Белый дворец

Он стоял на сцене, освещенной красными софитами в почти кромешной темноте Римского театра в Вольтерре. Это была площадка с амфитеатром под открытым небом. По периметру сцены, у самого её изножья, горел, подобно маленьким факелам, живой огонь. Теплый вечерний воздух слегка колебал его всполохи – словно это был невидимый дух древнего театра. Алан стоял на сцене за пюпитром, словно бог, спустившийся с Олимпа, и медленно и степенно декламировал шекспировское “All world is a stage”. Его слова подхватывались итальянской актрисой в атласном красном платье и молодым актёром… переливаясь, как дорогое вино, из сосуда в сосуд. Голос Рикмана звучал то нежно по-кошачьи, то вдруг набирал силу, обволакивая всё пространство вокруг… «Поистине, ты сделан из той же материи, что и сны…», - внезапно подумала Николь. Но вслух, конечно, ничего не сказала. Она сидела позади Римы, во втором ряду, и видела, как Алан, во всём великолепии поднялся со своего места и взошел на сцену, вальяжно покачиваясь, пройдя из области вечерней темноты в область сценического света. Воздух был наполнен тонкими, едва уловимыми запахами летней Италии и чем-то ещё… бесплотным, муаровым, неповторимым. Застилающим глаза, заставляющим кружиться голову. Это напоминало… сон в белом дворце… Николь смотрела на него – и всё ещё не могла поверить, что всё это происходит с ней наяву. А потом сжимала руки в темноте, чтобы ощутить себя здесь и сейчас и понять, что это не сон. Публика замерла, впитывая звуки каждого произнесенного слова. Время тянулось медленно… и быстро… и так чудесно. Но вот зазвучали тихие, как сама надвигающаяся ночь, аплодисменты – и Алан учтиво, вежливо и плавно, будто плывя в воздухе, обернулся и указал рукой в сторону своих коллег-артистов, приглашая публику милостиво искупать их в овациях. В воздухе поплыл загадочный перезвон, извлекаемый серебряными клавишами, по которым нежно перестукивал маленький молоточек. А потом, по старинному театральному обычаю, Алан взял артистов за руки и вышел на поклон. Николь всё смотрела на него, зачарованная, как и весь зал, не в силах отвести глаз. Почти на полголовы выше всех, длинноногий, в лёгкой темно-синей рубашке с расстегнутым воротом Рикман стоял на сцене и улыбался, аплодируя залу в ответ. Как будто вся планета сейчас крутилась вокруг него. И это была его Земля… Земля, которую он так беззаветно любил. Он так хотел везде быть, как будто торопился жить и любить. Николь это поняла за время знакомства с ним и ощущала это сейчас особенно остро. В нём было столько нежности и царственной стати – и эти два полюса так странно уживались в нём. Необыкновенном, талантливом, неповторимом… …После спектакля и ставшей привычной «церемонии» раздачи автографов – ужин в уютном итальянском ресторанчике. В большой компании. За одним столом. Артисты Римского театра, Симоне Мальорини, Алан, Рима и Николь. Много еды и хорошего вина. Вездесущие глаза где-то за соседним столиком. Разговоры о завтрашнем дне. И чувство прекрасного. То, самое чувство, которое всегда воплощалось рядом с ним. Николь прилежно переводит слова Мальорини с итальянского на английский и чуть-чуть боится ошибиться. Но Алан смотрит на неё – и улыбается так тепло, так нежно, что её голос вдруг наполняется уверенностью. Его жемчужная улыбка и влажная сентиментальность глаз наполняют светом всё вокруг. Наполняют жизнь смыслом. И сбывшимся сном. Он уделяет Николь внимание, его чудесный голос подбадривает. Официанты приносят много блюд: спагетти с соусом из дикого кабана, «второе» из мяса, две бутылки отличного «кьянти», «амаццакаффе». Николь замечает, с какой нежностью Рима смотрит на Алана и улыбается своей лёгкой тихой улыбкой. В такие моменты она действительно очень мила и красива. У Алана прекрасные руки – он делает ими миллион жестов, которые приводят всё его величественное тело в движение. Официант приносит клубнику со сливками на десерт. - Прошу прощения, я не ем клубнику, - говорит Рима. - Пожалуй, мы и так сегодня слишком много съели, - соглашается с ней Алан. - А мне, - говорит вдруг Николь. – Можно мне немного клубники… И официант с улыбкой ставит перед ней вазочку с клубникой, по краям украшенной