Тень Луны. Звёздная колыбель.

☾ Велев напоить коня, Яннис не мешкая двинулся в главный шатёр. Они разбили небольшой лагерь в низинах обширных полей. Место довольно неприметное, скрытое низкорослыми деревьями и высокой травой. Недалеко протекал глубокий ручей: его журчание заглушало присутствие людей, а холодные воды служили неиссякаемым источником воды. Яннису и остальным удалось освободить земли двух крупных городов. Недавно стало известно, что отряд врага из пятидесяти человек занял четверохолмье и леса вблизи разрушенного поместья Маверик. Если удастся отвоевать эту местность, то они смогли бы присоединиться к Феликсу, который вместе с одногильдийцами отражал нападение тварей. Хелиодор пытался разбить единый строй: сражение на два фронта истощает. К тому же, у них попросту недостаёт людей. Всё что остаётся — это пытаться сохранить столицу и освобождать ближайшие города. Враги прибыли с юга, со стороны Висты, а значит проделали довольно долгий путь, который, наверняка, их измотал. Яннис поднял глаза к солнцу: оно нещадно палило вот уже несколько дней. Жара вызывает жажду и доставляет неудобства. Однако, если среди отряда противника нет мага воды, то это может стать дополнительным преимуществом. Удивительно, что он всё ещё мог размышлять о преимуществах и разрабатывать стратегию. Всего несколько часов назад Яннису казалось, что он погибнет. Умрёт, утопая в собственных ядовитых сожалениях. Не было и дня, чтобы голос Веги не преследовал его в мечтах или удушающих кошмарах. Но услышать его вот так, наяву… Она действительно стояла перед ним. Истощённая. Болезненно бледная. И взволнованная. Он хотел броситься ей в ноги, уткнуться носом в живот и начать вымаливать прощение. Но Яннис не имел на этого никакого права. Разве можно исправить сделанное им жалкими слезливыми мольбами? Вега звала его по имени, а он желал сгореть в ненависти к самому себе. Она не обвиняла его. Даже с кинжалом в теле, Вега ни на секунду не смотрела на него с осуждением. И это злило. Она должна была. Просто обязана, если и ненавидеть, то хотя бы винить его. — Мы готовы наступать, — Делл осторожно окликнул Янниса. Молодому человеку, совсем недавно поступившему в светлую академию, до сих пор не верилось, что он работает в команде с тёмными. И не просто работает, а находится в подчинении одного из них. События разворачивались так стремительно. Люди гибли. Маги переходили к врагу, которого ещё вчера не существовало. Делл никогда бы не подумал, что станет использовать магию для сражений. Он всегда считал, что его способности просто не предназначены для того, чтобы причинять вред. Они сражались против двух групп тёмных магов. Взрывы, цветные потоки магии проносились в нескольких сантиметрах от его лица, а Делл не мог пошевелить и пальцем. Он испугался. Да так, что чуть не превратился в маленького ребёнка, у которого недержание. Пальцы застыли над чистым листом бумаги. Делл художник, но не совсем обычный. Всё, сотворённое его рукой, кроме настоящего человека, способно оживать. Стоит только нарисовать и позволить изображению впитать магию. Делл почти смирился с тем, что ему будет больно. Возможно, всё закончилось бы чем-то куда более страшным. Но вдруг откуда не возьмись появился парень с татуировками в виде молний на лице. Он заслонил Делла собой. Всё вокруг трещало от напряжения. Его молнии с пронзительным свистом извивались в разные стороны, словно живые. После того случая Делл стал украдкой наблюдать за человеком, который возглавил их отряд из тридцати человек. Яннис оказался неплохим лидером. Таким, который может устранить панику, сплотить и вселить веру в успех. Но в последние дни маг молний был, мягко говоря, взвинчен. Делл почти уверен, что это связано с Вегнессой Гросс — дочерью одного из богатейших людей страны. Хоть ныне этот факт уже и не так важен. Куда важнее и любопытнее что могло связывать этих