***
— Испытание? — недоверчиво повторила Агата. — Гримуар нельзя получить в подарок на день рождение и нельзя выкрасть у владельца, чтобы использовать для своих целей. Книга хитра, и право ей пользоваться нужно заслужить, — Эзгиль отчётливо произнёс последнее слово. — Каковыми ни были мотивы Манфреда, накладывая чары на гримуар, он поставил условие: лишь талантливый наследник может принять его и соответственно привнести к тем знаниям что-то новое. Колдун взял гримуар, придирчиво осматривая. Раскрыл, демонстрируя Агате пустые страницы. — Но даже после того, как приемник пройдёт испытание, книге мало. За любую информацию, признаю, порой бесценную, она требует платы. И это кровь владельца… — Эзгиль захлопнул гримуар. Старик окинул стол внимательным взором, мысленно отмечая все приготовления. Вроде бы всё верно. Ингредиенты в двойном экземпляре были разложены в ряд. Два небольших котла с водой стояли рядом. Необходимые инструменты расположились меж них. Пахло хвоей. Но этот приятный запах не дарил успокоение. Агата не ожидала, что будет взволнована. Кто же знал, что внезапно потребуется испытание. Но ведь она справится, верно? Иначе бы дядюшка не предложил ей пройти его. — Мы одновременно приготовим зелье от почечных колик по памяти. А затем проверим, какое из них точнее всего соответствует рецепту. Прошу, отнесись к этому серьёзно. Я верю, что ты способна вспомнить рецепт, — Эзгиль тепло улыбнулся, но тут же нахмурился и засуетился, заметив сложенный вчетверо платок, что притаился у края стола и хранил в себе серебряную иглу. — Чуть не забыл, иначе всё было бы напрасно. Дай мне руку. И не бойся. Агата не разобрала слов. У неё было плохо с древними языками. Сколько Эзгиль не бился, но дальше начального уровня ведьма не продвинулась. Слова были тягучими и густыми как капли крови, что выступили на коже, стоило колдуну уколоть её палец. Тоже он повторил и со своей рукой. Это было похоже на рукопожатие. Кровь коснулась крови, и Агата готова была поклясться, что почувствовала морозное покалывание в этот весенний день. — Что это значит? — осторожно поинтересовалась она, с опаской разглядывая свою руку. — Ритуал убедит гримуар в том, что ты моя дочь, — просто ответил Эзгиль. И они приступили к приготовлению зелья так, словно этот момент не взволновал их обоих. Нехотя мысли Агаты вернулись к работе. Подобно своему учителю ведьма погружалась в зельеварение, на какое-то время забывая о реальном мире. Разминались травы. Шелестели порошки. Шипело зелье. Трещал огонь. Мерно двигалась ложка — три круга влево, один вправо и снова привычным ходом. Девушка не верила в то, что может помнить всю инструкцию, весь рецепт с его тонкостями. Да и зелье колдуном было выбрано непростое — шутка ли, оно занимало две страницы — так ещё и не так часто оно требуется и готовится. Но руки её двигались, а чутьё выбирало ингредиенты и способ их подготовки. Она сняла котелок с огня, устанавливая его на подставку. Стоило ей это сделать, как зелье с шумом двинулось вверх. Лопались многочисленные пузырьки. Стремительно и неостановимо взлетело оно над краем, угрожая тут же выплеснуться на пол. Но замерло. И затем медленно отступило, уползая на дно котла, оседая и уменьшаясь почти вдвое. Затихло. Агата вздрогнула от звука, прервавшего возникшую тишину. Аплодисменты. Старик отложил инструменты и восторженно смотрел на свою ученицу. Гордость переполняла его. Находясь ещё под влиянием чувств, он обошёл стол и обнял оторопевшую ведьму. –Я справилась? — ещё не веря, спросила она. — И притом прекрасно, — искренне ответил Эзгиль. Его