сливками… *** Ночной воздух принес с собой спасительную от дневного зноя прохладу. Вдоль улицы зажглись желтые фонари. И Рикман со своими спутниками вышел из ресторана в эту чарующую свежесть. Мальорини еще продолжал ему рассказывать о достопримечательностях Вольтерры. - Это поистине великая земля! – восторженно говорил ему Рикман. – Об этих местах должен узнать весь мир. Это привлечет сюда туристический поток. В свете фонарей его лицо было прекрасно – он прохаживался вдоль улицы и осматривал всё вокруг с пытливостью счастливого ребенка, и знал, что завтра непременно проснётся под этим благословенным небом Италии. Преисполненная любви, в своем белом платьице подошла к нему Рима и обняла его, прильнув к тёплой груди Рикмана. Наверное, так выражается высшее счастье… - Пожалуй, нам пора спать, - сказал Рикман, прощаясь с Мальорини. Через несколько минут полночное такси привезло их к входу отеля, в котором они остановились. Рима и Николь поднялись в свои номера, когда Рикман пошел к барной стойке за стаканом воды… Где-то радио тихо играло последние итальянские хиты, теплые, кокетливые и солнечные. В воду по обыкновению добавили колотый лёд, мяту и кусочек зеленого лайма. Вода бодрила после терпкого «кьянти», разливающегося счастливым теплом по всему телу. Осушив стакан несколькими крупными глотками, Алан вышел на улицу и остановился у крыльца отеля. Было темно и безлюдно. Только в небольшом внутреннем дворике в бассейне вода отливала полосами ночного освещения. Наконец-то все разошлись по номерам. Особенно эти надоедливые, любопытные туристки. Можно было вдохнуть полной грудью ночной остывший воздух. И побыть наедине со своими мыслями. Мыслей Рикмана никто не знал. Разливаясь, откуда-то доносились аккорды песни «Midnight lady» Криса Нормана. - Алан… - окликнула его Николь. – Рима попросила меня спуститься и узнать, когда вы подниметесь. Она сама уже переоделась ко сну. - Я знаю… Сегодня был чудесный вечер, не правда ли? – спросил Алан, заложив руки в карманы брюк. - Да, всё было просто чудесно. Я такого никогда не видела… - ответила Николь. – Я как будто сплю… - И я… - Что? Алан загадочно посмотрел на неё. - Иногда мне кажется… будто я и сам сплю, - усмехнулся он. - Вы видите сны? – спросила Николь. - Вижу, - ответил Рикман. – Вижу, но не всегда запоминаю. А иногда они бывают такими яркими, насыщенными и долгими… что они навсегда врезаются в память. Иногда я пытаюсь их записывать… Ты когда-нибудь влюблялась?.. Этот неожиданный вопрос вывел Николь из состояния ментальной полудремы, будто лёгкий укол. И она вздрогнула. - Да, может быть… - неуверенно произнесла она. – Его звали Кид. Но это было давно… и неправда… И из её глаз вдруг потекли слёзы. Она поднесла пальцы к носу, чтобы дать себе возможность успокоиться: - Простите… - Let it go, baby… - прижал её к своему плечу Алан так, как будто бы всё знал. - Let it go…* Николь, перестав всхлипывать, подняла на него глаза. - Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил Рикман. - Чтобы вы меня обняли покрепче, - сказала Николь. - Свои руки я тебе предоставить не могу, - ответил он, приподняв подбородок Николь, и, выдержав паузу, внезапно договорил: - Но свои губы предоставить могу… Его сочные винные губы одарили губы Николь нежным терпким поцелуем. Был ли он действием хорошего итальянского вина или просто внезапным порывом – Николь не знала. Но этот поцелуй совершенно точно стирал абсолютно всё плохое из её памяти. Она как будто бы перестала чувствовать землю под ногами. И плыла вдоль белых облаков. - Вы – мой белый дворец… - произнесла она, как только Рикман прервал поцелуй. – Мой белый дворец… Он улыбнулся уголком рта: - Идем спать… Когда Рикман поднялся в номер, Рима уже крепко спала. Номер Николь был соседним. Завтра предстоял ещё один день в Вольтерре… Положив голову на подушку, Николь почти сразу же безмятежно уснула. Ей снился сон. Она видела чистое озеро в маленьком саду на рассвете. Небо, озаренное первыми лучами солнца. Она слышала голос Алана: «Хорошо, когда вода всегда одинаковой температуры. И можно поплавать нагишом. Только ты, воздух и тёплая вода…». ________________________ *Let it go - "Отпусти это" (англ.)