двоих? Похоже, известные сплетницы академии, с которыми он так любил разговаривать, не врали: Вегнесса вступила в гильдию и завела роман с тёмным магом. Война войной, а людям искусства и любителям историй с пикантными подробностями нужна пища для размышлений. ❂❂❂ Бесконечная усталость — эти слова как нельзя лучше описывали то, что чувствовала Вега. Скривив губы, девушка отодвинула от себя тарелку с едой. Золотистый бульон пах очень аппетитно. Но инцидент с Яннисом опустошил её. Лишил душевных сил и всяких желаний. Если бы она только успела подойти к нему и схватить за руку, у него не получилось бы вот так просто сбежать. Девушка понимала, что он считает себя последним мерзавцем. Но ведь и ей непросто. Она даже не успела сказать ему, что чувствует. И теперь Веге придётся изнывать от беспокойства, пока он рискует жизнью. —Войдите! Норд зашёл в комнату с опаской, будто внутри его поджидало как минимум трое неприятелей. —Мастер?! — удивлённо пробормотала девушка, соскочив на ноги. Наверняка, он ждал от неё объяснений. Вега помнила, как назвала его прежде, чем потерять сознание. Девушка сделала глубокий вдох, надеясь, что это поможет успокоиться, и она не будет мямлить и заикаться во время разговора. Усилием воли Вега заставила себя перестать смотреть под ноги и наконец взглянула на мужчину. Норд оказался так близко. Большими ладонями он осторожно обхватил её лицо, рассматривая со всех сторон, словно увидел впервые. —Прости, что не понял сразу, — голос выдавал его: Норд волновался не меньше, чем она. — Прости, что меня так долго не было в твоей жизни. Прости, что не уберёг. Девушка всхлипнула и отчаянно замотала головой. Она кинулась к нему с объятиями, утыкаясь носом в рубашку. Как и всегда от него пахло спокойствием и безопасностью. —Не нужно. Не извиняйся. Где-то глубоко, куда он так упрямо не заглядывал, он знал, что Вега — его дочь. Норд почувствовал эту невидимую тягу между ними ещё тогда, когда она впервые переступила порог его кабинета. Он продолжал сопротивляться любым намёкам и язвительному голосу в голове, боясь тешить себя надеждами, которые в итоге могут не оправдаться. Норд хорошо помнил, какую боль это может причинить. Слова Авроры и её уход никогда не позволяли забыть. «Позволь мне, назвать тебя папой». Норд забыл, как дышать, когда услышал просьбу этого хрупкого ребёнка. Он не знал, что делать. Он был в отчаянии. Он ощущал, как вместе с ней погибали частички его души. Но мужчина не мог поддаться панике. Одно слово стёрло все его нелепые страхи и жалость к себе. Всё верно. Он — её отец. И он не может позволить ей умереть. Норд крепче стиснул объятия, прижимаясь подбородком к её макушке: —Я столько всего упустил. Я не видел, как ты сделала первые шаги. Не читал тебе книжки и не пел колыбельные. Не успокаивал, когда ты падала и не был рядом, чтобы помочь подняться. Я не знаю твоего любимого блюда и имени твоего первого друга. Не знаю, что заставляет тебя грустить, а из-за чего ты улыбаешься. Я так много не знаю о тебе, но я так хочу это исправить. Мы могли бы попытаться, Вега. Мы могли бы попытаться стать семьёй. —Да, у нас обязательно получится, — горячо соглашается девушка, чувствуя, как искорки счастья ярким фейверком взрываются в груди. ❂❂❂ Норд и Вега испытывали небольшое чувство неловкости из-за новых ролей. Теперь они не просто мастер и подопечная, они — отец и дочь. К этому надо привыкнуть. Но каждый готов сделать всё возможное, чтобы открыться перед другим. К сожалению, на тёплые разговоры едва хватало времени. Вместе с Элизой и остальными членами совета Норд разрабатывал план, помогал координировать отряды. Он отдавал всего себя, мечтая восстановить мир и больше не видеть гибель родных ему людей. Самочувствие всё ещё не позволяло Веге вступить в бой, поэтому она коротала дни в палате, изредка выбираясь на свежий воздух. Элиза заглядывала к ней, как