Инстинкт смерти

      Шрам в области груди заныл. Не в силах видеть уродливый рубец, Феликс поднимает руку к сердцу, закрывая его от собственных глаз. Прошлое настигает его даже во снах. Большинство ночей проходит в беспокойных мыслях. Казалось, что внутри Феликса огромная яма, бездонная и пустая, будто весь мир был не более чем гигантский зал без единого человека.       Время поджимало.       Феликс огибает взглядом комнату, пока глаза вновь не останавливаются на отражении в зеркале. Внутри что-то защемило, отдавая пульсацией в виски. Этот человек за стеклом был ему противен, один его вид заставляет Феликса съеживаться от отвращения — до ужаса худой, обезображенный чудовищными шрамами скелет склоняется над несчастным зеркалом. Ощущение, что еще мгновение, — и стекло треснет от страха.       Феликс стряхает с себя остатки сна и, угрюмо натягивая ту же одежду, что и вчера, спешит вниз. У входа в магазин уже ждет Маринетт.       —Доброе утро. — Девушка, как и всегда, была весела.       Феликс лишь молча кивает, обходя напарницу стороной — сегодня открытие магазина была его прерогатива. Парень все еще не произнес ни слова, что заставляет девушку свести брови к переносице.       —Снова в молчанку играем? — Она скользнула внутрь вслед за Феликсом, обгоняя его у кассовой стойки.       Он многозначительно обращает на нее свой взгляд, продолжая сохранять тишину.       —Та-а-ак, ну понятно… — Растягивает Маринетт, закатывая глаза.       Девушка стала чувствовать себя более расслаблено с Феликсом после некоторого времени, проведенного вместе. Она поняла, что не ощущает в компании с ним дискомфорт, поэтому позволяет себе самое обычное общение, которое подразумевает собой дружбу. В данном случае — завязывание дружбы. Ее уже не так волнует поведение напарника, она уже не зацикливается на его тяжелом молчании и не обращает внимание на его едкие комментарии во время работы. Маринетт поняла, что такой вот он — закрытый, грубый и немногословный. И таким он ей нравится.       —Слушай… — Маринетт заговорила после продолжительного молчания, — А почему ты так не любишь людей?       Феликс оборачивается на ее голос, стараясь осознать заданный вопрос.       —Ну, в смысле… — Девушка запинается, ощущая на себе пронзительный взгляд этих серых глаз, — Я имею в виду, почему ты ни с кем не говоришь?       Зрительный контакт. Неловкая пауза. Складывается впечатление, что Феликс размышляет, стоит ли вообще что-то на это отвечать? Но видя заинтересованный взгляд девушки, которая с неким трепетом ожидает хоть какого-то звука со стороны парня, Феликс громко выдыхает.       —Мне плохо с людьми хотя бы потому, что они мешают слушать тишину. — Он говорит медленно и серьезно, совершенно не меняясь в лице.       Маринетт опешила от такого короткого, но емкого ответа, — да и в принципе от того, что ее не проигнорировали. Мозг нещадно зашевелил извилинами, заставляя переваривать сказанное Феликсом. Маринетт еще не понимает, издевается ли он, говоря такие вещи, или он серьезен.       Каждый возвращается к своим обязанностям.       День тянется медленно, оставляя за собой смутные сомнения.       Феликс начал разрабатывать внешний вид нового стеллажа — русская классика во Франции тоже имеет своих читателей. Лев Толстой занимает почетное место на верхней полке, возглавляя своими произведениями весь набор книг. Его «Анну Каренину», «Сон молодого царя» и, конечно же, «Войну и мир» французы воспринимают лучше всего. Имя русского автора на обложках иностранных книг написано как Леон, на французский манер. Тургенев, Куприн, Лермонтов, Гоголь, Чехов… — каждый находит себе место на полках книжного магазина. Но современна русская литература не имеет такого успеха, поэтому ее тут ничтожно мало.       Сложность для Феликса заключается в том, чтобы правильно подобрать расстановку книг: какие произведения стоит оставить на уровне глаз покупателей, какие поставить выше, а какие ниже; какие авторы более популярны во Франции, а каких почти не читают. Феликс целиком и полностью погружается в изучение вкусов и менталитета, стараясь как можно лучше и ярче обставить стеллаж.       