Белый дворец

В середине июля самолет, вылетевший из Хитроу, уже уносил Николь к берегам гостеприимной солнечной Флоренции. Накануне Николь была очень взволнована и почти не спала. Вероятно, это обстоятельство предыдущей ночи и заставило её спустя 15 минут после начала полёта погрузиться в безмятежный сон. Она летела с мистером Рикманом и мисс Хортон. В самолете Рима сидела справа от него, а Николь слева. Сквозь лёгкий сон Николь чувствовала порой, что проваливается в облака, но её подхватывает невесомый воздушный поток в такт стремительному и плавному движению самолёта… Ей снилась арочная анфилада белого дворца, протяженно уходящая вдоль пространства. Анфилада вырастала сквозь белые облака, пронизанные мягкими лучами утреннего солнца, и она утопала в этой бесконечно прекрасной муаровой дымке. Тот, кто был собеседником Николь в прогулках по белому дворцу, теперь сидел с ней рядом. Они летели во Флоренцию на презентацию спецпоказа фильма “Bottle Shock”, в котором снимался Алан ещё в 2006-ом. Сразу после этого должен был состояться фестиваль Римского театра в Вольтерре. Так что программа поездки была насыщенной и интересной. Николь довольно сносно говорила на итальянском, хоть и с выраженным английским акцентом. Она принялась изучать его ещё во время учёбы в университете, потом некоторое время, отчасти для того, чтобы забыть о неприятностях с Кидом, брала частные уроки. Девушка не преминула сообщить о своём навыке Рикману. «О, это как раз кстати, дорогая! Будешь и в этом помогать мне в поездке», - заявил он. Хотя Николь казалось, что ей не хватает языковой практики. «Нет лучшей практики, чем сама практика», - рассмеялся Рикман. Это было за пару месяцев до поездки. С того праздничного вечера у Картрайтов, на котором они вновь столь неожиданно встретились, Алан, Николь и Рима стали часто общаться. И Николь чувствовала, что жизнь её совершенно волшебным образом начинает меняться. «Судьба ли это, или чистое волшебство? – спрашивала она сама себя иногда. – Видит ли он те же сны, что и я?». О последнем, впрочем, она думала чаще, но всё не решалась спросить. Не представлялось удобного случая. Но кто знает… Флоренция встретила их невыносимым полуденным зноем. Это лето выдалось на редкость жарким. Прибывших тут же окружили организаторы мероприятия и сопроводили их к месту пребывания. Пахло солнцем, раскаленным асфальтом и зеленью, когда они вошли на площадь и стали приближаться к Палаццо Строцци - шедевру итальянской архитектуры эпохи Возрождения. Это строгое трехэтажное квадратное здание, фасад которого был отделан песчаной плиткой, имитирующей кирпичную кладку, казалось, был совсем лишен всякой помпезности, но выглядел величественно. Именно его можно было увидеть на многочисленных подарочных открытках, которые всплывали в памяти… Нырнув через центральный арочный проём, Рикман, Рима и Николь оказались во внутреннем дворике, укрытом от зноя благодатной тенью… И тут время как будто остановилось, Николь замерла, и ей внезапно показалось, что земля начала уплывать из-под её ног… С обеих сторон дворика пролегали длинные арочные анфилады. Совсем как во сне Николь. Только наяву они не были белыми, а имели песочно-желтый оттенок… Не может быть! Казалось, она знала это место… хоть никогда и не была здесь. Внутри дворика были уютные скамеечки, зеленые цветы в горшках, даже другие люди, беззаботно беседующие о чём-то и совершенно не замечающие, что сон обратился в явь. Обратился в явь в голове Николь. И вокруг. Это был как будто сон и не сон. Наверное, так бывает в ином чудесном мире, куда внезапно попадает душа человека. И смеётся, и радуется, и ликует. Всё это так странно. Так странно. Как внутренняя тишина, сошедшая с небес на землю. «Это дворец…», - произнес Рикман, и его мягкий голос вывел Николь из состояния ступора. Николь подняла на него глаза – он стоял перед ней в белой рубашке с подкатанными вверх рукавами и в светлых брюках. Его серебристо-пепельные волосы отливали лучиками солнца, едва пробивающимися через тени. Он был весь такой белый, светящийся и улыбающийся тихой улыбкой. Величественный и такой земной одновременно. Смотря в его желтые, загадочно и нежно смеющиеся глаза, Николь почувствовала, что картинка смазывается и становится нечеткой из-за безмолвных слёз, проступающих на её собственных глазах… Так бывает от счастья. От внезапного катарсиса, окрыляющего душу… И Николь показалось, что Алан сейчас знает то, что она не может выразить. «Это дворец, - повторил он, предупредительно взяв ее за плечи. – Палаццо Строцци. Мы будем здесь жить…». И только сейчас Николь заметила, что около нее нет ни Римы, ни их багажа. Вероятно, Рима поднялась наверх, а багаж уже давно унесли. И Николь даже не могла припомнить, уходил ли от неё Алан. А если и уходил, то в какое время вновь оказался рядом… *** Италия – это не только