только появлялась свободная минутка. Но таких становилось всё меньше. Норд навещал Вегу примерно в одно и то же время: вечером, когда комнату заполнял жёлтый свет заходящего солнца. Вот и сегодня чародейка с нетерпением ждала отца, нервно комкая подол простого белого платья. Она подскочила на ноги, когда дверь с уже знакомым скрипом распахнулась. В палате стало душно и тесно. Улыбка медленно сползла с лица. Глаза забегали от одного человека ко второму. От одного отца к другому. —Я оставлю вас. Вам стоит многое обсудить, — Норд заговорил первым. Вопреки всему тому, что бушевало у мужчины внутри, его лицо оставалось непроницаемым. —Но ты будешь в порядке? — невольно вырвалось у Веги. Девушка на интуитивном уровне чувствовала, что мужчины не хотят, чтобы она оставалась наедине с одним из них. Вайрон неестественно выпрямился, услышав подобную формулировку. Он бросил на Норда быстрый взгляд и сухо поинтересовался: —Вы уже настолько сблизились, что перешли на ты? Пока они буравили друг друга взглядом, Вега могла свободно разглядывать их, подмечая явные различия и те, что не сразу бросались в глаза. Норд уступал Вайрону в росте, но мог похвастаться внушительным размахом плеч и мышцами, закалёнными в боях. Он казался бойцом. Громадным свирепым медведем, готовым защищать свои лесные владения. Худощавая, но статная фигура Вайрона и точёное лицо не отображали ничего из этого. Аристократ был элегантным и немного чопорным. Человеком, который не бросится в центр сражения, а придумает, как обойти его. Вайрон — это ворон. Осторожная птица, умеющая приспособиться к любым условиям. Но всё же ворон — хищник. Он мог быть опасным, если пожелает. Воздух всё сгущался, наполняясь тяжёлым дыханием чародейки и её частым сердцебиением. Она знала, как должна поступить. —Нам, и правда, следует поговорить, отец, — девушка произнесла это спокойно. Сдержано, как он и учил. Лицо Вайрона посветлело. Мужчина сделал шаг навстречу дочери, не обращая внимания на человека, который всегда незримо присутствовал в их семье. —Всем нам, — уточнила Вега. Она мягко улыбнулась, заметив одинаковую растерянность в глазах важных ей людей. —Это — разумно, — спустя пару секунд прохладно заключил глава семьи Гросс. Он слишком долго пытался отстраниться от дочери. Но в моменты, когда находишься на грани конца, начинаешь рассматривать свои поступки и жизнь под другим углом. Вайрон ни на секунду не пожалел, что заслонил Вегнессу от атаки Эддингада. Если бы он вернулся в тот момент, он поступил бы точно так же. Если его смерть предотвратит смерть Вегнессы, то он готов делать это столько, сколько придётся. Однако он абсолютно не был готов узнать о её ранении. Вайрон не смог бы смириться с ещё одной потерей. Он отказывался верить, что до самого последнего дня они были врагами. Мужчина абсолютно точно собирался это изменить. Он даже перешагнёт через себя и примет тот факт, что Норд тоже часть её мира. Мира, который Вайрон так старался спрятать ото всех. ❂❂❂ Казалось, что серые плотные тучи вот-вот извергнут из себя снежные хлопья, и наступит зима. Зима в середине лета. Это было противоестественно, но волновало Мистгана гораздо меньше, чем хлопоты, свалившиеся на него. Разноцветные глаза немного рассеяно рассматривали мрачный пейзаж, раскинувшийся за окном. Время от времени он хмурился, вспоминая о той или иной веще, которую необходимо сделать. Дворецкий искал уединения. В гильдии стало слишком шумно. Перепуганные люди, чьи дома теперь разрушены, заполонили витиеватые коридоры и каменные комнаты Ванды. Им казалось, что именно это место — последний островок, олицетворяющий безопасность. Даже светлые маги искали здесь защиты. Мистган невесело усмехнулся. Ванда стала символом надежды. Иллюзорным символом. Он понимал это, но продолжал бороться. Как и все, он бился головой об стену, наивно мечтая о том, что в один день она рухнет. Твари