Маринетт украдкой поглядывает на него, всеми силами стараясь не потревожить. Ей нравится наблюдать за ним: он максимально тщательно следит за протекаемой работой, слегка хмурится и иногда щелкает языком, что означало провал какой-то идеи. Он не слышит ничего вокруг, когда так сосредоточен. Да и ей не хочется нарушать атмосферу спокойствия и размеренности.       Когда над входной дверью звенит колокольчик, оповещая о покупателе, Маринетт выскакивает из-за кассовой стойки и следует за вошедшим, дабы проконсультировать его в случае надобности. Ей не хочется отрывать Феликса от его дела.       Так, покупатель за покупателем, проходит день. Оставшиеся тридцать минут Феликс и Маринетт готовят магазин к закрытию: моют пол, протирают полки, считают кассу… Этот день обходится без препираний.       —Хорошо поработали. — Маринетт ждет у двери, пока ту не закроет Феликс.       Он по обыкновению молча кивает, прокручивая трижды ключ и возвращая его девушке.       —Не хочешь и завтра сам открыть? — Она неохотно принимает связку, ожидая ответа от напарника.       —Как будет удобней. — Он протягивает ладонь.       Маринетт, немедля, вкладывает ключи обратно ему в руку. Она задерживает свою ладонь, слегка коснувшись его пальцев. Они смотрят друг другу в глаза, она отдергивает руку.       Ощущение, что неловкость от ситуации испытывает только девушка, Феликс лишь снова кивает, пряча полученное в карман.       —Н-ну, до завтра! — Маринетт, пребывая в легком замешательстве, пытается держать себя в руках.       —До завтра.       Феликс, не дожидаясь никаких дальнейших разговоров, огибает книжный магазин и поднимается на второй этаж. Домой хочется нещадно.       Квартира встречает его холодными объятьями. Свежий воздух гуляет по комнатам от открытого окна. Тишина. Феликс остается один на один с четырьмя голыми стенами. Они не давят, не говорят, не слышат — слава богу, они не как люди.       Трагедия заключается не в том, что люди одиноки, а в том, что одинокими они быть не умеют. Временами Феликс думает о том, что всё бы на свете отдал, лишь бы ничего не связывало его с этими людьми. Ведь так тяжело притворяться среди них непогибшим. Но больше всего его съедает мысль о том, что когда-то он не мог существовать в одиночестве, когда-то и он ощущал себя живым и требовал от жизни чего-то нового, когда-то он тоже был человеком. Таким же человеком, которого сейчас он презирает.       Феликс шумно опускается на кровать, не в силах делать хоть что-то. Он устремляет взгляд в потолок, неотрывно разглядывая каждую трещинку и потертость. Мысли больше не причиняют боль, от них приходит опустошение. Жгучее, яростное и беспощадное — оно разъедает душу, пробираясь все глубже.       Но мелкий отблеск света промелькает резко и неожиданно, приостанавливая гнетущий мрак.       Феликс подумал о ней. Зачем? Каким образом? Как она закралась в этот суровый поток мыслей? Маринетт улыбается, ее глаза сверкают, наполненные жизнью. Она склоняет голову набок, вопросительно смотрит на него и машет рукой. Улыбка с ее лица не исчезает. Этот образ в голове Феликса олицетворяет новую веру в человечество, ничтожно маленькую, но все-таки веру. Он вдруг подумал, что будь таких как она больше, мир был бы лучше.       Маринетт добра, учтива, вежлива и тактична. Она предстает такой женственной и бесконечно милой, точно она человек с нежным и страстным сердцем. Хотя и немного, но она понимает Феликса — после нескольких неудачных попыток наладить с ним контакт девушка поменяла тактику. Она идет ему навстречу, видит его достоинства и недостатки, не упрекает его, помогает, когда это в ее силах. И ничего не просит взамен.       Феликс давно понял, что она не представляет для него никакой угрозы, что нет никакого смысла держать с ней дистанцию, что они могли бы стать друзьями, если бы он только захотел. Но он не хочет. Не потому, что она ему ненавистна — уже нет. Он не хочет ни к кому привязываться, ведь рано или поздно этот человек умрет, а Феликс останется жить. Вспоминая всех людей, которых он потерял, Феликс сразу отметает идею подпускать к себе кого-то еще.       Но мысль о том, что Маринетт может стать ему другом или хотя бы хорошей знакомой, закралась в закрытое сердце и ютится у самого входа.