Неизбежность.

      - Ты выглядишь великолепно! - воскликнула я при виде Фернандо в строгом черном костюме и белой сорочке. Он был тем типом мужчин, что с лёгкостью сводят с ума любую женщину, и неважно, в дорогом ли он брендовом костюме, простой спортивной одежде или вовсе (особенно) без неё. При этом, помимо внешности, природа наградила Нандо дьявольским обаянием. Ему хотелось доверять, с ним легко было делиться сокровенным, да и просто приятно находиться в его компании.       Эрнесто и Сильвия старались, да и собственно у них это прекрасно вышло, воспитать сына в строгости, привив ему четкие морали, в которые сами Гарсия искренне верили. И несмотря на исключительное финансовое благополучие и весьма странное соседство в виде меня, парень вырос словно эталоном положительных качеств. Однажды очень повезет какой-то женщине...        - Спасибо, - засмущался Фернандо, переводя взгляд на огромную кровать, устланную нарядами разных цветов и фасонов.       Я в отличии от своего соседа не могла определиться с выбором образа на вечер. Поэтому уже около тридцати минут зависала над разложенными яркими платьями, строгими костюмами и прочими женскими аксессуарами. Обычно мои встречи с "душой" проходили более спонтанно и градус волнения не поднимался до критического уровня. Сегодня же я сама не верила, что способна переживать из-за такой мелочи, как выбор одежды. Но оказалось, что я весьма недооцениваю свои способности в человеческих чувствах и эмоциях. Либо просто за семьдесят с лишним лет позабыла, скорее даже отключила способность чувствовать. Если бы я могла, я бы избавилась от чувств навсегда. Просто бы их отключила окончательно. Но такого переключателя не существует и ближайшее время мне предстоит пройти через рай: узнать любовь, что расцветёт, как первые нежные весенние цветы, хрупко, но смело прорывающиеся сквозь тающий снег на встречу теплым солнечным лучам; и нырнуть с головой в ад отчаяния, потери, пустоты и безысходности. Не знаю, что должно произойти, чтобы мы перестали истязать себя, проигрывая один и тот же жестокий сценарий...       - Надень это, - Фернандо указал на белое строгое платье футляр с ассиметричной горловиной, - тогда мы будем идеально сочетаться. Ты так мило волнуешься. Постоянно повторяешь, что ты не человек, но выглядишь и ведёшь себя, как обычная девушка.       - Сама себе удивляюсь, - хмыкнула я, подбирая и разглядывая платье, выбранное Нандо, - подожди меня в гостиной. Я быстро.              За прошедшие дни Нью-Йорк вернулся в климатическую норму. Снег, укрывавший улицы города, растаял, оставив после себя темные лужи, хоть и отражающие праздничные огни, но не способные, к сожалению, передать рождественской романтики. Однако туристов ничуть не убавилось. За годы жизни в спокойном местечке на берегу Тихого океана я совершенно отвыкла от регулярного столпотворения. Однако неведомые силы не позволяли мне бросить всё и вернуться в любимый дом. К сожалению.       Закончив сборы, я покинула спальню, надев не только наряд, наделявший меня внешним благородством, но и невидимую, но столь необходимую уверенность.       Молодой Гарсия ожидал меня в полумраке гостиной. Сидя на фоне ночного мегаполиса, он сосредоточено что-то изучал в своём смартфоне. Лёгкая улыбка промелькнула на моём лице. Я вспомнила его реакцию, когда мы только вошли в арендованные апартаменты. Двухэтажная квартира в стиле лофт с просторными помещениями, панорамными окнами, открывающими вид на весь город, террасой, так необычно для каменных джунглей утопающей зелени. Фернандо негодовал от моих трат и одновременно восхищался нашим жильем на ближайшее время, а меня умиляла его живость и непосредственность.       - Я готова, - он обернулся на мой голос и расплылся в улыбке.       - Идеально, как всегда, - немного грустно пробормотал мужчина, поднимаясь с дивана, пряча телефон в карман, - поехали?