всё ближе подбирались к гильдии. Вместе с этим добавлялось больше задач для дворецкого. Разместить всех людей, распределить пропитание, оказать помощь — всё это легло на его плечи. В ушах до сих пор звенели отголоски бесконечного потока людей, а перед глазами мелькали их лица. Этот маленький хаос раздражал. Вот почему он затаился в самой отдалённой и заброшенной башне. Ему нужен покой. Хотя бы на несколько минут. Чердак, ставший временным убежищем, был достаточно широким, но из-за огромного количества коробок и старых предметов казался тесным. Как-то раз мастер обмолвился, что раньше чердак принадлежал некому выдающемуся магу, чьё имя гремело на всю Медведицу. Узнать нечто большее, Мистган так и не смог: все в гильдии тщательно оберегали его личность, что лишь усугубляло подозрения дворецкого. Мистган сделал несколько глубоких вдохов. Ему не почудилось, вся пыль совершенно точно исчезла, а воздух наполнился глубоким запахом моря. «Как она меня нашла?» — проскользнуло в голове, и он не заметно скосил взгляд в сторону чародейки. Мистган знал, что ей было не легче, чем ему. Мелани только и делала, что сражалась, выступая на передовых. Она пыталась избавиться от печальных мыслей и переживаний. Но несмотря на это девушка выглядела полной сил. —Решил спрятаться от меня? — с улыбкой поинтересовалась чародейка, плотно закрывая за собой дверь. — Или, быть может, от новой поклонницы? Мистган едва сдержался от того, чтобы не схватиться за переносицу и слегка её не помассировать. Две недели назад он помог Кассандре — девушке из захваченного Канопуса — добраться до комнаты. За что и поплатился. Да, он донёс её на руках, потому что она повредила ногу. Да, он помог ей отыскать родных. Но это ведь не повод ходить за ним хвостиком и кидать очарованные взгляды. В глазах Мелани плясали озорные искры. Он слишком хорошо знал этот взгляд. Обычно за ним следовало что-то невыносимо смущающее. Ему необходимо напустить на себя строгий вид и немедленно предотвратить это. Но он не успел. Мелани нарочито громко вздохнула и произнесла: —А я-то наивно полагала, что тебе хватит одного завоёванного сердца. В который раз она признавалась ему в симпатии? Однако снова и снова это ощущается сильнее, чем удары розгами. Её слова словно яд грозились отравить его. Уничтожить. Мистган слишком хорошо помнил, как от этого страдала мама. Как страдало бесчисленное количество женщин и мужчин, прошедших через стены борделя. Но он пытался подобрать противоядие, сумевшее бы исцелить предрассудки и страхи. —Мне нравятся твои образы, Мистган. Я нахожу милым, когда ты пытаешься казаться недоступным. Мелани прижалась к его груди, пытливо заглядывая в глаза. —Или когда ты хочешь выглядеть строгим дворецким. Девушка уверенно схватилась за воротник его рубашки, но тут же разжала ладонь, заметив, как переменился взгляд парня. Мистган впервые смотрел вот так пристально; так неприкрыто томно; опасно игриво, как смотрят коты, заприметив хорошенькую мышку. Мышку, которая, наверняка, окажется приятной на вкус. Шея чародейки взмокла от охватившего её волнения. Прежде ей никогда не доводилось быть чьей-то добычей. Это будоражит её? Определённо. Девушка почувствовала на скулах жёсткую ткань перчаток: Мистган двумя пальцами притянул её лицо к своему. — Образ — всего лишь образ. Что-то перевернулось внутри. Тени залегли на лице Мистгана, создавая пугающие блики. Она не боялась: многогранность дворецкого притягивала. Он многое скрывал. Возможно, это многое, окажется чем-то совсем не добрым и мягким, но она не страшилась. Она хотела знать. —Я готова рискнуть и увидеть, что прячется за всем этим, — Мелани произнесла это твёрдо. Так, чтобы он распознал серьёзность её намерений. Она хотела его доверия. Девушка прикрыла глаза. Он видел, как трепетали её ресницы. Чувствовал, как собственное лицо покрывается пятнами, а в груди разрастается