***
После двух пар по философии Соня неторопливо шла домой по небольшому парку. Под вечер здесь обычно собирались молодые пары и мамочки с детьми. Мысль о нежелательной компании удручала, но от этого было никуда не деться. Соня старалась избегать людей — всех, чтобы не наткнуться на их прямые и отчего-то изучающие взгляды. Однако сегодня ей повезло — в парке не оказалось никого, кроме неё. Довольно вздохнув, Соня присела на одну из скамеек. Вокруг оказалось прохладно и тихо. Фонари у дорожек парка уже зажглись и теперь давали приятный вечерний свет, отчего девушка в мгновение почувствовала себя одиноко и уютно. Устроившись поудобнее, она сняла рюкзак, сквозь грубую ткань ощутив в нём папку с документами. Открывать её Соня не стала, ведь наизусть помнила содержимое своей выписки. Мотнув головой, девушка вздохнула, осознавая, что день другой, а беда всё та же, и, как ни крути, ничего нельзя было с этим поделать. Покачав головой в обессиленном жесте, Соня откинулась на спинку скамейки и устало улыбнулась, когда вдруг посмотрела на клумбы анютиных глазок, что были высажены по периметру. Маленькие цветочки сменили свою окраску в силу наступления осени и уже скоро должны были осыпаться. Дальше этих клумб в парке ровным строем стояли высокие ели и были высажены кусты шиповника. За эти несколько секунд Соня успела подметить всё, и, вновь коротко обернувшись, вдруг ощутила на своём лице яркий фонарный свет, довольно созерцая окружающее великолепие. Вечерами город представал перед людьми не таким, как обычно. Не таким, как утром или днём. Вечерний город почти всегда с лёгкостью завораживал человеческое внимание: чего стоило одно лишь тёмное небо, украшенное миллионом звезд и яркой луной, асфальт и тропинки, освещённые уличными фонарями и вывесками, отсутствие большого скопления машин, столпотворения. А вокруг тишина — нет ни животных, ни людей. Город как будто засыпает до следующего утра. Прохладный ветерок плавно обдувает лицо, потрёпывая волосы и освежая кожу. Даже наоборот: прохлада проходится по коже, даря приятное ощущение свежести. Даже запах другой. Пахнет свежестью и свободой. Вдруг рядом в сдержанной спешке пролетели три человеческих силуэта в военной форме. Сначала Соня подумала, что это были просто тени. Обыкновенные ночные тени, которые чаще всего проявлялись под светом фонаря. Она любила смотреть на свет ночью, ведь каждая тень ей что-то, да напоминала: одна была словно птица, расположившаяся на окне первого этажа, вторая — очень похожа на рисунки первобытных художников, третья — на выражение лица её мамы. И так каждая новая тень для неё была чем-то необычным и очень красивым. К её разочарованию, на этот раз тенями оказались люди. Ещё незнакомые ей сержанты Нестеров и Фахрутдинов и рядовой Лавров возвращались обратно в часть. Их дела и планы на уже миновавшее увольнение оказались успешно выполнены. Вдруг один силуэт остановился рядом с Соней и обеспокоенно спросил её: — С вами всё в порядке? — Да, — вернувшись в сознание, она торопливо ответила. — Я уже иду домой. Ренат замешкался, когда та поднялась. Соня ещё не успела отказаться от помощи, как вдруг потеряла координацию от резкого подъёма. Все трое ринулась с места, чтобы поддержать её, но Фахрутдинову уже удалось поймать её под локоть. Девушка в мгновение покраснела и отстранилась от его руки: — Извините! — она сделала шаг в сторону. — Я пойду. — Я провожу тебя! — не сдержался Ренат, в действительности обеспокоившись. — Парни, вы, наверное, идите, — затем он обратился к Лаврову и Нестерову. — Я успею к восьми. Ребята переглянулись между собой, подарив