***

      Такси остановилось напротив здания необычной архитектуры: словно гигантский младенец составил башенку из огромных кубиков (настолько ровную, насколько смог) и забыл её. Витринные окна первого этажа слепили глаза яркими огнями, но неумолимо манили. В галерею стекалась богатая публика, ценящая искусство или считающая, что нынче модно его ценить.       - Мы можем не идти, - Фернандо заметил мои сомнения и волнение, он опустил свою тяжёлую ладонь на мою, - выставка будет здесь ещё около месяца.       - Боюсь, что сегодня самое лучшее время, чтобы встретить автора картин, - шумно выдохнула я. Мерзкое предчувствие чего-то плохого, неумолимо надвигающееся, не дававшее мне покоя с прибытия в Нью-Йорк, усиливалось.       - Тогда вперёд, - подбадривающе кивнув, он первым покинул автомобиль и, быстро обойдя его, открыл дверцу передо мной, протянув руку.        Я позволила себе замяться ещё на пару минут перед входом.       "Неужели, мазохизм - это тоже часть моего проклятия?" - мысль, развеселившая меня у порога галереи.       Я уверена, что ничего хорошего из очередной встречи с "душой" не выйдет, но с упорством, достойным сумасшедшего, снова погружаю себя в события, всегда заканчивающиеся одинаково печально. Но если остаётся хотя бы одна десятая, да даже одна сотая процента, разорвать этот чертов губительный круг, узнать, кто я, то можно и нужно рисковать. Раны, остающиеся на моей душе, если она у меня есть (в чем я сильно сомневаюсь), не затягиваются так же быстро, как физические, но однажды я справлюсь и закончу то, что началось несколько тысяч лет назад.        Подхватив своего спутника под руку, я шагнула на встречу прошлому и будущему, перемешавшихся в белоснежных залах, освещенных ярче операционных.       Собравшаяся публика расползалась по залам, оценивающе разглядывая полотна юного художника из Республики Корея. Невзрачные мужчины, мало разбирающиеся в искусстве, в дорогих костюмах и в сопровождении молодых красавиц, приглядывающие очередную картину модного автора для своей элитной недвижимости, дабы хвастаться перед подобными себе. Чересчур ухоженные дамы в возрасте в нарядах, пошитых специально для них известными на весь мир кутюрье, стремящиеся не уступить в гендерной борьбе за власть. Журналисты, обозреватели выставок, коллекционеры и снующие между ними официанты с тяжёлыми подносами, заставленными искрящимися бокалами с золотистым напитком. Галерея в вечер открытия наполнилась разномастной публикой, приглушённо обсуждавшей творчество Хван Хёнджина. А вот главного героя выставки видно не было. Неужели интуиция меня подвела?!       - Ты в порядке? - Нандо вытянул меня из размышлений.       - Конечно, - слукавила я.       - Тогда почему пытаешься сломать мне руку? - усмехнулся мужчина. Я и не обратила внимания, с какой силой сжимала его локоть.       - Прости, - расцепив пальцы, смущённо отвернулась я в сторону полотен.       Невообразимое и скорее неприятное чувство накрыло меня. Вся выставка представляла собой альбом моих воспоминаний. Появилось резкое желание не то расплакаться, не то рассмеяться. Хван не писал в стиле гиперреализм, да и от реализма его работы были далеки. Но в каждой картине я читала то, что когда-то видела своими глазами. Я видела нас. В мгновения счастья, любви, страха, боли и смерти. Во всех работах Хёнджина присутствовали две фигуры на фоне текущего времени, преследуемые тенью. Я никогда не могла обогнать эту тень - того, кто раз за разом возвращался в мою жизнь, разрушая мое счастье. Это не просто тень, это самая настоящая тьма, несущая смерть...       - Ты точно в порядке? - он дождался положительного кивка и предложил, - давай я поищу организатора выставки и узнаю, где сам художник?       - Хорошо, - буркнула я, не отрываясь от очередной мрачной картины с пугающим чёрным силуэтом.       