пожар. Он сжал челюсть, пытаясь обуздать себя. Но чародейка делала всё, чтобы он не смог этого сделать. —Хорошо, — согласился дворецкий, замерев в жалких сантиметрах от её губ. — Давай погрязнем в этом вместе. ❂❂❂ Пот застилал глаза. Яннис вытирал его грязным рукавом, что лишь усугубляло ситуацию. Вместе со своим отрядом он затаился в высокой траве, примерно в двухстах метрах от раскинувшегося лагеря врага. Маг отгонял от себя мошек, пытаясь рассмотреть, что происходит в неприметных палатках болотистого цвета. Они выжидали вечера, момента, когда противник потеряет бдительность. Делл лежал на спине, сжав кулаки на уровне груди, и глядел в небо. Становилось всё темнее. Всполохи самых разных оттенков привлекали взгляд художника и отвлекали от невеселого будущего. Он так и не мог привыкнуть к сражениям. В отличие от Янниса, который гармонично вписывался во все тонкости боя, он просто не создан для этого. Он — обычный щуплый парень, с торчащими светлыми волосами, носом с горбинкой и щепоткой таланта, который хоть как-то выделял его среди идеального круга аристократов, к коим он когда-то принадлежал. С каждым днём то время становилось всё более зыбким в памяти. Вместо строгого распорядка, бесконечных норм поведения и лучших условий его жизнь наполнялась ночами под открытым небом в окружении грубоватых опасных мужчин, от которых разило потом. Впрочем, он их нисколечко не винил. От него несло гораздо хуже. К резкому горькому запаху примешивался запах страха. Деллу казалось, что среди всех он испытывал это чувство сильнее других. Художник беспокойно поёрзал: одна из травинок неприятно уткнулась в поясницу и мешала лежать. Он попытался сделать это снова, но тут же замер, услышав тихое бормотание Янниса. —Что такое? В чём дело? — нервно спросил Делл, предчувствуя, что хмурое выражение тёмного мага не сулит ничего хорошего. Яннис молчал, что-то обдумывая, а Делл мог поклясться, что ещё немного, и он начнёт икать. Икота всегда приходила, когда он испытывал волнение. —Насколько всё плохо по десятибалльной шкале? — «мы же не умрём сегодня?» —Посмотри туда. Делл проследил взглядом в указанном направлении, не понимая, что так встревожило мага. С этого расстояния не было видно людей, зато он мог видеть дым, который вздымался в небо белыми клубами. —Они жгут костры, — констатировал Делл. —Вот именно. Они делают это с утра. Не переставая. Светловолосый неопределённо пожал плечами: —Может, готовят еду или греют воду, чтобы помыться. Эх, нам бы тоже не помешало. Делл стушевался, под тяжёлым взглядом синих глаз. Их цвет был таким насыщенным и необычным. Тайком он много раз пытался повторить его в своих картинах, но всегда чего-то недоставало. Делл чувствовал себя немного неуютно рядом с тёмным магом, но в то же время его распирало любопытство. Например, какой оттенок приобретали глаза Янниса, когда он радовался? Насколько тёмными они становились, когда он злился? Было ли это похоже на цвет моря во время грозы или цвет ночного неба? Светлели ли они, когда он смотрел на человека, который ему нравится? Светлели ли они, когда он смотрел на Вегнессу? — Разводить костёр, зная, что в любой момент может появится враг? Сомневаюсь, что они настолько глупы. —Тогда, зачем они, по-твоему, это делают? — Делл незаметно ущипнул своё запястье, чтобы избавиться от бардака в голове. У Янниса имелось одно предположение, и он очень надеялся, что оно окажется ложным. —Пытаются создать видимость присутствия. —Погоди-погоди. Ик! Т-ты хочешь… Ик! Х-хочешь сказать, что… Ик! — «Глупая икота!» — Хочешь сказать, что здесь никого нет?! Но как же костры до сих пор не погасли? «Они использовали жар-камни, — осознание заполнило Делла. —Если использовать достаточное количество, то огонь может гореть целый день». —Но где же они? —Там, где нет нас, — прошипел Яннис. — В столице. «Голубика, — проносится в голове Делла. — Синяя