друг другу добрую ухмылку. — Ничего, Ренат, — улыбнулся Кирилл, незаметно подталкивая Игоря вперёд. — Если что, мы тебя прикроем. — Да-да, лишь бы Кудашев не припёрся на вечернее построение, — буркнул Лавров, быстро отсалютовав Фахрутдинову и догоняя Нестерова. — Удачи! — бросил он напоследок, коротко обернувшись. — Не воспринимай всерьёз, — подметил Ренат, переведя взгляд на Соню. — Я… — девушка остановилась, замолкая, и, не выдержав, опустила взгляд. — Спасибо вам. Фахрутдинов кивнул и поинтересовался: — Ты далеко живёшь? — Нет. Вон там, за парком, — она чуть нервно указала рукой вперёд. — Совсем недалеко. — Вот и хорошо, — Ренат взглянул на часы. У него оставалось ещё сорок минут до возвращения в часть. — Как раз я успею до конца увольнения. Соня кивнула, направившись вместе с ним в сторону своего дома. — Будет обидно, если ты опоздаешь из-за меня, — с коротким вздохом подметила она. — Ренат, верно? — Верно, — он протянул ей локоть, и она всё-таки осторожно взяла его под руку. — А тебя как зовут? — Соня, — ответила она. — Приятно познакомиться, — Ренат коротко улыбнулся. — Да, — она согласилась, как-то неестественно взглянув на него. — И мне! Ренат покосился в её сторону, но значения не придал — то, что с ней что-то не так, он понял ещё когда только увидел её. Будто ощутив возникшую неловкость, Соня поспешила перевести тему: — А сколько ты служишь? — Полтора года, — ответил Фахрутдинов, умолчав про свой второй армейский срок. — Ещё полгода и домой. — Это хорошо, — согласилась она. — Знаешь, у меня тоже осталось примерно полгода. — До чего? — Неважно, — кивнула та, для себя подметив, что парк остался позади. На несколько минут между солдатом и девушкой повисла тишина. В эти мгновения взаимного молчания каждый успел подумать о чём-то своём. Ренат успел предположить, что означала её фраза, однако акцентировать на этом внимание и расспрашивать Соню дальше он не решился. Впрочем, то было и незачем. А девушка, в свою очередь, в привычном для себя жесте посмотрела на небо. Сумерки уже опустились на город, но звёзды оставались видны до сих пор. Облаков не было, и она даже остановилась в глупой попытке сосчитать хотя бы видимые ей звёзды. — Ренат, — Соня указала рукой вверх, продолжив идти. — Как думаешь, сколько звёзд на небе? — Наверное, сотни, — тот покачал головой. — Сотни тысяч… Миллиарды, триллионы. Много. Очень много. — Да. Много… Ренат кивнул, и они направились дальше. Сравнительно быстро им удалось миновать дворы и чётные дома центральной улицы. — Мы пришли, — внезапно объявила Соня, остановившись возле одного из подъездов. — Я говорила, здесь недалеко. — Да уж, — согласился Ренат, вновь взглянув на часы. Двадцать минут — время уже поджимало. — Тогда я пойду? — Подожди секунду! — девушка достала из кармана карандаш, блокнот, и, открыв последний на чистой странице, быстро что-то написала на листке. — Держи, — она оторвала тот листок и протянула его солдату. — Спасибо, что проводил. — Пожалуйста, — Ренат принял листок из её пальцев. Затем он сложил его вдвое, убрал в карман и, коротко кивнув и помахав напоследок, побежал в часть.***
Только после отбоя Ренат смог прочесть её записку. В ней Соня написала: Я приду к тебе завтра. Соня. На обратной стороне клочка бумаги Фахрутдинов увидел часть небольшого рисунка — кажется, это была мордочка кота. Незаметно улыбнувшись, он убрал листок обратно в карман формы и, внимая задорным взглядам Лаврова, Нестерова и Папазогло, поспешил рассказать им о том, что произошло с ним и той девушкой после того, как они разминулись с Кириллом и Игорем под конец увольнения.