лицо сияло от улыбки. В груди было тепло от одной лишь мысли, что Агата больше не привязана к книге рецептов. Она показала себя как опытного зельевара. Не было неверных выборов. Не было лишних действий. Наблюдая за ней украдкой, а после и вовсе остановившись, он с трудом сдерживался от слов похвалы. Как он был горд! Эзгиль словно вспомнил себя в молодости, когда первый раз пришло осознание, что ему больше не нужны подсказки, ведь все знания чётко отпечатались в его памяти. — Возьми, — колдун протянул девушке гримуар, вспоминая, зачем это всё. Агата приняла книгу. Погладила шершавую обложку, привыкая к её необычности. От прикосновения проявились позолоченные буквы — Ex nihilo nihil fit. Ведьма на секунду задумалась, перебирая в голове перевод. Затем раскрыла, вглядываясь в пожелтевшие пустые страницы. — Как завещал нам Манфред: «Из ничего ничто не происходит». Проведи пальцем по краю бумаги, — подсказал Эзгиль. — И произнеси «содержание». Стоило ведьме коснуться уголка страницы, как тот немедленно оставил неглубокий порез. Ничтожная капля крови тут же впиталась, не оставив и следа. Гримуар ждал, словно заподозрил что-то. Но вот строчка за строчкой возникали имена. «Глава Артура фон Брауна», «Глава Вильгельма фон Брауна», «Глава Клеменса Добросердечного»… Главы тех или иных чародеев мелькали перед глазами. Агата пролистала ещё несколько страниц, а список закончился лишь на пятой. Рядом с каждой главой стояло пояснение — несколько слов или предложений о её содержании. — Как это происходит? — удивилась девушка. — Книга слышит меня? — Нет, и всё же в некотором роде ты права, — Эзгиль всё-таки не смог удержаться, чтобы не усмехнуться её реакции. — Гримуар словно живой. Я не знаю точно, как он устроен. Это лучше рассказал бы сам создатель. Книга чувствует тебя, твои намеренья, твои желания. Что-то в переплетении чар позволяет ей это. Её не обмануть. Можно лишь обмануться самой, ища одно, но душой чувствуя другое. Озвучив или подумав о какой-то конкретной главе, ты найдешь такую. Если же ты не знаешь, какая тебе нужна, но представляешь свой вопрос достаточно чётко, гримуар поможет, предлагая то одно, то другое. Колдун перелистнул страницу и указал на некоторые строчки. — Мне хочется дать тебе совет. Особенно полезны могут оказаться главы Фестера, Николоса, Манфреда и… — старик замер, вспоминая имена, и вдруг растянулся в улыбке. — Твоего покорного слуги. Прости мне эту слабость, мгновение тщеславия. И Агата не удержавшись рассмеялась вместе с ним. Было легко. Словно тревога наконец исчезла и больше не вернётся. За окном светило солнце. Доносилось пение птиц. В лаборатории царил уют, несмотря на лёгкий рабочий беспорядок. — А что же твоё зелье, где оно? — ведьма с любопытством огляделась. — На огне. Ещё не готово. И действительно, только сейчас Агата различила среди аромата хвои и трав ещё один аромат. Над очагом во втором котелке что-то булькало, медленно варясь. Осторожно приподняв крышку, девушка озадаченно перевела взгляд на колдуна. — Что-то не так? — не подавая вида, поинтересовался он. — Но это же… Ты варишь суп? — Неужели? Какая досада! — Эзгильван всплеснул руками. — Да, ты права, это действительно суп… Видишь ли, перепутал рецепты. Что со старого взять?.. Видимо, нам придётся признать моё полное безоговорочное поражение и отобедать этим «зельем»? Агата улыбнулась, но всё же серьёзно спросила. — Но ведь это нечестно? — с сомнением протянула она. — А разве ты или я жульничали? Я просто позабыл рецепт и начал импровизировать. — Нет… ты мне поддался. Получается я не прошла испытание. Почему