голубика с чёрными бликами, рассыпанная на свежей зелени под покровом глубокой ночи». Вот какими становятся глаза Янниса, когда он злится. ❂❂❂ Беседа не ладилась. Вайрон качал ногой, постукивая указательным пальцем по деревянной ручке стула. Вегу радовало, что он согласился поговорить, но мужчина явно не собирался начинать беседу первым. —Наверняка, тебя интересует история твоего появления? — мягко спросил Норд, заставляя Вегу вмиг распрямиться и навострить уши. —Надеюсь, вам хватит благоразумия упустить некоторые моменты. Норд лишь иронично улыбнулся, уловив недовольство в голосе аристократа. —Мистер Гросс, неужели вы на полном серьёзе считаете, что все тёмные непроходимые дикари, не знающие, что можно говорить при ребёнке, а что — нельзя. Вега и хотела бы напомнить, что она уже давно не ребёнок, но решила быть мудрее и промолчать. Если не считать завуалированную обоюдную неприязнь этих двоих, всё происходило не так уж плохо. —Расскажите, как вы познакомились с мамой? Вы оба, — девушка поспешила привлечь внимание к себе. Норд и под прицелом магического залпа не стал бы разговаривать с Вайроном, а тем более делиться чем-то настолько личным. Ему эгоистично хотелось сохранить их чувства с Авророй только для себя. Но Вега ждала. Она ждала правды. От них обоих. Несмотря на кровную связь между ними, Норд прекрасно осознавал, что Вайрон навсегда останется важной составляющей её детских воспоминаний, её первого понимания семьи и образа отца, который она неосознанно пронесёт с собой через всю жизнь. — Твой дедушка только-только приступил к разработке магических ламп. Проект обещал быть масштабным, но светлая знать то и дело вставляла палки в колёса, — мастер гильдии одарил Вайрона, сидящего по правую сторону от него, осуждающим взглядом, но тут же перевёл его на дочь. Было сложно и одновременно легко делиться этим, глядя на неё. —Справедливо замечу, что не вся знать была против. Моя семья активно поддерживала все начинания Оскара Антареса и его семью. —Благодарю за комментарий. Я могу продолжать? —Прошу вас. Вега едва не затряслась от непреодолимого смеха. Знали ли они, как забавно выглядят, пытаясь быть вежливыми друг с другом? Язвительность и сарказм грозились прорваться и затопить собой комнату, но мужчины упорно стремились к формальности в речи. — Так вот, многим из магов не нравилось, что у обычных жителей появится возможность использовать свет. Оскару стали приходить письма с угрозами. Одна из них даже воплотилась в жизнь, из-за чего он не мог присутствовать на презентации своего творения. Аврора была бы не Авророй, если бы позволила закончиться этому вот так, — ни от кого не укрылось с каким трепетом он произнёс её имя. — Она вызвалась выступить вместо отца, а меня наняли для её охраны. Но, признаться, я считаю, что в этом не было необходимости. Напротив, это злоумышленникам понадобилась бы отличная охрана, если бы они повстречали твою маму. Глаза Веги горели искренним любопытством. Она жадно ловила каждое слово. — В первую же нашу встречу она свалилась мне на голову. —Ах! Как это? — девушка подалась вперёд, пытаясь понять: он выразился фигурально или мама в самом прямом смысле упала ему на голову? —Она спрыгнула на меня с дерева, проверяя достаточно ли я крепок, чтобы защищать её, — Норд улыбнулся, прикрывая глаза, и продолжил: — Аврора даже устраивала со мной спарринг, доказывая, насколько хорошо, она может позаботиться о себе. —Что же было дальше? Вайрон делал вид, что ему всё равно. Но рассказ задевал куда сильнее, чем он мог представить. Он знал, что несмотря на взаимное уважение между ним и Авророй, на совместные вечера в их саду или утренние прогулки вокруг дома, по-настоящему Аврора любила только этого человека. —Она успешно представила публике проект. Моё задание подошло к концу. Мы попрощались друг с другом, как хорошие знакомые. Спустя полгода мы встретились