Оставшись наедине со своими мыслями, я осторожно продолжила путешествие по воспоминаниям. Как он написал десятки картин из нашего прошлого? Неужели в этой реинкарнации он помнит нас?!       - Ты говорила, что здесь будет интересно! - меня отвлекли громкие возмущения девушки, разряженной ярче арлекина.        Стайка из трёх вызывающе одетых подруг, повернувшись лицом в зал, с бОльшим интересом разглядывала мужчин, присутствующих на выставке нежели то, ради чего галерея открыла сегодня свои двери.       - Да тут нет ни самого художника и ни одного свободного мужика! Зачем я только тратила столько денег на это платье!? - заворчала одна из них, недовольно дуя накаченные губы.       - И с чего ты вообще взяла, что он красивый? Он никогда не появляется на людях, только его представитель, - возмутилась вторая, закатив глаза.       - Моя подруга из музея Метрополитен встретила его на последнем аукционе, - начала оправдываться третья, судя по всему, являющаяся организатором их похода на открытие выставки Хван Хёнджина, - она недели две не переставала повторять, что он самый красивый мужчина из всех, что она встречала. Да ещё и богат! А по слухам - холост!       - А толку-то?! Хоть сам бог, но тут-то его нет! - недовольно выдавила первая и тут же заныла в самой противной манере, - мне скучно! Терпеть не могу всю эту мазню. Может уйдем?       - Поддерживаю! - пискнула вторая. У третьей же просто не осталось выбора, как сдаться и покинуть мероприятие, не принёсшее ожидаемых результатов.       "Интересно...Значит, ты скрываешься от назойливой публики..."       Оглядев зал с приценивающимися к полотнам богачами и коллекционерами, разочарованными журналистами, чьи надежды поймать таинственного автора на первой сольной выставке, лопались так же быстро, как пузырьки в бокалах игристого, я заметила Нандо, окружённого тремя "хищницами", включившими своё обольщение на максимум. На секунду у меня промелькнула мысль - надо бы выручать приятеля. Но Фернандо не первый день в обществе, поэтому, я уверена, он с лёгкостью вырвется из цепких лап "охотниц", а мне хотелось продолжить погружение в прошлое.       Апофеозом выставки являлась картина с изображением красной луны. Той самой, что являлась в моих видениях. Значит и она - реальное воспоминание, а не игра моего разума. Но почему я не могу вспомнить?!       - Какие чувства у вас она вызывает? - за спиной раздался бархатный голос.       - Страх, боль...- мне физически больно было смотреть на эту картину, шрам под грудью неприятно ныл... но и оторвать взгляд от кровавой луны было невозможно. Она словно дышала, пульсировала, угрожала.       - А я вижу в ней смерть, - мягко продолжил незнакомец, - но не в худшем ее проявлении, а скорее как надежду на покой.       По телу пробежали мурашки. Я точно знала, что это он. Я обернулась. Передо мной возвышался парень в черной форме официанта, с подносом полным бокалов в правой руке. Непослушная темная прядка, выскочившая из аккуратно уложенной прически. Черная маска, скрывающая практически все лицо, но только не глаза.        Он разглядывал свою картину, словно увидел её впервые. Я узнала бы эти глаза из миллиона. И пусть они меняют цвет и форму, тот самый глубокий, наполненный любовью и болью взгляд остаётся неизменным. Как и милая родинка под левым глазом.       - Интересная интерпретация, - я разглядывала его, ожидая реакцию на последующие слова, - я могу приобрести эту работу, господин Хван?       - Моё инкогнито раскрыто, - парень отвёл взгляд от картины и с улыбкой принялся разглядывать меня, - у меня есть предложение. Вы сохраните мой секрет, а я угощу вас обедом. По рукам?       - Весьма дерзкое предложение, - (он явно знает себе цену) ухмыльнулась я, забирая один бокал с игристым с подноса в его руке, - но я его приму.       - Отлично! Тогда завтра буду ждать вас в час дня в уютном ресторане в здании напротив, - едва заметно подмигнув, он удалился прочь.