же меня слушается гримуар? Эзгиль взял её за руку и тихонько сжал. — Агата, послушай. Пусть для гримуара испытание заключалось в следовании рецепту, для тебя же оно предстало в виде возможности проверить свои навыки, уверенность в своих силах. И ты это доказала. По крайней мере, мне, — его голос звучал успокаивающе, и те нотки разочарования, что зарождались в мыслях Агаты, наконец растаяли. *** — Вам стоит делать больше перерывов и меньше напрягать спину, — посоветовала Агата. — Дык как при нашей-то работе это соблюдёшь? Зимой отдохну, а щас самое время, — только и отвечал мельник и тяжело вздохнул. Он лежал на спине, глядя в потолок и сожалея о произошедшем. Ведьма поставила мазь на стол. Объяснять, как её применять, не требовалось. Зелья и мази от боли в спине и суставах часто покупали все работники, и хозяин мельницы не исключение. Агата попрощалась с ним, забирая причитающуюся ей муку. На выходе она столкнулась с его старшим сыном. — Да, сильно отца в этот раз скрутило, — протянул Виг. — А я ему говорил, мол, оставь. Эх… Что скажешь, скоро встанет-то? — Я боюсь, как бы… боюсь, что мои зелья могут стать бесполезны, — поделилась переживаниями девушка. — Проследи, чтоб он больше так не надрывался. Мельник только махнул рукой. — Как же, как же. Сляжет отец полностью, и нам, и мельнице худо будет. Он, хитрец, подход свой к ней имеет. Ходит у жерновов, шепчет что-то да головой кивает. Может он из ваших? — засмеялся Виг. Агата лишь пожала плечами, улыбаясь в ответ. Когда мельница скрылась за деревьями, а шум воды начал постепенно стихать, девушка стала насвистывать незатейливую мелодию. Откуда-то сверху раздалось карканье. Чёрный ворон спланировал с верхушки дерева, облетая ведьму и пытаясь примоститься у неё на плече. Агата опустила мешок с мукой на дорогу и согнула руку в локте. Птица тут же уселась на предплечье, крутя головой и требуя внимания. Ворон распушил перья и принялся издавать какие-то урчаще-ворчащие звуки. Ведьма с удовольствием почесала его шею, приговаривая, какой он замечательный. — Далеко ли ты летал, Двэйн? — поинтересовалась она, усаживая птицу себе на левое плечо. — Я уж думала тебя лисы или кошки сцапали. Второй день не видно, а тут объявился. Ворон отрывисто каркнул, начал перебирать лапами. Склонил голову на бок, клокоча что-то на своём птичьем. Слетел с плеча и запрыгал по дороге. Прокаркал негромко и расправил крылья, пригибаясь к земле. Он легко потряс ими, показывая как устал. — И не жалко тебе было крыльев? — насмешливо произнесла Агата. — Облететь два села, ради куска пирога с ярмарки да потрошков и быть чуть не пойманным по пути к дому. Ты мог получить то же, если бы заглянул к мяснику и выждал удобный момент. Двэйн раскрыл клюв и захлопал крыльями. Девушка засмеялась. Ворон был горд собой, ему казалось, что Агата хвалит его. Отчасти это было так. Ведьма любила своего маленького помощника и радовалась, когда видела, что день ото дня он становится ловчее и выносливее. Но, увы, Двэйн был нетерпелив и ещё, как и всякая другая птица, не понимал человеческого юмора и иронии. Зато ворон хорошо чувствовал опасность. Его птичья сущность в мгновение ока побудила его взлететь. Двэйн закружил над Агатой и, яростно каркая, бросился в сторону. Девушка забеспокоилась. Руки крепче сжали ткань мешка, а сердце заколотилось. Взгляд Агаты метался из стороны в сторону. Что встревожило ворона? Наконец ей удалось разглядеть женщину, притаившуюся среди деревьев. Волосы её сливались с зеленью листвы. Глаза серые, подёрнувшиеся красной сеточкой, заплаканные. Бледное лицо с