вновь. На балу, где, должно быть, протанцевали все танцы из существующих. После Аврора неожиданно прислала мне письмо. Так, у нас завязалось общение по переписке. Иногда нам удавалось встречаться лично. С каждой встречей связь между нами становилась всё прочнее, хоть мы и старались не переступать черту. Это было опасно. Запрещено. И глупо. Но это было выше нас. Можно запрятать чувства в коробку и закрыть её крышкой, но они никуда не денутся, Вега. До встречи с Авророй, я и не знал, что можно испытывать что-то подобное. Это не было похоже, что я обрёл вторую часть себя, как говорят многие. Я всегда был целым. Но я словно нашёл верного друга, вдохновителя и само воплощение нежности в одном лице. Мы помогали друг другу ступать по извилистой и ухабистой дороге, под названием жизнь. Кадык Норда дёрнулся, а плечи опустились под грузом печальных воспоминаний. — А потом Аврора решила вытолкнуть меня с этой дороги. Девятнадцать лед назад меня словно окунули в лужу и не давали подняться. Я был слишком молод и эмоционален, чтобы разглядеть и понять, почему она так поступила. На несколько минут в комнате наступила тишина. Вайрон постучал пальцем ровно семь раз и заговорил: —Браки и связь между светлыми и тёмными были запрещены. И это — не просто глупый запрет, который можно проигнорировать. Нашего уважаемого мастера пытали бы до смерти, а Аврору заперли бы в тюрьме или запретили пользоваться магией и сослали в поместье, из которого она никогда бы не вышла. Но и это не самое худшее. Больше, чем сохранить твою жизнь, Норд, Аврора хотела защитить ребёнка.Стоит ли говорить, что дитю, рождённому от такого союза, ни за что не позволили бы жить? Он выдержал паузу и непривычно мягко заговорил вновь: —Мы не были друзьями с Авророй, но нас можно было назвать хорошими приятелями. Я всегда восхищался её умом и весёлым нравом. Твоя мама была энергичным и необузданным человеком, но необычайно добрым. Когда она пришла ко мне и доверила свою тайну, я решил помочь. Аврора всегда нравилась мне, но лишь после твоего рождения, я понял, что это гораздо сложнее, нежели обычная симпатия. Вега потеряла счёт времени. Всё отошло на второй план. Были лишь она и двое мужчин, которые искренне любили её маму. Скупой на эмоции Вайрон, открывался перед ней с другой стороны, от чего в груди залегла невыносимая тоска. Девушка закусила губу, стараясь стойко сдерживать рвущиеся всхлипы, но чем дольше говорил Вайрон, тем сильнее грусть сдавливала горло. —Ты была таким очаровательным ребёнком, Вегнесса. Клянусь, я не видел никого прелестнее и любопытнее тебя! — Вайрон не сдерживал себя. Обычно ровный тон пестрил разноцветным спектром эмоций. — Ты хотела знать всё на свете. Почему солнце не только греет, но и обжигает? Почему цветы не растут зимой, ведь они так красиво смотрелись бы на снегу? Почему ты ходишь таким хмурым, ты что не умеешь улыбаться? — он цитировал её детский лепет, а Вега не могла вымолвить и слова. Она жалела, что так мало помнила об этом. — Но в твоей любознательности таилась опасность. Аврора умело усмиряла её, избегая запретных тем. Но увы, я так не мог. Я боялся, что излишняя заинтересованность в тёмных пробудит твою силу. Я не мог допустить подобного. Вот почему пытался изолировать тебя вообще от всей магии. Поступая так, я совершил ошибку. Теперь я понимаю это. Вега уткнулась в ладони, не желая демонстрировать слёз. —Я ведь всегда думала, что вы… ты, по какой-то причине ненавидишь меня. Вайрон порывисто опустился перед ней на колени, обхватывая её запястья и отстраняя от лица. — Всё, что ты принимала за ненависть, это лишь — мой глупый страх и желание сохранить дочь только для себя. Я хотел быть единственным отцом для тебя. Прости меня. Вега крепко притянула отца за шею, чувствуя, как обида и боль понемногу отпускали её. За столько лет она впервые обнимала его, ловя подбадривающие взгляды Норда.