — Капитан, немедленно уведите ваших драгун и займитесь своими прямыми обязанностями!       — Ах ты, протестантская шлюха! Вздумала учить меня? Думаешь, что опять обведешь меня вокруг пальца?! — в его реве смешались ненависть и неудовлетворенная похоть. — Как ты вообще посмела покинуть дом без моего позволения?       Монтадур с криком пришпорил коня в сторону маркизы. Анжелика подняла свою лошадь в легкий галоп, но удаляясь в густоту парка, не отрывалась от вояки. Желая во что бы то ни стало заловить гордячку, Монтадур развернул своих солдат в сторону леса.       — Держи ее! Лови мятежницу! Смерть пособникам еретиков! Расправимся с зачинщиками и перебьем все их отродье!       Лошадь Анжелики скакала быстрее и быстрее. Парк становился все глуше и плавно переходил в лес. Всадники миновали ворота, условно определяющие границы поместья. Среди деревьев вдоль дороги просачивались тени. С разных сторон раздавалось зловещее уханье ночных птиц, вселяющее суеверный страх в солдатню.       Не желая идти в чащобу, драгуны растягивались, но Монтадур не останавливался. Вместе с немногочисленным отрядом он мчался все дальше вглубь леса, пока маркиза двигалась по дороге и по довольно широкой тропинке. Его лошадь споткнулась очередной раз, и он уверенно подхватил ее поводом, удержав от паденья. Вдруг топот копыт, на который капитан ориентировался в темноте, стих. Монтадур умерил ход и проехал еще некоторое расстояние, надеясь уловить звуки, выдавшие беглянку, и остановился. Его конь давно был неспокоен, а сейчас и вовсе испуганно дергался и рвался назад. Но куда?       — Я в западне! — трубный голос Монтадура сочилсярастерянностью и яростью. — Это ведьма! Она навела морок!       И вдруг с деревьев, как будто с неба, посыпались тени. Они просачивались между стволов и окружили кавалькаду. Несмотря на многочисленность противника, перевес оставался на стороне хорошо вооруженных всадников, но было темно, а кони то и дело испугано вскакивали.       В чаще хлопнул выстрел, и лошадь под Монтадуром взвилась на дыбы. В другой ситуации капитан без труда удержал бы коня, но тут он резко натянул повод, и потерявшее равновесие животное завалилось назад и с размаха придавило капитана своей массой. Конь вскочил и, прихрамывая, потрусил прочь, а мужчина остался распростертым на земле.       Тени подошли к перепуганным, растерянным драгунам, выдернули их из седел и скрутили. Те и не думали защищаться. Из чащи выехала Анжелика в сопровождении Ла Мориньера, за ними следовали два пеших бородача с масляными лампами в руках.       — Хорошая работа, братья! — воскликнул патриарх.       Тени зашумели.       — Что с ним? — спросила маркиза, указывая на распростертого вояку. — Он жив?       Один из пеших склонился к Монтадуру и прислушался.       — Жив, дышит.       — У него, скорее всего, переломана спина, — Анжелика хоть и полыхала от ненависти и отвращения, но не могла оставить человека умирать.       — Пусть побудет на месте, — отозвался Ла Мориньер, и добавил, оглядываясь: — Матиас, останься с братом охранять эту свинью. Если до утра доживет, подумаем, что с ним делать. А этих, — кивнул он в сторону остальных пленников, — уведите.       После короткой паузы он добавил глухо и торжественно:       — Эти проклятые паписты, эти убийцы наших детей должны быть преданы суду. Завтра мы будем судить их судом праведных.       Анжелике такая идея показалась неправильной, но сейчас другое волновало ее куда больше.       — Шато! Мы должны спасти осажденных!       Не мешкая и не проронив более ни слова, Ла Мориньер пришпорил коня и двинулся в сторону Плесси. Маркиза и лесные братья следовала за ним.       Возле дома толпились драгуны. Они вяло обстреливали Плесси, получая в ответ такие же выстрелы. Пули не достигали противника, но и не позволяли подойти ближе. Хмель развеялся, и запал пошел на убыль. Командовавший солдатами лейтенант Горм, высокий меланхоличный блондин с тонким изрытым оспинами лицом, стоял поодаль в окружении факелоносцев. Он не давал приказ ни об отступлении, ни о новом штурме. Осознавая изначальную бессмысленность и опасность атаки, он, тем не менее, подчинялся капитану и не уводил солдат. Именно к нему направилась Анжелика, покинув вождя и остальных протестантов в тени деревьев.       — Лейтенант, капитан Монтадур с кавалерией остались в лесу и вряд ли оттуда выберется раньше средины дня. Отведите своих солдат на места их постоя, — в ее голосе не слышалось ни вызова, ни просьбы. Это был совет. — Капитан превысил полномочия и своими неосмотрительными действиями разжег войну. От его драгун в равной степени пострадали католические деревни. Более того, он дерзнул напасть на дом придворной дамы. Он и его подчиненные будут наказаны. Избежите его участи, месье.       Горм смотрел на эту молодую женщину, бывшую пленницу. На ее тонком благородном лице проступала усталость, но взгляд широко раскрытых глаз оставался спокойным и решительным, как будто вовсе не было кошмара этой ночи.       Лейтенант хотел было что-то возразить, но отвлекся, прислушиваясь к топоту копыт. В неровном свете факелов к ним приближалась кавалькада.       — Анжелика? С тобой все в порядке? Что происходит? — предводитель всадников, судя по виду, местный захудалый дворянин, засыпал их вопросами, и вряд ли встал бы на сторону королевских солдат.       — Барон де Сансе де Монтелу, мой брат, — представила его Анжелика. — Лейтенант Горм, командующий отрядом, присланным Его Величеством для усмирения протестантов.       Лейтенант Горм понуро поздоровался и, обращаясь к маркизе, сообщил, что поскольку она получила подкрепление в лице барона, то он может быть спокоен, что гугенотские повстанцы не нападут на ее дом, и посему отправляет своих солдат на отдых.       — Вы можете оставить раненных, лейтенант. Мы позаботимся о них, а завтра днем заберете.       Анжелика с Дени наблюдали, как Горм направляется к своему войску, как солдаты собираются в группки и бредут к выходу из парка.       Брат и сестра спешились.       — Ко мне прибежала твоя служанка с Шарлем-Анри. Сообщила, что драгуны бесчинствуют в соседнем поместье, и что Плесси-Белльер тоже грозит опасность. В нашем за́мке укрылись и другие женщины с детьми из леса, а я поспешил сюда, но по дороге попал в руки гугенотов, едва отпустили.       — Спасибо, Дени! — Анжелика мелко задрожала и кинулась на плечо брату.       Растерянный, барон неловко прижал плачущую женщину к своей груди и шершавой рукой приглаживал ее спутанные волосы. Он видел, что Анжелика на грани.       Когда последние солдаты скрылись из виду, к семейству подошли предводители протестантов, все это время они оставались под деревьями, чтобы не дразнить драгун.       Сделав еще одно усилие над собой, Анжелика собралась и поблагодарила Ла Мориньера за помощь. Его ответ был неожиданным:       — Вы спасали наших братьев. Провинция за вас. Вы можете присоединиться к нашим рядам.       Анжелика смешалась.       — Как вы поступите с пленными?       — Их можно разместить в за́мке Рамбуров. Вряд ли барон ближайшее время вернется туда жить. Дальше будем судить их.       — Герцог, если я возвращусь ко двору, то непременно расскажу о происходящем здесь королю, он прислушается, несомненно. Подержите их, и они получат законное наказание вместе с теми, кто сейчас на свободе. А вы не возьмете на себя преступление. Можете оставить начальство драгун в моем замке. Так вы избежите обвинения в задержании офицеров короля, а Рамбуры — в связи с вами.       — Я подумаю.       Патриарх кивнул в бороду и двинулся в сторону леса.       К Анжелике спешили защитники Плесси.       — Пойдем, Дени, в дом. Нужно послать в Монтелу весть, что все закончилось благополучно, но пускай женщины и дети побудут сегодня под твоим кровом.       Занимался новый день. Белый итальянский палаццо окутывал туман, маскируя выбитые стекла и поврежденные стены. Из леса доносились утренние голоса птиц. Эта страшная ночь, грозившая перерасти в несравнимо больший кошмар, окончилась.