Письма

Россия, Подмосковье Наши дни, 2007 год

      Проблемы с сердцем, постоянно низкое давление и холодные руки — это не круто. Не эстетично. Это больно и страшно.       Хотя маленькая и всё ещё такая наивная девушка с красивым именем Соня уже давно привыкла к этому состоянию.       Привыкла к тому, как глаза вдруг резко округляются, становясь почти полностью чёрными, как давление вновь и вновь падает до невозможной отметки, как кровь начинает отливать от лица, как мгновенно темнеет в глазах, как изумленно приоткрываются губы от недостатка кислорода, как сильно начинает тянуть выпить противопоказанный кофе, как тяжело становится смотреть на себя в зеркало, а после — с опаской всматриваться в бледную кожу, чтобы лучше разглядеть её, как затем становится противно, и как в потемневших радужках вспыхивает слишком явная неприязнь к самой себе… а потом интерес и, наконец, невозможность отвлечься.       Она сама — проблема.       Сплошная и непреодолимая проблема. В её жизни нет ни счастья, ни радости. Презрение, омерзение, боль — всё это вплелось в её вены вместе с каждым новым прожитым днём, с каждым новым глубоким вздохом. Про остальные чувства — светлые, тёплые — она давно забыла, хотя они когда-то имели место быть в её жизни. Тепло исчезло вместе со смертью мамы, и с некоторых пор только холод преследовал её, всё чаще доводя до дрожжи в ногах и непроизвольных мурашек. И лишь мешковатые кофты, купленные по распродаже, спасали её положение.       Но это было вполне нормально. Это и была её настоящая жизнь.       «Солнце, как мне тебе помочь?»       — Ты уверен, что получится?       «Как ты себя чувствуешь?»       — Хорошо.       «Как ты справляешься?»       — Никак. Живу дальше.       «Сможете описать идеальную картинку настоящего момента?»       — Нет.       — «Попробуй…»       — Может… Может быть, я где-то в тёплом месте? Вокруг меня цветут маки. Или ромашки. Может, это огромное поле с ромашками? И я, уверенная в своих силах, бегу по нему, бегу без остановки, бегу далеко за него, бегу, куда глаза глядят, и ни за что не оборачиваюсь…       Подобные ответы уже не удивляют ни её отца, ни её психолога, и с каждым очередным разговором или сеансом она выдаёт что-нибудь новенькое, нетипичное для обычной девушки. Однажды она сказала, что хочет на море — посмотреть на медуз и найти ракушки, чтобы потом привезти их домой и раздарить друзьям. Другой раз она описала свой одинокий выход в столичный зоопарк, когда она самолично выпускает оттуда всех животных на волю. Третий раз в её глазах всплыла картинка крепких объятий и, как ни странно, большой кружки крепкого кофе, который незамедлительно вскружил бы ей голову одним лишь ароматом. Так она и живёт — вечными мечтами о теплоте и счастье, которым, к сожалению, не суждено сбыться. И до невозможности обидный диагноз, поставленный ей совсем недавно, только ещё больше всё портит.       Последние полгода Соня живёт своей болезнью и — вопреки всем психологическим барьерам — наслаждается ею. Однако она никогда не переступает черту, держится на четкой границе между мирами и тщательно следит за цифрами на аппарате для измерения давления. Её жизнь — это состояние, при котором она находится в двух пространствах одновременно и чувствует себя одинокой, но в то же время нужной. Хотя бы своему отцу или самой себе.       Её редкие слёзы — чёткий отпечаток её души, и она всё чаще упивается собственным сумасшествием. Ей нравится стоять неимоверно близко к краю, к этому неминуемому концу, нравится то, что её сердце никогда не сбивается с медленного монотонного стука, так что ничто не может прервать её практически постоянное спокойствие. Ей нравится такая жизнь, со всеми её минусами и отклонениями от нормы. Ей нравится романтизировать то, что романтизировать едва ли не невозможно. И в этом и заключается главная проблема и главная изюминка её существования.       К счастью, за последние полгода Соня научилась многим вещами, стараясь подальше отогнать от себя мысли о смерти. Она рисует: портреты знакомых, персонажей-фаворитов из сериалов и фильмов, мультяшных героев или что-то ещё, что никак не описать обычными словами. Она читает книги — Бронте, Брэдбери, Гюго, — и делает приоритет именно на покупке бумажного варианта. Она пишет стихи — о странных картинках, которые иногда видит, о небесном свете, о своих чувствах, о жизни. Она слушает музыку — много и разной. Она смотрит сериалы в оригинальной английской и немецкой озвучке, но чаще даже без улавливания смысла, наслаждаясь только лишь красотой звучания иностранного языка.       Разумеется, где-то в отголосках остаётся и учёба, но с таким состоянием походы в колледж случаются всё реже и реже. Порой даже происходит так, что Соня идёт — достаточно уверенно — в техникум, но вдруг её самочувствие ухудшается, и она понимает, что на сегодня для неё не будет никаких пар. Она запивает прописанные ей таблетки водой, приводя себя в чувство, и возвращается домой, где её, как всегда, ждёт работающий в ночь отец и такая привычная ей пустота.       В голове в подобные моменты наступает беспорядок — хаотичное марево однообразных эмоций вновь пытается сбиться во что-то целое. Руки не слушают приказов мозга, в глазах привычно темнеет — случается очередная перемена давления, губы непроизвольно приоткрываются, а худое запястье слабо поднимается вверх, чтобы она смогла посмотреть время до приёма следующей таблетки.       И так каждый день по кругу.