***
Девушка взяла пса за щёки, тихонько помотала. Почесала его шею, холку. Взяла за мочки ушей и развела в стороны. — Дядя, а сколько ему лет? — поинтересовалась Агата. Эзгиль нахмурился, силясь вспомнить. Память начинала подводить его. — Двадцать… восемь. Нет, девять, двадцать девять, — наконец ответил он, возвращаясь к разбору трав. — Сколько-сколько? — удивилась ведьма. — Пламя не обычный пёс. Он будет жить, пока не исчерпает магию внутри себя. Агата задумчиво посмотрела на него, затем вскочила и направилась к книжным полкам. Колдун заинтересовано наблюдал за тем, как она что-то ищет, листая страницы то одного, то другого тома. — Фамильяр? — прочитала ведьма. — А ещё друг и товарищ на долгие годы, — кивнул Эзгиль. — Здесь написано, что в нём часть твоей души. — Всё верно. Агата замолчала, продолжая чтение. Она перевернула страницу и начала рассматривать иллюстрации: чёрный кот с зелёными глазами, полярная сова, рыжий пёс и зелёная жаба. К каждому рисунку прилагались подписи на двух языках. Был указан и чертёж призыва. — Дядя, мне тоже будет нужен фамильяр? — спросила ведьма, откладывая чародейскую книгу. — Завит от того, на что ты направишь свои силы. Это важный выбор. С одной стороны, фамильяр будет верным помощником. С другой, большой ответственностью. Ваша связь будет сильна, крепка, неразрывна, — колдун поманил пса, и тот подошёл, виляя хвостом. — Страдает он, страдаешь ты. Но фамильяр даст преимуществах в тех заклятьях, что ты захочешь наложить на себя. Девушка задумчиво почесала кончик носа. — Не спеши с этим, — успокоил её Эзгиль. — Фамильяра ты сможешь призвать только после двадцати… Помоги мне, это нужно вынести на солнце. — Он протянул ей доску, на которой были разложены травы.***
— Думаю, ты справишься, — колдун протянул ей саквояж с зельями и список адресов. — Конечно, — усмехнулась Агата. — Тем более я буду не одна. Эзгиль непонимающе вскинул одну бровь. Девушка вздохнула и засвистела. Через несколько мгновений ворон, сидевший на крыше дома, спланировал вниз и уселся на кованную ограду. — Давно хотела рассказать, но боялась, что схожу с ума, пока не прочитала об этом в твоих книгах, — призналась ведьма. — Кажется, я понимаю птичий говор. И вороны меня слушаются. — Проклятье и в этом оставило свой след, — поражённо произнёс Эзгиль. — Это ведь не плохо? Девушка выглядела обеспокоенной, поэтому колдун поспешил заверить её, что всё просто прекрасно и он рад, что всё обернулось таким образом. Эзгиль провожал её взглядом до тех пор, пока она не скрылась в лесу, а позже лишь пробормотал «Подумать только» и вернулся в дом.***
— Нет, Агата, нет! — чародей был недоволен. Девушка уже в третий раз перечерчивала символы призыва. — Но я не понимаю, что не так! — Агата бросила мел и плотно сжала губы, что бывало, когда она сильно злилась. Эзгиль поднялся со своего кресла, пересёк лабораторию и несколько раз ткнул тростью в свиток на полу. — Вот эти линии! Видишь? Вот эти! У тебя их нет. А эта линия не должна пересекаться с этими. — Всего-то две линии, — буркнула юная ведьма. — Линии, которые спасут твою жизнь. Линии, которые, — он сжал трость так, что побелели костяшки пальцев. Сердце сдавило всего на минуту, но неприятное ощущение в груди ещё давало о себе знать. — Дядя, тебе плохо? — обеспокоено спросила Агата. Вся её обида в миг улетучилась. Зато появился страх. Эзгиль молча отвернулся и зашагал к креслу. — Линии, Агата. Следи за каждой из них. Если хочешь иметь дело с духами по ту сторону, будь внимательна. — Голос звучал устало. Ведьма закончила начертание символов. Под руководством учителя расставила и зажгла свечи в нужном порядке. Линии вспыхнули холодным белым светом. Запахло серой, потянуло холодом. Зашипел чародейский мел, словно пытался выжечь рисунок на половицах. В центре пентаграммы начала проявляться фигура. — Вопрошай, — прошептала сущность. Эзгиль закрыл глаза. Колдун не хотел этого, но вот Агата идёт по тому же пути, что и он когда-то. Что он сделал не так? Где должен был проявить строгость? Девочка росла не в меру любознательной. Травы, зелья, гадания на Таро, магические кристаллы для концентрации… И всё это сменилось на увлечение рунами и магическими символами, пентаграммами для призыва и заговорами для порчи. Мог ли он, закрыв на замок гримуары, оградить её от этого пути? «Нет, хуже было бы, если бы она постигала это без меня, творя непоправимые ошибки», — решил чародей. — Корнелия Болман, она жива? — послышался дрожащий голос Агаты. Тень заметалась по пентаграмме, но линии не выпускали её. — Да… Она в мире живых. В комнате повисла напряжённая тишина. Эзгиль не ожидал такого ответа. Он согласился помочь Агате провести ритуал призыва, потому что последнюю неделю её мучали кошмары. Колдун затаил дыхание, ожидая следующего вопроса от своей ученицы. — Где она сейчас? — голос ведьмы стал уверенней. Призванная сущность заметалась. Колдун почувствовал, что что-то не так. Он поднялся и приблизился к Агате, становясь между ней и пентаграммой, закрывая её от опасности, которую она сама вызвала на свою голову. — Клянись истинным именем, коим был призван, что говоришь правду. Иначе развейся, дух, — громко произнёс Эзгиль. Дух принял форму зверя и зарычал, кидаясь на линии пентаграммы. Агата, как это бывало в детстве, схватилась за мантию дядюшки и зажмурилась. Из коридора в лабораторию влетел рыжий пёс. Шерсть его вздыбилась, лапы удлинились, глаза сверкнули красным. Пёс оскалился и низко зарычал. В свете колдовских свечей и в таком состоянии он и в самом деле напоминал пламя. Дух сдался и начал таять, напоследок погасив свечи и оставив серное зловоние. — Почему ты остановил его? Что произошло? — спросила дрожащая Агата. — Я ведь могла узнать, где сейчас Корнелия! — Ты могла погибнуть от лап духа-лжеца, — сухо ответил Эзгиль. — Не то время для призыва мы выбрали, не ту ночь.***