заострённым подбородком. Одеяния не похожие на привычную одежду горожанки или крестьянки. Женщина молча наблюдала за Агатой, выглядывая из-за дерева. Ворон кричал и кричал, тем не менее, не решаясь подлететь к ней. Спустя несколько минут незнакомка отступила вглубь леса и пропала без следа. Девушка вздрогнула, когда Двэйн опустился на её плечо, требуя внимания. Агата рассеянно коснулась рукой его крыльев, приглаживая всё ещё торчавшие дыбом перья. *** Агата развешивала бельё на улице, когда к их дому спикировала птица и, не церемонясь, влетела в открытое окно. Ведьма оставила корзину и заспешила внутрь. Судя по всему, нежданный гость должен был оказаться в кабинете Эзгиля. Когда девушка была в коридоре, дверь кабинета раскрылась, и она чуть не столкнулась с дядюшкой. Колдун отступил назад и махнул ей рукой. — Агата, подойди, — позвал он. Когда девушка вошла в кабинет, её взору открылась невиданная магия. Сначала ей показалось, что ворон, сидящий на столе, был самым обычным, пусть его перья и блестели на солнце. Но стоило ей приблизиться, как она с удивлением обнаружила, что они, как и клюв, изготовлены из металла. Вместо глаз чернели два аккуратных драгоценных камня. Массивные когти имели позолоченный узор. Перья чудесной птицы ходили ходуном, словно сильные лёгкие работали под ними. Лёгкий скрежет наполнял комнату. Колдун сидел в кресле, читая письмо. Кончик золотой бечёвки свисал вниз. Алела сургучная печать. Девушка подошла ближе, с интересом поглядывая то на пергамент, украшенный узором, то на гостя. — Взгляни, — Эзгиль протянул ей письмо. Агата бегло пробежалась по тексту. Витиеватым почерком в письме сообщалось, что Коллегия чародеев, колдунов, ведьм и ведуний приглашает Эзгильвана фон Брауна посетить встречу, посвящённую последним вопросам магии. Девушка удивлённо приподняла брови. — Это приглашение приходит раз в несколько лет. Иногда в пламени очага, иногда преобразуется из листьев, залетевших в окно. В этот раз они прислали зачарованную игрушку, — усмехнулся колдун. — Кузнец любит что-то этакое собрать, когда приходит его очередь отправлять приглашения. Так что не удивляйся, если однажды каким-либо образом в этом доме окажется подобное письмо. Агата ещё раз взглянула на железную птицу. Та хорохорилась, поблёскивая в лучах солнца. — Дядя, ты отправишься на эту встречу? — поинтересовалась ведьма. — Нет, — покачал головой Эзгиль. — Не вижу в этом собрании ни толка, ни удовольствия от присутствия. Я был на встречах всего два раза: первый — вместе с отцом, когда мне исполнилось четырнадцать, второй — когда уведомлял Коллегию о его смерти и исчезновении братьев. Всё начинается грандиозно. Колдуны и чародеи с упоением рассказывают о своих свершениях, исследованиях. А заканчивается всё сплетнями и перемыванием косточек тех, кто отсутствовал. Конечно, встреча разделена на два зала и я понятия не имею, как ведут себя ведьмы и ведуньи. Агата положила пергамент на стол. — Ты можешь отправиться туда, если пожелаешь, — добавил колдун, чуть погодя. — Встреча состоится через пару месяцев. Они внесут твоё имя в книгу, и тебе до конца жизни будут приходить подобные приглашения. Возможно тебе, будет интересно посмотреть на воплощение иной магии. Девушка лишь улыбнулась. — Ну а ты, железная птица, — обратился к ворону Эзгиль. — Отправляйся к Кузнецу и передай моё почтение хозяину. Заскрипел металл. Ворон пригнул голову и распустил перья в подобии поклона. Блеснули чёрные глаза, оглядывая присутствующих. И птица прыжками приблизилась к окну. Один рывок — и удивительный гость покинул дом на холме, тяжело