много солнца и моря, но и много чудесного вина. Сорта винограда санджовезе, канайоло и колорино создают местное кьянти - поистине напиток богов с насыщенным, в меру терпким и сладко-жжёным вкусом. Он лишь слегка пьянит, нежно обволакивая душу теплом, а сердце – подлинным счастьем. Рассматривая густую гранатово-пурпурную винную жидкость сквозь стенки бокала на просвет, Алан с прищуром почти заядлого сомелье дегустировал разновидности вина из знаменитого местного погребка Чекки. Хозяин и его жена были невероятно любезны, организовав пребывание Алана и его спутников в милой, уютной обстановке частной винодельни. Алан любил хорошее вино. И здесь его было в избытке… Как и хороших людей. Он был счастлив. И все, кто его окружали, тоже были счастливы. Алан приносил счастье. Был неиссякаемым его источником. И это невозможно описать – это можно было только прочувствовать и прожить. Прожить рядом с ним. Теперь Николь это понимала особенно сильно. Она немножко смущалась тем, что находилась здесь: ведь быть в компании Алана Рикмана – такая большая привилегия и такая большая честь, а она – всего лишь редактор бульварного журнала мод, немного умеющая говорить по-итальянски… И вот теперь она сидит с рядом с ним и Римой, по правую руку от него, в гостеприимном погребке Чекки. А он – во главе стола смеется и шутит, позволяя себе расслабится перед предстоящим вечером в Вольтерре. И эта темно-синяя рубашка ему ужасно к лицу…. Два дня они действительно прожили во Дворце Строцци. А вчера вечером состоялся аперитив с раздачей автографов в крытой тентом пиццерии близ кинотеатра «Одеон»… В 30-градусную жару как истинный англичанин Алан не мог себе позволить прийти на мероприятие в простой одежде. И хоть под его темным пиджаком была кипенно-белая рубашка, ему всё равно было очень жарко… На аперитив, который должен был начаться в 7 вечера, Алан, разморенный жарой, опоздал почти на час. «Как бы отсюда поскорее смыться, Ники?...» - шепнул он на ушко Николь, наклонившись, когда они вошли в маленький импровизированный банкетный зал со столиками. Николь только, улыбнувшись, смущенно пожала плечами. Для неё всё это было ново: поклонники, вспышки фотокамер, многоголосье толпы. «Держись рядом с Римой и ничего не бойся… - сказал ей Алан. – Просто смотри». Николь так и делала – сидела и просто смотрела. Смотрела на него. В окружении толпы поклонников, над которой он величественно возвышался. «Король… Совершеннейший король…» - думала она, когда он милосердно и терпеливо подписывал всем буклеты и фотографии, хоть регламентом мероприятия это и воспрещалось. Николь взглянула на Риму: она сидела здесь же, рядом с ней, в белом легком платьице, и смотрела на Алана мягкими влюбленными глазами… Его окружили со всех сторон – казалось, это длилось целую вечность. На самом же деле, не более 15 минут. Среди всех выделялась группа итальянок с женщиной в ярко-красном вульгарном платье. Девушки были самыми бойкими. Одна из них, представившись Элизой, даже обратилась к Риме: - Мисс Хортон – вы великая женщина. Настоящий ангел для мистера Рикмана… Правда-правда… - заговорила она на ломаном английском, тряся руку Римы в рукопожатии. - Мы благодарны вам за активную политическую позицию, - присоединилась к первой вторая. - Ну, что вы! Благодарю! – по-итальянски ответила Рима, удивленная столь неожиданным вниманием. – Не пора ли нам всем отправиться в зал на показ фильма?... - Кто эти девушки? – спросила Алана Николь, когда они все втроем после короткого интервью в «Одеоне» наконец-то смылись с показа. – Я постоянно их вижу в окрестностях Палаццо Строцци, пока мы здесь… Они делают вид, что ходят по своим делам и совершенно ни причём. Но мне кажется, они нас преследуют. - Ты очень наблюдательна, дорогая… - улыбнулся Рикман. – Так оно и есть. О, Ники! Ты не знаешь, на что способны эти поклонницы!... Но ведь главное – это не подавать виду, что ты всё знаешь… Николь посмотрела на Алана – эта загадочная, кошачья улыбка и тёплые глаза многое не договаривали между строк и, тем самым, многое давали ей знать… - Что же нам делать? – спросила Николь. - Ничего… Мы сбежим, - подмигнув, ответил Рикман. На утро у Палаццо Строцци их ожидал скромный водитель. Через несколько минут его мини-вэн уже уносил их в направлении умопомрачительных пейзажей Тосканы. А вслед им из окон местного кафе доносилась перепетая на французский мотив песня Стинга в исполнении Davide Esposito «Un Italien à Paris»: Je suis un Italien Et je vis la vie que j'aime Un Italien à Paris Je suis un Italien Et je vis la vie que j'aime Un Italien à Paris…* _____________________ * Я — итальянец, И я живу жизнью, которую люблю, Итальянец в Париже, Я — итальянец, И я живу жизнью, которую люблю, Итальянец в Париже. ____________ (песня написана в 2007 году и исполнена на мотив "Englishman in New York" - прим. авт.)