— Дядя Эзгиль? Колдун почувствовал, что кто-то тихонько трясёт его за плечо. Он открыл глаза. Нащупал в кармане очки. Зелья, поддерживающие нормальную остроту зрения, уже не помогали. — Кажется, я задремал. — Ты напугал меня. Я только что вернулась. Агата раскрыла саквояж, положила кошель с монетами на стол и начала выкладывать купленные ингредиенты. Чувствуя необходимость что-нибудь сделать, Эзгиль поднялся и направился на кухню, чтобы поставить чайник. Когда ведьма закончила, с кухни уже доносился аромат травяного чая. — Спасибо, — поблагодарила она, принимая чашку. — Горячий чай — то, что нужно. Ноябрь выдался особенно злым в этом году. Старик кивнул. Зима наступила раньше. Последний осенний месяц ещё не кончился, а на полях уже лежал снег. — Как всё прошло? — поинтересовался Эзгиль. — Было ли что-нибудь интересное сегодня? — Горожане продолжают болеть удушающим кашлем целыми семьями. Похоже, что запаса огнелиста нам хватит максимум до января, — ведьма провела пальцем по ободку чашки. — Из столицы прибыл лекарь. Но он не справляется. Колдун забарабанил пальцами по столу. — Скверная весть. Возможно, нам придётся проверить запасы и на время перестать выходить в город, пока болезнь не покинет эти края. — Но люди всё ещё нуждаются в наших зельях, — возразила Агата. — И продолжат нуждаться после того, как всё закончится. Но если тебя или меня подкосит удушающий кашель, их некому будет сварить, — тон старика стал настойчивым. Девушка поджала губы, не говоря ничего, но было видно, что она не согласна. С одной стороны, Агата понимала опасения дядюшки. Но с другой… Ведьма видела, как из домов выносят носилки, накрытые белой простынёй, а чаще всего первой попавшейся тряпкой. Как увозят трупы из города. Как клиенты слёзно умоляют её поклясться, что зелье непременно поможет. Сколько надежды она видела в глазах, покрасневших от слёз. — Агата? Ты поняла меня? — голос Эзгиля был уже не таким строгим, скорее в нём слышалась мольба. — Да, дядя Эзгиль, — ответила она, борясь с подступившим комом в горле, и улыбнулась, пока внутри неё бушевали эмоции. — Вот и славно.***
— Ваше зелье ей уже не поможет, — холодно заметил лекарь. От обиды Агата закусила губу. Под предлогом покупки съестных припасов она выскользнула из дома, чтобы доставить небольшой пузырёк зелья для знакомой товарки. Нельзя было сказать, что они были дружны, но Агате нравилось иногда останавливаться рядом с её прилавком, чтобы поболтать. — Вам не стоит приходить к заболевшим. Ведьма наконец оторвала взгляд от носилок и обратила внимание на говорившего. Маска, напоминающая клюв птицы. Чёрное одеяние. Мрачный лекарь — символ безысходности положения. Каждый знал, мрачный лекарь приезжает не просто так. И пусть он не был причиной болезней, именно с его появлением в городе или селе воцарялась гнетущая атмосфера. Вспомнив, где она находится, Агата сильнее прижала платок к лицу. Эзгиль сварил сильный отвар, позволяющий отвадить большинство болезней на какое-то время, и пропитал им платок. Мрачный лекарь заинтересовано разглядывал девушку. — Я им нужна, — голос ведьмы звучал приглушённо. — Им сейчас нужно лишь одно — исповедаться. Боюсь, смертоносный кашель не оставит этот город. Уезжайте. Девушка помотала головой. Её собеседник обернулся на своих подручных, но те были заняты трупами, и подошёл ближе. Его голос стал чуть тише. Агата с трудом могла расслышать слова. — Вы ведь знаете, как сейчас смотрят на колдунов, ведьм и даже простых травниц? Некоторые винят их в начавшейся эпидемии. Умоляю, уезжайте. Я видел бешенство толпы и не хотел бы, чтобы это случилось и с вами.***
Эзгиль сидел в одиночестве за своим столом, опустив голову на руки. Глаза его были закрыты, а губы беззвучно бормотали. Агата рассказала ему о разговоре с мрачным лекарем. Колдун не стал злиться, его мысли заняло решение проблемы. Уехать? — но куда? Остаться? — а как поведут себя горожане? Горечь смерти близких слишком легко может преобразоваться в ненависть к колдунам, соприкасающимися с чем-то, что выше понимания обычного человека. А неизвестное пугает и порой злит. Эзгиль не боялся за себя. Несмотря на старость у него ещё остались силы, чтобы отстоять натиск толпы и усмирить их гнев. Но Агата... Если на неё нападут неожиданно, вряд ли она сможет да и успеет что-либо предпринять. Эзгиль бессмысленно переворачивал страница за страницей свои гримуары. Приемлемого решения он не видел.