взмахивая крыльями. Агата подошла к окну, следя за его полётом, пока ворон не превратился в крохотную точку. Девушка не сразу поняла, что кроме скрипа металла, больше не слышит ничего. Лес вокруг холма был молчалив. Не пели птицы. Не звенели мошки. И даже лёгкий ветер, прежде теребивший развешанное бельё, затих. Но звучал голос, тихий напев, в котором ведьма, как ни старалась, не могла разобрать слов. И в какой-то момент начало казаться, что грустная песня вот-вот сменится плачем. Плачем, таким безутешным, что… — Агата? Девушка вздрогнула и обернулась. — Ты о чём-то задумалась, — заметил Эзгиль. — Никогда такого не видела, — ещё немного растерянно призналась ведьма, продолжив прислушиваться. Но песня оборвалась. — Чудеса конструирования, — пояснил дядюшка, заворачивая приглашение и убирая в ящик стола. — Кузнец, один из колдунов Коллегии, преуспевший больше остальных в работе с металлом, рунами и ментальными науками. Талантливый, бесспорно, но чрезмерно пафосный человек. Ему предлагали деньги, власть, родовые магические тайны, но он никому не открыл свой секрет. Боюсь, после его смерти, в мире не останется таких… механических существ, как эта железная птица.испытывает себя на прочность,
30 января 2023 г. в 15:39
Весна в этом году наступила поздно. Зима боролась до последнего, стремясь проморозить напоследок всех, кого могла коснуться. Злющая — сражала молодые деревья, коварно игралась с температурой: обманчиво манила теплом и тут же стегала морозом. Дом на вершине холма обдували холодные ветра. Они угрожающе свистели, стремясь проникнуть внутрь. Но всё было напрасно. Ветра и стужа постепенно отступали, а лёд таял.
Отступил и удушающий кашель. Город наконец-то смог вздохнуть полной грудью. На улицах появились прохожие, осмеялись вернуться первые торговцы. Многих унесла страшная болезнь. Пережившие её теперь с подозрением относились к любому кашлю. Потерявшие близких находили силы продолжать жить, заботится друг о друге, переделывать привычный уклад и заниматься хозяйством.
Мимолётное веселье наполнило город, стоило бродячим менестрелям посетить его. Весну праздновали с размахом. Словно это был последний праздник. Звучала музыка. Горожане танцевали на площади в ещё не полностью растаявшем снеге. Хозяйки пекли хлеб в виде птиц, украшали, чем могли: кто сушёными ягодами, кто узором. Дарили друг другу платки с вышитыми колосьями. Дети часто собирались у сцены, где разыгрывались давно заученные истории, в которых добро обязательно побеждало зло.
Искра праздника проникла и в дом на холме вместе с запахом выпечки и улыбкой Агаты. Поддавшись легкому весеннему настроению, девушка отпустила тревогу. Только вот тревога не старалась покинуть её душу.
Девушка открыла глаза и на мгновение замерла. Над кроватью мерно кружился ловец снов. Свисающие нити закручивались. Перья то касались друг друга, то отстранялись для следующего поворота. В утренней полутьме чернели бусины. Агата сложила губы трубочкой и подула. Ловец беспокойно закрутился, замельтешил.
Ловец снов не помогал от кошмаров. Они проникали в сон, искажая его и вызывая смутное беспокойство, а изначально белые бусины чернели спустя несколько недель. Нити паутины рвались. А дурные сны всё равно время от времени приходили к Агате.
Не спеша ведьма встала. Стряхнула чёрные перья с подушки. Привела в порядок кровать, про себя отмечая, что тёплое зимнее одеяло уже можно сменить на более лёгкое. Расчёсывая волосы, Агата ненавистно, но как-то устало выбирала вороньи перья. Стоило ей выйти из комнаты, как на лестнице проявился призрак музыканта.
— Песня стала тише. Уже слышны заключительные аккорды, — усмехнулся он.
Ведьма не ответила, пройдя мимо. Она пыталась игнорировать призраков, что получалось в прочем не так уж просто. Эфемерные соседи досаждали во время приготовления зелий, любили неожиданно выскакивать из-за угла и преображали отражения в зеркалах. Изучив знания всех доступных книг, включая две главы гримура, Агата и Эзгиль нашли спасение в травах и отпугивающих рунах. Три веточки полыни в каждом углу, подкреплённые особым символом, позволяли отпугнуть призраков, а окуривание зверобоем сделало их намного спокойнее. И всё же колдуну и ведьме не удалось изгнать их окончательно. Души невинных бесцельно слонялись по коридорам, изредка забредая на кухню или в чулан.
Вот и сейчас за столом, словно гость, расположился второй призрак. Он что-то играл на лютне, медленно перебирая струны. Но, увы, никто из живущих не мог услышать этой музыки. Эзгиль объяснял это тем, что в отличие от человека инструмент не имел души и своего загробного голоса.
Агата бросила скользящий взгляд по кухне. Направилась в лабораторию. Девушка приметила склянку зелья на краю стола. Она подошла, чтобы взять её, и заодно до конца открыла ставни. Ведьма поправила стопку заказов и вышла, прижимая к себе пузырёк.
Эзгиля она нашла на улице. Он сидел на крыльце, сложив руки на трости. Девушка присела рядом.
— Доброе утро, дядюшка, — улыбнулась Агата и попыталась проследить, на что обращён его взгляд.
— Доброе, — откликнулся колдун, слегка повернув голову в её сторону. — Мне кажется, мушмула засохнет в этом году. Посмотри, как глубоко треснула кора.
Его трость указала на дерево. Неподвижное, ещё не покрывшееся листвой, оно выглядело безжизненной корявой веткой, воткнутой в грязь.
— Возможно. Будем надеяться, что нет… Ты забыл выпить своё бодрящее зелье, — девушка вынула пробку и протянула пузырёк, но старик не взял его.
— Я не хочу, — ответил Эзгиль таким тоном, словно вёл долгий спор и наконец пришёл к какому-то мнению.
Они замолчали. Агата ещё раз посмотрела на мушмулу и не глядя закупорила пузырёк.
— Но почему? — удивилась девушка. — Ведь от него ты чувствуешь себя лучше.
— Я устал, Агата, — признался колдун. — Мне девяносто шесть лет. В моём возрасте пора вести спокойный и размеренный темп жизни.
— Но ведь… ты не выглядишь на…
— Большая сила скрыта в травах. Кто умеет её использовать лечит многие болезни и продлевает свой срок. И хоть внешне я ещё не так стар, настоящий возраст даёт о себе знать. — Эзгиль поднялся. — Я уже не уверен, есть ли смысл хранить иллюзию с помощью зелий? Кратковременный прилив сил и последующее бессилие.
Они вернулись в дом. Музыкант покинул кухню, что обрадовало Агату. Утренний разговор за завтраком при посторонних становился вялым.
— Я много думал, — начал колдун, ставя чайник на огонь. — И хочу задать тебе серьёзный вопрос: Ты хотела бы получить гримуар? Или считаешь, будет лучше, если его никто больше не откроет? Разумеется, есть риск, что тебе когда-либо придётся воспользоваться им… Но меня страшит, что проклятая книга навлечёт беду и на тебя.
Агата пожала плечами, продолжив накрывать на стол.
— Наверное, будет глупо, если знания пропадут. Я не думаю, что с дважды проклятой может случиться что-то ещё, — она улыбнулась, пытаясь пошутить.
— Да, пожалуй, — Эзгиль не разделял её веселья. — Сегодня придётся отложить поход в город. Я научу тебя, как пользоваться гримуаром.